петля судьбы

Несмотря на оптимистический прогноз Джинни, что кто-нибудь вернется за ними, прошло почти четыре часа, прежде чем Северус Снейп аппарировал на луг, где лежало бездыханное тело его заклятого врага.

Вернувшийся мужчина мало напоминал того, кто покинул это место несколько часов назад: сюртук был распахнут, пуговицы отсутствовали – Сириус Блэк неумело пытался оказать ему первую помощь. Белоснежная когда-то рубашка теперь была разорвана, заляпана грязью, кровью и странными пятнами, о происхождении которых Северус не хотел думать, учитывая, какое внимание проявлял Клык к его бессознательному телу. Шейный платок исчез без следа, а левое предплечье было перевязано самодельным бинтом.

Северус остановился перед хижиной, где оставил жену. Он растерялся, прекрасно понимая, что Джинни еще не могла аппарировать вместе с кем-то. Но на траве лежало лишь тело Люциуса Малфоя, и сердце Северуса сжалось от самых страшных предчувствий.

Он выкрикнул имя Гермионы и огляделся, пытаясь найти хоть какие-нибудь следы. Ответный тихий крик невдалеке прозвучал для него подобно раскату грома. - Гермиона! - закричал он, объятый ужасом.

- Профессор Снейп! - раздался испуганный голосок. - Гермиона рожает!

На мгновение Северус замер, пытаясь понять, но смысл сказанного дошел до него, только когда он наконец увидел объект своих поисков под невысоким дубом.

Гермиона стояла на коленях, опустив голову. Кольцо вытоптанной травы вокруг говорило о том, что девушка ходила все время между схватками. Ее мятое платье было испачкано в траве и потемнело от пота и крови.

- Я не могла оставить ее! - пролепетала испуганная Джинни, и один взгляд на красное, потное лицо жены заставил Северуса согласиться с правильностью ее решения. Непокорные волосы девушки прилипли к лицу, а язвительность ее тона была действительно пугающей.

- Северус Снейп, сволочь! Только подойди ко мне, я переломаю тебе ноги! - простонала она, когда болезненные схватки скрутили ее тело на долгую минуту. Она, уперев руки в бока, осторожно выпрямилась, и только помощь Джинни позволила ей сохранять равновесие.

Роды традиционно считались сражением для женщины, и Северус был полностью согласен с этим мнением. Состояние Гермионы не позволяло аппарировать, а вызвать кого-то из медиков с поля битвы было нереально. Не раздумывая, Северус наколдовал несколько одеял, полотенце и таз с водой.

Закатав рукава, он намочил полотенце в лавандовой воде. И первое прикосновение влажной ткани к разгоряченному лицу вызвало у Гермионы вздох облегчения. Она открыла глаза, когда он нежно убрал спутанные пряди с ее лба.

- Северус, - прошептала она пересохшими губами. - Ты жив? – в глазах читалось невероятное облегчение.

- Жив, здоров и очень рад тебя видеть, - ответил он, поднося к ее губам чашку с водой. Она сделала несколько глотков. - Когда это началось?

- Сразу как вы ушли, - ответила Джинни, нервно обкусывая то, что осталось от ногтей. Переживая за подругу и юношу, которого любила, девушка обгрызла все ногти. - Как все прошло?

- Мы победили, - коротко бросил Северус. - Гарри в порядке. Помфри считает, что Дамблдор поправиться, если переживет следующие два дня. Какой перерыв между схватками? - требовательно спросил он, помогая жене лечь на одеяла. Плащ Сириуса и зеленая мантия лежали рядом, но, видимо, Джинни не могла заставить Гермиону сидеть на одном месте.

- Между ними почти нет перерыва, - ответила девушка, да и сам он уже заметил это; Гермиона снова напряглась и громко застонала, пытаясь справиться с болезненными спазмами, пронзающими все тело. – Нельзя тужиться, пока матка полностью не откроется, но мы не знаем, как это определить! Кажется, это произошло полчаса назад, Гермиона сказала, что больше не может сдерживаться и начала толкать.

