22. Забота учеников
Примерно спустя неделя с начала занятий
Амальтея ворвалась в кабинет директора, словно маленькая разъяренная буря. В просторном помещении, утопающем в полумраке и шелесте старинных книг, ее звонкий, но сейчас сердитый голос прозвучал неожиданно громко.
- Дедушка! - выпалила она, едва переступив порог. - Это совершенно неприемлемо! Это зеркало... Зеркало Желаний! Оно до сих пор здесь!
Альбус Дамблдор, казалось, ничуть не удивился ее внезапному появлению и гневному настроению. Он слышал, что Амальтея всю эту неделю ведет занятия в более суровом темпе чем обычно, но даже не мог и предположить, что сам тоже попадет под ее горячую руку. Он спокойно поднял взгляд из-за своего полумесяца очков.
- Амальтея, дитя мое, здравствуй. Я полагал, ты занята на уроках. И да, Зеркало по-прежнему находится в Хогвартсе.
- Но ты же сам сказал! - негодовала девушка. -Ты говорил, что его нужно убрать, уничтожить! Оно опасно, дедушка! Оно показывает не истину, а лишь наши самые сильные желания, сводит с ума!
Дамблдор вздохнул, его взгляд стал более серьезным.
- Уничтожить такую древнюю и могущественную вещь не так просто, Амальтея. К тому же, в определенных обстоятельствах оно может быть... поучительным. Я распорядился перенести его в более укромное место, где никто случайно на него не наткнется.
- Спрятать?! - в голосе Амальтеи прозвучали стальные нотки. На этот крик обратили внимание проходящие мимо преподаватели -Ты хочешь просто спрятать эту дьявольскую вещь? Да после всего, что случилось в прошлом году! Сколько бед оно принесло! Ты должен был избавиться от него навсегда!
Ее голос повышался с каждой секундой, в нем звучала такая ярость и обида, что обычно спокойный кабинет директора наполнился электричеством. Несколько портретов на стенах недовольно забормотали.
- Дедушка, ты не понимаешь! - Амальтея сделала шаг вперед, ее глаза метали молнии. - Это искушение! Слабость! Люди будут смотреть в него и видеть ложь, забывая о реальности! Ты должен защитить их от этого, а не прятать опасную вещь в школе, полной любопытных детей!
Ее гнев был настолько сильным и неожиданным, что донесся до коридора. Профессор Макгонагалл, проходившая мимо, нахмурилась, услышав громкий голос. За ней, словно тень, появился Северус Снейп. Они оба замерли у двери, пораженные разворачивающейся сценой.
- Амальтея... - попытался успокоить ее Дамблдор, но девушка была неумолима.
- Нет, дедушка! Ты всегда говоришь о безопасности учеников! Так где же она сейчас? В том, чтобы опасное зеркало пылилось в каком-нибудь заброшенном чулане, готовое в любой момент завладеть чьим-то разумом?
Снейп, обычно невозмутимый, невольно вздрогнул, услышав такую эмоциональную речь из ее уст. Он вспомнил свой недавний разговор с Амальтеей, ее опасения и его собственные наставления быть настойчивой в этом вопросе. Теперь, видя столь яростное проявление ее чувств, он почувствовал укол стыда. Это я ее надоумил, - промелькнуло у него в голове.
Когда Амальтея, все еще пылая праведным гневом, бросила еще несколько резких, полных русской литературы фраз, Снейп не выдержал. Он быстро отвел взгляд в сторону, делая вид, что совершенно не заинтересован в происходящем. Его губы скривились в едва заметной гримасе, словно он говорил самому себе: "Я тут ни при чем".
Макгонагалл, напротив, выглядела встревоженной, но в то же время в ее глазах читалось некоторое понимание. Она знала, насколько проницательной и ответственной могла быть Амальтея, и этот взрыв эмоций, вероятно, имел под собой серьезные основания.
В кабинете Дамблдора тем временем буря немного утихла.
-Пожалуйста, дедушка, - проговорила она, уже не крича, но с не меньшей убежденностью. - Уничтожь его. Ради безопасности всех нас.
Дамблдор молчал некоторое время, внимательно глядя на внучку.
