Контракт

Гарри никогда в жизни не испытывал столько положительных эмоций, ему буквально хотелось взорваться. В волнении он забыл обо всем, порывисто обошел стол и крепко обнял стоявшего в тревоге Рабастана. «Спасибо», — сказал он, и снова восторг и ликование заставили его вести себя немного не по своему характеру. Он никогда не был человеком, готовым к физическому контакту, учитывая его историю. Каждое прикосновение, которое он когда-либо знал, причиняло сильную боль. Голова Гарри, уткнувшаяся в живот Рабастана, могла бы его заглушить, но они оба слышали его в тишине монотонной комнаты.

Рабастан уставился на мальчика так, словно никогда в жизни не встречал детей. Совершенно ошеломленный проявлением привязанности, это произошло не только из-за десятилетия, проведенного в тюрьме. У Чистокровных было больше приличия, они не ходили случайно и обнимали людей, даже самых близких. Единственными людьми, которые когда-либо обнимали его, были его отец, брат и несколько партнеров, которые у него были до тюрьмы. Рабастан взглянул на отца, словно умоляя его о помощи.

Губы Корвуса Лестрейнджа слегка изогнулись от удовольствия, наблюдая за происходящим перед ним. Эта сцена показала, как был воспитан Гарри. Если бы он побывал в волшебном мире, он бы знал, что обниматься с незнакомцами недопустимо. Хоть он и умел контролировать свои эмоции, но это было совершенно самоочевидно. Инстинкты выживания на первом месте.

Как только начались объятия, Гарри поспешно отстранился, выглядя таким же удивленным, как и Рабастан, своим собственным поведением. По крайней мере, он не извинился, чему Корвус был чрезвычайно рад. Его глаза сузились, когда Гарри потер его грудь, как будто простое объятие причинило ему сильную боль. Он действовал очень тонко, если бы не уделял этому пристального внимания, то никогда бы не заметил.

Шаркая ботинками по бетонному полу, он спросил: «Что теперь?» он явно потерялся, очевидно, что освобождение от Дурслей и Дамблдора зашло настолько далеко, насколько далеко зашли его мысли. Это указывало на недостаточную подготовленность. Неподготовленность может быть одной из двух: во-первых, вера в то, что это не сработает в его пользу, во-вторых, он был импульсивным. Учитывая его заявления во время переговоров по контракту, Корвус не верил, что это так. Итак, он пришел сюда без надежды, что все получится, несмотря на то, что подарки для Рабастана он все равно привез. Это облегчило сердце Корвуса: знал ли мальчик, за что его сыновья оказались в тюрьме? Возможно, гоблины не поделились с ним этим, но он так не думал. Гоблины не стали бы рисковать своей репутацией, особенно в отношении последнего наследника Поттеров.

— А теперь, мистер Поттер, мы собираемся посетить больницу Святого Мунго и проверить вас у целителя, — твердо заявил Корвус, предчувствуя, как пойдет этот разговор.

Голова Гарри дернулась: «Что? Ни за что!" он яростно протестовал.

«Я понимаю желание скрыть свои травмы, избегать больниц, оно, без сомнения, укоренилось». Корвус кивнул, как будто понял, и в каком-то смысле так и сделал, но только интеллектуально. Он не мог понять, почему кто-то издевается над ребенком, ведь каждый ребенок особенный, его ценят и с ним нужно обращаться соответственно. К сожалению, это случалось, причем чаще, чем хотелось бы. Его собственный дядя бросил своих детей и обращался с ними ужасно, как будто они не имели значения. Его отцу было противно такое поведение, но он не отрекся от него, несмотря на его выходки, всегда надеясь, что он вырастет и изменится. Он этого не сделал, его собственные дети умерли до него, и он умер одиноким человеком, и, честно говоря, Корвус не думал, что его дядя изменился хоть на йоту к своей смерти. Подумать только, его назвали в его честь. «Тебе больше не нужно прятаться и терпеть боль. Целители в больнице очень строго соблюдают конфиденциальность и не могут раскрывать чьи-либо личные данные, а это означает, что, кого бы вы ни увидели, они будут хранить это в тайне. Магия связана с их профессией, только целители и медицинские ведьмы не имеют таких же клятв, которые нужно соблюдать. Последнюю часть он добавил лишь в качестве запоздалой мысли: Гарри нужно было узнать все, что можно, о волшебном мире, поэтому он подвел итог: он будет этим очень много заниматься.

