Парадокс ворона

Все застыли, стараясь осмыслить то, что сейчас прозвучало. Пожиратели Смерти. Для Малфоя это было знакомо только по метке отца и историям в учебниках.

Но сейчас он смотрел за быстрыми махинациями Михаила, который тут же вывел диагностические чары над девушкой, становясь угрюмым и серьезным. Это отвлекало от ненужных мыслей. Внезапно, в помещении материализовались близнецы, что уже перестало удивлять слизеринца.

Давид поправил очки и тут же начал помогать Михаилу, пока Артур мрачным взглядом сверлил переносицу старосты.

Гайос же сжал губы в тонкую линию и кинул взгляд на Поттера, игнорируя исходящее негодование от парня.

— Когда первое испытание? — слизеринец задумался, подсчитывая даты в голове.

— Недели две.

Девушка захрипела, когда алхимик влил ей какую-то жидкость, но после обмякла и прикрыла глаза. Давид уже сидел на корточках возле дивана, проверяя что-то на ее метке.

— Вы, проследите за ней, — приказал Гайос, а потом посмотрел в сторону слизеринцев, — а вы будете держать язык за зубами.

Блять, как бы Драко не ненавидел этот командирский тон, но сейчас был согласен с тем, что не стоит поднимать панику. Шумиха на летнем турнире и так затухла через силу, но новое появление ПСов означало то, что скоро может что-то произойти.

Что-то, что явно придется не по душе.

— Где девочки? — почему-то говнюк посмотрел именно на Малфоя. Ну, а тот выгнул бровь.

— Ушли к себе. Ты не читал новости? — Алекс скопировал выражение его лица, но в глазах проскочило замешательство. Ах да, видимо мальчик я-все-про-всех-знаю очень не любил оставаться в неведении.

Он нашел глазами «Пророк» и рывком его поднял со столика. Глаза бегло скользили по строчкам, и с каждой секундой лицо становилось натянутым и ожесточенным. За его спиной расположились Мецгер и Широков, которые тоже читали первую полосу. Вадим сжал кулаки от напряжения, а вот Артур хищно оскалился, предвкушая какое-то свое мрачное веселье. Он находился в Большом Зале, когда пришел «Пророк», но не видел самой словесной потасовки.

— Она в порядке? — искоса кинул взгляд Гайос. Как сказать. С одной стороны, Грейнджер вышла красоткой из этого спора. Больше не было слез и испуганных взглядов. Она филигранно отсекла попытку Астории задушить ее своим ядом, перебив собственной кислотой.

Но какая-то часть Малфоя подозревала, что это была маска. Часть игры, где она отыгрывала свою роль, лишь бы не сорваться с этой смертельной петли.

— Да, в порядке, — наконец-то сказал блондин и стрельнул глазами в сторону Таисии, — а она в порядке?

Девушка уже размеренно посапывала, пока Кришау кружил над ее телом, очищая кожу и одежду от пыли и крови. Нити опоясывали ее тело, а по их краю проявлялись какие-то символы и руны, которые читал парень, а близнец гладил ее лоб, следя за равномерным дыханием.

— Михаил? — позвал Гайос.

— Все нормально. Есть немного токсинов в крови и парочка ушибов, — четко заговорил алхимик, приложив кулак к подбородку, — у нее сильное обезвоживание, но в целом — все нормально. Что случилось? — он повернулся к своему старосте, и Драко впервые слышал, чтобы парень разговаривал в таком тоне, — почему она была одна?

— У нее было персональное задание, — холодно отрезал брюнет.

— Почему она была одна?! — внезапно низко прорычал Кришау, стискивая руки в кулаки, — почему ты никого не послал с ней, на подстраховку? Она не боец, как Кира или Гермиона. Она ненавидит любое насилие, которым славишься ты и Вадим... — он осекся и понизил голос до угрожающего тона, — не говори, что она была приманкой. Ты не мог подвергнуть ее такой опасности. Ты псих, но ты дал всем нам обещание.

— Разумеется, она не была приманкой, — в ответ зарычал Гайос, нависая над однокурсником, медленно приближая лицо к нему, — она должна была найти следы. Только и всего. Магический отпечаток, а дальше я бы разбирался сам. Ты слышал, она попала в западню.

Они тяжело дышали, смотря друг на друга. Артур размял шею и прокрутил запястья, как делают обычно перед дракой. Его кривая улыбка и нездоровый блеск в глазах, по правде, немного пугал.

— Ты пойдешь на Охоту? — уже более спокойно и тихо спросил Кришау, совладав со своим всплеском эмоций.

— Конечно, — кивнул парень и посмотрел на Широкова, — в этот раз я не могу взять Гермиону, это привлечет внимание, так как она стала Чемпионом. Проследи за ее настроением. Ты знаешь правила — чуть что, передаешь информацию через метку. Я не буду сейчас оповещать ее, у нее и без этого проблем хватает.

Он откинул влажную челку назад и выдохнул. По лицу парня было видно, что он вымотался, но судя по нездоровому блеску в глазах, это его совсем не волновало.

— Скажи, что возьмешь меня на эту вечеринку? — со злым весельем, проворковал Мецгер, растягивая гласные, — ты же знаешь, это моя любимая часть.

Малфой внимательно следил за парнями, пытаясь понять, о чем они сейчас ведут речь. Драко уже решил для себя, что Артур поклонник всего, что носит на себе Темную магию. Не так, как Грейнджер. Для девушки это был способ выживания. Рычаг силы, с помощью которого она каждый раз сама себе доказывала, что это еще не ее предел. Это ее сущность, из которой она соткана, а может, ею пользоваться и управлять.

Близнец же явно ловил кайф, как самый лютый наркоман от порции героина.

Гайос молча скрылся в своей комнате и вышел оттуда только минут через пятнадцать в свежей одежде. Малфой заметил, что подобные костюмы часто носили студенты из отряда, но сам староста чаще всего был в твидовых черных костюмах или в обычных брюках с водолазкой.

Сейчас на нем были черные перчатки, спортивная экипировка и капюшон, который он накинул на голову. Он метнул взгляд на Артура, а потом на Давида.

— Если идешь ты, идет и он, — Мецгер скривился на такую перспективу, видимо, ненавидя их особенность с братом. Они зависели друг от друга. А сейчас Гайос хотел полной силы от близнецов.

— Эй, мать всея уродов, поднимайся, — кинул он брату, — все будет хорошо с нашей принцессой. Вон, посмотри, — он обвел взглядом присутствующих, — тут целый гарем из нянек. Ты тут явно не нужен.

Давид вскинул голову и сжал челюсть от раздражения.

— Отвали от меня, — он резко поднялся и отзеркалил позу брата. Их разделял диван, на котором лежала девушка, поэтому потасовки можно было не ждать, — ты же всегда только и пиздишь о том, какой ты крутой и независимый. Вот и попробуй это доказать не на словах, а на деле.

Судя по реакции всех, такой выпад спокойного и дружелюбного Давида, смог нехило удивить. Особенно, что случалось достаточно редко, даже Александра, который вздернул брови и скрестил руки на груди, начиная получать интерес от их беседы.

Артур прищурился и криво улыбнулся.

— Детка, в наших отношениях член имеется только у одного, и ты опоздал на эту раздачу. Так что, сейчас запихиваешь свои очки себе в очко и идешь с нами, — Давид медленно обошел диван и приблизился к брату, вставая с ним практически носом к носу.

Удивительно было наблюдать за тем, как два отражения друг друга, не отражают ровным счетом ничего.

— Пошел ты нахер, Артур. Ты думаешь, если я созидатель, то ты можешь общаться со мной, как с дешевой подстилкой? — он сейчас тоже криво усмехнулся и стал очень похож на брата, — ты забыл, что это поводок с двумя концами? Ах да, разница в том, что кого-то недолюбили в детстве. Насколько больно острие правды, может резать тебе кадык?

А вот теперь Артур не улыбался. Некромант сжал руки в кулаки и брезгливо поджал губы, словно сейчас перед ним положили кучу дерьма.

— Мне не нужна долбанная розовая вата. Наша матушка всегда считала, что в мире есть только плюшевые пони и радужные единороги, — Давид склонил голову и призрачно улыбнулся. Салазар, он может быть и таким?

— А отец всегда ценил рациональность и сдержанность. Извини, брат, когда была раздача родительской любви и уважения, на тебя не хватило.

Малфой переглянулся с притихшими слизеринцами, все еще искоса смотря за разражающейся семейной драмой. Сейчас он почему-то осознал, что дурмстранговцы не такие уж всесильные и идеальные. У них были проблемы с родителями, как и у него с друзьями.

Он не знал всей истории северных студентов, но что-то подсказывало, там у каждого была история жизни, которая в итоге свела их всех вместе. Как и Малфоя с его близкими.

Потерянные во временных проблемах, но нашедшие друг друга в статичном умиротворении.

Они все держались друг за друга, образовывая новую семью, при этом не имея единой крови.

— Вы закончили? — холодно спросил Гайос, молча стоявший все это время. Он не торопил и не перебивал. Самое странное, парень чаще всего давал проявляться таким стычкам. Как будто вскрывал раны и смотрел за гноем, который вытекал из порезов.

Братья продолжили сверлить друг друга взглядами, а после Артур, не отрывая глаз от лица Давида, бросил через плечо:

— Пошли. Я готов. Мне не нужна чья-либо поддержка или помощь, чтобы быть цельным, — он сделал шаги назад, а после отвел взгляд и быстро подошел к старосте.

Малфой пожевал губу, быстро принимая решение. Не то чтобы он хотел помогать кому-то, но тут ситуация закрутилась по спирали. Гайос сказал, что они сейчас находятся на одной стороне, а значит стоило его осведомить.

Как минимум, Драко уже знал — этот парень не любит сюрпризы и ощущение потери контроля над ситуацией. Как и он сам. Поэтому, прежде чем дурмстранговцы вышли из гостиной, он остановил их тихим голосом.

— Пока вас не было, кое-что произошло, — Михаил поднял на руки Таисию и коротко кивнул, соглашаясь с решением Драко. Парень понял, что хотел сказать Малфой. Пока тот нес девушку в ее спальню, слизеринец продолжил, — я так понимаю, вы все знаете о прошлом Грейнджер?

Гайос и Мецгер уже обернулись к нему, ожидая продолжения.

— Артур, ты наверное заметил, как в школе отреагировали на это дерьмо? — Драко дернул подбородком в сторону газеты. Парень кивнул, но все еще хмурился, не понимая к чему ведет блондин.

— И что? Я уверен, что Гермионе глубоко поебать, кто и что о ней думает. У нас в Эрстер столько всякого сброда, что ее история кажется даже скучной, — Малфой кивнул и прокрутил браслет, опуская на него взгляд.