- Я подумаю над этим, Амальтея, - наконец сказал он тихо. - Я обещаю, я серьезно об этом подумаю.
Амальтея, хоть и не получила желаемого немедленного результата, почувствовала, что ее голос был услышан. С тяжелым вздохом она кивнула и, развернувшись, вышла из кабинета, даже не обратив внимание на стоявших за дверью преподавателей.
Амальтея скрылась за поворотом коридора, оставляя профессоров Макгонагалл и Снейпа вдвоем у дверей кабинета директора. Дверь кабинета открылась, и на пороге появился Альбус Дамблдор.
-Минерва, Северус, - произнес он спокойно, оглядывая их. - Полагаю, вы слышали... эмоциональный обмен мнениями между мной и Амальтеей.
Минерва Макгонагалл вздохнула. - Да, Альбус. И, признаться, мы обеспокоены. Не только ее реакцией на ситуацию с Зеркалом, но и... отзывами учеников о ее занятиях.
Северус Снейп кивнул, подтверждая слова коллеги.
- Жалобы на объем заданий и общую атмосферу на ее уроках растут. Ученики находят их более угнетающими, чем даже мое зельеварение.
Дамблдор нахмурился, его обычно лучистые глаза помрачнели.
- Это тревожно. Амальтея – исключительно талантливый маг и обладает глубокими знаниями в своей области. Я возлагал на нее большие надежды как на преподавателя.
-И мы тоже, - добавила Макгонагалл.
Снейп фыркнул.
- Она, похоже, полагает, что единственный способ чему-то научить – это держать учеников в постоянном страхе перед наказанием. Такой подход редко приводит к истинному пониманию.
Макгонагалл посмотрела на директора с беспокойством.
- Ей нужно объяснить, что педагогика – это не только передача знаний, но и умение вдохновлять, поддерживать и учитывать возможности каждого ученика.
Дамблдор задумчиво погладил свою длинную бороду.
-Я понимаю ваши опасения. Сам был свидетелем ее сильной реакции. Мне нужно будет поговорить с ней, когда она немного остынет.
Снейп, обычно скептически настроенный по отношению к проявлениям эмоций, на этот раз проявил неожиданную проницательность.
- Ее раздражительность... она появилась не вчера. Осмелюсь предположить, что причина кроется не только в Зеркале. Златопуст. Его навязчивое внимание вряд ли способствует ее душевному равновесию.
Он поколебался, прежде чем добавить:
-Возможно, ей стоит напомнить о необходимости разделять личные неурядицы и профессиональные обязанности. Ее личные переживания не должны отражаться на учениках.
Дамблдор кивнул, его взгляд стал более острым. После этого профессора обменялись мнениям и дальнейшими планами на этот учебный год.
Дверь комнаты Амальтеи открылась, и в нос тут же ударил приторный аромат роз. Девушка замерла на пороге, бросив усталый взгляд на устроенное зрелище. В воздухе медленно кружились сотни алых лепестков, осыпаясь на пол и мебель. На столе, словно на алтаре, возвышалась книга Гилдероя Златопуста, небрежно перевязанная золотой лентой, а рядом лежал сложенный в несколько раз пергамент, наверняка содержащий очередное слащавое послание.
Тяжело вздохнув, Амальтея закрыла за собой дверь. Она чувствовала, как внутри поднимается волна раздражения, смешанного с усталостью. Этот самовлюбленный павлин не оставлял ее в покое ни на минуту. Его "знаки внимания" становились все более навязчивыми и, честно говоря, отвратительными.
Не говоря ни слова, Амальтея сняла с пальца серебряное кольцо. Оно начало мерцать, удлиняться, пока в ее руке не оказался гладкий, темный посох.
С презрительным выражением лица она взмахнула им в сторону стола. Яркая струя пламени сорвалась с кончика посоха, мгновенно охватывая книгу, пергамент и рассыпавшиеся вокруг лепестки роз. Огонь пожирал бумагу и нежные лепестки с жадным треском, превращая любовное послание и автограф в горстку пепла. Комнату наполнил запах горелой бумаги и опаленных цветов.
