Контракт

Всю неделю после прочтения слов Корвуса Гарри плыл по жизни. Ничто, абсолютно ничто не могло его сломить. Хотя ему было немного жаль, что он во второй раз отклонил предложение Хагрида о чае. В этом не было вины Хагрида, у Гарри просто не было сил добираться туда после школы. Это время было предназначено исключительно для «декомпрессии», слова Корвуса были не его, хотя было ясно, что Корвус вообще не одобрял Хагрида, очевидно, он ходил с ним в школу и находил его полным идиотом, опасным для В обществе существ, которых он содержал, и любого, кто проводил с ним какое-то время, их IQ быстро снижался. Это был вежливый способ подумать о том, что на самом деле сказал Корвус. Корвус на самом деле не говорил ему не разговаривать с Хагридом, просто посоветовал ему быть осторожным при разговоре с полугигантом, что, во-первых, он был в лагере Дамблдора, и он не смог бы сохранить секрет, если бы пытался. Итак, отнеситесь к тому, что он сказал, с недоверием или предположите, что это должно было быть подслушано. Он прекратил свою тираду, когда понял, что у Гарри не было намерения – или возможности – спускаться в хижину Хагрида.

«Эй, ты идешь в библиотеку? Они устраивают небольшой мини-турнир по руническому домино. — спросил единственный сосед Гарри по комнате, прекрасно понимая, что Гарри очень любит играть в руническое домино. Терри Бут быстро собрал все, что ему понадобится на день, а их было немного, ведь это были выходные. — Разве что ты собираешься снова исчезнуть у нас? они заметили, что Гарри, как ни странно, несколько часов отсутствовал в субботу. Он был довольно предсказуемым, большую часть времени проводил в гостиной Рейвенкло или в библиотеке, как и большинство других Рейвенкло.

«Мини-турнир?» Гарри оживился: «Звучит весело!» полностью игнорируя его другое заявление. Ему было позволено делать все, что он хотел, ему не нужно было ни перед кем отчитываться, не говоря уже о соседе по комнате. Не то чтобы он нарушал школьные правила, нет, он все делал правильно.

— Да, если ты так говоришь, — фыркнул Терри. Он терпеть не мог руническое домино, к тому же в эту игру обычно не играл никто младше тринадцати лет. Любой, кто это делал, был очень умен и имел элементарное понимание рун.

Гарри закатил глаза, было еще рано, ему оставалось еще несколько часов уходить.

«Увидимся позже», — добавил Терри еще раз, прежде чем выйти из комнаты, дверь была слегка приоткрыта, когда он вышел, желая спуститься на завтрак, а затем на поле для квиддича.

Гарри вытащил коробку из прикроватной тумбочки и открыл ее, как всегда, обнаружив утренний запас зелий, которые ему нужно было принять. Корвус уже проснулся и расставил их всех по местам. Смиренно вздохнув, он пожал плечами, принялся принимать зелья, глотая их, не морщась. Да, они были отвратительными на вкус, да, он не мог дождаться, пока ему больше не придется их принимать, но он предпочел бы принять их, чем… ну, будущее, которое представлял себе целитель, в котором, по сути, его не было. Как только каждый из них был принят, он закупорил их и положил пустые флаконы обратно внутрь. Когда он вернулся, он обнаружил, что флаконы исчезли, а на месте появились новые. Однако после приема они всегда тяжело лежали у него в желудке, но он никогда не срыгивал их обратно.

Закрыв коробку, он задвинул ее обратно в ящик и закрыл. Он нахмурил брови, не зная, что делать: сыграть в руническое домино или пойти на кухню и приготовить что-нибудь для Рабастана и Родольфа. Ну, было два часа, он мог немного поиграть, а потом пойти на кухню. Мини-турнир, конечно, был не таким уж большим. Мадам Пинс не смогла бы этого вынести, особенно если бы ее играли в библиотеке. Она не терпела ни шума, ни хулиганства, даже рейвенкло, которые были частыми гостями.

Приняв решение, Гарри вылез из постели и оделся в свою обычную одежду, когда он не был в школьной форме. Большую часть выходных он проводил со слизеринцами, и они тоже одевались одинаково. Так что он не чувствовал себя слишком неуместным. Они, в отличие от всех остальных, на самом деле знали, куда он идет по субботам, и у них всегда было с собой немного шоколада, который, по их мнению, у них «закончено», чтобы предложить ему. Как будто у него не было собственного шоколада, который у него был, он купил себе небольшую плитку, когда практически каждую неделю массово закупал запасы Рабастана. Кто бы ни складывал свою посылку в коробки, он, должно быть, думает, что превратится в жирную свинью, как Дадли. Гарри вздрогнул от одной этой мысли и поклялся никогда не допустить этого.

Однако он знал, что сначала ему придется пойти позавтракать, а не идти прямо в библиотеку. Ему внушали, что нельзя пропускать приемы пищи, и что после употребления зелий нужно что-нибудь поесть. Итак, несмотря на ребяческое желание просто сходить в библиотеку и развлечься, особенно когда он не был так уж голоден, он пошел завтракать.

Он не лгал Корвусу и не собирался начинать сейчас, он попросит убедиться, что он поел сегодня, когда они доберутся до Азкабана. Как он делал каждую неделю, просто чтобы убедиться, что он придерживается своего режима. Он был так рад увидеть Корвуса, что одно воспоминание о его словах на прошлой неделе наполнило его теплом и счастьем. Почти до головокружения. Чувства, которые были ему совершенно чужды несколько месяцев назад, теперь стали слишком знакомыми.

"Гарри! Подожди! Мы пойдем с тобой!» — крикнула Патил, когда девочки выбежали из своих спален, увидев, что Гарри собирается покинуть гостиную.

— Только если ты готов уйти сейчас, я хочу пойти на мини-турнир, который они проводят в библиотеке, — крикнул Гарри ровным и спокойным голосом, ни разу не повышенным. Корвус сказал, что невежливо повышать голос, злишься ты или нет.

«Какой мини-турнир?» — спросила Мариетта, стоящая позади Сью Ли и Падмы Патил.

«Руническое домино», — спокойно объяснил Гарри, зная, что они не захотят играть. Никто в его классе этого не делал, несмотря на то, что он происходил из чистокровных семей. Единственными, кто действительно знал игру и мог в нее играть, были Падма и Терри, и игра им не нравилась. Они предпочитали играть во взрывной щелчок и в эту игру в мрамор… в данный момент имя ускользнуло от него. Ах, Ливушки на самом деле пытались вступить в команду Хогвартса Ливканей, но не получили места.

«Скорее ты, чем я», - воскликнула Сью, когда они подошли к Гарри, который держал дверь открытой, чтобы они могли выйти. «Эта игра такая сложная», - Гарри закрыл дверь, убедившись, что она плотно закрыта, прежде чем начать спускаться к Большой зал со своими одноклассниками.