— Возможно. Но Хогвартс... это немного другое. Тут все еще бытует мнение, что чистота крови делает тебя заведомо выше всех. Главнее. Значимее, — некромант фыркнул.

— Большей хуйни я в жизни не слышал. Давно доказано, что кровь не определяет уровень магии. Вон, — он кинул насмешливый взгляд в сторону брата, — чистокровный, а дрочила дрочилой.

Давид зыркнул в ответ и показал средний палец, кривя при этом губы.

— Малфой, к чему ты ведешь? — игнорируя близнецов, продолжил Алекс.

Да, к чему он вел? Может, к тому, что он когда-то был таким же мудаком, как и его отец. Что сегодняшняя пакость Астории на фоне его грязных слов — это детский лепет.

— Грейнджер привлекла к себе лишнее внимание, — наконец-то сказал он, поднимая взгляд, — одна из студенток устроила «показательное выступление». Простыми словами, пыталась задеть Гермиону ее прошлым, втоптать в грязь.

Гайос нахмурился и заметил спускающегося по лестнице Кришау, который уже — видимо — уложил девушку в постель. На его лицо вернулось добродушное, хоть и уставшее, выражение лица. Но сразу было видно, что морально ему стало легче. Как будто груз, грозившийся сломать его ментальный позвоночник, резко испарился, позволяя дышать полной грудью, не ощущая тяжести.

— Гермиону пытались унизить?

От Малфоя не ускользнуло, что Гайос не сказал унизили. Пытались. Это еще раз доказывало то, что бывшая гриффиндорка постаралась на славу, чтобы сколотить всеобщее мнение о себе среди своих друзей.

— Оу, — Михаил опешил, но тут же прокашлялся и слабо улыбнулся, — да. Какая-то девушка с младших курсов высказалась насчет уровня загрязнения крови Гермионы и социального статуса в ее семейной ячейке общества.

— Блять, Кришау, ты мне больше импонируешь, когда выражаешься матом и в облике Вервольфа, — простонал некромант, а Александр вновь посмотрел на Драко. На секунду показалось, что северянин злился. Причем на него. Как будто в его отсутствие задача защищать Гермиону, предназначалась Малфою. Только ей не нужна была защита. Это девчонка, от которой стоило бы защищаться, потому что она могла сама за себя постоять.

— О-о, вы бы видели это представление, — восторженно протянул Нотт, запрокидывая голову на спинку дивана, — эта картинка будет меня мучить в эротических снах. Если бы они еще в этот момент были в бикини и в грязи, то мне точно больше никогда бы не понадобилась девочка для жаркого секса.

Артур посмотрел на Тео, а в глазах блеснуло озорство.

— Как я вернусь, ты покажешь мне каждую минуту, которую я пропустил, — слизеринец широко улыбнулся и подмигнул, явно соглашаясь на подобную идею. Александр тяжело вздохнул, как всегда пропуская мимо себя шутливые разговоры. Драко было это знакомо. Он часто так отключался, и пока был фоновый шум, парень в своей голове уже выстраивал свои планы и просчитывал ходы.

Гайос подумал еще с минуту, а после посмотрел на сокурсника.

— Пошли, нас ждет долгая ночка, — он бросил взгляд на Артура, а после обратился к Михаилу, — на вас девочки. Проследите, чтобы все было нормально. Я не знаю, на сколько мы, поэтому передай Грейнджер, что сейчас ее главная проблема — первый тур. Остальное не заслуживает даже ее внимания.

— Вадим, если вдруг будет намечаться драка, я тебя прошу, дождись меня, — притворно проскулил Артур, которого за шкирку потянул Александр, двигаясь на выход, — особенно, если будут пиздить моего брата, — крикнул он напоследок, и картина захлопнулась.

Все уже давно забросили свои домашние задания и просто сидели в гостиной, ощущая странные эмоции. Мерлин, этот год будет очень тяжелым. Для всех.

— И что будем делать? — аккуратно спросил Поттер, обводя всех взглядом. Мулат, который, казалось, вообще дремал весь разговор, молча встал и скрылся в комнате. Спустя минуту он спустился обратно, левитируя перед собой бутылку огневиски и роксы.

— Я лично буду проводить эксперимент, насколько быстро огневиски победит меня в этот раз, — он опустил все на столик и, выгнув бровь, серьезно продолжил, — это важный проект, дорогие ученики. И для такой серьезной задачи требуется командная работа.

— Профессор Забини, вызываюсь добровольцем, — продолжая игру, деловито высказался Нотт. Поттер фыркнул, покачивая головой.

— Господи, ваши ролевые забавы иногда меня пугают, — Блейз зыркнул в его сторону и сжал губы.

— Мистер Поттер, вам мало одного угрюмого учителя, который вас недолюбливает? Есть какой-то фетиш на «ненависть»? — Гарри опять покачал головой, даже не пытаясь скрывать улыбку. Кришау аккуратно прокашлялся, и все посмотрели на него.

— Вообще, в Дурмстранге я считаюсь одним из самых лучших алхимиков, — он криво улыбнулся, — думаю, для вашего проекта я буду полезен.

***

Не плачь.

Как будто это легко.

Грейнджер сжалась всем телом, продолжая смотреть за суматохой в кабинете. Она обещала бабушке быть сильной. Хотя бы телесно. Поэтому через силу, она выпрямила спину, но всхлип сорвался с ее губ, словно она сорвала внутри пломбу.

Единственный человек, который ее любил, умер. Как это должен осознать ребенок? Какие эмоции он должен познать, чтобы впитать как губка и сделать выводы?

Всего три дня прошло, как ей сказали о том, что бабушки не стало. Ночью, когда ее накрыла истерика и паническая атака, она каким-то образом подожгла комнату. Она и раньше знала, что не такая как все. Гермиона умела делать вещи, которые, почему-то, не могли делать другие.

Но в этот раз все оказалось хуже. Она буквально испепелила стены и пол своей комнаты, оставив маленький островок паркета целым, где ее и обнаружили. Она лежала свернувшись вокруг себя и тихо всхлипывала, от густого сгустка боли внутри диафрагмы.

Пока рядом происходили какие-то движения, она вспомнила отчаянье, которое должно было разорвать ей сердце и раскидать кусочки по всей территории тела. Как Грейнджер брыкалась и вырывалась из рук людей в халатах, которые куда-то ее тащили.

Мама, пожалуйста.

Ей казалось, что звон от ее истошного крика дребезжит до сих пор в ушах. Она ей нужна. У нее никого не осталось. Больше нет никого, кто мог бы смотреть на нее с теплом, а не с опаской. Просто любить.

Грейнджер чувствовала вкус своей боли, потому что слеза скатилась в уголок рта. Почему? Зачем?

Столько вопросов, но ответа — ни одного.

Грейнджер почти сожгла комнату.

Да.

Не специально, но факт остается фактом. Как она это сделала? Откуда появилась эта сила, пока она плакала над фото, где на изображении они сидели вдвоем, а за их спинами была густая зелень пышных кустов. На макушке Гермионы был венок из ромашек, а бабушка ее нежно обнимала, целуя в висок.

Грейнджер всхлипнула, запивая свое горе реалиями жизни.

Бабушка умерла. Ее сердце не выдержало. Гермиона бы хотела к ней, но нужно было спуститься в загробный мир, а туда девочку не приглашали.

Слезы катились крупными горошинами, пока она шумно вдыхала воздух, задыхаясь истерикой.

Было так же холодно, как и в стенах ее дома. Так же одиноко, с известкой боли и налетом отчаянья.

Мисс Толдмери на нее смотрела как на ничтожество, но все же нашла в себе силы подойти к Грейнджер и всучить табличку.

Детские руки скользили по гравировке букв, а слезы капнули на чернила.

Гермиона Грейнджер.

Рост. Вес. Возраст.

Больше ничего. Никакого упоминания о ее предпочтениях, ведь о таком не спрашивают в этом месте. Никаких опознавательных знаков, которые были общими с бабушкой.

Не плачь.

Будь сильной.

Это тяжело. Я не смогу.

Жгут из боли уже закручивался, пока Грейнджер смотрела на свои инициалы. Пока она находилась вдали от родителей, которые так и не смогли ее полюбить.

Или не хотели.

А может, не имели возможности?

Она не знает.

Бабушка, мне так страшно. Забери меня. Забери к себе. Мне очень страшно.

— Сделай лицо попроще, — строго потребовала женщина, не замечая ее растерянности. Девочка резко вскинула голову, проморгав бессилие. Я стану нормальной. Ради вас. Она обещала сама себе, думая, что тогда за ней вернутся. Ее просто наказали, но если увидят, что Гермиона исправилась, мама обязательно заберет ее.

Прости меня, мамочка.

Гермиона всхлипнула, вытирая ребром ладошки слезы. Ее лицо мокрое, мерзкое. Кожа прилипает к коже, и у нее одно желание — просто уснуть. Она так устала. Устала плакать. Быть не такой как все. От одиночества.

Грейнджер схватила табличку, чувствуя внутри боль. Бабушка говорила, что когда приходит отчаянье, сделай его злым. Так ты сможешь ощутить толику силы.

Но в ней не было сил становиться злой. Никаких сил. Она вымоталась, устала, сорвала связки, пока кричала в сторону силуэтов родителей.

— Лицо на меня, и смотришь вот сюда, — распорядилась женщина, отходя за спину фотографа, попутно постукивая пальцем по линзе камеры. Гермиона вытерла остатки слез, смотря перед собой.

Они меня бросили. Отдали. Но я докажу им, что я нормальная.

Вспышка была единожды. Правильно, зачем тратить несколько кадров на ту, что теперь являлась не важнее соринки песка.

Она вытерла еще раз лицо и почувствовала маленькие бугорки от родинок, которые вспухли из-за слез.

Созвездие Лебедя.

Оно связывало их, создавало незримые нити, которые всегда вели друг к другу Гермиону и Оливию.

У бабушки созвездие было на тыльной стороне ладони, а у девочки на скуле.

Солнышко, всегда верь звездам. Ты названа в честь кометы, а значит небесный атлас является твоей территорией.

Женщина всегда в этот момент прислоняла ладошку к лицу девочки, смотря на нее такими же карими глазами, что и у нее.

Однажды, ты найдешь свое созвездие. И оно будет рядом с тобой, пока ты будешь сиять.

Она всплакнула, роняя табличку со своим именем и закрыла ладошками лицо.

Вернись ко мне. Мне так одиноко. Не оставляй меня, как это сделали они.

Грейнджер чувствовала себя самым одиноким человеком в мире. Брошенной в бездну, без шанса увидеть хоть какой-нибудь просвет.

Глаза щипало от слез и опухлости, а лицевые мышцы уже немели от частых судорог.

