12
Гермиона успела до обеда разложить вещи по полочкам, сходить в душ, переодеться и написать письма мисс Мунк и Гарри. Обоим она написала, что остается и что все нормально, только для Гарри еще уточнила, что Малфой встретил ее довольно сносно и почти не грубил, так что есть шанс, что работа будет несложной, но обо всех новостях она сразу будет писать. И если что — уедет без обсуждения. Драко тоже решил, что к обеду надо бы переодеться. Сейчас это было странно для него. Когда он был один в замке, он мог вообще целый день проходить в пижаме или в халате, мотивируя это тем, что его все равно никто не видит. А теперь вот придется все время выглядеть как… как всегда раньше — подтянуто, аккуратно и со вкусом. Он ухмыльнулся. Ну да, не показывать же Грейнджер, до какой степени ему бывает все равно, как он выглядит, что он может неделями не бриться — и плевать на вопли Блейза о том, что нельзя опускаться. Он не опускался. Просто позволял себе расслабиться. Иногда. Но не теперь. Теперь он будет в тонусе все время. Он же Малфой, другим его видеть чужим не полагается. Он потерпит, до вечера. А потом… а потом посмотрим. Блейз, конечно, просил не налегать на спиртное, но спать же все-таки надо иногда, а сидеть на зельях тоже не вариант. А просто так Драко спать не мог. Честно старался, но… кошмары выматывали его. Некоторые он не помнил, но тот, в котором он все падал и падал в черную бездонную яму так долго, что начинал хотеть долететь и разбиться… его самый «любимый», повторялся с завидным постоянством. Обед прошел слегка напряженно. Гермиона явно чувствовала себя в огромной столовой усадьбы Малфоев не в своей тарелке. Они сидели по разные стороны огромного обеденного стола, и разговаривать в любом случае было глупо. Драко тоже не понимал, зачем не сказал домовикам поставить приборы рядом, чтобы можно было поговорить, как бывало с Блейзом. Хотел сразу показать, кто хозяин, а кто тут на работе? Так можно было вообще не звать ее на обед, пусть бы на кухне… нет, в своей комнате ела. Нет же, захотелось повыпендриваться, а теперь вот сиди и прислушивайся, ест она вообще или так просто, наблюдает за ним. И к десерту он не выдержал. — Тебе там не скучно, Грейнджер? — он повысил голос. — Может, поболтаем? Она скривилась, благо он ее не видел. — Интересно, как ты себе это представляешь на таком расстоянии? — в ее голосе слышался явный сарказм. — О, ты тут только первый день, а уже пытаешься язвить? Она не ответила, ясно давая понять, что кричать не намерена. — Перебирайся поближе ко мне, тебе это проще сделать. Послышался звон посуды, наверное, она отложила вилку. Пауза. Потом она тихо хмыкнула, и он услышал, как отодвигается стул, шаги, и вот она уже садится справа от него. Тихо шуршит салфеткой. — Итак, — вздох, — о чем бы ты хотел поговорить? — Ой, Грейнджер. Не надо так тяжело вздыхать. Просто расскажи мне что-то интересное. Я же все лето тут просидел, ничего не видел, что и так понятно, не слышал, не в курсе событий в мире. — Ты что, совсем один тут был? — в голосе слышится даже не удивление — почти страх. Она испугалась за него? С чего бы? — Нет, конечно. Со мной тут все лето куковал Забини и Северус иногда заглядывал. Но теперь они в Хогвартсе. — Почему ты не поехал? — Трудно догадаться? — Ох, прости. Просто мне казалось… ну, — она замялась, — можно же слушать лекции и все такое… — Ой, прекрати, Грейнджер! Я не собираюсь заявляться в замок и выслушивать все эти «ах, бедненький, как же он теперь?» или «о, снова этот Пожиратель притащился. Слепой, как крот, а туда же!». В голосе Драко звучала скорее боль, чем злость. Гермионе даже захотелось прикоснуться к его руке, успокоить, но она тут же одернула себя за такие мысли. Это же Малфой! Сейчас как пошлет тебя с твоим сочувствием. Нет, ему не жалость нужна, ему… — А ты уверен, что все было бы именно так? Может, твоя репутация сыграла бы тебе на руку и бывший