"Говори со мной как с врагом"
Драко Малфой
Гарри снова приближается. Это его глупая привычка — вечно идти туда, где больно. Он не умеет быть безучастным. Не умеет оставить рану незакрытой. А я — сама рана. И я устал, что он смотрит на меня так, будто я ещё что-то значу.
Сегодня он пришёл в мой кабинет.
В Министерстве, среди холодных стен и формальных улыбок. Он явился без предупреждения, в своём поношенном плаще и с этой вечной упрямой тенью в глазах.
— Нам нужно поговорить, — сказал он.
Я поднял глаза от бумаг, медленно, как будто мне было скучно. Хотя сердце уже стучало в рёбрах, будто пойманная птица.
— Поговорить? Ты уверен, Поттер? Обычно ты просто стоишь и молчишь. Или пялишься, как проклятый.
Он напрягся. Но не отступил.
— Я не могу больше делать вид, что между нами ничего нет, — тихо. — Я устал от твоего безразличия, от этих холодных взглядов. Ты всё время сбегаешь. Почему?
"Потому что ты — огонь, а я — бензин."
"Потому что если я поддамся — я сгорю."
"Потому что если ты останешься — ты умрёшь в этой любви так же, как я."
Всё это я проглотил. Вместо этого я сказал:
— Потому что ты для меня ничто, Поттер.
Его глаза дрогнули. Я увидел, как в нём что-то ломается. Именно то, что я хотел.
— Ты просто игра для меня. Игра, которая давно надоела.
— Не верю.
— Потому что ты идиот. Всегда им был.
Он сделал шаг вперёд. Я почувствовал его дыхание. Слишком близко. Слишком живой.
— Скажи это снова, — прошептал он.
Я смотрел прямо в его глаза. И произнёс:
— Я. Не. Люблю. Тебя.
Это было враньё. Каждое слово — как осколок в горле. Но он отступил. Он поверил.
Поверил, потому что хотел спастись.
Когда он ушёл, я сел обратно за стол и сжал пальцы так сильно, что ногти впились в ладони. Мне нужно было чувствовать боль. Настоящую. Чтобы заглушить ту, что была внутри.
Я защитил его. Я сохранил его от нас. От меня.
Значит — всё правильно.
Значит — я сделал то, что должен.
…Тогда почему всё внутри так кричит?
---
Гарри Поттер
Он лжёт.
Я это знаю.
Но боль не становится меньше.
Он мог бы ударить меня — и это было бы легче. Вместо этого он сказал, что я ничто. Слова — холодные, как клинки. И всё равно я стою посреди коридора, едва дыша, как после дуэли.
Я не буду умолять. Я не буду догонять.
Но, Мерлин, как же больно — быть любимым в тишине. И отвергнутым вслух.