Мисс Толдмери вышла вперед и рывком подняла табличку с пола, небрежно откидывая ее на стол.

— Пошли, я покажу тебе твою комнату, — строго отчеканила женщина, ожидая реакции девочки. Та неловко сползла со стула, медленно плетясь за воспитателем.

Стены приюта были выполнены из темной древесины, что создавало мрачный антураж. Половицы скрипели под каждым новым шарканьем девочки, что было похоже на ее внутренний скулеж.

Три дня назад тебя не стало.

Три дня, как я уже ощущаю себя сиротой.

Гермиона споткнулась о свои ноги, но все-таки сохранила равновесие.

Когда они дошли до двери, женщина развернулась к ней лицом и поджала губы.

— С тобой здесь не будут нянчиться, предупреждаю сразу. Ты должна четко следовать правилам и без своих фокусов.

— Каких фокусов? — тихо спросила Гермиона, смотря в пол, не находя в себе силы поднять голову.

— Ты несколько раз чуть не спалила собственный дом. Тут живут другие дети, а я несу за них ответственность. Будешь вытворять подобное, я быстро найду на тебя управу.

Ей хотелось возразить, что это происходит само, но Гермиона уже знала на собственном опыте — никто не поверит.

Что она могла силой желания двигать предметы. Что все поджоги были случайными, после панических атак, которые душили ее сильнее, чем она сама себя. Руки смыкались на горле, пытаясь расчесать гортань изнутри, но были только ссадины поверх, цветом спелой ежевики.

Лгунья.

Вот как называла ее мама.

Они вошли в комнату, где в ряд стояли железные кровати с белоснежными простынями. Девочки сползли с перин, вставая ровно в шеренгу. Плечом к плечу. Серые платья, воротнички. Блекло и уныло, как раз под настроение девочки.

— Это — Гермиона Грейнджер, — приставка это говорила о многом. Женщина обернулась на нее и дернула нетерпеливо губой, заставляя девочку выйти вперед, — новая воспитанница приюта Святой Софии. У Гермионы есть отклонения в развитии, так что будьте терпимее, юные леди.

Отклонения.

Грейнджер вытерла остатки слез и вышла прямо перед женщиной, заслоняя своим ростом ее голени и колени.

— Это ложь. Я нормальная, — срывающимся голосом, отчеканила Гермиона, — я не такая как вы, но это не значит, что я неправильная, — она запрокинула голову назад, встречаясь с гневным взглядом Толдмери, — я просто другая, вот и все.

Та криво усмехнулась и посмотрела на девочек, которые выжидающе смотрели в ответ.

— Покажите Гермионе ее кровать, — дверь хлопнула и в сторону Грейнджер начали надвигаться маленькие воспитанницы, которые смотрели на нее, как на животное в зоопарке.

— Тебя бросили родители, потому что ты уродина?

— Может, они просто умерли?

— Я бы тоже не хотела видеть такой кошмар на голове своей дочери.

Круг сужался, как и диафрагма девочки. Хватит. Пожалуйста. Мне больно.

Нет.

Больно было потом, когда ее избили во время панической атаки. Вот там и была истинная боль. Когда мир стал мутным и начал кружиться вокруг, а она зашлась в хриплом кашле.

Фу, да она больная.

Почему ее поселили с нами, вдруг она заразная?

Смотрите, она пускает слюни как мистер Прукс. Может, ей стоит спать в его будке на улице?

До этого была лишь прелюдия.

Грейнджер подскочила на кровати, задыхаясь от удара сердца в грудь. Но ощупав себя, она быстро поняла, что это был сон.

Надо подождать. Просто. Подождать. Ее частое дыхание убивало атомы воздуха, потому что загнанный воздух выходил из ее легких резкими рывками.

Бабушка.

Грейнджер хотела потянуться к кулону, но одернула руку, вспоминая, что больше нет кулона.

Она грустно улыбнулась в пространство, положив руку на бьющееся сердце.

Малфой.

Сукин сын.

Вот кто был ее отправной точкой, а в итоге, стал возвратной. Она опять в этой школе, его волосы такие же платиновые, а глаза леденисто-серые.

Только сейчас все было по-другому.

Абсолютно все.

Грейнджер окончательно успокоилась, протирая ладонью лицо, словно стирала кошмар из прошлого. Сон. Ей давно не снились сны. Прошлое осталось написанным в строчках ее памяти, но оно больше ее не трогало.

Родители. Приют. Хогвартс.

Все, что она пережила, сделало ее той, кем она сейчас была. Если был бы шанс вернуться обратно, поменяла бы она что-то? Нет. Ей нравится ее ломанное прошлое, потому что оно научило Грейнджер не быть наивной. Не ждать помощи от кого-то, а справляться самой.

Ей не нужна привязанность.

Грейнджер достала из-под подушки палочку и повертела в руках. Ей нравилось, что их обучали невербальной магии. Это развязывало руки и делало волшебника независимым от древка.

Она подтянула к себе колени и легла на скулу, обнимая ноги.

Что-то меняется.

Появление в этой школе, ее сущность, она сама.

Ненавидела ли она родителей, приютских детей, Малфоя? Нет.

Джин и Эдвард поступили так, как считали нужным. Ими двигал страх. Неуверенность в том, что они готовы нести такое сложное бремя, как их дочь, которая не была как все. Грейнджер не оправдывает их поступок, просто не хочет делать из этого лишнюю проблему. У судьбы видимо был свой козырь, поэтому она уже отомстила за Гермиону.

Мать в коме, отец выглядит подавленным, а что станет с Бертой?

Ей плевать.

Она не тот человек, который собирается сострадать, потому что так надо.

Грейнджер даже не может сказать, что ненавидит их. Это слишком яркая и жгучая эмоция, которой они в ней не вызывают.

Приют?

Просто еще один сложный этап, через который она прошла. Горстка брошенных детей с психическими отклонениями. На самом деле, Гермионе повезло больше всех. Ведь те дети, возможно стали бездомными, алкоголиками, преступниками. А она является волшебницей. Так что, их можно только пожалеть, на самом деле.

Малфой?

Грейнджер, смотря в темноту комнаты, слабо улыбнулась.

Она признавала уже, что не может его ненавидеть. Как ни крути, было что-то, что цепляло в парне не только ее сущность, но и ее саму. Даже за первый курс воспоминания померкли, когда она увидела его взрослую версию, с лучшим другом полукровкой, маггловским худи и ее ремешком на запястье.

Гермиона ненавидит давать еще один шанс, но в данном случае, что-то было по-другому. Она всегда считала, что человек не меняется, и ты либо уже принимаешь его таким, какой он есть, либо отпускаешь.

Грейнджер отпустила Малфоя с первого курса и приняла нынешнего, который пил из горла с ней виски, сидя на берегу озера.

Парня, который может сколько угодно резать кривой ухмылкой, но задыхается, когда она его целует.

Ей нравилась эта игра.

Нравилось то, что она чувствовала себя живой рядом с ним. Со своим грязным и уродливым прошлым, от которого он просто отмахивался и продолжал заигрывать. Продолжал провоцировать, зная, что ее это заводит. Дуэль. Соперничество. Охота.

Она знает, что у них нет будущего, но почему бы не поступить так, как она поступила на той вечеринке?

Тогда, она просила один вечер взаймы.

Я просто хочу жить.

Гермиона наколдовала часы и увидела, что до рассвета еще часа четыре. Она убрала палочку и вновь улеглась, зарываясь в теплое одеяло. Она смотрела за мерным покачиванием воды за окном, хотя сейчас там была просто кромешная тьма.

У них нет будущего, но она может взять взаймы настоящее.

***

В эти дни было непривычно спокойно. Малфою показалось, что даже слишком. Видимо, он так привык к этим всем драмам, что обычные будни кажутся уже чем-то ненормальным.

Слух, как Грейнджер осадила Гринграсс, разлетелся быстрее, чем они спускались к завтраку на следующий день. Теперь некоторые ее побаивались, другие смотрели с заинтересованностью — особенно мужская половина, что немного нервировало. Оставались и те, кто все так же откровенно ее презирал, но судя по скучающему выражению лица девушки, ей было глубоко плевать.

Правда, после того как вскрылось то, что она когда-то была на Гриффиндоре, фанатов со львиного факультета у нее прибавилось. Теперь, проходя мимо нее в коридоре, они улыбались и здоровались с ней.

— Мерлин, две звезды на одну гостиную, — проворчал Нотт, шагая на Трансфигурацию день назад, — когда же до меня очередь дойдет? Что дальше? Мистер Хогвартс там выиграет Гойл? — друг смешно округлил глаза, будто такое реально могло произойти.

Шумиха и вправду была утомительна, но ее разбавляли обычные школьные занятия, которые хоть немного остужали местный ажиотаж.

Поттер же, видимо, заряжаясь похуизмом от Грейнджер, перестал быть дерганным и угрюмым. На шепот и откровенно презрительные взгляды он реагировал широкой улыбкой и подмигиванием.

Сейчас был ужин, и Драко вяло копался в рагу, слушая на фоне разговоры.

— А ты создаешь только вот полезные вещи или... — Нотт понизил голос, обращаясь к Кришау, который в этот раз сидел ближе к ним, — есть еще веселая запрещенка? — он подергал бровями, вызывая в северянине задумчивость.

— Ну-у, можно ли назвать Пудру Дурмана веселой...

— Нет! — одновременно ответили Малфой и Грейнджер, вызывая смешки за столом.

—... вообще, я не любитель всего этого, — парень пожал плечами, — просто я так высоко поднимался не для того, чтобы меня исключили за волшебную дурь, — добродушно улыбнувшись слизеринцу, Михаил продолжил пить чай.

— Наркоман долбаный, — тихо проворчала Палмер, доедая жюльен. Тео на это притворно оскорбился, прикладывая руку к груди.

— Как ты смеешь! Я не наркоман, — он понизил голос до зловещего шепота, — мне просто нравится, как пахнет кокаин.

Все прыснули, продолжая переговариваться между собой, обсуждая последние новости и учебу. Внезапно в Зал вошли Гайос и Мецгер, которых не было все эти дни. Что удивительно, никто из преподавателей даже не заметил их отсутствия. Если в случае с близнецом, ну еще можно понять. Как минимум одна копия была всегда, но странно, что за старостой Дурмстранга никто особо не следил.

Они двигались не спеша, но твердо и уверенно. Мецгер был чуть ниже Гайоса и меньше в плечах, но при этом его походка была более плавной и гибкой. Александр же шел так, будто вслед за ним должен ворваться смерч.

Некромант посылал студенткам широкую улыбку, периодически подмигивая. На одной когтевранке он задержал взгляд и даже развернулся, продолжая двигаться спиной. Та покраснела от смущения и послала легкую улыбку.