«Менее сложно не станет, если ты не попробуешь играть», заметил Гарри. «В этом смысле это немного похоже на шахматы», а шахматы были для него трудными с самого начала. Нужно было думать наперед, во-первых, этому помешала боль, но благодаря тщательному наставлению Корвуса ему нравилось думать, что он хорошо играет для человека, имеющего всего лишь несколько месяцев обучения игре. Хотя ему еще предстояло выиграть ни одной игры, но это было весело, он был довольно конкурентоспособен, как он начал это понимать.

«Где все остальные?» Мариетта спросила: «Клянусь, Терри был только что в гостиной…»

Губы Гарри сжались, Мариетта не имела разрешения использовать имя Терри, как и его имя – это было только у Падмы – но она продолжала позорить себя, постоянно используя их со всеми младшими классами и даже со старшими. Он предположил, что она магглорожденная (он не имел ничего против них) из-за ее незнания в этом вопросе, только чтобы удивиться, когда узнал, что она на самом деле чистокровная. Это создавало впечатление, будто она насмехается над всеми их традициями, и это его раздражало. Он не дружил с Мариеттой, и любой, кто услышал бы, как она зовет его по имени, мог бы так подумать. «Они спустились вниз, чтобы посмотреть тренировку команды Рэйвенкло по квиддичу», — в конце концов заявил Гарри, когда они начали спускаться вниз. Гарри медленнее, чем остальные, но они сохраняли темп, больше радуясь болтовне, чем спешке куда-либо.

Тем более, что это были выходные.

"До завтрака?" Мариетта вытаращила рот: «Это просто глупо», раздраженно нахмурившись, честно говоря, она не понимала, почему кому-то нравится квиддич. Это было насилие и полная и абсолютная трата времени. Лучше тратить время на образование, она была удивлена, что кто-то из Рэйвенкло решил присоединиться.

«Я уверена, что они поели перед выходом на поле», — криво сказала Падма, закатывая глаза, и Мариетта этого не заметила, которая на самом деле была старше их. Она была лучшим другом Чо Чанга, но вчера они очень, очень публично поссорились, поэтому сегодня с ними внезапно появилась тень. Поскольку она была старше, никто из них не хотел говорить ей, чтобы она ушла.

Гарри подавил улыбку, когда Мариетта просто снова закатила глаза, не видя сарказма. Для кого-то в Равенкло она была… не самым ярким Люмосом в палочке. На самом деле он слышал, что она принадлежала к самому низкому процентилю в Рейвенкло, но вряд ли была худшей ученицей, бродившей по стенам Хогвартса.

«О, ты сделал домашнее задание по защите?» Падма спросила, они никогда не ждали выходных, чтобы выполнить домашнее задание. Обычно они делали это в тот же день, когда его выдали, если только им не мешали другие внеклассные занятия.

— Да, — кивнул Гарри, — А ты?

«Да, но мне все равно нужно написать хотя бы еще один абзац, — ответила Падма, — просто чтобы увеличить его длину до необходимой длины». Это было трудно, она не могла придумать, что еще написать, поэтому собиралась перечитать все, а затем попробовать, а если нет, то просто перезапустите домашнее задание и повторит все заново.

— Поторопитесь, я проголодалась, — проворчала Мариетта, немного впереди них, теряя терпение.

«Идите впереди нас», — немедленно ответила Сью, не впечатленная, все знали, что Гарри медленно ходил, что он заболел незадолго до открытия Хогвартса. Он не сказал им, в чем конкретно дело, но им не нужно было быть гением, чтобы понять, что он похудел и, очевидно, был серьезно болен. — Мы пойдем в своем темпе, — шагнув рядом с Гарри, демонстрируя одиночество.

Мариетта выплеснула недовольство и потопала прочь, уже планируя извиниться перед Чо. Она знала, что Чо не сделает этого, поэтому оставила это на ее усмотрение. Плюс, никто из остальных не стал бы с ней разговаривать, если бы она была в ссоре с Чо, что было бы несправедливо. На самом деле они сначала были ее друзьями, она знала их дольше.

«Слава богу», — с облегчением прошептала Сью, — «Я не знаю, кто хуже, она или Чо», — девочки были угрозами и хулиганами.

— Определенно Чо, — заявил Гарри. — Я удивлен, особенно с ее застрявшим носом, что она не спотыкается постоянно!

Сью, Гарри и Падма разразились истерическим смехом, спускаясь на следующий уровень.

-------0

Жужжание будильника Корвуса начинает выводить Корвуса из очень приятного сна. Вытягиваясь, не обращая внимания на скрип старых костей, он для своих лет находился в фантастической форме, если только он сам не говорил об этом. Итак, почему сработала сигнализация? У него не было причин вставать, он все еще ворчал в полусне, только для того, чтобы его глаза широко открылись, это была суббота, суббота была единственным днем, когда у него работала сигнализация, если только у него не было ранних встреч в Визенгамоте. Его сыновья, он собирался сегодня увидеться со своими сыновьями, причем оба впервые в жизни наедине.

Сердце колотилось, Корвус едва не вскочил с кровати, волнение и опасение взяли над ним верх. Гарри сказал, что он очень слаб, но, учитывая, что он подал заявку на то, чтобы Родольфус был сопровождающим, его следует вытащить из камеры за час до их встречи, как и Рабастана, надеюсь, это сделает его немного более ясным.

Выходные для Корвуса наступили слишком поздно: целая неделя, семь дней, 168 часов. К счастью, он был очень занят: чтением информации и написанием законодательных актов. Когда он не разговаривал с Гарри, он всегда отвечал, что хочет, чтобы Гарри знал, что он важен и достоин, после перенесенного насилия было жизненно важно, чтобы он понимал эти вещи.

Он поспешно оделся, но все равно позаботился о том, чтобы быть одетым безупречно. Он никогда не выходил на улицу, если не был в подходящей одежде, достойной имени Лестрейндж. Ему было интересно, получил ли Гарри уже свой подарок и что он о нем думает. Стряхнув с себя своенравные мысли, он вышел из спальни и направился на завтрак, спешки не было, у него было сорок пять минут до того, как ему нужно было оказаться в Азкабане. Его сыновья. Он собирался увидеть своих сыновей. Часть его все еще не могла поверить, что Гарри нашел решение, которое было настолько очевидным, что ему хотелось отругать себя за то, что он не подумал об этом.

Да, Гарри был умен, и каждый день он доказывал это вне всякого сомнения.