— Послушай моего отца, он знает, о чем говорит, — сказал Рабастан Гарри, его тон был слегка холодным и отстраненным.

Стук в дверь предупредил их, что пора уходить.

Корвус, независимо от того, в какой компании он находился, еще раз обнял сына, внимательно слушая то, что сын шептал ему на ухо. Как только они расстались, он кивнул сыну, давая Рабастану понять, что он его услышал и согласился. «Увидимся на следующей неделе», — сказал он сыну со вздохом облегчения. Его не волновало, что проявлять эмоции унизительно, это был его сын, и ему нужен был весь позитив, который он мог получить в своей жизни. Одним из первых дел, которые он сделал, вернувшись сегодня вечером в Поместье, было обеспечение продолжения встреч между его сыном и его «невестой», и красота заключалась в том, что имя не нужно раскрывать. Однако они знали бы, поскольку Рабастан подписал магически обязывающий контракт. Это будет единственное доказательство, которое им нужно. Чем дольше он сможет держать Гарри Поттера вне поля зрения, тем лучше будет для всех, кого это касается.

На следующей неделе он будет видеться со своим отцом каждую неделю, шок только начинал проявляться.

— Вам разрешат оставить эти вещи себе? — спросил Гарри, когда стражники с нетерпеливым видом вошли в комнату, он обратил на него буравящий взгляд.

«Конечно, они не могут помешать ему получить обручальные подарки», — заявил Корвус с предупреждением в голосе, предназначенным исключительно для стражи. Слава Мерлину, они не были аврорами и не имели никакого отношения к Фрэнку и Элис Лонгботтом, иначе он знал, что, несмотря на угрозу, что-то случится с вещами, которые принес Гарри. Он, конечно, провел должное исследование всех, кто вступал в контакт с его сыновьями, но, к сожалению, ни один из них не был подвержен взяточничеству, и он не смог найти ничего, чем можно было бы их шантажировать.

«Черт возьми, ты Гарри Поттер!» — взвизгнул самый высокий, выпучив глаза от шока, когда он увидел шрам в виде молнии. Хуже всего было то, что он не мог никому рассказать о том, что произошло на острове. Он не мог никому рассказать, что видел знаменитого Гарри Поттера. "Что ты здесь делаешь?" «с такими же» осталось невысказанным, но взгляд, которым они на него посмотрели, выдал все.

Гарри на мгновение закрыл глаза и вздохнул, чувствуя себя глубоко неловко от пристального взгляда на него. Ему действительно начинало не нравиться это все внимание, он привык, что его игнорировали. Он никогда не думал, что будет так сильно по этому скучать, неужели так будет всегда? На него глазели, ему повторяли его собственное имя, как будто он его не знал? Сколько времени прошло, прежде чем осуждение начало проявляться в их потрясенных глазах? Такое же осуждение, как у Дурслей? Он почувствовал, как дрожь пробежала по его спине, просто подумав об этом.

— Ты хоть знаешь, с кем общаешься? — требовательно спросил тот, что пониже, как будто Гарри совершал величайший грех, какой только мог, по его мнению.

«Еще одно слово, и вы будете иметь дело с моим адвокатом», — сказал Корвус с обманчивой мягкостью, предупредив их обоих, что их почва шаткая. Его слова не были пустыми обещаниями, он получил много вознаграждений из-за таких идиотов, которые думали, что они лучше него. им, возможно, хотелось бы так думать, но, в конце концов, его адвокаты были жестокими и чрезвычайно тщательными. Было почти жалко брать у них деньги, не то чтобы они ему были нужны, но это гарантировало, что они никогда не забудут, что на самом деле они ниже его.

Это заставило их замолчать, несмотря на то, что они ничего прямо не говорили о Корвусе Лестрейндже… теперь они достаточно хорошо знали, что его адвокаты пойдут на все, чтобы это выглядело так. Их друг однажды попал под перекрестный огонь, он потратил пять лет, выплачивая штраф, причем ему приходилось платить его в рассрочку, потому что он не мог позволить себе оплатить услуги адвоката, которого нанял для своей защиты, и все, что требовал суд, он выплатил в качестве компенсации. Чертовы чистокровные любят держаться вместе, у него никогда не было шансов. Как только он все расплатился, он оставил работу охранника и начал работать в розничной торговле на Косом переулке, что приносило ему лишь треть того, что он зарабатывал раньше. Он также никогда не придерживался одной работы: за пять лет у него было двенадцать работ, и, похоже, он вряд ли остепенится в ближайшее время.