Несмотря на то, что они черт-те где были, настроение явно у обоих было хорошее. Если судить по Гайосу, то он был просто расслаблен, а это считай уже почти праздник.

Они подошли к той части, где сидели Грейнджер, Палмер и Кришау с Томесцу. Широков же сказал, что пропустит ужин, так как хочет потренироваться перед сном. Александр сел рядом с Гермионой, и его лицо тут же смягчилось, когда она посмотрела на него с теплом, здороваясь взглядом. Артур смачно поцеловал Таисию.

— Привет, гроза всех корней Мандрагоры, как твое самочувствие? — сбоку послышалось тихое бурчание.

— Демон интересуется самочувствием кого-то, точно в лесу кто-то сдох.

— Да, Палмер, лет пятнадцать назад, — он послал блондинке широкую улыбку, — хочешь, отлучимся, помогу тебе родственников проведать?

Малфой опешил, так как, по его мнению, это был удар ниже пояса, но судя по лукавому изгибу губ, это было привычное дело.

— Если бы я хотела отлучиться куда-то с мужчиной под фамилией Мецгер, я выбрала бы твоего горячего отца, — она выгнула бровь, — на празднике зимнего Солнцестояния он был особо хорош.

Артур нагнулся, наигранно угрожающе протянул:

— Не забывай, кем я являюсь, — он поиграл бровями, — могу всю твою женскую династию навестить, — девушка послала ему воздушный поцелуй.

— Передавай привет им.

— Вы отвратительны, — проворчала Грейнджер, сморщив нос. Малфой хотел бы согласиться, но продолжал смотреть за пальцами Гайоса, которыми он поглаживал тыльную сторону ладони девушки.

Он не должен...

Походу, сознанию Малфоя похуй, что он должен или не должен. Так как парень откровенно ревнует, не зная, что этих двух связывает в прошлом. Они же все психопаты, которые хрен знает что пережили. Можно ли относиться к девушке как к сестре, если когда-то вы возможно переспали?

У Драко не было предрассудков по поводу количества и качества половых партнеров, но будет не особо заебись, если сейчас бывший Гермионы наглаживает ее кисть.

— Спасибо, Артур, — ласково улыбнулась Таисия и сжала его ладошку, которая лежала на плече, — со мной все хорошо. Миша меня поднял на ноги буквально на следующий день.

— He, Süßer!У вас-то все получилось? — поинтересовалась Кира, облокачиваясь лопаткой на плечо Гермионы, буквально разваливаясь на скамье.

Мецгер прикрыл глаза, словно терял терпение, а после низким голосом ответил.

— Палмер, я предупреждал тебя, чтобы ты не говорила на немецком, — девушка прищелкнула языком.

— Ты говорил, когда я говорю на немецком, от моего произношения у тебя встает член. Про то, чтобы я на нем не говорила — и слова не было.

— Если не хочешь, чтоб я нагнул тебя на глазах сотни учеников, больше не говори, — он нашел глазами Грейнджер, которая выжидающе смотрела на него. На ее лице было написано волнение и нервозность, что заставило Мецгера заговорить серьезно, — мы все сделали. Кое-что нашли, но, — он обвел глазами Большой Зал, намекая на количество свидетелей, — стоит поговорить в приватной обстановке.

Артур наконец-то сел рядом с Таисией и начал уплетать еду так, будто месяц сидел на водной диете.

Малфой собирался уже закончить ужин и пройтись вокруг школы, подышать воздухом, когда услышал звон металла.

— Пошел в задницу, Монтегю! И отойди от меня! — прорычала Паркинсон, которая уже встала со своего места и снизу вверх смотрела на слизеринца. Тот гадко улыбался и раскачивался на пятках, держа руки в карманах брюк.

— Малышка, ты должна была меня об этом оповестить, — он нагнулся ближе, заставляя брюнетку синхронно отклониться назад, — ты же знаешь, мой отец очень занят. Он мне сказал, что тебя первую оповестили, твоя мамочка не сдержалась от такой новости.

— Что происходит? — всполошился Поттер, напрягаясь в плечах.

— Ты забрал то письмо? — спросила девушка, отбрасывая его руку, которой он потянулся к кончикам ее каре.

— Я. Но твоя мать умная и красивая женщина. Она его заколдовала так, что только ты можешь его прочитать, — Пэнси кинула быстрый взгляд в сторону Гарри, но тут же продолжила испепелять Грэхэма, — но мне стало любопытно и я...

— Грэх, что происходит? — спросил Малфой, чтобы Поттеру не пришлось сейчас привлекать к себе внимание. Он стал участником, оно ему нахер не нужно, чтобы Скитер кто-нибудь донес пикантные подробности его личной жизни.

Слизеринец вскинул свои темные брови, а после расплылся в хищно-ленивой улыбке.

— Малыш, ты даже своих друзей не оповестила? — Драко впервые в жизни видел, чтобы его подруга была на грани истерики. Ее губы дрожали, а пальцы сжались в кулак до побелевших костяшек.

— Этого никогда не будет, ублюдок, — парень издевательски цокнул и покачал головой, будто перед ним был нашкодивший ребенок.

— Как хорошо, что в наших семьях последнее слово за мужчиной, — он прищелкнул ее подбородок, — советую привыкать, будущая миссис Монтегю.

Малфой сидел за спиной Поттера, но был готов поклясться, что на друге сейчас нет лица. Блять, замужество за таким ублюдком еще не самое страшное. И это знали все за столом, кто входил в состав Священных двадцати восьми.

Гаррет Монтегю. Практически такой же ублюдок, как Кристофер Нотт — отец Тео. Они были близкими друзьями, у которых достаточно рано умерли жены. Единственные, кто не торопился жениться вновь, потому что довольствовались своими больными фетишами.

Мистер Нотт обожал бить не только сына, но и служанок. Проституток с Лютного, эльфов. Кто угодно, кто сможет достаточно громко кричать и подольше выдержать. Тео как-то под дикой дурью разревелся и рассказал, что однажды его папаша заставил смотреть за тем, как он наказывает прислугу.

Тео слышал крики и видел кровавые раны, лоскуты кожи, которые свисали с лиц провинившихся. А потом Кристофер приказывал сделать то же самое и сыну, чтобы доказать — тот является настоящим мужчиной.

Когда слизеринец, захлебываясь блевотиной и слезами, отказывался, то отец его тащил на то место, где только что была служанка, и принимал свое наказание за то, что он такой немощный и слабый.

Гаррет Монтегю был таким же ебаным психом, но его заводило другое. Изнасилование. Чаще всего это были малолетки, и что еще больше вызывало тошноту — этому мудаку было плевать, кто перед ним, парень или девушка.

Вот за это Малфой и ненавидел всей душой верхушку элиты. Потому что многим из Священных было это известно, но все молчали. Когда ты имеешь деньги и имя, ты безнаказан.

Люди, развращенные властью и достатком, даже не особо старались скрыть свои прогнившие натуры и желания.

Грэхэм тоже имел свои наклонности, но, конечно, он был аккуратен. Ведь он ученик Хогвартса, поэтому к младшим курсам не особо имел интерес.

Но, блять, когда слышишь иногда его фантазии, то страшно представить — что скрывают стены Монтегю-мэнора.

И сейчас Пэнси была белее мела и дрожала всем телом, зная все то же самое, что и другие. Вот почему она стала такой замкнутой и закрытой. Перестала веселиться и быть саркастичной, стреляя подколами и соблазнительными улыбками.

Блять, какой же Ад ее ждал, если она станет женой Грэхэма. Если знать, что сын от отца недалеко ушел, то она бы лучше выбрала преисподнюю.

— Так что, следующим летом мы всех зовем на нашу свадьбу, — весело сказал Монтегю, обнимая за плечи девушку, которая выглядела хуже инфернала. Парень посмотрел в глаза Поттеру, прекрасно замечая его гнев и ярость, — даже тебя, брат. Мой отец более лоялен к чистоте крови.

Да, он насиловал и магглов тоже. Ему это даже было предпочтительней, ведь легче избавиться от тела в случае кончины.

— Пэнси, ты можешь мне помочь? — дрожащим голосом позвала Дафна, отодвигая парня и вставая перед лицом подруги. Она положила ладошки на ее лицо, поворачивая к себе, — помнишь, мы хотели позаниматься рунами в библиотеке. Я так и не поняла ту тему, а ты уже разобралась.

— Даф, прелесть моя, — мурлыкнул Грэхэм, на что получил яростный взгляд Гринграсс, — Пэнси стала официально моей невестой, так что теперь тебе стоит спрашивать разрешения у меня. Но в честь такой прекрасной новости, я отпускаю ее с тобой.

Блондинка поджала губы и вновь посмотрела на подругу, которая пустым взглядом смотрела куда-то вбок. Малфою хотелось сейчас сблевать весь свой ужин, так как он резко сгнил в желудке от осознания реальности и перспектив.

— Эй, солнышко. Мы идем? — Пэнси ничего не ответила, продолжая неморгающим взглядом смотреть в пустоту. Жутко было оттого, что она ни разу так и не сомкнула веки, а слезы продолжали ручьем катиться по ее щекам. Монтегю, видя все это, скалился самой омерзительной улыбкой, будто наслаждался каждой секундой.

Гринграсс аккуратно повела Паркинсон мимо парней, которые от шока даже не знали, что сказать. Каждый понимал. Все абсолютно знали. Чертовы отпрыски Священных, чьи родители ничего не знали о значении святости.

Поттер отвернулся от Монтегю, с которым они сверлили друг друга взглядами, с того момента, как подошла Гринграсс. Малфой прищурился в сторону уебка.

— Ты самый настоящий гандон, — тот дернул плечами, как само собой разумеющееся.

— Мой старик любит меня баловать. Думаю, вам скоро тоже сделают подарки.

Письмо Люциуса. Малфой его сжег, даже не открывая. Маггловской зажигалкой и с диким удовольствием. Что если ему тоже кого-то уже выбрали? Драко сделал себе пометку, что прежде чем ментально послать старшего Малфоя в задницу, впредь он будет хотя бы знать — за что?

Только, если отец написал ему подобное письмо, как и Паркинсон, черта с два. Драко сам будет выбирать, с кем он будет проводить свою жизнь. И ебал в рот мнение Люциуса с его больной фантазией.

— Ну, кроме Поттера, конечно, — Грэхэм широко улыбнулся и начал идти спиной, продолжая смотреть в висок Гарри, — у него и так есть статус Избранного и слава Чемпиона. Пора делиться дарами, брат. В момент отчаяния фортуна благоволит более наглым.

Друг дернулся, но Малфой вовремя его остановил, замечая любопытные взгляды вокруг. Ублюдок уже подошел к Блетчли и Флинту, хлопнул их по плечам, побуждая уже уходить из Большого Зала. Монтегю кинул напоследок насмешливый взгляд в сторону Малфоя, и троица пошла к выходу.