Убедившись, что от навязчивых "подарков" не осталось и следа, Амальтея рассеяла чары, и посох вновь принял форму кольца на ее пальце. Она подошла к кровати и без сил опустилась на нее, не раздеваясь. Лицо было бледным, а глаза смотрели в потолок с какой-то отрешенной усталостью. Все эти эмоции, и гнев на дедушку, и раздражение от Златопуста – все это вымотало ее до предела. Она закрыла глаза и приятный сон быстро окутал ее сознание.
Несколько дней спустя. После урока Амальтеи.
Солнце стояло в щените, когда Рон, Гарри и Гермиона вышли из кабинета профессора Амальтеи. Обычно оживленная и полная энтузиазма после уроков по уходу за магическими существами, профессор сегодня казалась задумчивой и молчаливой.
Гермиона, всегда внимательная к деталям, первой нарушила молчание.
- Профессор сегодня какая-то не такая, правда? - заметила она, поправляя свою сумку. - Профессор Амальтея обычно так много рассказывает и показывает, а сегодня почти ничего.
Гарри кивнул, нахмурившись.
- Да, даже на дополнительных занятиях вчера она была очень рассеянной. Почти не разговаривала со мной, просто показывала, что делать.
Рон пожал плечами.
- Может, просто устала? У нее же много занятий.
Но Гермиона покачала головой.
- Не думаю. Что-то другое. Помнишь, как она странно реагировала, когда мы упомянули профессора Златопуста?
Тут до всех троих одновременно дошло. Профессор Амальтея, обычно такая жизнерадостная, явно была чем-то расстроена, и это началось после того, как в школе появился самовлюбленный Златопуст Локонс. А следующее занятие у них как раз с ним, по защите от Темных искусств.
В этот момент, когда они проходили мимо горгульи, охраняющей вход в гостиную Гриффиндора, фамильяр Гарри, кошка с элементом кристалла по имени Люминита, промяукала что-то ему на ухо. Глаза Гарри внезапно загорелись, и он тихо рассмеялся.
- Что такое? - с любопытством спросила Гермиона.
- Люми тут одну забавную штуку придумала, - усмехнулся Гарри и вкратце посвятил друзей в свою идею.
Гермиона и Рон переглянулись и тут же расплылись в улыбках.
- Отличная мысль! - прошептала Гермиона, а Рон одобрительно хмыкнул.
С предвкушением следующего урока троица направилась дальше по коридору, их настроение заметно улучшилось. Кажется, у них появился план, как немного взбодрить не только себя, но и, возможно, профессора Амальтею.
Наступил урок защиты от Темных искусств со Златопустом Локонсом. Класс был полон учеников, с нетерпением ожидавших начала занятия. Златопуст, как обычно, сиял своей белозубой улыбкой и самодовольно оглядывал собравшихся.
- Итак, юные волшебники! - провозгласил он, взмахнув волшебной палочкой. Из клетки, стоявшей на столе, вырвалась целая стая маленьких, ярко-синих существ - пикси. В классе поднялся гвалт, пикси летали повсюду, дергали учеников за уши и растрепывали волосы.
- Соберите их! - самодовольно крикнул Златопуст, явно наслаждаясь всеобщим замешательством. Но тут его лицо внезапно скривилось, и он громко чихнул. - Апчхи! Апчхи! - разнеслось по классу. Златопуст схватился за нос, его глаза слезились. - У меня... у меня аллергия на птиц! - просипел он сквозь череду чихов.
В этот момент Гермиона подала знак Гарри и Рону, и те незаметно кивнули. По классу прокатилась волна тихих шепотков - ученики призывали своих фамильяров. В воздухе появились светящиеся силуэты сов, кошек, крыс и других магических спутников.
- Световая сеть! - скомандовала Гермиона, и фамильяры, словно по команде, начали выпускать тонкие лучи света. Эти лучи сплетались в воздухе, образуя мерцающую серебристую сеть, которая медленно опускалась на летающих пикси.
Маленькая, юркая колибри, фамильяр одной из учениц Когтеврана, начала порхать вокруг пикси, заманивая их своим ярким оперением прямо в центр световой ловушки. Ослепленные светом и привлеченные движением, пикси начали попадать в сеть, их жужжание становилось все тише и тише.