Корвус наблюдал за ними с самодовольным удовлетворением, прежде чем полностью отмахнуться от них, только чтобы поймать Гарри, наблюдающего за этой сценой с удивлением и жадностью, написанными на его лице. Он не мог не вспомнить подобную сцену из своего прошлого, то же самое выражение лица Тома Риддла, учитывая, что он редко позволял кому-либо увидеть свои чувства, и было так же ошеломляюще видеть это на Томе, как и на Гарри. Поттер. Положив ладони на плечи Гарри, готовый вывести его, когда он почувствовал, что мальчик напрягся и едва скрыл вздрагивание. Им определенно нужно было посетить церковь Святого Мунго или целителя, если сделать это в частном порядке, это могло бы облегчить жизнь Гарри, так что его собственный целитель мог бы быть именно тем, что нужно, чтобы завоевать больше доверия со стороны мальчика.

— Если вы нас извините, — холодно заявил Корвус, как будто это была его идея завершить эту встречу, а не они. Его акулья ухмылка была скрыта за непроницаемой маской, когда он наблюдал, как негодование пробегает по их чертам.

— Я полагаю, вы пойдете с нами, лорд Лестрейндж? Грипхук расспросил волшебника, он очень сомневался, что волшебник в ближайшее время выпустит Гарри из поля зрения. Когда Корвус заявил о каких-либо подозрениях в его имени, отражающих имя Лестрейнджа, несмотря на то, что никто об этом не знал, это была чистая правда.

— Если у мистера Поттера с этим нет проблем, — сообщил им Корвус, как всегда предельно вежливо. Он не мог просто пригласить себя, особенно если мальчику требовалось время, чтобы собраться с силами. Хотя ему не хотелось выпускать мальчика из поля зрения, не из-за чего-то злого, а из искренней необходимости научить его всему, чему он мог. Даже если бы у него были какие-то злые намерения, этот контакт предотвратил бы что-либо с его стороны. Он не был похож на отвратительных магглов, он никогда не причинил бы вреда ребенку, не говоря уже о том, кто не умеет владеть палочками. В этом не было абсолютно никакой чести, его губы скривились при мысли о маглах.

Гарри пожал плечами, остановившись на мгновение, прежде чем сказать: «Я не возражаю».

«Стойте прямо, не пожимайте плечами, как некрасноречивый хулиган», — твердо заявил Корвус, — «Я не хочу слышать то, что, по вашему мнению, кто-то — в основном я — может от вас ожидать, я хочу, чтобы вы сказали то, что вы чувствуете или думать. Если вы желаете вернуться в Гринготтс самостоятельно, сделайте это, я встречу вас там, если вы не возражаете против моего приезда, то скажите об этом». Подозревая, что мальчик просто не хотел так скоро раскачивать лодку, но он понимал, что ни он сам, ни Рабастан не причинят ему никакого вреда. Это была сеть безопасности, которой у него никогда раньше не было.

Гарри неосознанно сделал то, что ему было приказано немедленно, его разум привык делать все, что нужно, чтобы остановить дальнейшие страдания. На этот раз его разум не протестовал, на самом деле он был скорее… рад это сделать. Он видел, как Корвус расправился с теми двумя охранниками, и Гарри это понравилось. Как они отступили из-за угрозы, никакого насилия, никакого гнева, просто простая угроза, и он даже не казался разозленным. Это творило чудеса, и он действительно хотел научиться иметь такую ​​власть над людьми, которые пытались получить власть над ним. Он никогда не хотел снова быть уязвимым, это был его шанс, он собирался использовать его полностью. Он научится всему, что сможет, с помощью магии будет бороться, чтобы добиться успеха, несмотря ни на что.

"Мистер. Поттер? — крикнул Корвус, нахмурившись, глядя на мальчика, который смотрел за миллион миль. Это тот же самый взгляд, который его сын носил большую часть встречи, которую они только что провели. Будем надеяться, что благодаря общению с людьми и постоянному пребыванию вдали от дементоров он станет сильнее как морально, так и физически.

— Ты можешь пойти с нами, — сказал ему Гарри, его спина снова ссутулилась, когда боль дала о себе знать. Он был удивлен, что продержался так долго.