Гарри еще раз дернулся, но Драко крепче сжал предплечье.

— Поттер, не надо, — быстро зашептал блондин, припечатывая друга к месту, — ты сейчас у всех на виду. Кто-нибудь донесет Скитер.

— Похуй мне на ебаную Скитер и на ебаный кубок, — низко прорычал слизеринец, повторяя попытку вырваться.

— Это может сказаться на ней, — процедил Драко, — если кто-нибудь решит связать тебя с этой помолвкой, то ебаный папаша Грэхема может устроить свадьбу раньше. Типа избежать пересудов и грязных слухов. Пэнси и Грэх совершеннолетние, а Хогвартс не запрещает связывать себя узами брака, являясь учениками школы.

Этот довод смог остудить парня, но между тем, его лицо стало отчаянно-болезненным. И Малфой сейчас его понимал. Каково узнать, что девушка, в которую ты влюблен столько лет, следующим летом выйдет замуж за ублюдка, у которого папаша насильник малолеток?

— Нужна наша помощь? — Гайос, который молчал все это время, отпустил руку Грейнджер и внимательно посмотрел на Поттера.

— Да, черт возьми, — издал истеричный смешок слизеринец, снимая очки и потирая лицо, — помоги спрятать труп, когда я задушу этого уебка его кишками.

Это звучало как отчаянный сарказм, но Малфой заметил, что в разноцветных глазах северянина был проблеск серьезности. Нет. Это же не серьезно? Он правда сейчас принял это за чистую монету?

Поттер еще раз выдохнул и надел обратно очки, растрепав свои волосы.

— Мне надо найти ее. Таисия, ты говорила, — он задумался и протараторил, — или кто-то из ваших... неважно, короче. Ты поисковик, как я уже знаю. Ты можешь сейчас найти Паркинсон?

— Не надо, Гарри.

Тихо попросила Грейнджер, поднимая на него карие радужки, полные сожаления и грусти.

— Малфой прав, ты сейчас у всех на виду. На Флер и Уизли не особо обращают внимания СМИ, потому что они не наделали столько шумихи, как мы с тобой. Это может сделать только хуже, — Гермиона пожевала губу, будто ей было стыдно за то, что она сейчас его отговаривала, — я понимаю тебя...

— Понимаешь? — зло прыснул Поттер, и Малфой, предчувствуя неладное, сжал его руку, — что ты вообще знаешь об отношениях, Грейнджер, чтобы понимать меня? — друг скинул руку, и его лицо исказилось, — ты хоть кого-то в жизни любила, чтобы понимать, как это терять кого-то?

— Поттер, ты перегибаешь, — предостерег Малфой угрожающим тоном.

— Да что ты? — насмешливо спросил Гарри, натягивая фальшивую ухмылку так сильно, что у него на лбу забилась жилка, — знаете что, вы нихера не знаете. Вы все. Так что.

— Говоришь, я не знаю, что такое любить? — спокойно спросила Грейнджер, крутя в руках столовый нож, — только ты терял что-то важное? — она приподняла уголок губ, и ее лицо стало настолько грустным, что Драко впервые в жизни хотелось ударить друга в лицо, — в той писанине, которую накатала Скитер, почти все правда, но кое-что она, видимо, не смогла разузнать.

Шатенка повернула голову на слизеринца, смотря прямо ему в глаза.

— Тот снимок сделан на третий день после того, как я узнала о смерти бабушки. Единственная женщина, которая меня любила. Она обещала мне, что как только окрепнет, то сможет чаще меня забирать к себе, потому что видела холодное отношение родителей ко мне. 19 сентября, рано утром, моя мать зашла в комнату и просто сказала, что Оливии не стало, — Гермиона закусила изнутри губу, выдавливая вымученную улыбку, — она сказала это так, будто говорила о том, что завтрак готов. И у меня произошел самый мощный выброс магии, и я подожгла собственную комнату. Через три дня я уже сидела в стенах приюта с этой табличкой в руках и с осколками в легких, от своего разрушенного мира.

Девушка аккуратно положила ножик рядом с тарелкой и поднялась на ноги, все еще говоря ровным и спокойным голосом.

— Бабушка любила меня, зная об этих странностях и не зная о существовании магии. Она любила меня вопреки всем и всему. 19 сентября она должна была приехать в дом родителей и забрать меня на целый день. Меня держали на домашнем обучении, потому что боялись выпускать. Думали, я могу навредить кому-то.

Малфой только заметил, что Грейнджер говорила достаточно громко, но никто не обращал внимания. Он проскользил глазами и увидел Гайоса, который встретился с ним взглядом. Парень немного склонил голову к плечу, а потом моргнул, утвердительно и медленно.

Драко еще раз осмотрелся и почувствовал, еле уловимые и деликатные чары, которые он сразу не заметил, так как слушал Гермиону. Александр наложил на их часть стола невербальное заклинание тишины.

— В тот день я должна была увидеть мир, который от меня скрывали. Точнее, меня от него. А вместо этого, я узнала вкус потери и горечи, — продолжила девушка, расправляя плечи и все так же пронзительно смотря в глаза притихшему слизеринцу, — меня предали родители, но не так больно терять людей, которых ты любишь, хоть и безответно. Гораздо больнее терять человека, который видит в тебе весь свой мир.

Малфой посмотрел на нее, словно видел впервые. Он не знал эту часть жизни Грейнджер. Что был человек, который поддерживал ее, когда все отвернулись. У него внутри закрутился жгут досады, потому что она с такими чувствами отстаивала любовь бабушки. Он мог бы тоже когда-то запомниться ей вот таким. Человеком, который бы видел в ней гребаный Грааль, пока другие этого не замечали.

Драко бы хотел, чтобы в ее памяти он был не напыщенным маленьким засранцем, а тем человеком, которого бы она бережно хранила в своей памяти, как самое теплое и важное.

— Так что да, Поттер, я знаю, что такое терять любимого человека. Только в твоем случае есть шанс все исправить, — серьезным тоном заявила девушка, — у тебя есть друзья, слава и возраст, чтобы предотвратить опасность. Возможности, в конце концов, — выделив слово, она обратилась уже к своим подругам, — попробуйте отыскать Монтегю и повесьте на него Скарабея, а потом найдите Паркинсон. Таисия, покажи ей, как пользоваться этим заклинанием, чтобы она могла отслеживать его местонахождение и избегать, в случае чего.

Северянки коротко кивнули, не задавая лишних вопросов.

— Александр уже, скорее всего, крутит в своей голове список задач, чтобы раздобыть как можно больше информации о Монтегю, — уверенно заявила девушка, на что упомянутый спокойно сказал.

— Если он опасен для Поттера, может быть опасен и для Эрстер. Я разберусь с этим, — он посмотрел в глаза слизеринца и продолжил, — пойдем пройдемся с тобой, нужно поговорить.

Грейнджер кинула последний раз взгляд на всех, коротко кивнув, развернулась и пошла на выход. Все смотрели ей в спину, сохраняя мрачное молчание.

— А ведь уже завтра, 19 сентября, — со вздохом сказала Палмер, смотря в спину подруги.

Малфой моргнул, вспоминая что и вправду. Он совсем потерял счет дням, поэтому даже забыл, какое сегодня число.

— Я так понимаю, попытка уговорить ее отпраздновать, пустая трата времени? — нагнувшись над столом, девушка обратилась к Гайосу, который отрицательно мотнул головой.

— Праздновать? — озадаченно спросил Нотт, — кто празднует дату смерти любимого человека?

— Завтра не только дата смерти бабушки Грейнджер, — пояснил Александр, — много лет назад кое-что еще произошло 19 сентября, — его глаза наткнулись на Драко, — в этот день родилась Гермиона.

***

Время было около полуночи, когда Малфой смог выбраться из школы через тайный ход. Уже чувствовалось, что теплые дни осени начали таять, предоставляя место прохладе и черничным тучам.

Луны не было видно, поэтому дорогу до своего места он подсвечивал слабым Люмосом.

После ужина Поттер с Гайосом куда-то ушли. Он не стал спрашивать о чем-то друга, понимая — сейчас ему нужен не Драко.

Вряд ли вообще был хоть кто-то сейчас важен помимо Паркинсон, к которой он не пошел, послушав наставление Грейнджер и Малфоя.

Смогли ли Кира и Таисия выполнить просьбу Гермионы — он тоже не знал.

Сейчас ему просто хотелось тишины и одиночества.

Слишком громко, чересчур много, удушливо страшно.

Он не привык к такому темпу в жизни.

Малфой не знает, как вынести то, что уже подкинула судьба. А ведь другим выпало намного больше и тяжелее ноша.

Всему отряду Эрстер, его друзьям.

Если ему уже так сдавливает грудину только от осознания пиздеца в жизни других людей, что было бы с ним?

Как бы он смог все это стойко пережить, не впадая в отчаянье и ужас?

Драко покачал головой, отгоняя все мысли.

Он хотел просто расслабиться. Отпустить мысли на один вечер. Просто посидеть в тишине и покурить. Даже выпивку он не стал с собой брать, чтобы не наделать глупостей.

Например, пойти найти Грейнджер, которой не оказалось в гостиной. И в спальне. Да нигде в школе.

Не то чтобы он прям целенаправленно ее искал, но его подсознание будто само искало девушку. Хотя Малфой даже не подозревал — что мог ей сказать, если все-таки нашел бы ее.

Гермиона ненавидит жалость к себе, проявление слабости и сострадания. Девушка так умело расставила вокруг себя пики и холодные стены, что любое проявление тепла могло грозить собственным обморожением и колющими ранами.

Драко обошел валун и застыл как вкопанный. Даже несмотря на темноту, он знал, кто сидит на поваленном дереве.

Парень нахмурился, стараясь решить, как поступить.

Малфой уже выучил некоторые повадки девушки. Она ненавидит, когда кто-то подходит к ней со спины. Всегда достает палочку, если больше одного древка появляется в ее присутствии.

— Малфой, ты долго будешь сопеть мне в затылок? — Грейнджер вернула его же реплику, которую он сказал в кабинете зельеварения, когда написал ей записку после вечеринки. Это заставило улыбнуться и кинуть в ответ:

— Не стоит сидеть спиной, ты всегда должна видеть, кто может подойти, — он услышал легкое фырканье, но больше не прозвучало никаких слов.

Медленно приближаясь, он взмахнул палочкой и произнес заклинание. Люмос отделился от палочки и расщепился на маленькие кусочки света, которые были похожи на светлячков, немного осветив пространство вокруг них.

Быстро перепрыгнув через бревно, он сел по левую руку от девушки и стал наблюдать за тем, как десятки маленьких голубых точек рассредоточились по поверхности глади озера и над их макушками.