- Началось, - прошептала Гермиона сквозь сжатые зубы. Северус сел за ней, прижимая ее к своей груди, позволяя ей использовать всю силу, чтобы вытолкнуть ребенка. Девушка вскрикнула, а когда напряжение немного утихло, она подняла голову и посмотрела на него.

- Я устала ждать, Северус. Я пыталась терпеть, но это больно, - выдохнула она устало, боль в ее голосе разрывала ему сердце.

- Я знаю, любимая, - прошептал он. - Но сейчас все хорошо. Ты почти справилась, - он поцеловал ее и погладил по животу, постаравшись не принимать к сердцу, что она отбросила его руку. - Еще немножко. Головка не показалась? - тихо спросил он у Джинни.

- Вот эта черная штука? - Джинни указала пальцем между коленями Гермионы. Она давно уже смирилась с тем, что роды не самое приятное зрелище.

- Полагаю, да. Палочка с тобой? - спросил он. Джинни кивнула, и Северус наколдовал еще несколько маленьких одеял. - Наложи на них согревающие чары и будь готова. Как только появится головка, ребенок пойдет быстрее.

- Вы хотите, чтобы я поймала ЕГО? - Джинни побледнела.

- Да, или ты думаешь, я смогу держать жену и одновременно принять ребенка, - ответил он своим обычным едким тоном. Вышколенная шестилетним хлестким сарказмом, Джинни сделала то, что было сказано. В это время Северус сел поудобнее, правой рукой придерживая Гермиону, оставив левую свободной на случай, если ей потребуется помощь.

Последующие схватки шли одна за другой почти без остановки, и Северус поддерживал Гермиону, которая согнулась пополам, вцепившись в колени так, что кисти побелели. Он сомневался, что она слышит ободряющие и успокаивающе слова, которые он шептал ей, но время от времени, когда схватки на мгновение ослабевали, она бессильно падала в объятья мужа и зарывалась лицом ему в грудь. Даже сейчас, с темными кругами под глазами, волосами, мокрыми от пота, она была для него самым прекрасным созданием на свете. И то, что она так доверчиво прижималась к нему, вызывало у Северуса эмоции, на которые, казалось, он давно уже был неспособен.

Несмотря на нетерпение Джинни, Северус рассказал подробности сражения, лишь когда Гермиона смогла воспринимать их. Что Дамблдор был повержен прежде, чем появились Гарри и остальные. Как они сражались, пробиваясь к Волдеморту. Как, соприкоснувшись, волшебные палочки Гарри и Волдеморта сгорели в ярком пламени, обратившись в пепел.

- Перья сгорят… - пробормотала Джинни. - О, я все знала об этом пророчестве, - продолжила она, когда Северус посмотрел на девушку с удивлением. - Гермиона, ты права, Предсказания - полная чушь!

Та бессильно рассмеялась и закрыла глаза, отдыхая в перерыве между схватками. Несколько кровеносных сосудов на ее лице лопнуло, и щеки покраснели, будто у нее веснушки.

- Итак, Дамблдор - феникс пал, но не умер. Перья сгорят… Палочки, верно? Обе из пера феникса! Меч сломался?

- Гарри сделал то, что и собирался - проткнул Волдеморта насквозь. Проклятье, которое они с Дамблдором подготовили для Волдеморта, сломало клинок, но достигло цели. Та часть Волдеморта, которая не умерла, останется заключенной в клинке. Гарри послал в Гринготтс за специалистом по сохранению проклятых артефактов.

- Это моя идея, - прошептала Гермиона. - Использовать парселтанга для заклинания. Это помогло Гарри?

- Не сомневайся, - ответил Северус, впечатленный ее мудрым предложением. Разрушить подобное заклятие и воскресить Волдеморта смог бы лишь волшебник, владеющий змеиным языком. А в настоящее время Гарри был единственным, кто говорит на парселтанге.

- Римус думает, что когда Гарри коснулся тебя, пробудилась созданная Лили защита, и это оживило тебя. А Гарри пролил ту же кровь, что похитил у него Волдеморт три года назад, чтобы обрести тело.

- А «тьма пала на землю»? – настойчиво требовала ответов Джинни.

