8
Он прислонился лбом к шершавому стволу и закрыл глаза. Прохладный воздух остужал разгоряченное лицо, особо немилосердно касаясь влажных губ. Драко отчаянно не хотелось возвращаться в спальню к наверняка уже проснувшейся Панси, отвечать на вопросы (в деле проведения допросов мисс Паркинсон оказалась настоящим асом) и, возможно, ласки. Видеть ее не было никакого желания, и он начал думать, куда же ему приткнуться. Гостиная отпадала сразу. Не все слизеринцы уехали домой, а в свободные от учебы дни галдеж в общей комнате не затихал еще долго после полуночи. Выручай-комната, даже если бы она не сгорела, была последним местом, куда Драко осмелился бы ступить. Пустующие классы? Необходимость заняться трансфигурацией стола в лежбище на данный момент совсем не прельщала. Он медленно повернулся спиной к стволу дерева. Интересно, Грейнджер в спальне одна? Драко хмыкнул, представив ее реакцию на его вторжение. Однако он понимал, что ему там не место. Взгляд зацепился за дым, шедший из трубы хижины. Значит, лесничий у себя и, скорее всего, не спит. Сумасбродная идея пронзила мозг. Не выставит же Хагрид его, на самом деле? Да, там наверняка не очень уютно, но... Малфой засмеялся в голос, осознав, с кем, хоть пока всего лишь теоретически, предпочитает провести ночь вместо Панси. Все еще пофыркивая, он направился в сторону хижины. Он просто подойдет поближе, может, заглянет в окно. К великому его сожалению, в своих планах Драко позабыл учесть Клыка. Псина сбила его с ног и нависла сверху. Слюна капала на теплую зимнюю мантию, но Драко не решался оттолкнуть громадного зверя. По счастью, Хагрид высунулся из своего жилища очень быстро. — Ты... эта, что тут делаешь? — подозрительный взгляд уткнулся в обслюнявленного Малфоя. «Попробовать хоть раз в жизни сказать правду?» — Я не хочу возвращаться в свою спальню. Можно мне посидеть у вас? — Драко сам удивился высказанному вслух. — У меня? — глаза Хагрида стали сильно напоминать блюдца из любимого Нарциссой сервиза. — Ну... да. — «Мерлин, да решайся уже ты, у меня спина мерзнет. И вытереться бы не помешало». — Клык, а ну-ка слезь с него! Слезай, кому говорят! — и Хагрид протянул Драко руку, помогая тому подняться. Они молча добрели до двери. В хижине оказалось очень тепло и совсем не так жутко, как Драко себе представлял. Лесничий жестом пригласил его сесть на диван и, очевидно вспомнив о манерах, изобразил на лице приветливую гримасу: — Чаю? В поле зрения Драко оказались аляповатые кружки без видимых следов оттирания их от грязи. — Может... — он замялся. — Я как раз собирался... — Хагрид тоже не дал себе договорить. Махнул рукой так, что чуть не сбил рукавом кружки с полки, и вытащил на свет божий большой глиняный сосуд. — Эта... вино, вот, — торжественно объявил он, и Драко догадался, что удостоился чего-то, по Хагридовому мнению, очень изысканного. — Конечно, — согласился он, и пары разливаемой лесничим жидкости ударили в нос. «Вино? Скорее уж сливовица». Вспомнился чемпионат мира по квиддичу с множеством очень странных сувениров. Отец тогда разрешил ему немножко отведать, и Драко понравился вкус. Правда, произведенный эффект был ошеломляющим, но с тех пор он подрос, не так ли? Оказалось, что в сфере переносимости крепкого алкоголя он не очень-то и окреп. Скоро он почувствовал почти непреодолимое желание рассказать об обуревающих его мыслях лесничему. Мельком глянув на него, он догадался, что распиваемый ими сосуд для Хагрида отнюдь не первый. «То есть, он все равно не запомнит... или вообще не поймет». — Понимаешь, я ее поцеловал, и ей, кажется, понравилось. Но я совершенно не представляю, что же будет дальше. Я даже подойти теперь к ней боюсь. Вдруг я ей стал еще более противен, чем на младших курсах? Я же, по сути, воспользовался ее состоянием... но она мне ответила! — раз этак в четвертый попытался разобраться в своих непростых отношениях с