Грейнджер держала в руках темную бутылку, зажав бедрами стекло его днища. Она еще ни разу не повернулась в его сторону, что позволило Малфою беззастенчиво рассматривать ее профиль.

В голубоватом мерцании кожа ее лица казалась бледнее, за счет чего пушистые темные ресницы и тонкие брови выделялись сильнее. Она наблюдала за танцем маленьких огоньков, которые передвигались по своей траектории, которую магия решила выбрать сама. Медленно, плавно.

— Они похожи на звезды, — сказала она и подняла голову, смотря на те кусочки света, которые окружали их силуэты. — Бабушка говорила, что всегда стоит смотреть на них, если не знаешь, что должна делать в жизни. Если ты запуталась. Когда становится страшно.

Малфой слушал, не имея никакого желания перебивать ее. Спокойный голос впервые окрасился настолько теплыми нотками, а не ледяными дротиками. Грейнджер могла сколько угодно быть сильной или открыто рассказывать про свое сложное прошлое. Но именно сейчас она была по-настоящему уязвима. Потому что была нежна и умиротворена.

— У нее на ладони такое же созвездие, как и у меня на левой скуле, — она подняла руку и погладила кожу лица, где были родинки, — она всегда прислоняла ладошку к моему лицу, смыкая наши созвездия, и говорила, что мы создали свой облачный атлас. Свое звездное небо, где теперь два одинаковых небесных тела. И если она находилась не рядом, то в момент одиночества я могла посмотреть на ночное полотно и найти Лебедя, — Грейнджер опустила руку и взяла бутылку за горлышко, и подняв к губам, продолжала говорить прямо в темное стекло, — как будто она рядом со мной.

Сделав щедрый глоток, она протянула емкость парню, который принял ее и тоже пригубил жидкость. Оказалось, Гермиона пила из горла терпкий джин.

Она всегда им пахла.

— Но когда ее не стало, я поняла кое-что, — Грейнджер посмотрела на темную тучу над головой, — все мои ночи теперь пасмурны. Я не вижу больше звезд.

Малфой несколько секунд смотрел на нее и молча достал палочку.

Он должен был остановить себя, но его желания были быстрее и проворнее. Грейнджер всегда вызывала в нем то, что было самой яркой аллергической реакцией.

Один взмах и над их головами кусочки Люмоса начали собираться в созвездие Лебедя, не упуская мелочей. Все главные звезды: Денеб, Садр, Альбирео были сотканы линиями, создавая силуэт лебедя. Крестообразный рисунок слегка мерцал, словно это были настоящие небесные пульсары.

Немного подумав, Драко решил еще кое-что добавить. Сосредоточившись, он расширил свою задумку, создав небольшую часть звездной карты северного полушария. Грейнджер наблюдала за этим молча, не показывая никаких эмоций. Ее губы приоткрылись, а дыхание сбилось, когда она увидела окончательный результат его магии.

Зачем он это делает? Почему эта безумная идея, вообще воплощается сейчас в реальность, даже до конца не сформировавшись в его голове?

Он тоже поднял голову, наблюдая за двумя созвездиями, которые на ночном небе находятся рядом. Он знал это только потому, что еще на одном занятии по Астрономии отметил это про себя. Потому что это касалось Малфоя.

Сейчас они с Грейнджер смотрели на скопление звезд для двух ночных фигур и молчали. Никто не говорил. И не хотел. Может, у Драко были какие-то слова, просто не придумали еще того языка, чтобы их выразить. Только вот такой проекцией из маленьких кусочков Люмоса, он попытался сказать ей что-то важное. То, что стало его неотъемлемой частью жизни.

Признание.

— Зачем? — хрипло спросила Гермиона, сглатывая першение в горле. — Почему я, Драко?

Он дернул плечами и сделал новый глоток джина, продолжая наблюдать за мерцанием голубых огоньков.

— Потому что это было всегда. Еще до нас кто-то решил, что так должно быть, — он опустил голову и встретился с ее пронизывающим взглядом, который, несмотря на бледный свет, горел всеми софитами мира, — с Днем Рождения тебя, Гермиона.

Они смотрели друг на друга и молчали. Ни одного слова. У обоих не было известных языков, которыми они могли общаться. Никаких, кроме этого. Понятного только им двоим.

Над их головами Люмос сшил проекцию звездного неба, которое сейчас закрывали грозовые тучи. Только два созвездия, которые находились рядом на облачном атласе.

Кусочек северного полушария, на котором существовали две фигуры просторного и темного неба: Лебедь и Дракон.

Скопление звезд, что сейчас были их отражением, пока они делили одно бревно между собой. Растягивали свою историю, как тягучую жвачку, ожидая в любой момент разрыв.

Грейнджер и Малфой тоже оказались в темноте. Были скрыты от всех грозовым облаком. И не каждый мог определить их место в этом мире, как многие не могут найти то или иное созвездие. Но было то, что их связывало и на небе, и на земле сейчас.

Они находились рядом друг с другом.

***

Над ареной стоял убийственный гул. Люди собрались, чтобы увидеть испытание и ощутить бешеные эмоции, несмотря на пасмурную погоду. На левой башне стояли Бэгмен, Дамблдор, мадам Максим и Каркаров. Все четверо следили за присутствующими, ожидая начала испытания.

Ли Джордан разрывал свои связки, объявляя участников и просто разогревая и без того разгоряченную толпу. Дурмстранг находился на той же стороне стен арены, где расположились слизеринцы.

Прошло две недели, которые он бы охарактеризовал как... да никак бы Драко их не описал. Просто скучные и нудные будни, окропленные мрачностью и тревогой. Поттер о чем-то поговорил с Гайосом, решив оставить это между ними. По правде говоря, данный факт немного задел Малфоя.

Друг никогда ничего не скрывал.

Но судя по темным теням, залегшим под его глазами, и резким ноткам в голосе, когда к нему обращались, лучше было его не трогать. Поттер стал более закрытым, больше пропадал в библиотеке и вообще перестал улыбаться.

На уроках был сосредоточен только на учебе и теперь не задерживался в гостиной, чтобы посидеть поздним вечером.

Паркинсон, судя по тому, как она резко выходила из помещения, и через несколько секунд в него входил Монтегю, все-таки усвоила заклинание, которому должна была ее обучить Таисия. Девушка держалась отстраненно и холодно, а если и с кем-то мало-мальски перекидывалась парой фраз, то это были три северянки и Дафна.

Гнетущее настроение накрыло удушливым, невидимым полотном почти всех.

После того вечера, когда Малфой сидел ночью на бревне с Грейнджер, единственным напоминанием, что это ему не приснилось, была записка. Парень проснулся утром и нашел на своей подушке клочок бумаги, в котором было только одно предложение.

Спасибо за вечер и место.

С одной стороны, его должно было выбесить, что теперь Грейнджер считала его тайный уголок чем-то, что принадлежало ей. С другой же, правда была в том, что он был рад, как сраная малолетка. Теперь в этом месте у нее есть то, что связано с ним и не вызывает отвращения.

Зачем он сделал это в ночь ее дня рождения?

По факту, он раскрыл ей то, что начинал чувствовать к ней. Драко хотелось быть рядом с Гермионой. Хотелось видеть подвижность ее эмоций. Стереть хуевое прошлое, более хорошим и важным настоящим. Прошел только месяц, но он чувствовал, что зациклился на девчонке.

Они могли проходить мимо друг друга в коридоре, и он, чисто внезапно, цеплял своим мизинцем ее, идя дальше вдоль стен. Малфою нравилось, якобы случайно, нарушать ее личное пространство, чтобы вдыхать свежесть леса и солоноватость моря. И он чувствовал, как сбивалось ее дыхание, что вызывало легкую улыбку и рокотание где-то в горле. Он задерживался всегда секунд на шесть, а потом делал действие, например, брал книгу с полки над ее головой и уходил восвояси, оставляя на ней свое дыхание и частички странного желания.

Две недели безмолвных игр и переглядываний.

Пару раз он залез ей в голову, только ради того, чтобы Гермиона сердито на него посмотрела, а он послал ей в ответ лукавую улыбку.

Легкие касания, двойственные фразы, долгие взгляды.

Малфой так и не мог осознать, что его притягивало в Грейнджер.

Красота, ум, сила, едкие улыбочки и фразы. Возможно. Но было что-то глубже. На том уровне, куда через водную гладь не проходит солнечный свет. Там, где-то на самой глубинной точке, в самой илистой мгле, было скрыто то, что могло бы дать ответ.

Только глубина была слишком сумрачна, чтобы рассмотреть истину.

Ли Джордан вновь гаркнул какой-то дебильный клич, и трибуны взорвались аплодисментами и криками.

Малфой вяло похлопал в ладошки, поворачиваясь к Нотту, который смог пролезть сквозь толпу к нему.

На нем были надеты круглые очки, и судя по цвету, он помадой Паркинсон нарисовал на своем лбу зигзаг. Драко вздернул бровь, продолжая медленно хлопать.

— Что это?

— Поддержка для Поттера, — пояснил Теодор, поправляя съехавшие очки, — пусть наш мальчик знает, что он не один.

Драко оглянулся на толпу, где собрались его однокурсники. Они молчали только до того момента, пока не упомянули имя Поттера. Вот тогда они взорвались. Черно-изумрудные всплески постера, крики поддержки, овации. Несуразные крики и сквозящие свисты.

— А этого, типа не хватает? — Драко ткнул большим пальцем себе за спину, — ты выглядишь как придурок.

— Я не виноват, что это амплуа Поттера, — парировал Нотт, подергав бровями, — тем более, я не хочу, чтобы ты был сейчас одинок, — он сложил губы бантиком и потянулся к Драко, — зайчик, я всегда буду с тобой.

— Отъебись от меня, — блондин отпихнул лицо однокурсника и осмотрел арену. Он хотел навестить Гарри перед испытанием, но для себя решил, что это будет лишним. Скорее всего, он и так переживает, а слов, которые бы вселили в него уверенность— еще не придумали.

Обычно тихий и мрачный Дурмстранг, сегодня был активен, как никогда. Когда играл гимн их школы, они синхронно и громко пели слова песни, скандируя это все хлопками в отбивку музыки.

Приближенные Гайоса стояли рядом с друзьями Малфоя, поэтому Палмер успела уже отпустить шутки три про вид Нотта. Таисия из-за маленького роста не могла протиснуться вперед, поэтому Вадим поднял ее своими ручищами и перетащил к перилам, отчего девушка засияла.

Михаил расположился между близнецами, и судя по часто вскинутым рукам, являлся еще и буксиром для Давида и Артура, которые стояли по обе стороны от его плеч.

Рядом с Драко стоял Александр, который даже бровью не дернул, пока его факультет бесновался. Он был одет в пальто и перчатки, руки в которых сцепил в замок за спиной.