Пожиратель, пострадавший в битве за Хогвартс, имел бы огромный успех, тем более у девушек? Драко ухмыльнулся. — Ну, конечно. Они прямо штабелями бы посыпались мне под ноги… — Как и раньше. — Да ну?.. — Ой, да не скромничай! — Гермиона понимала, что ступает на скользкую почву, но надо было разговорить этого упрямца. Чем больше она узнает, тем проще им будет общаться в будущем, а общаться им придется. Много. Иначе как она может писать мисс Мунк, что присматривает за ним, если не будет знать его настроение? Вдруг он тут действительно собирается с башни сигануть? А она и не подумает, что с ним что-то не так? Нет, надо растормошить его. А это можно сделать, только позлив его как следует. — Я не знаю, кого ты имеешь в виду, но тебя я там точно не видел. — Где? — В толпе моих поклонниц, которых ты только что нарисовала в своем воображении. — О, ну конечно, еще не хватало. Ты же слизеринский принц, забыл? А я гриффиндорка! Мне на тебя и смотреть тошно было… — А сейчас? Вопрос застал врасплох. Гермиона как-то не рассматривала его с этой точки зрения. Нет, она отмечала еще в школе, на старших курсах, что он изменился. Стал меньше говорить гадости, вырос и возмужал. Да ладно, себе-то можно признаться — ей нравился Драко. Внешне, конечно. Но по привычке она огрызалась на его «не стой на пути, Грейнджер!» или «вали к своим дружкам, заучка» такими же ничего не значащими фразами и не задумывалась. Вообще. А этим летом она больше думала над его поведением, чем над внешностью. Пауза затягивалась, и Драко уже пожалел, что спросил. Что она может ответить? Если бы это был старый школьный недруг Малфой — она бы, не задумываясь, послала его ко всем чертям. А так… как сказать слепому, что теперь он увечный и… Он начал злиться на себя и на нее тоже, все сильнее, и уже хотел сказать, что обед закончен, как вдруг она заговорила: — Тебе ведь на самом деле не интересно, правда? Что я думаю о тебе? Признайся. — Отвечать вопросом на вопрос невежливо, Грейнджер! — в его голосе явно слышалась злость. — Ладно. Тогда скажи, про что тебе интересней: про внешность или про самого тебя? — Ой, ну вот зачем все так усложнять? Любую девчонку спроси о том же — она бы ответила про внешность. Сразу. Ну типа — ты неотразим, Драко! — он произнес это девичьим голосом с придыханием, и она засмеялась. — И только тебе надо поумничать. Ты родилась сразу старухой, как МакГонагалл? Гермиона возмутилась: — Кто сказал тебе, что она такая? — Да ладно, вот ты уже кинулась ее защищать, а я, между прочим, тебя только что старухой обозвал. Ничего? Мне что, сойдет это с рук? — Хм. А ты хотел бы, что бы я — что? Доказывала тебе, что я не старуха? — она рассмеялась. Мы не в школе, Малфой, чтобы обижаться на такие подначки. — Ты так и не ответила. — Ох, ну ладно. Хочешь дифирамбов? — она тоже заговорила томно, с придыханием, почти шепотом — Драко, ты стал таким великолепным, я просто таю рядом с тобой. Твои волосы отросли и выглядят так сексуально, когда ты собираешь их в хвост. А твои плечи стали такими… такими… крепкими, так и хочется положить тебе на плечо голову и уснуть в твоих объятьях. Я даже не знаю, как усну сегодня… одна, — она расхохоталась, а он… Драко вначале тоже улыбался, но вдруг почувствовал, что ему уже не смешно. Не смешно, а… Черт, его тело слишком резко отреагировало на эти ее слова, а точнее — на ее голос. Он сглотнул. Вот же... У нее получилось весьма правдоподобно, и он бы хотел, чтобы она это чувствовала на самом деле. Но что он может теперь, калека… Он резко поднялся. — Ладно. Обед окончен, спасибо. И нащупав трость возле своего кресла, отправился к себе в комнату. Гермиона сидела тихо. Сначала она растерялась, потом разозлилась. Он ведь сам этого хотел, так чего беситься? Вот в этом весь Малфой — все ему не так. Она посидела еще немного, допивая чай и размышляя над их недолгой беседой, поблагодарила домовиков и тоже отправилась к себе.