Грейнджер Драко. Хагрид вдруг приоткрыл один глаз: — А ты... эта... письмо ей напиши. Да, письмо, — и он снова начал храпеть. Драко свернулся калачиком на диване и тоже сомкнул веки. Диван почему-то слегка покачивался, как будто он с родителями пересекает на яхте Ла-Манш (мама очень любила этот вид путешествий). Несмотря на поднявшуюся под палубой бурю, заснул он быстро. Утро приняло в свои объятия очень бледного и мучимого жестоким самочувствием юношу. Вытерев носовым платком зеркало, Драко увидел в нем жалобное выражение глаз в окружении темных теней, слегка зеленоватую кожу и — о, Мерлин! — слипшиеся грязные волосы. — Энервейт, — шепнул он, и исчезли хотя бы жажда и тошнота. Драко глянул на до сих пор храпящего Хагрида и потащился к школе — приводить себя в порядок. Он надеялся, что остальные тоже праздновали и еще не вылезли из своих опочивален. Вместо Панси его дожидалась записка, повествующая о том, что Паркинсон крайне расстроена и озабочена его поведением. «Опять наверняка родителям нажалуется. Надо придумать какой-то план по ее обезвреживанию». Но план придумывался плохо, в голову постоянно лезли обрывки фраз, которыми он мог бы объясниться с Грейнджер. Драко сдался и сел за пергамент. Идея Хагрида ему пришлась по вкусу. * * * Близился конец года, но Драко так и не представилась возможность передать Грейнджер свое послание. Он решил отдать его в руки, а не довериться сове. Хотелось лишний раз до нее дотронуться, хотя бы до руки. У входа в Большой зал Драко обнаружил плакат, приглашающий оставшихся студентов накануне Нового года посетить праздничный ужин у Слизнорта. Очевидно, старичку до того не хватало компании, что он был готов мириться с присутствием даже небогатых и незнатных школьников. Через пару часов Малфой придирчиво разглядывал свое отражение в зеркале. Придраться было не к чему. «Надеюсь, Грейнджер почтит нас своим появлением», — подумал он, касаясь свитка в кармане. Еда, как всегда у Слизнорта, была отменной. Старый пень не забыл и про омелу, чем активно пользовались некоторые парочки. Драко вздохнул с облегчением, вспомнив, как надо было исхитриться, чтобы отвязаться от Панси. После тех Рождественских поцелуев с Грейнджер они с Паркинсон ни разу не были близки, и Драко со дня на день ожидал упрекающего сообщения из дома. Он уже собрался было уходить, потому как влюбленные молодые люди наглели все больше, и его организм стал подавать определенные признаки жизни, когда отворилась дверь, и Драко проворно вскочил на ноги. При выходе притормозив перед Грейнджер, он прошептал, вкладывая в ее ладонь пергамент: — Прочитай, пожалуйста. Кажется, никто не заметил их маленького маневра у двери, и он направился в сторону своей комнаты, будучи не в состоянии определиться, хочет ли он получить ответ или же в такой же мере сильно боится этого. Возвратившаяся в спальню Гермиона в который раз обрадовалась отсутствию соседок. Ее встречала только Букля, оставленная Гарри не то в качестве компенсации за отъезд в Нору вдвоем с лихорадочно светящейся Джинни, не то из-за актуальной неспособности героя магического мира обращать внимание на кого-либо кроме младшей Уизли. Она развернула свиток. «Письма обычно принято начать с обращения, но я никак не могу его придумать. По имени не привык, по фамилии после всего было бы как-то глупо, а сочетание обоих — слишком официально. Когда я возле озера к тебе обратился, у меня и в мыслях не было, что все закончится таким образом. Меня совершенно выбил из колеи твой рассказ про военное время, и я, если ты не сочтешь за дерзость, хотел бы услышать еще немного о ваших похождениях. Поверь, я рад тому, как закончилась война, даже несмотря на то, что для нас с отцом она могла закончиться в Азкабане. Такового не произошло благодаря моей матери и тебе, я не забыл об этом. Подписи тоже не будет, полагаю, что у тебя не возникнет сомнений в авторстве».