Снейп поднял левую руку и показал запястье со следами ожога. – Смерть Волдеморта подействовала на метки, и все Пожиратели Смерти, у которых они были, упали замертво. Помфри потратила почти двадцать минут, приводя меня в чувство. Несколько выживших сошли с ума, как если бы были подвергнуты множественному заклятью Cruciatus. Похоже, меня защитили поддерживающие чары Дамблдора.

Любые дальнейшие разговоры были отложены, когда Гермиона снова скорчилась от боли, ее лицо покраснело, и она со всей силой начала выталкивать ребенка. Северус готов был сделать все, чтобы облегчить ее боль, но мог только держать ее, пока она стонала и кричала. Наконец очередные схватки отпустили, позволив ей расслабиться на руках мужа.

- Гермиона, я люблю тебя, - нежно сказал он, не заботясь о том, слышит его Джинни или нет.

- Я тоже тебя люблю, - тихо выдохнула девушка. - Еще долго? - спросила она, не открывая глаз.

Нисколько не смущаясь, он запустил руку между ее бедер и нащупал головку ребенка. Его лицо осветила широкая улыбка, когда пальцы коснулись волос на головке малыша.

- Думаю, не очень, - ответил он и направил ее руку туда же. Даже несмотря на присутствие Джинни, момент был необычайно интимным для человека, уже смирившегося было с одиночеством.

- Хорошо, - прошептала Гермиона и снова содрогнулась от невыносимой боли, разрывающей ее тело. Она успела глубоко вдохнуть, прежде чем начала тужиться изо всех сил, поддерживаемая мужем. Ее бедра задрожали от напряжения, и с губ сорвался громкий стон, когда головка малыша наконец вышла.

После короткой паузы последовала следующие более легкие схватки, и Джинни запоздало кинулась вперед, подхватив скользкое тело ребенка.

В воздухе мелькнули маленькие кулачки, и в тишине раздались мяукающие звуки, быстро перерастающие в громкий пронзительный плач. Маленькая грудка поднялась с первым вздохом, и малыш порозовел.

Джинни завернула крошечное мокрое тельце в одеяло, боязливо избегая пуповины, связывающей ребенка с Гермионой. - А что мне делать с этим? - спросила она неуверенно.

Северус осторожно опустил Гермиону на землю и достал из кармана черную ленту со свитка Малфоя. Он заметил, как трясутся руки, пока перевязывал пуповину и отрезал ее с помощью палочки. – Девочка, - он аккуратно завернул новорожденную в одеяло. - Гермиона, любимая, у нас дочка!

Измученная девушка улыбнулась его радостному голосу и, открыв глаза, увидела, что Северус держит в руках розовую попискивающую кроху. Она протянула руки, и Северус передал ей малышку.

- Привет, - плача, пробормотала она ребенку. - Я твоя мамочка.

Несмотря на пот и слезы, заливавшие лицо, Гермиона выглядела как Мадонна с младенцем, и Джинни разревелась, глядя, как когда-то ненавистный профессор зельеварения нежно обнимает жену. Усталая, но счастливая Гермиона полулежала в его объятьях, и вместе они любовались своей дочерью, не обращая внимания ни на что вокруг.

В конце концов, новоиспеченные родители вспомнили о Джинни, и ей было позволено подержать ребенка, пока убирались следы отвратительного, с ее точки зрения, процесса деторождения. - Не думаю, что Сириус захочет обратно свой плащ, - шутливо заметила она, пока Северус комкал грязную, окровавленную ткань.

- Уверен, нет, - ответил Северус, делая все возможное, чтобы Гермионе было удобно. Он попросил Джинни высушить и почистить одежду с помощью волшебства, так как берег силы для аппарации в Хогвартс. Он не собирался доверять жизнь своей семьи портключу, печально известному тем, что в конце путешественники падали на землю.

Когда Джинни неохотно вернула малышку матери, Северус завернул Гермиону в плащ и достал из кармана кусочек металла. Он взмахнул палочкой и передал предмет Джинни, перевозбужденная девушка с трудом опознала крышку от чернильницы.