Кое-что из того, что Гарри на самом деле сказал, он повторил на собрании Визенгамота. Для одиннадцатилетнего мальчика он был очень красноречив, но подозревал, что это произошло из-за того, что у него никогда не было друзей. Таким образом, он не был знаком с жаргоном. Только слышал, как с ним разговаривали учителя и эти презренные магглы, или незнакомцы, мимо которых он проходил на улице, или те, кто смотрел спектакль (телевидение, как он думал, Гарри называл это Гарри) на экранах. Гарри пытался заставить его понять, но маггловские вещи были такими чуждыми.

Фактически, они с Гарри вступили в довольно длительную дискуссию о Законе о правах человека. Интерпретация того, что это может означать, как это можно использовать. Как лучше всего аргументировать этот факт, чтобы убедиться, что его использовали, и Мерлин, мальчик был великолепен для своего возраста. Честно говоря, Гарри определенно следует заняться юриспруденцией и стать юристом. Если он был так хорош в одиннадцать лет, то, честно говоря, он не хотел оказаться не на той стороне, когда станет старше. Однако было очевидно, что он больше знаком с магловскими законами, чем с магическими. Не то чтобы Корвус когда-либо высмеивал его за это, в конце концов именно из-за этого Корвус добился таких успехов, какими он был в данный момент.

О, он знал, что ему придется действовать медленно, облегчить им это, но даже если бы ему удалось уменьшить присутствие дементоров только в этом году, он счел бы это победой. Не то чтобы до года оставалось много времени, сентябрь почти закончился, приближаясь к октябрю. Черт, его законы, возможно, еще не вступят в силу какое-то время. Сокращение количества дементоров действительно означало увеличение количества охранников в тюрьме Азкабана. Понятно, что большой группы добровольцев не было, в конце концов, кто захочет находиться на этом мрачном острове изо дня в день? Зарплата определенно более чем компенсировала это для тех, кто достаточно отчаялся.

Это сработает. Он позаботится об этом. Мерлин поможет любому, кто встанет у него на пути.

— Завтрак хозяина, — раздался голос домовика, выведя Корвуса из размышлений, коротко кивнув, он сел за стол для завтрака, готовый поесть. При этом он размышлял о том, как лучше всего проинформировать обо всем Рудольфа. Если бы он был чем-то вроде Рабастана… встреча могла бы оказаться довольно напряженной.

Чего он не хотел, он хотел, чтобы Гарри понравился его сыновьям, как и он, а не просто продлил контракт на четыре года… но он хотел, чтобы все, о ком он так заботился, ладили. Да, он заботился о Гарри так же сильно, как и о своих сыновьях, мальчик проник в его сердце, и это было нелегко сделать. За то, что Гарри сделал для него… на самом деле это было не менее заслуженно. Гарри был блестящим, умным и проницательным парнем, который заслуживал всей заботы в мире, и Корвус был полон решимости обеспечить ее.

Честно говоря, вопрос Северуса имел поразительную реальность, если бы Гарри не получил никакой помощи. «Вы не подозреваете, что он может стать злым», да, если бы он позволил этой ненависти полностью превратить себя, оставаясь под контролем Дамблдора, Гарри вполне мог бы стать по-настоящему извращенной душой. Остаться с Дурслями, где Дамблдор контролирует все, включая его состояние, будущее и места… и он абсолютно ничего не может сделать. Ненависть и ярость скрутили бы его, не преследуя никакой другой цели, кроме как заставить их заплатить. По крайней мере, у Темного Лорда были цели, которых нужно было довести до конца с юных лет. Возможно, цели, которые сейчас стояли у Гарри, помогли бы, но стремились ли они к этим целям, находясь под контролем Дамблдора, или нет… ну, действительно, никто не знает.

Нет, он больше не будет об этом думать, ибо это не станет реальностью, он это обеспечит. Если понадобится, он удержит Гарри на якоре. С темнотой он мог справиться, и если Гарри потемнеет, то очень хорошо, он совсем не возражал. Зло или свет заставляли его содрогнуться, оба были крайне непривлекательны, и он не был уверен, какой из них он предпочтет в конце дня.

Тихий перезвон заставил его взглянуть на время, бросив остатки завтрака, он встал. Ему пора было отправляться в Азкабан. Гарри должен был добраться туда через несколько минут, и он всегда был там первым, чтобы обеспечить безопасность и благополучие Гарри. Ну, кроме прошлой недели, конечно, но, к сожалению, это было неизбежно.

И то, и другое было для него однозначно важно: введение мер в Азкабане и наблюдение за тем, как его сын – теперь сыновья – оба в некотором роде переплетались. Тем более, что он знал, что ему придется не торопиться и подумать о чем-то, что обеспечит свободу его сыновьям до начала суда. Он предпочел бы, чтобы законы были изменены до того, как будет проведен собственный судебный процесс. Таким образом… это не будет пожизненное заключение, которое они получат без шанса на свободу в конце концов. Вот только если раньше он не смог придумать способ обеспечить их свободу.

Нажал портключ на шее – который, конечно, активировался только в субботу – и пробормотал пароль. Ощущение флотского рывка больше не беспокоило его. Он пользовался портключом с детства и вскоре сам предстал перед охранниками тюрьмы Азкабана. Никто из них не был особенно удивлен, увидев его. Хотя сегодня старший волшебник выглядел особенно раздраженным и лениво задавался вопросом, имеет ли к этому какое-то отношение Гарри.

— Доброе утро, — тупо сказал Корвус, коротко кивнув обоим. Никто не мог сказать, что он был хотя бы невежлив. К тому же никогда не знаешь, когда вежливое обращение с кем-то может пригодиться в жизни.

«Лорд Лестрейндж», — они тоже кивнули и пробормотали приветствия, как всегда довольно угрюмые на вид, но работая на острове… едва ли удивительно, что они не были, скажем так, счастливы?

Корвусу пришлось не позволять кислому выражению появляться на его лице. Он ненавидел Азкабан до глубины души. Он всегда считал, что это хорошее сдерживающее средство, не позволяющее волшебникам и ведьмам выйти из-под контроля или, скорее, быть пойманными. Это было необходимо, поскольку у них была власть, чтобы гарантировать, что произошло что-то настолько ужасное, что никто не хотел сделать что-то настолько злое, как оказаться в тюрьме на всю жизнь. Тогда он был наивным дураком. Наивный несовершеннолетний дурак, теперь он знал лучше. Были способы наказать кого-то, не разрушая того, кем он был. Все, кем они надеялись стать.

Как всегда, он не был там один задолго до того, как в вихре появилось другое существо. Гарри остался стоять, даже не выглядя слегка закружившимся. Глаза Корвуса загораются гордостью, он прошел долгий путь, он доволен прогрессом. — Гарри, — сказал Корвус, его губы дернулись в демонстрации гордости, которую мог видеть только ребенок.