Все четверо коснулись портключа, и остров быстро стал далеким воспоминанием, когда они приземлились в тепле офиса Гринготтса, помогая ослабить холод, проникший в их самые кости. Холод не беспокоил Гарри так сильно, как, очевидно, беспокоил Корвуса и гоблинов, поскольку они неосознанно искали единственный источник тепла в комнате. Камин.

— Вам нужно заполнить еще кое-какие документы, мистер Поттер, тогда вы можете идти, — сказал Треркс. — Лорд Лестрейндж может остаться, если мистер Поттер того пожелает, — не помешало бы иметь рядом кого-нибудь, кто знает. что они делали.

«Какие документы?» — спросил Гарри, садясь. Азкабан не заглушил восторг, все еще охватывающий его. Он был свободен, он был совершенно ошеломлен, ему никогда не пришлось возвращаться к Дурслям, и Дамблдор не мог заставить его вернуться.

«Тот, который дает вам полный доступ к вашему поместью, к счастью, благодаря вашей помолвке, Дамблдору не нужно сообщать, и, поскольку он больше не является вашим магическим опекуном, он больше не сможет получить доступ к вашим счетам или его не нужно будет информировать о каких-либо расходах. вашего доверительного хранилища». Грипхук и Треркс спокойно направились к своим местам, чувствуя себя весьма довольными тем, что смогли так успешно и без драмы помочь своему клиенту.

«Но он поймет, что не имеет контроля ни надо мной, ни над тем, где я остаюсь», — понял Гарри то, о чем они не говорили.

Корвус изогнул бровь: да, определенно умный, он слышал то, что люди не говорили, так же хорошо, как и то, что они делали.

«Совершенно верно… но если вы предпочитаете, чтобы это не было известно так скоро, мы можем отложить все и создать впечатление, будто он все еще контролирует ситуацию, пока вы не почувствуете себя более комфортно в своем положении в волшебном мире?» — спросил Треркс, что было бы очень легко сделать. Они уже отправили письмо Дамблдору о расходах Гарри, и Дамблдор не будет ждать следующего письма в течение года или около того. «Это простой вопрос — позволить ему сохранить веру в то, что он по-прежнему отвечает за ваши места в Визенгамоте и совете магии».

Корвус поморщился: власть, которой Дамблдор обладал в этих двух руководящих органах, приводила в бешенство.

— Нет, если я позволю ему думать, что он победил с самого начала, он будет думать, что сможет продолжить, — Гарри яростно покачал головой.

— Я думаю, возможно, вам стоит послушать гоблинов, по крайней мере, пока вас не научат тонкому искусству окклюменции, мистер Поттер, всего один год, пусть он поверит, что дела идут так, как он хочет, — предложил Корвус, ни в коей мере не добиваясь успеха. звучат как приказ. Гарри только начал ощущать истинную свободу, и если бы люди пытались командовать им при Корвусе, подозревали, что он поступал бы наоборот, просто ради удовольствия.

«Что такое окклюменция?» — спросил Гарри, осторожно поворачиваясь к Корвусу.

«Это искусство защиты своего разума от внешнего влияния», — терпеливо объяснил Корвус, — «Другими словами, как только вы освоите окклюменцию, вы сможете закрыть свой разум от внешнего проникновения. Любой, кто освоил легиллименцию, может читать чьи-то мысли, и Альбус Дамблдор весьма опытен в обоих искусствах. Он никогда не рискнет зайти слишком глубоко, поэтому он читает поверхностные мысли, и этого может оказаться достаточно, чтобы увидеть все, что вы хотите скрыть от него.

Глаза Гарри очень осторожно сузились: — Ты тоже можешь это сделать?

«Много, если люди могут, да, но нет, мистер Поттер, я не читал ваших мыслей», — воздерживаясь от констатации очевидного, что иногда его чувства и мысли были ясны, как день, пролитый на его лицо. «У меня нет никакого желания, не говоря уже о том, что уклонение от чьей-либо частной жизни незаконно, большинство людей, с которыми я имею дело изо дня в день, несмотря ни на что, обучались искусству окклюменции с юных лет». И Министерству нравилось думать, что это «малоизвестная старая ветвь магии», несмотря на то, что большинство из них были практикующими именно этим ремеслом, хотя никто об этом не говорит.

Гарри начал понимать, что запутался: «Смогу ли я выучить это до начала школы в сентябре?»