- Мисс Уизли, это портключ. Он доставит вас к воротам Хогвартса. Авроры и сборище идиотов из министерства, должно быть, уже заполонили все окрестности, вашему отцу их не остановить, поэтому не ждите теплого приема, пока не докажите, что вы студентка. Сразу как прибудете, пожалуйста, сообщите Помфри, что я аппартирую с Гермионой и малышкой сразу у дверей в замок и буду признателен, если она немедленно направиться туда. И кто-то должен напомнить Драко о долге перед отцом, - добавил он, кивнув в ту сторону, где до сих пор лежало тело Люциуса Малфоя.

- Да, сэр, - ответила Джинни, с нетерпением ожидая встречи с Гарри. Она улыбнулась Гермионе. - Поздравляю! – крикнула она, прежде чем портключ сработал.

- Наконец одни, - сказала Гермиона, Северус снова опустился на колени рядом с ней и улыбнулся. Девушка откинула волосы с его усталого лица и погладила мужа по щеке. - Ты уверен, что сможешь аппарировать?

Северус поцеловал ее ладонь. - У меня еще остались силы, по крайней мере, на некоторое время. Но если сейчас из-за холма появится толпа великанов и потребует признать их полноправными членами волшебного общества, я велю им проваливать и возвращаться на следующей неделе. Не уверен, что способен сейчас на большее.

Упомянув великанов, он болезненно поморщился. Он так и не рассказал о смерти Хагрида, зная, как сильно Гермиону расстроит эта новость. Хагрид был один из немногих, кто всегда относился к нему с уважением. Ему тоже будет не хватать добродушного полувеликана.

Северус не рассказал еще о многом, но надеялся поделиться с ней тем, что сегодня произвело на него неизгладимое впечатление. Например, как уверенно Невилл Долгопупс рассказывал Аврорам о сражении и своей роли в нем. Некоторые прибывшие из Министерства ведьмы и колдуны помнили его родителей, и даже Северус увидел в мальчике его отца, наблюдая за тем, как уверенно он держался после сражения. Как появился Корнелиус Фадж, испуганный, но надменный и напыщенный, и немедленно приказал арестовать Сириуса Блэка, а когда заметил метку на руке Северуса, то и его тоже. Гарри возражал, кричал и упорно не желал подчиняться этому глупому решению. Наконец за них заступились «Грозный Глаз» Грюм вместе с главой Авроров, и было решено, что крестному Гарри и бывшему профессору зельеварения можно доверять и они не убьют никого хотя бы в последующие несколько часов, пока все не уляжется.

С этого момента приказы Фаджа никто не слушал. Авроры и персонал госпиталя Святого Мунго давно потеряли к нему уважение. Все слушали Гарри Поттера и членов Ордена, которые признали лидерство Гарри в отсутствие Дамблдора. Мальчик Который Выжил был главным, и никто не возражал против этого.

Однако все эти новости могли подождать, пока Гермиона с малышкой не окажутся в Хогвартсе. У них будет время как для траура, так и для праздника. Северус поднял жену и ребенка на руки, и моментально аппарировал, оставив пастбище овцам и ветру.

* * *
Кровать была теплой и удобной, и Гермиона не шелохнулась, когда неожиданно затих звук льющейся в ванной воды. Она не дремала, но была не в силах двигаться. Рукой она придерживала свою крошечную дочку, которая прижималась губками к ее груди. Процесс кормления оказался не таким ужасным, как она представляла, напротив, это было замечательно. Гермиона не могла отвести счастливого взгляда от малышки. Она наслаждалась своим материнством, хотя живот до сих пор болел, и она сомневалась, что когда–нибудь сможет нормально сидеть.

Черные кудряшки выбивались из-под бледно зеленого чепчика, и кроха оставляла попытки снять его, только когда ела. Всего несколько часов от роду, а она уже проявляла характер, давая понять, что ей не нравится шапочка, которую на нее одела мать. Но плохое настроение малышки исчезло, как только проснулся аппетит.

