10
— И что это было? — возмутилась Гермиона, когда они со Снейпом оказались в гостиной его дома. — Как вообще всё это называется?! — Это был ужин с твоими родителями. — Но откуда ты узнал... всё? И стоматология, и политика, и лошади, и Шекспир. Это ведь просто невозможно! — чуть ли не в слезах накинулась Грейнджер, готовая придушить его голыми руками. Ведь не этому мистеру-мечта-родителей объясняться потом! — Во-первых, в отличие от мистера Уизли, я разносторонний человек, — спокойно пояснил тот, помедлил и с лукавой усмешкой добавил: — А во-вторых, говорит тебе о чём-нибудь такое слово как «легилименция»? — Поверить не могу, ты копался в мозгах у моих родителей?! — Должен же я был им как-то понравиться, — выдал Снейп как само собой разумеющееся и самодовольно улыбнулся. И говорить не стоило о том, насколько успешно он провернул свою легиллиментскую выходку. — Но зачем? И что мне теперь делать? Ты же теперь, по их мнению, идеальный жених. Как я им объясню, почему мы не женимся? — А вдруг я захочу на тебе жениться? — Гермиона закатила глаза, Снейп вдруг оказался уж слишком близко, и только в этот момент она поняла, что так и стояла в его объятьях после аппарации. А тот, похоже, слишком вжился в роль и настивал: — Что, отрицаешь саму идею? — Не отрицаю, но... — она не договорила, прерванная настойчивым, горячим поцелуем. — И к боггарту все твои но! — почти что прорычал Снейп, оторвавшись лишь тогда, когда им уже нечем стало дышать. Пару минут его разглядывали совершенно растерянные глаза, но благословенное молчание не могло длиться вечно. — Это ради того, чтоб я всегда было под рукой и могла помешать очередное дурацкое зелье? — И почему ты всегда и во всём ищешь подвох, а? Я уже и влюбиться не могу? — он нахмурился при виде недоверия в ответ, но рук с её талии не убрал. — Может, тебе договор подготовить, с описанием услуг и перечислением преимуществ подобного решения? Исключительная сделка на взаимовыгодных условиях с массой перспектив и счастливыми родителями в комплекте! — Не злись... — прошептала, смутившись, Гермиона и разгладила пальцем морщинку у него на лбу. — Ну, прости, я дура. — Самая очаровательная дура из всех выпускниц гриффиндора! — он рывком поднял её на руки и хищно ухмыльнулся. — А свадьба всё-таки будет в декабре. — Эй, я не сказала да! — возмутилась ошеломлённая дура и, с трудом вывернувшись из его рук, встала на ноги. — А я и не спрашивал. Да, и напомни утром написать твоему начальнику. — Зачем ему писать? — переход оказался настолько резким, что возмущения были забыты. Однако не стоило и сомневаться, что Грейнджер будет пинаться до последнего в попытках отстоять свою свободу. — Потому что именно я предпочитаю быть тем скрягой, который должен Мерлина благодарить за то, что ты вообще есть, — насмешливо припомнил ей давешнюю гневную реплику новоявленный собственник, и это едва не лишило Грейнджер дара речи. Да чтоб она! Да после борьбы за права эльфов! Да с орденом Мерлина! Да с её умом и амбициями! — Если ты будешь таким же упёртым нахалом во всём... — Ну, что ты, я весь у твоих ног! — возразил Северус и действительно встал перед ней на колени, что уж напрочь пресекло возражения. А хитрый соблазнитель между тем невозмутимо добавил: — Просто позволь мне решать, где этим прелестным ножкам стоять и куда идти. * * * Рано утром в понедельник Драко Малфой вышел из камина Северуса Снейпа и привычно поднялся на второй этаж, ему не терпелось продемонстрировать добытые исключительно благодаря его чудесной изворотливости диски. Войдя в спальню, ловкий добытчик широко улыбнулся и порадовался, что никто так и не приучил его стучаться. На широкой кровати, запутавшись в шёлковом постельном белье, лежали Северус и Гермиона. На полу возле кровати сиротливо стояли компьютерный блок и монитор. — И вот пусть мне только хоть кто-нибудь из вас скажет, что я делаю неправильные выводы! В Малфоя тут же полетела подушка, а следом луч какого-то заклятья. Увернувшись и от одного, и от другого, Драко выскочил за дверь и решил мирно подождать на кухне. Грейнджер, растрёпанная, заспанная и в рубашке Снейпа, объявилась минут через десять. — Ты свинья, Малфой, — сообщила она, отыскивая банку с кофе, — не говорили тебе, что являться в такую рань неприлично? — Я ведь предупреждал, что зайду на чашечку кофе, — парировал тот, пожав плечами, — вот и забежал перед работой. Так что давай, Грейнджер, не спи! Если забыла, мне — чёрный без сахара, а Северусу — четыре ложки сахара и побольше сливок. — Поверить не могу, что он действительно такое пьёт, — сказала она, выставляя одну чашку перед Малфоем и помешивая сахар в другой. — Ну, знаешь, двадцать лет работы на Дамблдора со всеми этими лимонными дольками, сладким чаем, печеньями, мармеладками и прочим не прошли для него бесследно, — Малфой почти любовно припал к чашечке с кофе, вдыхая аромат. — Всё-таки, один талант у тебя есть, Грейнджер. Кофе! — Радуйся, Малфой, что у меня хорошее настроение, иначе давно бы уже врезала тебе кофейником по макушке и отправила куда подальше. — Спасибо тебе, Северус, за то, что у Грейнджер сегодня с утра хорошее настроение! — воздев взор к потолку, торжественно произнёс Драко и вновь посмотрел на Гермиону. — Кстати, судя по рубашке, у него так и не получилось накупить для тебя мантий. Удивительная стойкость, Грейнджер. Обычно его невозможно остановить в стремлении расстаться с деньгами. — И откуда у него только деньги берутся? — Очередной страшный секрет, Грейнджер, — лукаво подмигнул болтун и выставил опустевшую чашку, — приоткрою за ещё одну чашечку кофе. Гермиона покачала головой и, чуть подогрев заклинанием чайник, наполнила чашку. — Ему Дамблдор отписал почти всё имущество. Видимо, в благодарность за двадцать лет шпионажа и последующее убийство. — И что, у него было так уж много денег? — Ну, немало. Приплюсуй к этому двадцать лет работы в лучшей, а если быть честнее, единственной во всей Британии школе Чародейства и Волшебства, награды от Тёмного Лорда, который при жизни тоже умел быть щедрым, да и шабашит наш дорогой Северус периодически. Времени свободного много, особенно летом, вот он зелья втихомолку варит да продаёт — тоже кнат в дом. — Что, выбалтываешь мои секреты? — Снейп вошёл в мантии и при полном параде, огляделся, сел за стол и подтянул к себе чашку с кофе или, скорее, с сахаром и сливками. — Отравлю. — Это он так выражает свою любовь, — с усмешкой пояснил Малфой. — Отравлю, нашинкую, проспиртую и пущу на зелья, — ровным тоном пообещал любвеобильный сладкоежка, прихлёбывая кофе. Гермиона широко улыбнулась и, поцеловав Снейпа в щёку, принялась думать, из чего бы соорудить завтрак. Кое-что о Северусе Снейпе она уже знала и без подсказок.