Корвус резко вздохнул: «Обычно между учеником и учителем должно быть некоторое доверие, но да, если вы будете практиковаться достаточно усердно, вы научитесь ровно настолько, чтобы знать, пытается ли кто-нибудь прочитать ваши мысли. Таким образом, вы сможете принять превентивные меры и дать понять, что будете обращаться в министерство по поводу его незаконной деятельности». Медитации и простой практики должно быть достаточно для начала: если Гарри полон решимости полностью уничтожить Дамблдора, ему нужно будет убедиться, что у него есть элементарные щиты.

— Тогда я хочу, чтобы он был лишен всего, — сказал Гарри, готовясь к любому спору, который может прийти ему на ум. Он отказался позволить этому Дамблдору продолжать использовать что-либо из его вещей после его действий… или, скорее, бездействия. Стать его магическим опекуном, а затем просто игнорировать его в течение десяти лет… пока он воспользовался своим наследством? Черт побери, нет, мстительно подумал Гарри, он отказался участвовать в каких-либо иллюзиях Дамблдора. Его не будут использовать.

— Очень хорошо, — ответил Треркс, все еще просматривая файлы, в то время как Крюкохват заполнял документы со скоростью, которую, как знал Гарри, он не смог бы выполнить даже в течение многих лет, особенно с Пером.

«Вы хотите использовать кого-то в качестве доверенного лица?» — спросил Грипхук, на мгновение остановившись в написании.

«Ни вы, ни мой сын не сможете ими воспользоваться, по крайней мере, пока вам не исполнится пятнадцать лет», — именно тогда он смог заседать в визенгамоте и совете магов. Было много попыток изменить правила, чтобы им исполнилось семнадцать лет, прежде чем вы сможете голосовать за какой-либо руководящий орган. К счастью, чистокровные не любили перемен и всегда умудрялись следить за тем, чтобы их старые законы не менялись. Даже несмотря на популярность Дамблдора, это не объясняло, почему он пытался восемь лет назад, утверждая, что это слишком большая сила для молодого волшебника или ведьмы. Что в центре внимания всегда должна быть школа, чтобы они не отставали. Даже Августа Лонгботтом не голосовала за попытку Дамблдора изменить законы, которые управляли ими на протяжении поколений.

«На данный момент никаких доверенных лиц, пока я все не пойму», — сказал Гарри. Он понятия не имел, сколько власти он кому-то даст, поэтому, пока он этого не сделал, он отказывался позволить этому случиться.

Корвус усмехнулся, одобрительно кивнув, не зная, почему его удивил такой ответ. К тому времени, когда Гарри подрастет и сможет претендовать на свое место, любой контракт между Рабастаном и мальчиком будет заключен. Четыре года у него будет доступ к сыну… возможно, Гарри мог бы пожалеть – не то чтобы он хотел жалости, но если бы это дало ему больше времени с сыном, тогда он сделал бы это – на него и расширив этот график, он мог бы до сих пор видел его только один раз, но он не хотел возвращаться к визитам к врачу, когда проклятые охранники дышали ему в затылок. Единственный частный разговор, который у него был с сыном, произошел во время его первой попытки повторного судебного разбирательства, когда у них не было министра, но она все равно провалилась. Ему удалось добиться частной встречи со своим сыном и их адвокатом. Остальные попытки полностью провалились, министр отказался их подписать.

— Понятно, — Крюкохват оставил пустые места, места пока будут бездействовать, пока Гарри либо не разрешит кому-то быть доверенным лицом, либо не начнет председательствовать на них сам. «Мы дадим вам двадцать четыре часа, прежде чем сообщим Альбусу Дамблдору, что его обязанности больше не требуются. Это даст вам достаточно времени, чтобы обосноваться в поместье Лестрейнджей. Они не могли откладывать это дольше, чем на сутки, они были по закону обязаны сообщить ему, что в его услугах больше нет необходимости. Кроме того, было более чем ясно, что Гарри хотел лишить Дамблдора какого-либо контроля. Не то чтобы они обвиняли его, он игнорировал мальчика и жестокое обращение, которому он подвергался в течение десяти лет. Они бы не удивились, если бы он действительно знал. У них не было реального времени, чтобы разобраться во всем, но если бы оно было, они резюмировали, что нашли бы достаточно, чтобы действительно привлечь Дамблдора, по крайней мере, за то, что он знал о насилии.

«Это хорошо, мне нужно вернуться, я не могу оставить там Хедвиг», — возможно, он получил сову всего несколько дней назад, но это был его первый подарок, и он будет дорожить им навсегда. Его прекрасная полярная сова, она даже позволяла ему прикасаться к себе, и, честно говоря… он предпочитал животных людям, они не причиняли тебе вреда, и им можно было доверять, их не волновало, что ты можешь или не можешь им дать. .