«Корвус!» - сказал Гарри веселым и молодым голосом, когда он впервые встретился, от него не просто воняло отчаянием, но и звучало это. Затем подозрительно, затем настороженно, но, казалось, что его охрана была ослаблена, иронично, учитывая то, где они находились, и он во всех отношениях казался тем же одиннадцатилетним мальчиком, которым был. Однако в его глазах, в его глазах была старая душа, мальчик, вынужденный стать мужчиной раньше времени.

— Привет, — его тон изменился, когда он разговаривал с охранниками, профессионально, без каких-либо эмоций, когда он проходил мимо большой коробки, все еще находившейся в его руках, несмотря на портключ, который он только что взял. Он стал в этом настоящим профессионалом. Терпеливо ждал, пока они объявят, что содержимое коробки можно принять. Увидев подушку, охранник странно посмотрел на него, но Гарри просто смотрел в ответ выжидающе и без раскаяния.

«Доброе утро», — сказал младший охранник, а старший тщательно все проверил.

«Доброе утро», почти неохотно сказал второй охранник, прежде чем с ворчанием передать коробку обратно, все было ясно. Честно говоря, он не был уверен, как Гарри Поттер из всех людей мог помочь Лестрейнджам дать им что-нибудь. В его камере были пледы, книги и коробки, постоянно наполненные вещами, обычно едой. Рабастану больше не требовалось физическое сопровождение в комнату. Он шел по своей воле, теперь на подушках, это не был дневной спа-салон, и, откровенно говоря, из всех людей Лестрейнджи этого не заслуживали. Правда, были заключенные и похуже. Однако его действительно беспокоил не тот факт, что Лестрейнджи получали что-то, а тот факт, что это делал Гарри Поттер.

«Спасибо», подобные комментарии не помогли, Гарри Поттер всегда был неизменно вежлив, даже когда чего-то требовал.

В ответ он получил лишь короткий кивок, ведь их здесь не было, чтобы с ним разговаривать. То, или, скорее, кого они хотели, находилось за закрытой дверью справа от него. Открыв ее, он позволил им войти в комнату, обеспечивающую конфиденциальность, заклинания молчания вокруг нее не позволяли им слышать что-либо изнутри.

В ту секунду, когда дверь закрылась и Корвуса больше не было видно, он едва не прыгнул на своего старшего сына. Схватив его в объятиях, которые Гарри мог бы назвать только медвежьими. Это было отчаянное, любящее и похожее на человека, который давно не видел своего сына. Все это было чистой правдой: Гарри наблюдал за происходящим перед ним с нежной улыбкой на лице. Прежде чем подойти к своему месту, проскользнуть на него и поставить коробку на стол.

«Отец», — тихо, но отчаянно пробормотал Родольфус, отвечая на объятия. Глаза плотно закрылись, наслаждаясь контактом и теплом, которых так не хватало в его жизни.

«Ты у меня есть», — неоднократно бормотал Корвус. Нелегко было содержать взрослого волшебника, даже если у него был недостаточный вес, но Корвуса это не волновало. Это стоило любого напряжения мышц в мире, как ему хотелось вызволить их из этой проклятой тюрьмы, но маленькими шажками он достигнет своих целей. "Я понял тебя."

Откинув голову назад и взглянув на сына, на этот раз он выглядел немного более последовательным. Он нисколько не сомневался в словах Гарри, но его забрали из камеры, не позволив выйти из душевных пыток и страданий, вызванных дементорами. На этот раз он это сделал, и, очевидно, этого было достаточно, чтобы сегодня он стал немного более осознанным.

«Прошел еще один год?» Родольфус пробормотал: «Как здесь Рабастан? Что происходит?"

Лицо Рабастана помрачнело, очевидно, его брат вообще не помнил встречи на прошлой неделе. Именно такие вопросы он задавал в прошлый раз. По крайней мере, он не будет верить, что они потеряли своего отца, видя, что он находится прямо перед ними и утешает себя пониманием психического состояния своего брата.

«Нет, Родольфус, ты не помнишь прошлую неделю?» Корвус тихо сообщил ему, усаживая его обратно на сиденье. Крепко сжимая руку Рабастана, тоже давая ему некоторое утешение. — Ты провел час с Рабастаном, — но непостижимое выражение лица Родольфа указывало на то, что он не помнит даже отблеска этого.

— Контракт о помолвке, — вмешался Гарри. — Ты будешь моей сопровождающей, чтобы каждую неделю видеться со своим братом и отцом.

Казалось, это что-то зажгло в Родольфе, поскольку осознание и осознание поползли вперед.

Они дали ему время, необходимое для воспоминаний, поскольку Рабастан, как всегда, жадно взял шоколад из коробки. Он всегда делал это в первую очередь: «Нет горячего шоколада?» он отказывался верить, что надулся, но, учитывая сдержанное выражение веселья на лице Гарри… вероятно, так оно и было.

— Оно там, — сказал Гарри, не в силах сдержать ухмылку, как псих, — я нашел заклинание, которое не позволит ему пролиться! когда-либо Рейвенкло, тоже тренировался десятки раз. Очень доволен и почти прихорашивался, что Рабастану настолько понравился горячий шоколад, что он попросил его. Они, Дурсли, ели еду, которую он готовил и готовил, но никогда не обращали на него внимания и не выказывали никаких признаков того, что они им довольны. Боже упаси. Не то чтобы Рабастан делал именно это, но это было достаточно близко, чтобы Гарри почувствовал себя состоявшимся и счастливым. Даже здесь, в тюрьме Азкабана, где счастье было трудно найти.

— Как прошли твои занятия на этой неделе? — спросил Рабастан, роясь в коробке, почти пуская слюни от перспективы горячего шоколада Гарри. Он не был уверен, что он туда положил, но это было восхитительно, это помогло даже через несколько часов после возвращения в камеру, прежде чем эффекты дементоров успели проникнуть обратно.

«Кто ты, черт возьми?» — потребовал Родольфус, или он устал, его голос был слишком слабым и хриплым, чтобы оказать должное воздействие.

— Ты не помнишь? Сказал Гарри с невинным выражением лица.

Родольфус прищурился. — Ты не сказал, кто ты, — заявил он, слегка подвигаясь, несмотря на то, что сидел, ему так болело, что это было почти ослепляюще больно. Он подпрыгнул, когда перед ним поставили графин с горячим шоколадом, и этот шум напугал его. этого не должно было быть, в Азкабане было так шумно, крики, стуки, вопли, вы знали, что они сдались, когда затихли… тишина не была хорошей вещью на острове.

Тишина означала поддаться безумию, пропитавшему воздух.