Дверь ванной открылась, выпустив клубы пара, и в комнату вышел почти раздетый Северус Снейп. Уставший, он хотел как можно быстрее присоединиться к своей жене, поэтому быстро принял душ, не позаботившись даже расчесаться. Его вещи еще не перенесли в комнату старосты, и вместо черного халата, который так не любила Гермиона, он надел махровый халат жены. К несчастью, халат был желтого цвета и не походил ему по размеру. Ткань заметно натянулась на плечах и распахнулась на груди, открывая бледную кожу и черные боксеры.

Северус нашел свою палочку на столе, рядом со сброшенным Гермионой платьем и медальоном, подарком его матери, который Гермиона была очень рада снова увидеть. Он легко наложил охранные заклинания на дверь. Пробормотав: «Incendio», зажег огонь и, присоединившись к Гермионе, устало откинулся на взбитые подушки.

Из-под локтя Гермионы Косолапсус блеснул глазами, внимательно изучая незваного гостя. Кот уже познакомился с первым маленьким захватчиком постели, одобрительно промурлыкав, теперь настала очередь Северуса пройти проверку. Снейп уставился в желтые глаза, ожидая кошачьего шипения или рычания. Они оба прежде не встречались. Когда Северус провел здесь с Гермионой целый день, кот испарился и вернулся только после отъезда мужчины.

Косолапсус поднялся и потянулся, затем подошел вплотную к человеку, занявшему его постель. Намеренно покачнувшись, он шлепнулся профессору на грудь и заурчал. Удивляясь самому себе, Северус почесал рыжего монстра за ухом, получив в ответ еще более громкое мурлыкание.

Напряжение спало, и Северус чуть подвинулся, чтобы лучше видеть свою дочь. Ее густые черные ресницы отбрасывали легкие тени на круглые румяные щечки. - Ты уверена, что ей будет удобно с нами? - спросил он.

Гермиона взглянула на мужа. - Не беспокойся. Ты чутко спишь, а я сомневаюсь, что она позволит нам отдохнуть больше часа этой ночью.

Северус понимающе хмыкнул. Всех тяжелораненых отправили в госпиталь, поэтому Помфри и ее помощники охотно предложили присмотреть за малышкой, чтобы дать возможность ее родителям отдохнуть, но ни Гермиона, ни Северус не согласились расстаться с дочерью даже на минуту.

- Утром нам стоит подумать о люльке или чем-то подобном, - сказал Северус, наблюдая, как алые губки дочери касаются груди Гермионы. - Я бы мог что-нибудь наколдовать, но сейчас у меня нет сил даже на носовой платок.

- Утром нам следует подумать об имени, - поправила Гермиона. - Мы даже не решили, как назовем ее, и кто будет ее крестными, и… - она широко зевнула, и бросила перечислять.

Северус наклонился ближе к жене, к большому неудовольствию Косолапсуса. - В моей семье есть традиции… - начал он.

- О, НЕТ! Мы не назовем ее Октавия, или Агриппа, или еще каким-нибудь латинским именем.

- Хорошо, - согласился он, совершенно не удивившись. - Как насчет Афины или Дианы? Я всегда был неравнодушен к богиням, - пробормотал он, многозначительно посмотрев на девушку.

- Хмм. А мне всегда нравились английские королевы, - ответила Гермиона, ей польстил комплимент Северуса, но в ближайшее время она не могла ничем вознаградить его. – У них были прекрасные имена, например Елизавета, или Элеанора, или … Виктория, прекрасный выбор, даже несмотря на то, что она была старой чопорной ханжой, - девушка посмотрела на малышку. Крошка, уснув, отпустила ее грудь, но продолжала причмокивать губками. - Как тебе имя Виктория?

- Виктория Снейп звучит неплохо, - ответил за дочь отец. - Об остальном мы побеспокоимся завтра, - он наклонился и поцеловал ребенка. - Рожденная в день, когда Волдеморт был окончательно повержен. Я бы сказал, что это имя звучит прекрасно.

Виктория молчала, и Северус пристально посмотрел на нее, вспомнив все события сегодняшнего дня. – Жаль, что ты не видела этого Гермиона. Ты бы гордилась Гарри.

- Я горжусь им, а ты нет?

- Я…Впечатлен. У него дар лидера.

- Это стихийная магия? - спросила она.

