Часть 5.3/Пятый год обучения
***
Неделя.
Уже неделю Гермиона избегала любых оттенков зелёного на одеждах учеников.
Рутина казалось всепоглощающей и безынтересной. Учеба не приносила прежнего восторга, девушка начала сомневаться в своей мотивации. Обязанности старосты и прилежной ученицы добивали ее по очереди, постепенно превращая ее в бездушный конвейер домашней работы.
Чертов Малфой. Чертов Слизеринский слизняк!
Раздражение и злость сменялись апатией и негодованием, которые, в свою очередь, опять вызывали раздражение. Гермиона застряла в этом бесконечном кругу паршивого настроения. Почему ее так сильно задели эти слова? Когда мнение Малфоя стало для неё важным? В чем причина ее апатии?
Она не знала.
Все, на что был способен ее мозг - безостановочно воспроизводить ту сцену с Малфоем.
Выражение лица слизеринца отпечаталось в памяти, каждая мимическая морщинка которого указывала на неподдельную ненависть. Настолько густую и явную, что ее можно было потрогать руками. Мерзкую до такой степени, что хочется просто принять ее, бессильно согнуться перед этим уродством, только бы не ощущать ее липкое присутствие в воздухе. Не зная она его, точно бы заявила, что у такого человека не может быть души.
Точно.
Но несостыковка была в том, что Гермиона была уверена (раньше, по крайней мере) в неоднозначности Малфоя и его натуры. Что никогда больше не сможет вернуться к утверждению, что он только лишь бестолковый задира с манией величия.
Конечно он бестолковый, и задира, и с неограниченной манией величия...
Но не только же это?
За показушной самоуверенностью и мерзким желанием издеваться над всем, что движется Гермиона могла поклясться, что разглядела в парне нечто иное. Она даже считала себя в какой-то степени привилегированной, ибо мысль о том, что именно ей удалось обнаружить эту сторону Малфоя, в какой-то степени льстили ее сообразительности. Она гордилась тем, что смогла разгадать загадку по имени «Малфой», как в глупой сказке про девушку и чудовище...
Теперь же девушка сомневается, не пыталась ли она разглядеть то, чего нет.
Не приснилось ли ей все то, что было в странной Малфоевской комнате, не видела ли она только то, что хотела видеть? Не переоценила ли она саму себя и не надумала ли лишнего из ничего? Может быть, находясь в некой эйфории она сама придумала Слизеринцу какую-то роль, наделила его качествами ему не присущими, и начала играть какой-то свой спектакль? В таком случае, виновата была она сама.
Что купилась на все это. Что позволила надеть на себя розовые очки. Что не была достаточно сильна. Что не вырвала это чувство с корнем в самом начале.
- Гермиона? - Девушка пошатнулась от неожиданности, Полумна возникла из неоткуда.
- Привет Полумна, - Пришлось опять спрятать все эти мысли на потом. - Как дела?
- Не стоит забивать голову чужими делами, когда у тебя со своими не все в порядке. - Блондинка подсела к столу Гриффиндора в столовой, она показательно опустила глаза на нечто, попавшееся под горячую руку Гермионы. - Ты уже двадцать минут мучаешь этот бедный журнал, поверь, лучше снимать стресс на чем-то более ненужном. - Она улыбнулась.
- О Мерлин, прости Полумна, я даже не заметила, как это произошло! - Как она могла так изуродовать «Придиру»? Девушка небрежно разгладила уголки журнала, но тот уже был безвозвратно испорчен. - Я оформила подписку на этот журнал, так что...
- Да брось, в сегодняшнем выпуске не было ничего особенного, и то, что с тобой происходит, никак с ним не связано. - Девушка протянула ей зелёное яблоко. Клянусь, если бы в руках Гриффиндорки сейчас была самая могущественная реликвия магического сообщества - она бы и ее превратила в неопознанное месиво. Гермиона слабо улыбнулась, принимая фрукт.
- Скажи Полумна, ты веришь в то, что люди могут окончательно сгнить, скрываясь под красивыми масками? - Девушка перекидывала плод из руки в руку. В присутствии Полумны слова всегда как-то сами вылетали из губ, она даже не успела осознать, о чем говорит. - Как это яблоко, сочное и зелёное снаружи - но мертвое и чёрное внутри...
- Я верю в то, что каждое яблоко в начале своей истории сочное и яркое, в этом нет ничего особенного. Но дальше - сложнейшим испытанием для него становится оставаться таким же сочным после падений с дерева, срыва и других трудностях.
При падении, сотни раз ударяясь, у него не остаётся выбора. Оно портится, и становится непригодным.
- Жаль те яблоки, которым пришлось упасть.
***
- Экспекто Патронум! ЭКСПЕКТО ПАТРОНУМ БЛЯТЬ. - Клянусь, если эта тварь не вылезет прямо сейчас - я разломаю тебя ко всем чертям и скормлю этому планктону на дне озера!
Волшебная палочка не выплеснула ни искры.
«Для применения этого мощного заклинания необходимо воскресить в памяти все самые светлые и счастливые моменты жизни. Только они скрывают силу, способную одолеть страх.»