«Это хорошо, ты помнишь, это означает, что на твой разум не повлияло то, что делают дементоры в долгосрочной перспективе… пока». Сказал Гарри с сочувствующим, но не жалостливым выражением лица. «Я читал медицинскую книгу о влиянии дементоров, особенно на разум… это довольно устрашающе и отвратительно, насколько много информации они имеют. Как будто люди наблюдали за страданиями и безумием других только для того, чтобы написать об этом».

"Ты сделал?" Корвус спросил, не уверенный, ошеломлен он или нет: «Ты жажда знаний действительно не знает границ». Когда он подрастет, у него будет очень эклектичный вкус к книгам, это совершенно точно. Он еще больше сузил глаза: «Что ты планируешь?» его хитрость была единственным, что затмило его жажду знаний. О, естественно, он видел только отрывки и кусочки этого, поскольку Гарри потребовалось много времени, чтобы по-настоящему выйти из своей скорлупы и довериться ему. То, что он увидел, было потрясающе хорошо, он делал это не для собственного развлечения, он делал это для своей защиты, своего выживания. Как, черт возьми, Гарри понял половину слов, которые должны были быть в книге? Насколько высок был его IQ? Насколько он был умен?

— Ничего, — заявил Гарри. — Пока, — пробормотал он, но, конечно, его услышали трое Лестрейнджей в тишине комнаты.

Рабастан лишь слегка рассмеялся, покачав головой, мальчик действительно был довольно упрямым. Даже больше, чем он или даже Родольф в том возрасте. Учитывая разницу в воспитании… ну, он не мог сказать, что был полностью удивлён. Он всегда думал, что насилие наводит на получателей ужас, страх перед собственной тенью, податливость, стремление доверять и желание, чтобы кто-то был к ним добр, впервые в жизни. Он более чем доказал свою неправоту со своей чудесной невестой, какой бы временной ни была договоренность.

"Кто ты?" Родольфус действительно ворчал, ворчал! Будучи Наследником, а в будущем Лордом, семьи Лестрейндж, такие действия рассматривались как плебейские и нетерпеливые. Он не ворчал с тех пор, как учился в школе и был окружен друзьями только наедине. Там, где это было приемлемо, хотя здесь он был с семьей тоже было приемлемо.

«Я считаю, что старику нужны очки», — снова поддразнил Рабастан за счет брата. По общему признанию, сначала он не узнал Гарри, но его голова была опущена. он услышал свое имя еще до того, как увидел его, и это могло повлиять на то, как он увидел мальчика. Возможно, тот, кто не знал, кто он такой, не стал бы часто видеть Поттера.

"Закрой его!" Родольфусу удалось выбраться с впечатляющим угрюмым лицом.

— Заткнись, — оставалось только сказать последнее слово Рабастану.

— Нет, ты, — добавил Родольфус, и на его лице временно появилась натянутая улыбка из-за старого спора, который у них был, когда они были детьми, выходящим на передний план. Мерлин, помоги ему, он так скучал по своей семье.

Корвус смотрел, как его сыновья игриво препираются взад и вперед, голоса хриплые, глаза светятся не столько кипящим счастьем, сколько удовлетворением. Корвусу хотелось закрыть глаза и просто вспомнить лучшие времена, когда эти звуки тоже были созданы. Он не закрывал глаз, просто наслаждаясь тем фактом, что впервые за десять лет увидел обоих своих сыновей вместе.

Корвус остановился, увидев лицо Гарри. Мерлин, помоги ему, он выглядел совершенно разбитым. Было очевидно, что Гарри рад за них, но он явно думал о том, чего у него не было. Немного ревности сопровождалось всепоглощающей грустью, которую можно достичь, оставшись в одиночестве. Он должен знать, он чувствовал это почти десять лет, прежде чем этот мальчик вошел в его жизнь и дал ему обновленное чувство цели, во многих отношениях. Воспитывая Гарри, давая ему возможность бороться за своих сыновей – даже не осознавая этого в то время, но, тем не менее, продолжая это делать – благодарите Мерлина за понимание Гарри магловской системы правосудия.

Не в силах помочь себе, Корвус, сидевший рядом с ним, обнял мальчика. Уверяя его, что он не один, нет необходимости выражать эти слова словами, понимание было настолько ясно в том, как Корвус обнимал его.

Родольфус, когда заметил это, издал звук, похожий на звук умирающего кита, заставив Рабастана фыркнуть от удовольствия. О, он знал, что привлекло внимание Родольфа: их отец был не из тех, кто вступал в физический контакт с другими. Особенно те, которые не были близкими родственниками, максимум, что он принимал, это случайное похлопывание по спине – как дающее, так и получающее – и рукопожатие. Это позволило Родольфусу понять, что его отец чувствовал к этому мальчику, без каких-либо слов или разговоров.

Родольфус тяжело сглотнул, глядя в глаза отцу, прежде чем кивнуть, медленно, мрачно и понимающе. Он был рад, что у его отца был кто-то, кто заботился о нем, а он, в свою очередь, заботился. Он просто искренне надеялся, что его отец не собирается делать ребенка наследником или еще что-то в этом роде, но нет, его отцом не сможет так легко манипулировать никто, особенно ребенок. Хотя судя по тому, как обстояли дела, состояние никогда не перешло ни к нему, ни к ним. Деньги за брачный контракт он все равно получит, надеюсь, этого будет достаточно.

Однако он знал, как жадность может взять верх над кем угодно… и Родольфус начал волноваться, когда перед ним разыгрывался каждый сценарий. Мысль о потере отца или, что еще хуже… его отец, бездомный и без гроша в кармане из-за манипуляций, заставила его сердце опасно забиться. "Кто он?" он спросил у своего отца, к какому дому он принадлежал? Был ли это один из тех домов, которые почти канули в безвестность, не имея нескольких галеонов, которые можно было бы соединить вместе?

Корвус нахмурился, увидев едва скрываемую панику и страх в глазах своих сыновей. Что же могло быть причиной этого? Слишком много вещей могло крутиться в голове его сына прямо сейчас, чтобы Корвус осмелился определить истинное беспокойство и страх. «Родольфус, что происходит у тебя в голове?» Корвус осторожно пробормотал, желание помочь сыну было настолько сильным.

Рабастан сжал их плечи вместе, он знал, как это сбивало с толку вначале. Особенно при повторном появлении эмоций. Азкабан забрал их у тебя, но контакт с внешним миром, время вдали от дементоров и нормальная еда… что ж, это позволило тебе вернуться к себе. Эмоции вернулись после того, как почти десять лет ничего не переживал, ну, иногда это сбивало с толку. Эмоции перекрывались, вызывая тревогу, гнев, ярость, страх и множество других эмоций, которые привели бы обычного волшебника в кататоническое состояние. Ему повезло: зелья, которые Гарри добавил в горячий шоколад, помогли ему, он знал, что там есть успокаивающее средство и питательное зелье. Хотя, возможно, это как-то связано с его отцом, а не с Гарри, поскольку именно его отец доставлял для него зелья. — Выпей горячий шоколад, — приказал Рабастан, слегка подталкивая его.