— Ты виделся с Гермионой? — спросил Малфой, сплавив Нотта на Палмер, которая уже закатывала глаза на какую-то фразу однокурсника. Забини единственный, кто сидел на трибуне, а не стоял как все, и пил из фляги, наблюдая за всем без какого-либо интереса.

— Она просила ее не тревожить, — ответил он, вздергивая часы на запястье, чтобы посмотреть время, — ей еще нужно успеть воспользоваться заклинанием.

Драко кивнул, запахнув на себе черную стеганку. Гребаный порыв ветра заполз даже под воротник водолазки, заставив поежиться всем телом.

— Ты тоже не скажешь, о чем говорил с Поттером?

— Если твой лучший друг тебе не сказал, почему должен я? — Гайос вздернул брови, скептически смотря на него, — любопытство иногда излишне.

— Ненавижу быть в неизвестности, — искренне ответил Малфой, удивляясь самому себе. Давно он стал говорить вот так открыто с северянином? При всех острых гранях их взаимоотношений, почему-то он чувствовал в нем уверенность. Уверенность в его словах, действиях, взглядах. Чего часто не хватало самому Драко.

А еще то, что Александр смог взрастить в Гермионе ту девушку, что была сейчас.

Был рядом, пока Драко в этой школе отравлял ее — своей — ничтожностью.

— Я тоже, — внезапно сказал Гайос, и они встретились глазами, — как я уже и говорил: не такие уж мы и разные.

Если Малфой бы и сообразил, что дальше сказать, то все равно бы его прервал возглас гриффиндорца, который объявил о начале испытаний.

Потом время потекло очень быстро. Сначала вышла Делакур и ввела валлийского зеленого дракона в транс, но животное плюнуло огнем и опалило юбку девушки. Кто вообще выходит на поединок в юбке? Но француженка все-таки смогла забрать яйцо и шустро уйти в безопасное место. Ее спасло то, что самка проснулась почти на последних секундах перед тем, как ученица исчезла в каменном проеме, и решетка захлопнулась за ней.

Вторым шел Уизли, который превратил камень в собаку, чтобы отвлечь внимание драконихи, но она в последний момент все же кинулась на гриффиндорца и обожгла его. Уизел смог Бомбардой разрушить каменный валун, который градом посыпался на морду хищника. Пока она трясла своей головой, стряхивая с себя камни, парень успел, быстро прыгая с валуна на валун, пересечь пять метров и укрыться в проходе.

Поттер сделал то, что и планировал — призвал метлу и начал выделывать пируэты по арене, чтобы загонять дракона. В последний момент он штопором пронзил воздух и выгнул древо метлы, когда до земли оставалось метра два. Резво схватив яйцо на ходу, Поттер влетел в туннель, который тут же закрылся железными воротами.

Малфой выдохнул, что его друг практически не приложил усилий, чтобы выйти с испытания без увечий.

— Опасный трюк, но эффективный, — бросил Гайос, вяло похлопывая в такт толпы.

Драко сначала нахмурился, а потом до него кое-что дошло.

Штопор был его любимым элементом в квиддиче. Гарри часто матерился на Драко за то, что тот использует в игре опасный прием. За это команда и ценила Малфоя, как охотника. Он умудрялся уворачиваться в последний момент перед препятствием, делать сложные и опасные фигуры в воздухе, чтобы дезориентировать соперника.

Поттер воспользовался его трюком.

Салазар, он ебать как рисковал. Если тренировки приостановили, то сейчас друг действовал стихийно. Чисто зная теорию, но ни разу не попробовав это на практике.

Внезапно начали сотрясать воздух дурмстранговцы. Они отбивали ногой ритм и скандировали два слова.

Шторм и Буря.

Убийственно. Это звучало как угроза. Толпа из студентов ударяла ногой и била ту часть арены, где сидели ученики. Вибрации проходили по стопам, как будто заявляли права. Мощная энергия разносилась по всем рядам, где были ученики, и заставляла ежиться каждого.

Грейнджер вышла из туннеля. Она делала медленные шаги, но твердые и уверенные. Ее форма для испытания отличалась от того, во что были одеты другие. Поттер был одет в похожую экипировку для квиддича. Уизли поступил точно так же. Делакур решила, что ее юбка будет лучшим решением, поэтому Малфой даже не стал считать ее адекватным участником.

Северянка была одета в темные брюки и в ботинки, которые имели мягкую подошву. Сверху водолазка, поверх которой она надела свободную футболку с золотой окантовкой по краям. Черный и золотой. На спине красовался знак школы. Оленьи рога, рядом с которым были два орла.

Волосы Гермиона заплела в две косы, которые не стала убирать на макушку, как любит делать Кира.

Если на девушке и была защита, она осталась скрыта под одеждой. Грейнджер выдернула палочку с предплечья и застыла. Просто статично стояла, наблюдая за тем, как организаторы готовят место под испытание. Ей выпала особенная самка.

Китайский огненный шар — единственный из восточных драконов. У него поразительная внешность: все тело покрыто гладкими алыми чешуйками, морда тупорылая, обрамленная бахромой из золотистых шипов, а глаза всегда навыкате. Название «огненный шар» этот вид получил за пламя грибовидной формы, которое дракон, если его разозлить, исторгает из ноздрей.

Малфой внимательно следил за силуэтом девушки. Ее черная форма делала косы еще темнее, поэтому палочка буквально кричала своей белоснежностью. Девушка не двигалась, внимательно смотря за существом, которое вывели.

Дракон громко прокричал, мотая мордой по воздуху. Она была крупнее, чем другие. Ее морда опустилась, и она медленно моргнула, замечая Грейнджер. И в следующую секунду пламя, которое направилось в сторону девушки, обожгло только воздух. Гермиона быстро ушла за камень, продолжая двигаться за укрытием. Она хотела зайти со спины, но дракон ее чувствовал.

Ее мощный хвост ударил в том месте камня, за которым находилась Гермиона. Она в последний момент успела увернуться и кубарем скатиться вниз. По кругу арены был закольцованный, неглубокий водоем. Она быстро вынырнула, жадно хватая воздух.

Футболка прилипла к телу, делая ее миниатюрный силуэт еще меньше. Грейнджер взобралась на камни, периодически скользя ногами по выступам. Яйца находились в гнезде, вокруг которого бесновалась дракониха. Она рычала и ударяла когтистыми лапами по граниту.

Гермиона прислонилась спиной к камню, и пальцами потрогала свое плечо. На фалангах оказалась кровь, которую она растерла и вскинула взгляд на Гайоса. Судя по всему, острые грани порезали девичью кожу.

Взгляд парня был холодным и безучастным. Он держал руки в карманах брюк и просто следил за испытанием, которое она старалась пройти.

Но его волнение выдавали стиснутые челюсти и морщинка между бровей.

Малфой опустил взгляд вниз, где сидела девушка. Грейнджер прислушивалась к звукам за спиной, пыталась определить местонахождение самки, не видя ее.

— Чего она ждет? — спросил Драко, начиная переживать. Как он понял, у Гермионы ограниченное время. Более ограниченное, чем у других чемпионов.

— Удачного момента, — бросил Гайос, и в этот момент на арене вспыхнуло пламя.

Грейнджер выпустила огненный шар, и, взмахнув палочкой, перебежала в другое укрытие.

Малфой нахмурился и облокотился на перила, склоняясь над ареной. Она работала с магией крови. Дурмстранг — закрытая школа, и их тайны обсуждались не одно десятилетие. Если Грейнджер использует необычное заклинание, то это вызовет вопросы.

Гермиона присела на ноги и провела палочкой в районе грудной клетки, начиная двигать губами. Вода стекала с ее лба, и часть собиралась в уголках губ.

Внезапно от нее начали отделяться иллюзии, которые вихрем оказывались в разных местах на арене. Одна повисла на сетке, которая накрывала место испытания. Другая оказалась за спиной дракона. Она расставила около пятнадцати иллюзий, прежде чем выйти из укрытия.

Грейнджер вынырнула из-за камня и быстро взмахнула палочкой. В следующий момент она оказалась на месте одной из иллюзий.

— Воу, вот это да. Мы всегда подозревали, что Дурмстранг имеет свои тайны, — восторженно произнес Джордан, смотря за быстрыми скачками девушки. Каркаров на это холодно улыбнулся, продолжая сурово смотреть в сторону своей ученицы.

Грейнджер посылала заклинания, которые отскакивали от дракона, но не прекращала перемещаться по своим иллюзиям. Каждый раз она неожиданно появлялась в точке прыжка, и когда существо пыталось ударить в это место, оно лишь черпало лапой воздух.

Она дезориентировала дракона. Хотела его загнать.

Китайский огненный шар бесновалась, разбивая мощным хвостом камни. Она взревела и пустила мощный поток огня, который опалил пространство. В этот момент девушка перенеслась к иллюзии, которую она послала на сетку.

— Это иллюзорные скачки, — пояснил Гайос, продолжая наблюдать за Грейнджер. — Мы используем это заклинание в том случае, если на территории наложен запрет на аппарацию.

— И долго магия будет действовать? — брюнет искоса посмотрел на слизеринца, поджимая губы.

— Без второй фазы — нет, поэтому у нее остается не так много времени.

Грейнджер вцепилась в железную сетку, смотря вниз. Она свисала прямо над яйцами. Достаточно было спрыгнуть и забрать цель, но опасность была в том, что дракон метался вокруг выступа, где было гнездо.

Она бегло оглянулась по сторонам, выбирая лучшую точку для прыжка. Сила заклинания спадала, и у нее было всего пять иллюзий, которые еще сохраняли силу действия. Одна оказалась у самого выхода, две другие почти рядом с яйцами.

Остальные отвлекали существо, которое проползло по камням, и начало неистово кричать. Дракон был в бешенстве. Она рычала и билась всем телом, проверяя укрытия, за которыми только недавно была девушка, а силуэты перемещались между собой, путая существо.

— Почему самка чувствует иллюзии? — спросил Малфой и отпрянул от поручня, так как в нижнюю часть арены прилетел кусок камня. Животное в очередной раз разбило хвостом валун.

— Магия крови. Дракон чувствует Темную энергию во всех силуэтах.

Грейнджер продела ноги в отверстия в сетке и повисла вверх ногами, вытягивая палочку вниз. Она понимала, что у нее больше нет возможности прыгать по иллюзиям, так как заклинание ослабевало, а еще раз обратиться к магии крови — она не могла. Сейчас на нее смотрели. Больше нет шанса укрыться.

С кончика палочки начал спадать фиолетовый свет, который преобразился в подобие веревки. Когда заклинание обвилось вокруг скорлупы, Гермиона дернула палочкой и притянула к себе яйцо. Она схватила его одной рукой и начала раскачиваться, удерживая палочку другой.