Драко со всей дури швырнул учебник в дерево.
БРЕД.
Что за дичайший бред. Почему он должен представлять нечто веселое и радужное в момент опасности? Его будут жрать дементоры, в то время как он будет вспоминать как однажды ему было чуть менее противно, чем обычно?!
Слизеринец судорожно метался по поляне.
Блятьблятьблять
Ему нужно было это заклинание. Можно даже сказать, жизненно необходимо.
Черт подери эти мерзкие, псевдопоэтические строчки.
Осталось критически мало времени до того, как все провалится в ад. Скоро за ним придёт он, и Драко уже ничего не сможет сказать. Скоро он станет марионеткой, и всю оставшуюся жизнь будет бесхребетным эльфом в чужих руках.
Какая речь может идти о сопротивлении, когда он не может даже стандартное заклинание мракоборцев повторить?
«Только они скрывают силу, способную одолеть страх» - Концентрируйся, парень. Это не может быть так сложно. Это не требует у тебя искренне желать боли и мучений для кого-либо. Просто напряги память.
Победа любимой команды по квиддичу в финале считается?
Блять, ладно.
Воспоминания, Драко, воспоминания.
Неужели ты не способен вспомнить ни один чертов день, когда тебе было хорошо? День, когда херово счастье лезло из каждой дыры, а свет и радость до боли сжигали твои опухшие глаза, полные радуги и сраных единорогов?
Парень в очередной раз закрыл глаза, сосредоточившись на одной мысли, которая показалась ему приемлемой.
- Экспекто Патронум. - спокойно произнёс он, в идеале выполняя необходимые движения.
...
Жалкая, мерцающая и голубая искринка возникла в воздухе, и, как-будто подразнив Слизеринца, исчезла как мыльный пузырь.
Замечательно.
Ты настолько жалок, что единственное, что было похоже на счастье в твоей жизни это полеты на метле и фамильное огневиски с побегами из дома в компании Блейза.
Что блять, вселенная, поделать, если это единственное, чем я могу похвастаться?
Драко грубо воткнул палочку в землю.
Помереть в Азкабане от поцелуя урода в капюшоне, вот что делать.
Кто-бы мог подумать, вот почему Азкабан кишит дементорами. Все эти преступники такие же убогие, как он. У них оказалось намного больше общего, чем он мог предполагать. И у него, и у отца. Плевать как аристократичен и богат их дом - все они такое же гнильё, как эти отморозки. Не способны на элементарное добро, даже на мысль об этом обычном для кого-то чувстве.
Это - очередной знак судьбы о том, кем ему суждено стать.
Жизнь четко отчерчивает его от остального клуба «добрых ребят», не представляя ему элементарного права выбора. В таком случае...
Не пошло ли оно все к чертям?
Если ему не суждено создать ни одного заклинания, требующего минимального света, но при этом мастерски получается изучать темные искусства,
Не значит ли это то, что он бессмысленно убегает от судьбы? Может быть, сейчас он не осознаёт, как поддерживает своего отца и Темного лорда. Может быть, однажды он проснётся и будет с огнём в глазах восхвалять политику пожирателей, с натуральнейшим энтузиазмом перебивая всех грязнокровок на своём пути.
Другими словами, он буквально был выращен в определенной идеологии, которую отчасти поддерживает даже сейчас, и все, что его отделяет от статуса великого волшебника - это мысли о жертвах. Это банальная жалость ко всем тем выродкам, не по своей воле родившимися грязными. Всего какой-то один процент магического сообщества противопоставляется всей магии в целом.
Однажды он спросил у Снейпа, без предвзятости и красноречия, без выпендрёжа и убеждений (как всегда делал это отец), бесстрастно и по фактам рассказать Драко о причине, по которой нельзя мешать грязнокровок с чистокровными волшебниками. Для общего образования, естественно. Безо всяких кудрявых, кареглазых задних мотивов.
Тогда же Снейп и рассказал ему, почему однажды посчитал эти аргументы оправданными.
Его крёстный говорил, что пренебрежение чистокровными волшебниками устоями о запрете контакта с маглами повлекло за собой рождения множества полукровок и грязнокровок. В результате неконтролируемого смешения крови волшебника и магла в семьях начало появляться все больше сквибов, что в определенный момент насторожило магическое сообщество.
- Понимаешь Драко, чем больше «потусторонней» крови вмешивалось в магическое сообщество, тем выше был риск того, что вскоре магия навсегда затеряется среди доминирующих генов обычного человека. - Закончил Снейп. Малфой не смог ничего противопоставить. С самого рождения и до сегодняшнего дня он слепо принимал идеологию своего отца, не решаясь спросить в чем истоки данного убеждения. И только сейчас, он наконец понял, что было одной из причин того, что Темный Лорд был до смерти одержим убийством грязнокровок. Вот почему и разумный Снейп, никогда не придерживаясь беспочвенной и фанатической одержимостью веры, в его же возрасте начал увлекаться этой теорией.
В тот день Драко начал свой путь. С того для он не переставая обдумывал сказанные слова, читал соответственную литературу и все пытался определить, на чьей он стороне.