Страх Родольфа был направлен на отсутствие информации о том, кем был Гарри. Корвус предположил довольно точно, но по совершенно неверным причинам. Только потому, что опасения Родольфа были не только смехотворны, но и крайне маловероятны. Корвуса было нелегко обмануть, и ему приходилось сталкиваться с более крупными и жестокими врагами.

— Меня зовут… Гарри Поттер, — сказал Гарри смиренным тоном, его тело напряглось, было готово бежать в любой момент. Рабастан и Корвус подписали контракты, чтобы не причинять ему вреда, но он знал, что Родольфус не подписывал такой контракт. Это означает, что он мог бы причинить ему вред, если бы захотел, а Гарри все еще лечился от всего, что Дурсли с ним сделали, и, честно говоря… он не наслаждался перспективой новых травм. Когда он пришел сюда, он поклялся, что никогда не позволит такому случиться.

К счастью, Гарри ждал, что что-то произойдет, поэтому он был готов вскочить со своего места и отпрыгнуть от Родольфа. Судя по рукам, тянувшимся к его шее, он уже собирался его задушить. Руки Корвуса с опозданием схватили запястья сына, немного слишком сильно, чем ему хотелось бы в гневе и разочаровании, а Рабастан был медленнее, чем его отец, и смог схватить его только за спину комбинезона Азкабана. Он был удивлен словами Гарри, даже не ожидая их. Он думал, что мальчик еще какое-то время будет продолжать эту уловку, но ошибся.

Гарри коснулся своей шеи там, где были длинные ногти Рудольфа, и ему удалось коснуться. Он чувствовал царапины, но кожу не повредил. Раздражение и гнев кипели внутри него, он был настолько зол, не злился на Родольфа, что все реагировали на него определенным образом. Либо пялиться на него, желая изучить его, уважая его, либо ненавидя его настолько, чтобы попытаться напасть на него.

Родольфус задыхался изо рта и рычал, как раненый зверь, когда Корвус пытался снова усадить его. Боялся, что проклятые охранники придут и прекратят встречу еще до того, как она начнется. — Хватит, Родольфус, хватит! Корвус требовал так, как мог только отец, чтобы достучаться до своего непослушного ребенка. "Успокоиться!" почувствовав жар за спиной, он обернулся в замешательстве, но совсем замер.

Гарри стоял там, с выражением крайней ярости на лице, магия ярко вспыхнула, когда он потерял контроль над своей магией.

Он был не единственным, кто это чувствовал, Рабастан и Родольф тоже это чувствовали, такая большая сила в одиннадцатилетнем мальчике была… необычной. Оба брата поперхнулись, когда впервые за десять лет почувствовали, как их метка заболела. Это вернуло Родольфа в себя, и он отпрянул назад, садясь и выглядя совершенно испуганным.

-------0

Вернувшись в Хогвартс, лорд Волан-де-Морт, сидящий на затылке Квиррелла, скучающий и почти спящий, пока Квиррелл оценивал школьную работу, внезапно увидел в своем сознании Корвуса, Рабастана и Родольфа вместе с приливом силы, от которого все его существо заболело. прежде чем оно исчезло, как будто его никогда и не было.

"Мой господин?" - испуганно прошептал Квиррелл, скорее ощущая, чем чувствуя что-либо из того, что было у его Учителя. Чувствуя, насколько не в духе был его Лорд.

— Продолжай свою работу, Квирин, — потребовал Волдеморт задумчивым, а не испуганным тоном. Как же это произошло? Звали ли его последователи? Это не должно было быть возможным, это было невозможно, но нельзя было отрицать, что это произошло.

У него было ощущение, что это произойдет снова, и он выяснит, что стало причиной этого.

Его охватило возбуждение от тайны, Волан-де-Морт не любил ничего, кроме тайны.

----------0

Корвус отпустил Родольфа, сердце колотилось от ощущения такого огромного количества магии, которой владеет неконтролируемый волшебник. Ему нужно было немедленно успокоить Гарри, прежде чем он сделает что-нибудь разрушительное. Чтобы усилить его беспокойство и страх? Магию – даже невербальную или беспалочковую – можно использовать в тюрьме. По всей тюрьме были установлены магические амортизаторы, чтобы предотвратить подобные случаи, и случайная магия использовалась для вырыва. Честно говоря, он не был уверен, что его старый друг – и лорд – обладал такой властью в одиннадцать лет.

Рабастан откинулся на спинку сиденья, наблюдая за Гарри, и на его лице отразилась смесь эмоций. От трепета до страха, с добавлением некоторой доли неверия. Его Лорд… он не ощущал такой магии со времен своего Лорда. Насколько могущественным был Гарри Поттер? И все это было до того, как он стал магически зрелым. Мерлин, он должен был быть просто потрясающе прекрасным.

"Гарри? Пожалуйста, успокойся, — сказал Корвус, приближаясь к подростку, несмотря на неприятный жар, исходящий от мальчика. Ему нравилось думать, что мальчик не причинит ему вреда, но, учитывая его душевное состояние и неустойчивый контроль, Корвус не был уверен, что Гарри в состоянии отличить друга от врага. «Ты в безопасности, я никому не позволю причинить тебе вред», хотя он полагает, что его сын уже сделал это.

Корвус бросил на сына глубоко разочарованный взгляд через плечо, прежде чем наконец добрался до будущего подростка. Деликатно прикоснувшись к его шее, оживившись, увидел, что все не так уж плохо, кожа не была повреждена до такой степени, что была кровь. Хотя царапины были видны, он обхватил рукой шею Гарри сзади, взял подростка на руки и окутал подростка теплом человеческого контакта. «Твои эмоции берут над тобой верх, заставляя твою магию действовать. Закройте глаза и успокойтесь, медитируйте, не позволяйте своим силам контролировать вас, вы контролируете их». он ждал спокойно и терпеливо, но ничего не получалось.

Гарри был либо неспособен управлять своей магией, либо не умел слушать.

«В твоем теле много силы, Гарри, я горжусь тобой и твоим контролем». — рассказал Корвус, расслабившись, когда почувствовал, что сила хоть немного потускнела. Гарри определенно слушал. Итак, похвала, похоже, сейчас дошла до Гарри больше, чем логика. «Это безупречный контроль над своей магией, единственная причина, по которой это происходит, — это твои эмоции и твой возраст». Это было правдой, он заблокировал свои эмоции, чтобы в какой-то степени пережить Дурслей, теперь, когда он был свободен, он чувствовал гораздо больше, и таким образом его магия отреагировала на это. плюс, он приближался к этому бунтарскому возрасту, пубертатному периоду, и он очень сомневался, что Гарри будет бунтовать так, как это обычно делают дети.