- Нет, только магия его сердца. Он позвал, и я пошел за семнадцатилетним мальчишкой в бой, который мы не могли выиграть. Но мы победили, - он насмешливо фыркнул. - Я заблуждался. Очень долго. Думал, Дамблдор растит из Гарри нового Мерлина.

- Вовсе нет, - сонно пробормотала Гермиона.

- А оказалось, Гарри – второй Артур, - уверенно заявил Северус.

- Король Артур? - Гермиона приподняла голову и посмотрела мужу в глаза. - Ты спятил?

- К несчастью, нет, - серьезно ответил он. - Прежде чем закончится завтрашний день, Фаджу будет вручена нота недоверия и он вылетит из Министерства. Одно слово Гарри Поттера, и новым министром Магии назначат Артура Уизли, прежде чем кресло Фаджа остынет. Через двадцать или тридцать лет, когда Артур решит оставить пост, министром станет Гарри. Ни один волшебник в Англии не сможет представить на этом месте никого другого.

Гермиона растерянно смотрела на мужа, очевидно, решая, все ли с ним в порядке. Северус наклонился и поцеловал ее. - Не волнуйся, дорогая. Я верю тебе и доверяю Гарри. Мальчик Который Выжил превратиться в Гарри-Победоносца.

Она усмехнулась. - Звучит глупо.

Северус улыбнулся и провел пальцем по щечке дочери. - И нашей дочери не придется беспокоиться ни о чем и никогда с таким крестным как Гарри Поттер.

- Теперь я точно уверена, ты сошел с ума! Ты хочешь, чтобы Гарри стал крестным Виктории?!

- Нет, - сурово возразил он. - Я хочу, чтобы ее крестной стала Джинни. Она твоя подруга и была рядом, когда ты рожала. Но Поттер постоянно таскается за ней как привязанный, и, вероятнее всего, они соединят сердца.

- И другие части тела тоже, - хихикнув, закончила Гермиона. – Спасибо, - искренне сказала она и нежно поцеловала Северуса.

Улыбнувшись, она осторожно передала спящую девочку ее отцу, пока поправляла рубашку и устраивалась в постели. Обидевшись, что люди постоянно ворочались и сдвигали его, Косолапсус перешел в ноги кровати и свернулся клубком.

После того как Гермиона легла поудобнее, Северус вернул ей Викторию и погасил огонь, оставив лишь одну свечу. Он лег на бок и, положив руку под голову, наблюдал за женой и дочерью. В мягком свете свечи глаза Гермионы сияли теплотой и любовью.

Гермиона ощутила некоторое беспокойство, чувствуя пристальный взгляд Северуса. В полумраке его черные глаза казались бездонными, а на лице лежала печать усталости.

- Что-то не так? - прошептала она.

- Ничего, - ответил он, покачав головой. - Просто любуюсь тем, что подарила мне судьба.

К его удивлению, Гермиона закусила губы, что выдавало ее волнение и беспокойство. - Северус, если тебя что-то беспокоит, пожалуйста, скажи мне. Может, это всего лишь гормоны или что-то…

Северус быстро наклонился к Гермионе и заставил ее замолчать нежным поцелуем.

- Гермиона, - терпеливо ответил он. - Я люблю тебя. Ты родила мне ребенка, и теперь мы связанны навсегда.

Она открыла рот, но он приложил палец к ее губам и мягко произнес: - Не считай стихийную магию выдумкой.

Северус нежно поцеловал девушку и, когда та ответила на его поцелуй, неожиданно зевнул. Гермиона не смогла сдержать улыбку и рассмеялась над ним и собственными нелепыми страхами. Они оба смертельно устали, и ни у кого не было сил спорить о природе магии.

- Клянусь, - продолжил он, когда смог говорить, и сжал ее руку. - Я люблю тебя и нашу дочь и не отпущу вас от себя в течение десятилетия, если не дольше. Утром я придумаю что-нибудь более красноречивое, сейчас я не способен на поэтические эскапады. Хорошо?

- Да, - зевнув, прошептала Гермиона и закрыла глаза. - У нас есть завтра.

- И все остальные дни, - произнес он и провалился в сон.