— Вы не взяли с собой свои вещи? — удивленно спросил Корвус, даже если бы у него была хоть малейшая надежда, он бы принес с собой все… чего он не принес, предположив, что у Гарри не было даже капли надежды выбраться из сложившейся ситуации. Мрачное напоминание о жизни Гарри, если бы он не доверял никому и ничему. Насколько серьезным было насилие? Он собирался это выяснить. Хорошо, если бы он смог убедить мальчика довести дело до конца. Он не хотел давить слишком сильно, не так скоро, по крайней мере, пока между ними не установится доверие… если мальчик когда-нибудь действительно доверял ему.

— Нет, — ответил Гарри, с его лица исчезли все эмоции.

Корвус кивнул, возможно, ему будет легко освоить окклюменцию, но он определенно знал, как не скрывать свое сердце. Он хорошо держал свои эмоции, но, учитывая его прошлое, опять же, вряд ли это было чем-то экстраординарным и удивительным. — Тогда мы пойдем и заберем ваши личные вещи. Это будет не первая его поездка в мир маглов и, вероятно, не последняя.

Здесь он снова использовал «мы», к несчастью для него, он ни черта не мог с этим поделать. Ему понадобится помощь, чтобы передвигаться, будь то Тисовая улица, чтобы забрать свои вещи, или поместье Лестрейндж.

«Я могу забрать тебя у «Дырявого котла» через несколько часов, если ты предпочтешь пойти один?

Гарри был удивлен и обрадован этим предложением, лежавшим на столе, он был рад, что им не командовали.

Корвус заметил, что он расслабился, и понял, что сделал правильный выбор, предоставив Гарри варианты, даже если он, вероятно, все равно выберет первый. Это было намного проще, и часть Гарри, несомненно, волновалась, что его уронят, как мешок картошки, если он выбьет палец из строя. Он все еще верил, что они делают ему одолжение и что Лестрейнджи одерживают верх. Он размышлял о том, что может случиться, когда мальчик осознает свою ценность… к счастью, контракты были железными, так что пропускать обязанности было нельзя. Он скорее надеялся, что отношения останутся дружескими, но если мальчик станет солдатом света, этого точно не произойдет. учитывая, кто убил родителей мальчика, он пришел к выводу, что мальчик, скорее всего, никогда не потемнеет, поэтому все, на что он мог надеяться, было нейтральным. На самом деле это было предпочтительнее единственного другого мыслимого исхода. Он не мог манипулировать мальчиком, он чувствовал, что Гарри об этом узнает. К тому же, рано или поздно это обещание правды надерёт ему под зад, пока они вместе были в Азкабане, Гарри мог спросить его о чём угодно, и если он не ответит, то всё будет ясно.

— Будет быстрее, если ты возьмешь меня, — сказал Гарри, и теперь, когда выбор нужно было сделать, сделать выбор было легко.

— Совершенно верно, — согласился Корвус, надеясь, что Гарри будет так же легко убедить обратиться к целителю.

«Прочитай их еще раз и, если согласен, подпиши, для них не требуется кровавое перо, которое ты использовал ранее», — объяснил Треркс, кладя документы перед подростком, не удивившись, что Корвус подошел ближе, чтобы прочитать их через плечо Гарри. Без сомнения, Корвус хотел бы убедиться, что все документы были представлены и соответствовали поставленной цели, которая позволила ему увидеть своего сына. — Не с гоблином, подтверждающим, что ты на самом деле Гарри Поттер, и это было сделано не под принуждением. Хотя подписание магических контрактов не могло быть подделано другим человеком из-за крови, на самом деле они могли быть заключены под принуждением. Если было желание, то был и способ, волшебники иногда были весьма хитрыми, даже если простая логика ускользала от большинства из них.

Гарри не торопился, читая все, не было никакого нетерпения со стороны тех, кто был с ним в комнате, что позволило ему расслабиться и действительно получить удовольствие от чтения информации. Половина из этого пролетела мимо его головы, на юридическом жаргоне, но суть он понял. Как только он подпишет первый из документов, Дамблдор перестанет иметь какой-либо контроль над поместьем Поттеров, включая места.