Гарри успешно сумел взять себя в руки, выпятив подбородок, отказываясь чувствовать себя виноватым из-за потери контроля. Даже если он и выглядел несколько застенчивым и немного смущенным из-за отсутствия контроля. Хотя он видел взгляд со стороны тела Корвуса, откуда он смотрел на них через руку и грудь, он смотрел с удивлением. На лицах обоих братьев было незнакомое ему выражение… но оно заставляло его чувствовать себя… самодовольным, счастливым и довольным.

«Этого больше не повторится, мы понимаем, Родольфус? Я не буду рисковать здоровьем и счастьем Гарри, — решительно заявил Корвус, отпустив мальчика и повернувшись к сыну лицом. — Даже если это означает, что тебя лишат возможности быть сопровождающим. Он бы этого не сделал, конечно, не сделал бы, но ему пришлось внушить сыновьям свою серьезность, что он не потерпит, чтобы Гарри снова причинили боль. Особенно его сыновья, когда он так много для них делал. Плюс, Гарри может расторгнуть контракт, и он также потеряет возможность посещать Рабастан. Он вообще не мог этого вынести.

Родольфус чувствовал себя так, словно его ударили, ох, он знал, что его отец не имел в виду этого. Именно смысл, стоящий за этим, поразил его сильнее всего. Даже его брат молчал по этому поводу, и он задавался вопросом, что же он упустил, чтобы его отец и даже брат полюбили Поттера.

Гарри повернулся к Корвусу с выражением благоговения на лице. Он не верил, что Корвус остановит это больше, чем сам Корвус, но тот факт, что он это сказал… значил больше, чем что-либо еще, что зашло так далеко. Был способ гарантировать, что это не повторится: «Я хочу, чтобы он подписал тот же документ, что и вы с Рабастаном». Он заявил, особенно о пункте о молчании.

Корвус задумчиво кивнул: «Это очень хорошая идея, я попрошу гоблинов составить ее для нас на следующей неделе». При полном согласии, это, наверное, самый простой путь.

«Какой документ?» — спросил Родольфус. Шок от действий отца в сочетании с огромной магией вывел его из состояния тумана, питаемого яростью. Ощущение этой магии – и в сочетании с тем фактом, что он действительно мог использовать магию здесь – заставило Родольфа снова задуматься о том, чтобы приблизиться к Гарри с намерением причинить боль. Предупреждение его отца на самом деле не имело значения, но закрепило тот факт, что его отец очень сильно заботился о мальчике. Хотя он все еще чувствовал осторожность, но был очень благодарен за то, что его отец не собирался терять семейное состояние. Поттеру не было нужды в состоянии Лестрейнджа, во всяком случае, состояние Поттера, вероятно, было близко к состоянию Лестрейнджа.

Так он думал, но на самом деле состояние Поттеров было больше, чем состояние Лестрейнджей, несмотря на то, что поместье не приносило ничего, кроме интереса, в течение последнего десятилетия.

И Корвус легко и просто объяснил сыну, что собой представляет этот «документ». Инцидент остался позади, но не забыт. У них было не так уж много времени, и Корвус не хотел, чтобы эта маленькая оплошность испортила возможность увидеть своих сыновей.

— Ты уже прочитал эту книгу? — спросил Гарри у Рабастана, обнюхивая коробку, заканчивая свой горячий шоколад, пока Корвус объяснял все Родольфусу. Рабастан не обратил особого внимания, это была информация, о которой он уже хорошо знал. Хотя, услышав снова все, что эти магглы сделали с Гарри – теперь, когда он начал волноваться, – вызвал в нем волну ярости.

— Я так не думаю, — признал Рабастан, нахмурив брови и глядя на книгу. Название было ему незнакомо, но он прочитал много книг по древним рунам, черт возьми, их, вероятно, десятки были упакованы в его комнате дома в поместье Лестрейндж. Он выяснит это и продолжит перечитывать все, что принес ему Гарри, это помогало его разуму быть сосредоточенным и менее восприимчивым к присутствию дементоров.

«Что сделали грязные магглы?!» — зарычал Родольфус, снова с пеной изо рта и стиснув руки.

— Почему магглы причиняют мне боль хуже, чем… ну, Волдеморт, — спросил Гарри с выражением секиры на лице. Он действительно не понимал, как его оскорбления могли заставить даже Родольфа так быстро изменить свою мелодию? Он пытался задушить его пять минут назад, так что подайте на него в суд за то, что он не получил этого.

— Ты никогда не перестанешь произносить это имя, не так ли? Рабастан раздраженно протянул слова. Сколько бы раз он ни предупреждал мальчика, он не перестанет использовать этот термин.

«Любой, кто достаточно глуп, чтобы использовать это имя, в прошлый раз получил от нас очень неприятный визит». — сказал Родольфус с кровожадным выражением лица. «Они не дожили до того, чтобы рассказать эту историю». И это было правдой. Это всегда были члены Ордена, Темный Лорд был достаточно умен, чтобы понять, что они будут использовать его имя, и это сработало, чтобы победить их.

— Гейс? Гарри оживился, Рудольф отпрянул назад, мальчик был странным… обычно этот взгляд заставлял всех в ужасе разбегаться. И все же этот мальчик выглядел взволнованным, да, с ним определенно что-то не так. Вдобавок к тому, что мальчик, только что попавший в волшебный мир (по крайней мере, они так считали), знал о неясной магии?

— Как получилось, что ты прочитал о Гейсе? – спокойно спросил Корвус, не так безмолвно, как его сыновья, но справедливо.

— Об этом упоминалось в книге о чарах, — задумчиво сказал Гарри, — но в книге ничего не объяснялось ни о Гейсах, ни о том, что это такое. Итак, я обыскал библиотеку, пока не нашел кое-что… по иронии судьбы, в гостиной была книга, которая рассказала мне об этом больше.

— Конечно, — криво ответил Корвус. У Гарри была жажда информации, которую он ни у кого не видел уже так давно. Он даже не был уверен, что у самого Темного Лорда в одиннадцать лет была такая жажда знаний, как у мальчика. — Ты потрясающий, блестящий, парень, — сказал «парень» вместо «мальчик», потому что знал, что Гарри не слишком любит это слово. Он, конечно, знал, почему он был там, его так и называли, кроме слова «урод».

Гарри покраснел, но улыбнулся, отказываясь смотреть вниз или в сторону, он гордился своими достижениями. Корвус сказал, что нет ничего плохого в том, чтобы гордиться собой, и это не повод или оправдание для того, чтобы выглядеть смущенным или пристыженным.