Судя по всему, она готовилась к тому, чтобы переместиться к иллюзии, которая была возле выхода.

Но она развеялась.

Воздух зарябил, и дуновение ветра, которое прокатилось по арене, забрало с собой последние частички магии.

Грейнджер на глазах побледнела. Ее длинные косы свисали вниз, как и футболка, которая уже подсохла, открывая вид на неизменную портупею. На ней были ножи. Малфой знал, что они там были. Но она не могла. Не могла на глазах у все их использовать. Это была ее тайна и козырь под одеждой.

Гермиона резко опустила взгляд вниз и увидела, что последние иллюзии развеялись.

Теперь была только она и дракон.

Когда рев пронесся по арене, девушка вздрогнула. Она прекрасно понимала, у нее остались считанные секунды. Грейнджер прижала к себе яйцо, и зажала палочку между губ. Свободной рукой схватив сетку, она высунула ноги и повисла, находясь прямо над гнездом дракона.

Когда та ее заметила, выпустила огонь, но опять в то место, где уже не было девушки. Грейнджер спрыгнула, и сохраняя яйцо, перекатилась, чтобы побежать к укрытию. Она чудом избежала падения на гнездо, успев в последний момент приземлиться рядом. Испарина на ее лбу и тревожное выражение лица, говорили о том, что ей сейчас тяжело. Намного тяжелее, чем другим участникам.

Девушка прихрамывала, видимо при приземлении подвернула ногу.

Дерьмо.

Выход был ровно через арену, а возле него уже крутилась алая самка, царапая ногтями гранит.

Грейнджер могла победить.

Могла закончить битву, как только вышла на арену. Малфой был в этом уверен.

Она была бойцом. Человеком, который знает правила любой битвы — либо ты, либо тебя.

Грейнджер подставляла себя ради секретов других. Вот о чем и говорила Палмер. Гермиона пожертвует собой, лишь бы дать шанс на спасение другим. Она будет жертвовать. Всегда.

Так о какой тьме в ее душе можно было говорить, если она была самым светлым? Никто не станет подставлять свою спину, лишь бы спасти другого. Ни один дерьмовый человек.

Почему тьма это о плохом? Почему именно о ней?

Малфой сжал пальцы на перилах, чувствуя внутри несправедливость. Ей вбили в голову то, что она опасна. Возможно. Но это не значило, что ее нужно опасаться.

Грейнджер проскользила по камням, прикрывая голову от камней, которые на нее посыпались. Дракон ударил мощным хвостом, разбивая валуны. У нее с виска стекала кровь, смешанная с потом. Дыхание было настолько частым, что было даже странно, что ее не накрыла гипервентиляция легких.

Крики Дурмстранга переросли во что-то неистовое. Они бесновались почти так же, как и дракон на арене. Палмер ударяла по поручням и кричала слова поддержки, попав один раз по руке Кришау. Даже Широков перестал быть настолько убийственно спокойным и поддерживал общий ажиотаж.

— Шторм и Буря! Шторм и Буря! Шторм и Буря!

Эти два слова разносились по воздуху, чтобы каждый чувствовал — Грейнджер не одна. Что у нее есть поддержка в лицах тех, кто славился своим суровым характером и отчужденностью. Вранье. Северяне были готовы спрыгнуть вниз, прямо к дракону, если нужно будет спасти девушку.

Грейнджер вскинула голову и посмотрела на своих однокурсников. Ее вымученная улыбка говорила о том, что она знает. Она чувствует, что они рядом. Если Гермиона и проиграет, для них все равно останется победителем.

Грейнджер подошел бы Гриффиндор.

Они такие. Не сдаются, не пасуют. Лезут в самое пекло, не боясь опалить шкурку. Малфой чувствовал, что с момента их поцелуя, много что поменялось. Именно в нем. Обещание о том, что весь вечер останется в том дне, никак не влияло на его чувства.

Драко не оставил.

Он видел, насколько ей тяжело было касаться его. Как были напряжены мышцы, когда его руки скользили по спине. Грейнджер не умеет принимать чувства. Не знает, что такое просто жить.

Она умела только выживать.

— Грейнджер, давай трахни уже всех! — внезапно крикнул Нотт. Малфой дернулся и удивленно вскинул брови, поворачиваясь к нему, но тут же вернул взгляд к Грейнджер. Она смотрела на него. Приоткрыв губы, тяжело и загнанно дыша. Ее рука настолько сильно прижимала яйцо, что то вполне могло расколоться.

Давид кусал ноготь большого пальца.

— Пусть взрывает гнездо, — Драко возможно бы не услышал тихие слова, если бы именно сейчас не обратил внимания на северянина. — Если она разобьет гнездо, это отвлечет самку и у Гермионы будет время на то, чтобы добраться до выхода.

Малфой посмотрел на то, как дракон зажимал Грейнджер за валуном, посылая огонь в ту сторону, где девушка собиралась выглянуть.

Она в ловушке.

— Гермиона, пожалуйста, — голос Мецгера задрожал, — уничтожь гнездо.

Просьба, которая граничила с отчаяньем.

Девушка как будто почувствовала и посмотрела в сторону однокурсника. Близнец стоял между Малфоем и Гайосом. Его смятение и страх оседали даже на самого Драко.

Давиду были важны магические существа. Но Гермиона была важнее. Но он знал, она не поступит так.

Не захочет причинять вред хищнику, несмотря на то, что сейчас была в ловушке.

Чертова Гермиона Грейнджер.

Они встретились глазами, но если парень смотрел почти умоляюще, то она с раздражением.

Ученики на трибунах бесновались. Крики стали не просто оглушающими, они практически превратились в адскую какофонию из звуков.

Все ждали следующий ход Грейнджер.

Жаждали крови и зрелищ, ведь первые три участника прошли испытание относительно безобидно.

— Огненному шару видимо очень приглянулась Гермиона Грейнджер, — воскликнул Джордан, продолжая комментировать действия девушки, — как мы видим, самка зажимает ее в угол и не дает продвинуться к выходу. Что же предпримет ученица Дурмстранга?

Да, что ты сделаешь, Грейнджер?

Судя по уже не таким неистовым действиям, дракон тоже вымотался.
Бывшая гриффиндорка тяжело дышала, прижимая яйцо к себе. Они обе устали.

Сейчас они как будто выжидали. Обе.

Дракон обвился вокруг выступа, где находилось гнездо и выжидающе смотрел в ту сторону, где за укрытием была девушка.

Та сцепила зубы и пригнулась, сжимая руку на палочке.

Развернувшись лицом к валуну, Грейнджер отошла практически к самой стене и выставила перед собой правое предплечье, продолжая прижимать яйцо.

Она часто задышала, а после вытянула палочку и выкрикнула:

— Бомбарда! — заклинание ударилось об камень, разбивая его и пряча силуэт девушки в облаке пыли. Трибуны ошарашенно замолчали.

Даже самка застыла, смотря в сторону взрыва.

Тишина была ровно секунд десять, пока из серого песочного тумана не показался голубоватый свет.

Грейнджер стояла, согнувшись в ногах, а перед ней был мерцающий щит, который исходил от ее согнутого предплечья.

— Защитная крага, — выдохнул Давид, — мы надеваем ее на тренировках, чтобы можно было защититься от заклинания, не тратя время на быстрое Протего. Позволяет успешнее вести дуэль и дает шанс на парирование любого заклинания.

Малфой не успел ответить, так как Грейнджер тут же взмахнула палочкой.

— Аларте Аскендаре, — камни от разрушенного укрытия взмыли вверх и Гермиона начала двигаться вперед. Каждым взмахом она посылала куски гранита в сторону дракона, который сначала мотнула головой, а потом закричала и начала прятать морду от сильных ударов.

Судя по напряженному лицу девушки, ей было сложно удерживать щит и попутно наносить атаку.

— Почему она сразу не использовала щит? — спросил Малфой, поворачиваясь к Гайосу.

— Она защищает не себя, а яйцо.

Гермиона двигалась по кругу, продолжая поднимать обломки от прошлых разрушений, буквально заваливая градом из камней.

Самка начала свирепо рокотать, от чего кровь застыла в жилах. Откинув новый поток камней, она глубоко вдохнула и выпустила столб огня.

Грейнджер в последний момент спрыгнула в ров, болезненно морщась.

Заклинание сбилось, хотя щит все еще работал.

Ковыляя по мокрым камням, Гермиона рванула к проходу, который находился от нее в метрах десяти.

Толпа кричала и свистела, подбадривая чемпиона, который подарил им неплохое шоу.

Дракон рванул за девушкой, сползая с камней и начиная ее преследовать.

Давай, давай, давай.

Малфою казалось, что он перестал дышать. Он смотрел за неровными шагами Грейнджер, умоляя ее быть еще шустрее. Последний рывок. Она умница.

Она боец.

Гермиона всегда боролась. Всю свою жизнь она вела битву со всеми. С судьбой, людьми, обстоятельствами.

Она не из тех, кто сдастся. Никогда, Гермиона Грейнджер, не позволит себе проиграть без достойного отпора.

Выйдя на арену, зная что уязвима, девочка сдержала обещание, данное своему другу.

Чертова Грейнджер, подвергая себя опасности, все равно нашла место для своей добродетели.

Не навредила живому существу, которое сейчас преследовало ее, попутно разбивая хвостом и телом каменные ограждения.

Рев самки ударял в затылок Гермионы, которая не позволяла себе оглянуться.
Дракон хоть и устал, а запас огня видимо был уже исчерпан, он нашел в себе силы для одного быстрого прыжка.

Два метра до безопасного места.

Пять шагов и за Грейнджер закроется решетка.

Один мощный удар в спину и отброшенное тело, пропадающее в темном проеме.

Три кровавые борозды, пересекающие позвоночник по-диагонали.

***

Драко спотыкался о свои ноги и один раз оттолкнул слишком медленного парня, пока рвался в шатер.

Грейнджер.

Ему в память въелся этот крик дракона и тело, летящее через проем. Последним, что он видел, были рваные раны на футболке сзади.

Он завернул за проем, выходя на открытую местность, где толпились ученики и учителя.

Но как только он вышел с трибун, голос за спиной заставил остановиться:

— Здравствуй, сын.

Малфой тяжело выдохнул и сжал кулаки, прикрывая глаза. Блять, только не сейчас и только не Люциус.

Драко и так был на грани, чтобы кого-то случайно не ебнуть кулаком в челюсть.

Его нервы стали натянуты как струны, грозясь в любой момент разорваться.

Малфой хотел сейчас быть рядом с теми, кому он и вправду нужен, а не с...

Он бросил взгляд через плечо и презрительно хмыкнул:

— Здравствуй, отец.