Глава 2
На следующее утро Скарлетт поежилась в своей постели, когда зазвенел будильник.
кто вообще придумал просыпаться так рано... особенно после бессонной ночи. - подумала Скарлетт и потянулась. простыня соскользнула с её груди и обнажила её белую ночную рубашку.
Скарлетт была высокой брюнеткой с серыми глазами. девушка расплела свою косу и внимательно посмотрела в зеркало. её глаза, так похожие на глаза матери... Скарлетт закрыла глаза, впоминая последний раз когда она видела своих родителей.
Дом пах корицей и старинными книгами. Зима только начиналась, и в камине потрескивали поленья, разбрасывая по гостиной пляшущие тени. Маленькая Скарлетт сидела на ковре у огня, склонившись над альбомом для рисования — тонкие пальцы уверенно выводили силуэты: маму, папу, себя, дом и странный пушистый комок, который должен был быть их кошкой.
— Что у тебя получилось? — мама опустилась рядом на колени и обняла дочь за плечи. У неё были тёплые руки и мягкий голос.
— Это мы. Все вместе. А это — Хогвартс! — радостно указала девочка на дальний угол рисунка. — Когда я вырасту, я обязательно туда поступлю.
Мама улыбнулась, но взгляд её стал тревожным. В последнее время они часто с папой обменивались такими взглядами — тихими, беспокойными, будто знали что-то, чего Скарлетт не понимала.
— Ты обязательно туда поступишь, звёздочка, — прошептала мама, поглаживая её по волосам. — Только… главное, чтобы всё было спокойно.
Но спокойно не стало.
Поздно ночью Скарлетт проснулась от странного звука — будто кто-то открыл входную дверь. Она соскользнула с кровати, босиком прокралась к лестнице, сжимая в руках любимую плюшевую сову. Снизу доносился приглушённый голос отца, резкий, напряжённый.
— Вы не должны быть здесь. Она — ребёнок! И мы не присягали ему! — раздавался голос отца, глухо и яростно.
Скарлетт замерла, затаив дыхание. В щель между перилами было видно, как отец стоит напротив троих людей в чёрных мантиях и серебристых масках. У одной фигуры в руке блестела палочка, направленная на маму.
— У всех бывают ошибки, Маркус, — процедил один из Пожирателей. — И за ошибки приходится платить. Даже благородным.
— Вы знали, что мы ушли от рода, — мама подняла голову с гордостью. — Мы не хотим быть частью этой грязи.
— Тем хуже, — сказал другой. — Отрёкшиеся хуже предателей.
И в следующую секунду всё взорвалось.
— Авада Кедавра!
Зелёная вспышка залила гостиную. Крик. Стол перевёрнут. Книги — в воздухе. Второй удар — и тела родителей рухнули на пол.
Скарлетт прижала обе руки ко рту, чтобы не закричать. Её сердце грохотало в груди, и даже плюшевая сова казалась теперь ледяной. Она отступила назад и… подняла крышку сундука, стоящего на лестничной площадке — тот, куда мама складывала старые вещи. И забралась внутрь, закрыв за собой крышку, оставив маленькую щёлочку, через которую едва-едва проникал свет.
Шаги. Лёгкие, но зловещие. Пожиратели прошли мимо. Один из них остановился прямо у сундука, и Скарлетт перестала дышать. Он медленно провёл пальцем по крышке. Затаил дыхание. И ушёл. Они так и не открыли её.
Почему?
Позже она поймёт: в комнате стояла защита. Их отец наложил древний охранный амулет, скрывающий присутствие ребёнка в доме. Последний подарок семьи Тенерифе, до того как они отреклись от него. Старинная кровь, древняя магия… и, возможно, чудо.
Когда она выбралась наружу, дом был разрушен. Родители — мертвы. Она стояла посреди этой тишины, дрожа, с совой в руках. Её мир исчез.
Флешбек оборвался. Скарлетт резко вынырнула из воспоминаний, как из ледяной воды. Сердце бешено колотилось. И та плюшевая сова, зашитая-пережитая временем, до сих пор лежала под подушкой — как память о том, кем она была. И что пережила.
по щеке Скарлетт скатилась слеза. Звёздочка. именно так её называли родители.