Второй документ давал ему полный контроль над своим имуществом: «Вы не можете по закону использовать термин «лорд», пока вам не исполнится пятнадцать лет». Большинство не сделали этого, пока их родители не передали бразды правления, если они вообще это сделали. Обычно родители делали это только тогда, когда были готовы выйти на пенсию, другие сохраняли свою светлость и контроль над имением до самой смерти, передавая его наследнику при прочтении завещания. На самом деле обе семьи были равны в том, что предпочитали делать семьи. Несмотря на войны, которые велись в волшебном мире, на самом деле редко можно было найти пятнадцатилетнего подростка, занимающего место в визенгамоте. Это не всегда было связано с тем, что подростки не хотели иметь ничего общего с политикой, просто очень редко становились последними в своей линии, поскольку большинство семей делали все возможное, чтобы этого не произошло.

Когда он станет лордом, он также получит кольцо светлости, которое Джеймс Поттер никогда в жизни не носил. У него не было политических амбиций, и за те годы, пока он был лордом поместья Поттеров, никто не был его доверенным лицом. Без сомнения, Дамблдор умолял использовать их, но в конце концов он добился своего: старый дурак не только имел много мест в визенгамоте, но и фактически стал главным колдуном из-за большого количества мест под его контролем. На самом деле, если Корвус правильно помнит, он тоже занял места Черных, хотя он не должен был этого сделать. Было еще много Блэков, хотя ни у одного из них не было имени, и не было мужчин, что является условием поместья. Драко Малфой и Гарри были родственниками Блэков, Драко в последнее время из-за того, что у его матери была черная кровь, а Гарри - его бабушка.

Только когда Гарри был уверен, что прочитал все, он подписал: «Мне нужна копия, пожалуйста», — вежливо сказал Гарри.

«Конечно, — сказал Грипхук, — его документы должны были быть скопированы для его собственного учета. Щелчок пальцев Треркса скопировал их, и Крюкохват передал их Гарри.

— Мы можем вам чем-нибудь еще помочь сегодня, мистер Поттер? — спросил Треркс с самодовольной ухмылкой, весьма гордый своими сегодняшними действиями. Он с нетерпением ждал возможности написать это письмо от руки, которое будет доставлено в Хогвартс Альбусу Дамблдору. Было просто жаль, что он не смог увидеть выражение его лица, они должны были быть беспристрастными, нейтральными, но когда дело касалось определенных людей… ну, они им просто не нравились. Слишком много власти, слишком глупо, слишком манипулятивно, на их вкус, особенно когда дело касалось денег людей.

«Происходили ли какие-либо действия в отношении хранилищ мистера Поттера за последнее десятилетие?» — спросил Корвус, не в силах промолчать на эту тему. Он очень сомневался, что Дамблдору нужны деньги, но внешность могла быть обманчивой. Семья Дамблдоров никогда не обладала чрезвычайно экстравагантной собственностью и не говорила о богатстве, особенно последний участок: старший Дамблдор был безработным, его жена тоже, их дочь умерла молодой, оставив только двух мальчиков, Аберфорта и Альбуса, Аберфорт купил Хогсхеда на свои деньги. наследство и Дамблдор… на его имя не было никакой собственности. То, что ничего не было на его имя, не означало, что ничего не было куплено тайно.

Оба гоблина упорно молчали, Корвус Лестрейндж не имел права ничего знать о финансах Гарри Поттера, был ли его сын обручен с ребенком или нет — это не имело значения.

— Есть? — спросил Гарри, у него свело желудок от этой мысли. Знали ли они о его состоянии? Он был удивлен, что они позволили ему прийти одному, а не просто вычистили его там на днях, если это было так.

— Дурсли получают стипендию в двести галеонов в месяц на ваше содержание, — сообщил им Грипхук, что, кстати, было более чем щедро, половины этой суммы хватило бы на все, что требовалось. «Пятьдесят галеонов достается одной Арабелле Фигг, это тоже ежемесячно».

Гарри поперхнулся воздухом. «Это было… это… почти тысяча фунтов в месяц, которую они будут получать», — подсчитал он, чувствуя себя довольно слабым. Арабелла Фигг? Его сумасшедшая старая няня, которая присматривала за ним, когда Дурсли уезжали в отпуск – на его деньги!! – и в любое другое время Дурсли нуждались в ком-то, кто бы присматривал за ним, чтобы им не пришлось брать его с собой.

«Все, кроме пенни», — согласился Грипхук, хорошо осведомленный о текущих темпах конвертации галеона в британские фунты.