Родольфус внимательно наблюдал за мальчиком, видя в нем частички Поттера, но по большей части он фактически пошел в семью Блэков. Он был худым, почти таким же худым, как он и Рабастан, чтобы подумать, что он думал, что этот промах мальчика стал причиной поражения Темного Лорда? После всех этих лет то, что произошло той ночью, наконец-то обрело смысл. Он вместе с Темным Лордом были последними наследниками Салазара Слизерина. Они были неспособны убить друг друга: если бы он сначала убил мальчика, а затем пошел за Джеймсом, произошло бы то же самое. Если только не нужно было быть Змееустом, чтобы считаться наследником Слизерина, которым, по словам отца, и был мальчик. Он начал видеть его в совершенно новом свете.

— Что касается твоего предыдущего вопроса… — начал Корвус с задумчивым выражением лица. Раздражать на себя за то, что не объяснил этого раньше. Размышляя о том, как лучше всего заставить одиннадцатилетнего ребенка понять, по-настоящему понять так, как он понял. Очевидно, до него просто не доходила мысль о том, насколько дорогими являются дети.

Родольфус нахмурился, прежде чем понял, о чем говорит его отец, мальчик упомянул что-то о том, почему он так отреагировал. Разве это не говорит само за себя? Несмотря на весь свой ум, он, к сожалению, не мог думать как ребенок, подвергшийся насилию, потому что никогда не сталкивался с этим и не испытывал сочувствия к другим, кроме тех, кого любил.

«Наше сообщество настолько мало по сравнению с общей численностью населения, что на самом деле у нас самое маленькое население из всех магических сообществ по всему миру». Корвус объяснил: «Некоторые из наших линий были почти уничтожены во время правления Гриндельвальда. Фактически, имя Лестрейндж было почти полностью утрачено из-за действий моего прадеда».

Гарри всмотрелся в Корвуса, в его ярко-зеленых глазах плескалось любопытство, пока он внимательно слушал.

«Каждый ребенок считается подарком, который нужно лелеять и любить, большинству ведьм трудно иметь более одного ребенка, особенно в старых линиях». Корвус продолжил объяснение. «Волшебник счел бы, что ему повезло иметь двоих детей. Поэтому мы всегда обеспечиваем их безопасность и благополучие».

— У Уизли больше двух, — заметил Гарри. — В Хогвартсе их четверо.

«У них семеро детей, — ответил Корвус. — Семья Уизли всегда была одним из редких исключений. У Септимуса Уизли было семеро детей, так же, как у Артура Уизли было семеро детей. Чего не следовало делать: они не могут позволить себе двоих детей, не говоря уже о семи, и это мешает другим поступить в Хогвартс со стипендией, потому что Дамблдор утверждает, что она достается Уизли. ни малейшего отвращения к семье.

Глаза Гарри расширились: семеро детей? «Я думаю, было бы здорово иметь братьев и сестер, — заявил он. — Я думаю, людям повезло». Он взглянул на братьев, они были так близки, и часть его завидовала их близости. Он не мог не задаться вопросом, были бы у него братья и сестры, если бы его родители не приняли участие в войне.

«Жестокое обращение с детьми в магическом мире влечет за собой серьезные наказания, в зависимости от степени тяжести за такие подлые действия можно приговорить к пожизненному заключению в Азкабане». Рабастан объяснил это так, как будто он сейчас не сидел в Азкабане. «Дурсли никогда больше не увидят свет, если вы решите выдвинуть обвинения».

— Тюрьмы недостаточно, — подчеркнул Гарри, он хотел, чтобы они страдали, страдали так сильно, что желали смерти до конца. Хотя тюрьма и причинит им боль, она не причинит такой боли, как он планировал или во всяком случае хотел планировать. Ему сказали, что он знал обо всем, что Корвус делал с ними. Каждый раз, когда он слышал о чем-то, что сделал Корвус, он наполнялся радостью и счастьем от того, что кто-то так твердо встал на его сторону. Поначалу он просто хотел уйти от них, но впервые познать жизнь… ну, кто мог винить его в том, что он был больше, чем просто немного мстительным?

Он заметил две мстительные ухмылки, смотрящие на него в ответ, они это поняли, из всех людей они это поняли.

«Я понимаю, и они пострадают», — согласился Рабастан, его отец, вероятно, был более мстительным, чем он и Род. Только его месть была тонкой, долгой, он был терпелив, даже когда не хотел этого. Они могли бы многому научиться у методов своего отца, но сами были слишком нетерпеливы для этого. Мгновенное удовлетворение не приносило такого удовлетворения, но в то время оно было.

Корвус расслабился, откинувшись на свое место, внимательно прислушиваясь и наблюдая, казалось, будто он дозвонился до своего сына. Он был очень благодарен за это, он не хотел, чтобы что-то нарушало этот мир, который он нашел в своей жизни. Во время разговора Родольфус и Рабастан наелись сэндвичей, печенья и шоколада. На этот раз Корвус не стал применять заглушающее заклинание, а вместо этого решил полностью включить Гарри.

Он рассказал о своем пребывании в Визенгамоте – что не было строго законным – каковы его планы, чего он уже достиг, и бурно хвалил Гарри за его идеи. Дать понять, что его идеи достойны, что он достоин.

Последнее, что сказал Родольфус отцу в конце встречи, крепко обняв его, было: «Думаю, ты прав, он — чудо», и впервые за долгое время Родольфус почувствовал надежду.

Надеюсь, что он не потеряет рассудок.

Его самоощущение, его жизнь.

Надеюсь, что у него была жизнь за пределами этой адской дыры.

Дементоры пытались раздавить его, забрать все, но Родольфус отчаянно цеплялся за него, отказываясь полностью с ним расстаться. Она была плотно заперта в глубине его существа, почти как «надежда», находившаяся на дне ящика Пандоры.

"Где вы были? Куда ты ушел?" — раздался визгливый, скрипучий голос Беллатрисы Лестрейндж.

Родольфус проигнорировал свою жену, он знал, что это было нацелено не на него, по крайней мере, он так не думал. Она говорила это часто, а он в это время нигде не был. Он подозревал, что она в бреду взывает к их Господу, задаваясь вопросом, «куда он делся», отчаянно цепляясь за надежду, что он пришел за ней, за ними.

— Заткнись, черт возьми, визжащая гарпия! — прохрипел голос Сириуса Блэка, где-то внизу.

Родольфус почувствовал, как злая ухмылка расколола его лицо почти пополам, и он задавался вопросом, что Сириус Блэк подумает о своем крестнике. Ему почти хотелось рассказать ему все, но он вспомнил о контракте. Если бы он хотел сказать ему… это нужно было бы сделать сейчас, прежде чем он его подпишет. Впервые он сделал это… он не сможет обсуждать мальчика ни с кем, даже с Блэком.

Он должен был признать, что это было очень заманчиво.