Все лето его колбасило от одного убеждения, в другое. Бывало, проснувшись утром он закричал на первого попавшегося эльфа о том, что он имеет полное право колдовать и быть свободным. Что некоторые исследования, проведённые учеными волшебной генетики якобы подтверждали, что рассказанное Снейпом является чистейшей воды прикрытием, и не имеет ни одного доказательства в свою пользу. - Это просто фанатизм, перешедший все границы разумности. - закончил он.
Но на следующий же день обнаружил в себе явную заинтересованность в искоренении маглорожденного населения магического сообщества. Ведь они, как бродячие собаки, с каждым новым подобным извращением, пачкают благородное понятие «волшебник». Драко тогда даже стало противно, что он мог позволить себе мыслить иначе.
Он не знал какую сторону поддерживает, и о Мерлин, все было бы гораздо легче, не знай он Грейнджер.
Эта девчонка, надо было признать, блестяще владеет магией, как теоретической, так и практической. Чистокровный Уизли и полукровка Поттер только благодаря ее способностям до сих пор не оказались на том свете. Да, Драко был не слепой. Он видел, что за всеми победами а-ля Мальчика-который-выжил, стоит скромная великая-волшебница-своего-времени, буквально диктующая, что делать двоим из золотого трио. Как же можно собрать вразумительные аргументы, когда все упирается в лицо Грейнджер?
В ее самоуверенно задранный нос, когда она очередной раз правильно отвечает на сложнейший вопрос декана Слизерина, и тот лишь очередной раз закатывает глаза, но при этом произносит: «десять очков гриффиндору»; в ее самодовольную улыбочку, когда на уроках Стебль она заканчивает задание раньше всех, и ее уже автоматически рассматривают как второго профессора, шумно задавая вопросы; в ее брезгливый и возмущённый взгляд, когда на очередном уроке Трелони речь идет о предсказаниях смерти на кофейной гуще и она показательно закатывает глаза, не боясь бросить вызов профессору; и Драко мог бы бесконечно вспоминать эти «аргументы» сам того не замечая, кривясь в улыбке.
С перспективы убеждений отца она - чистая слизеринка и благородная чистокровная волшебница. А Уизли - грязнейший из гоязнокровных.
М-м-м, Гермиона - с зелено-серебряным галстуком на фарфоровой шее, - Драко по-лисьи сузил глаза в фирменной ухмылке.
как бы Драко посмотрел на неё в таком обличии? Поступи она на Слизерин, надень она дорогую одежду, примерь она утончённость и богатое родство..? - Слизеринец опустился на кору дерева, рядом с которой валялся ни в чем не повинный высший том защитных заклинаний. - Он бы не сдерживался. Тяжело было представить от ушей до хвоста простую, серую Грейнджер в роскошной одежде и в маске самодовольства, но в этом плане воображение Малфоя не знало границ.
Она была нечто,
Нечто, не покидавшее его мыслей даже в самых бурных фантазиях,
Нечто, волновавшее его с самой первой встречи.
Будь она хоть призраком - затмила бы остальных девушек. Было в ней что-то, что Малфой ещё не просек.
Не добрался до ее сути.
Не разгадал Грейнджер, чтобы отбросить ее в пыльный шкаф, и никогда не вспоминать.
Учись она на любом из этих сраных факультетов, будь она кем угодно, они всегда были бы по разную сторону баррикад. И как запретный плод, в любом исходе она бы привлекала его внимание.
Желание изучать, трогать, смотреть.
Пользоваться, оскорблять, причинять боль. Смотреть как шоколадные глаза заполняются слезами или сжимаются в улыбке.
Ему интересна каждая ее реакция. Сменяющееся выражение лица, ее не терпящий характер, который она старается спрятать под доброту и понимание....
Грейнджер,
Он была просто ...
- Я искала тебя по всему Хогвартсу, а ты отсиживаешься у запретного леса значит? И чем ты тут занимаешься? Я, вообще-то, думала мы проведём это время вместе. - Как всегда, Пенси танком проходится по его слуху. Девушка скрестила руки, показательно строя недовольный вид.
- Знаешь Паркинсон, забавно получается, ты всегда рядом, когда мне надо идти. - Лениво ответил Малфой. О чем он только что думал? Какая жалость. Он недовольно встал, бросил учебник в сумку и вытащил палочку с земли, - Снейп. Уроки окклюменции. - Девушка знала, обучение Драко защите своего сознания, для дальнейшей деятельности, было решено ещё летом. Это была идея Нарциссы, отец об этом и не догадывается.
- Офигенно, Драко. Можешь шарахаться от меня сколько хочешь, все равно мы оба знаем, что нам суждено закончить в одной пастели. Старыми и морщинистыми стариками. - сказала она ему в спину.
- Поверь Паркинсон, жду не дождусь однажды задушить тебя своими дряхлыми руками, и жениться на молодой красотке. - Не оборачиваясь на возмущенную Слизеринку, Малфой развалено шёл в сторону подземелий, психологически настраивая себя на промывку мозгов.