Златопуст тем временем продолжал чихать, его лицо покраснело, а глаза опухли. Он беспомощно наблюдал за происходящим, не в силах что-либо предпринять.
И тут случилось нечто совершенно неожиданное. Несколько пикси, пытаясь спастись от световой сети, врезались прямо в чихающего Златопуста. Оглушенный и покрытый синими существами, он пошатнулся. Еще несколько пикси, видимо, решив, что его растрепанные светлые волосы идеально подходят для строительства гнезда, начали деловито таскать туда перья и клочки бумаги, летая прямо вокруг его головы.
Через мгновение на голове ошарашенного Златопуста красовалось небольшое, но вполне уютное птичье гнездо, украшенное блестящими обертками от конфет и обрывками пергамента. Класс разразился тихими смешками, которые вскоре переросли в сдавленный хохот. Даже некоторые фамильяры, парящие в воздухе, издавали забавные чирикающие звуки, словно присоединяясь к общему веселью.
Несмотря на нелепую ситуацию с гнездом на голове и продолжающиеся приступы чихания, Златопуст Локонс попытался сохранить лицо. Он откашлялся, стараясь придать своему голосу как можно больше непринужденности.
- Что ж, юные волшебники, - прохрипел он, смахивая с плеча запутавшегося пикси, - видите, как важно быть готовым к любым неожиданностям? Даже такая, казалось бы, безобидная ситуация с пикси может обернуться... ээ... интересным испытанием на находчивость!.
Он попытался улыбнуться, но из-за опухшего носа и слезящихся глаз улыбка получилась скорее комичной.
- Главное - сохранять спокойствие и... апчхи! ...творчески подходить к решению проблемы!
Он неуклюже попытался стряхнуть гнездо с головы, но оно лишь съехало набок.
Как видите, - продолжил он, словно ничего не произошло, - даже опытному волшебнику, такому как я... апчхи! ...необходимо быть бдительным!
Вечером того же дня, когда в замке воцарилась тишина, Гарри осторожно постучал в дверь кабинета профессора Амальтеи. Получив тихий ответ, он вошел внутрь. Профессор сидела за своим столом, погруженная в чтение старинной книги. Она подняла глаза и удивленно посмотрела на Гарри.
- Гарри? Что-то случилось? - спросила она мягко, но в ее голосе все еще чувствовалась легкая грусть.
Гарри подошел ближе и протянул ей небольшой магический шар.
- Профессор, я хотел вам кое-что показать.
Амальтея с любопытством взяла шар. Гарри коснулся его палочкой, и на поверхности шара возникло движущееся изображение - урок защиты от Темных искусств. Профессор наблюдала, сначала с легким недоумением, как Златопуст выпускает пикси, а затем ее брови поползли вверх, когда начались его мучительные чихания.
Но настоящий смех вырвался у нее, когда на голове Златопуста появилось нелепое птичье гнездо. Сначала это был тихий, сдавленный смешок, но с каждой новой попыткой Златопуста сохранить достоинство и каждым новым чихом профессора Амальтея смеялась все громче и заразительнее. Слезы выступили у нее на глазах, и она откинулась на спинку кресла, не в силах сдержать веселый, звонкий хохот, которого Гарри не слышал уже очень давно.
Наконец, успокоившись, профессор Амальтея вытерла слезы с глаз и с благодарностью посмотрела на Гарри.
- Ох, Гарри, спасибо тебе. Я давно так не смеялась. На ее лице снова появилась теплая улыбка, такая знакомая и радостная.
- Этот самовлюбленный индюк получил по заслугам. И какой остроумный способ!
Гарри почувствовал облегчение. Видеть улыбку на лице профессора Амальтеи было гораздо приятнее, чем ее недавнюю печаль.
- Мы рады, что вам понравилось, профессор, - сказал он с улыбкой.
Профессор Амальтея, с блеском в глазах, поблагодарила Гарри за этот неожиданный подарок хорошего настроения, и в ее голосе снова звучала та самая жизнерадостность, которую так ценили ученики. Гарри покинул кабинет с теплым чувством на сердце, зная, что смог вернуть улыбку дорогому ему человеку.