«Они никогда ничего на меня не тратили!» — запротестовал Гарри, чувствуя тошноту от всего этого дерьма о том, что они приняли его по доброте душевной. Именно их жадность заставила их согласиться принять его. Тысяча фунтов в месяц — это большие деньги, каждый пенни… вместо этого они потратили на своего жалкого жирного сына-свинью. Ох, как он их ненавидел.

— Вы можете подать на них в суд, мистер Поттер, — сказал Корвус, яростно сверкая глазами. Они не только издевались над мальчиком, но им еще и платили за содержание, которого они явно не выполняли, судя по одежде, которую он носил. «Возьмите обратно каждого кнута, который они у вас отобрали. Гоблины не терпят воровства, а это именно воровство. В каком-то смысле, поскольку он предназначался для содержания Гарри, но они его не сохранили. Возможно, они не вернут обратно всех кнутов, но большая их часть вернется на банковский счет Гарри в течение нескольких недель, зная гоблинов.

"Вы можете сделать это?" — спросил Гарри, глядя на гоблинов, явно доверяя им в данный момент больше, чем Корвусу, но этого следовало ожидать.

«За вознаграждение», заявил Треркс, «Конечно, больше, чем то, что адвокат взял бы за это дело», и это заняло бы больше времени.

Резко вдохнув, злая ухмылка медленно расплылась по его лицу: «Сколько?»

— Сорок галеонов, — объяснил Треркс, — им понадобится всего несколько часов, чтобы привести все в порядок, для вас это было волшебством. Магглы не будут знать, что их поразило, это будет великолепное зрелище. Магия ускорила процесс: через несколько часов необходимые подписи были поставлены и компания-загрузчик была отправлена. Они двигались не так медленно, как магловский мир, в этом и не было необходимости.

"Час?" — недоверчиво спросил Гарри.

«Да, но нам понадобится всего несколько часов, чтобы все сделать», — сказал Грипхук со своей дикой ухмылкой. — В волшебном мире дела обстоят совсем… по-другому, мистер Поттер, со временем вы это увидите.

— Но нет никакой гарантии, что ты добьешься успеха, — указал Гарри на очевидное: не хочет ли он тратить деньги на что-то, что может оказаться пустой тратой его времени.

«О, мы станем преемниками мистера Поттера или откажемся от гонорара», — пообещал Треркс, настолько он был уверен.

— Тогда сделай это, — заявил Гарри, его сердце колотилось в груди, он задавался вопросом, поступает ли он неправильно или нет. Если бы все это обернулось ему прямо в лицо… его дядя действительно убил бы его за это. Затем на его глазах снова был составлен контракт, и Гарри мог поклясться, что гоблин получал удовольствие от составления этих контрактов. Или это потому, что они собирались, так сказать, вершить свое собственное правосудие? У Гарри не хватило смелости спросить.

«Прочитайте его и подпишитесь на линии», — сказал Грипхук, как обычно, по делам. «Будет выслан подробный счет, так что вы будете знать каждый процесс, через который проходит эта операция».

— Я понимаю, — сказал Гарри, подписывая документ, который, как он заметил, длился не более четырех часов, а это означало, что они не могли взять с собой больше ста шестидесяти галеонов. Учитывая, сколько Дурсли принимали, это было пустяками. Он также подписал еще один документ, который гарантировал, что все исходящие расходы, сделанные за последнее десятилетие, были немедленно отменены.

«Это вы можете прочитать, это все, что происходит в ваших хранилищах, они самообновляются, это портфолио», — объяснил Треркс, ставя перед собой папку в переплете из драконьей шкуры, которая выглядела очень дорогой и стильной. «Если у вас возникнут какие-либо вопросы относительно этого, пишите мне, и я помогу вам, чем смогу», — надеюсь, не вопросами, на которые могла бы ответить книга, иначе это быстро его разозлит.

Гарри взглянул на книгу, прежде чем кивнуть и укрепиться: он знал, что в ближайшие дни ему придется очень много прочитать. Честно говоря, он не столько возражал против чтения… сколько боялся, что может не все понять. Он не хотел ставить себя в неловкое положение или, что еще хуже… заставлять Лестрейнджей сожалеть о том, что дал ему шанс. Как сказал Корвус, любое пренебрежение к нему — пренебрежение к ним. Однако он этого не понял, если никто не знает, кому будет стыдно и смущено? Волшебники были странными, подумал Гарри.