Глава 5.
Абраксиса разбудил Блетчли. Приятель стоял перед его кроватью в одной пижаме и странно улыбался.
– Ну, чего тебе? – хмуро спросил Малфой. Он ненавидел рано вставать и был уверен, что может поспать еще полчасика, а потом быстро собраться и побежать на завтрак. Под одеялами все равно находиться лучше, чем сидеть в холодной комнате или гостиной. Вместо ответа Крис кивнул в сторону кровати Эванса. Тот спал поверх покрывала прямо в одежде. Вокруг него были разложены конспекты, а в руке парень крепко держал волшебную палочку.
– Что это он? Перезанимался? – недовольно фыркнул Абраксис. Вчера вечером, когда ребята ложились спать, Гарольд все еще мучился со своими записями, тяжко вздыхая и сдавленно ругаясь. Малфою было не понять такой сумасшедшей жажды знаний. Он даже больше не был уверен, что хочет дружить с этим странным Эвансом. Сначала он показался Абраксису действительно крутым, но дружить с заучкой просто скучно.
– В комнате тепло, – шепотом сообщил Крис.
– Что? – недоуменно переспросил Абраксис. А потом изумленно распахнул глаза и вылез из-под одеяла, хотя большая часть того, чем он укрылся, укладываясь, уже была им во сне спихнута в сторону. В спальне действительно оказалось тепло, даже жарко. – Как?
– Эванс наколдовал, – усмехнулся Блетчли. – Похоже, всю ночь пытался заклинание освоить.
– Ничего себе, – потрясенно прошептал Малфой.
– Жаль его будить, но нам скоро на занятия, – пробормотал Крис. – Давай тихонько умоемся, соберемся, а потом его разбудим? Кстати, вода тоже горячая теперь.
– Понятно, почему он в библиотеке вчера сидел, а я... Сты-ыдно... Мерлин, он у нас все-таки такой клевый, да? – восхищенно прошептал Малфой.
Крис только фыркнул и пошел в туалет. Вот уж он-то совсем не сомневался, что Гарольд «клевый». Он сам это сразу понял, еще в их первую встречу, в Косом переулке, так как директор Дурмстранга не станет сопровождать в прогулке по магазинам абы кого. Да и отец ему сказал подружиться с Эвансом. Так что освоенное за ночь заклятие стало лишь приятным подтверждением уже сделанных выводов.
Когда они, наконец, решились разбудить товарища, тот выглядел то ли как выжатый лимон, то ли как зомби. Гарри с трудом встал, и, казалось, даже не открыв глаз, отправился в ванную. Вернувшись, собрал сумку и отправился на завтрак. Все это время он молчал, а Малфой и Блетчли переглядывались за его спиной. Они, разумеется, первым делом поблагодарили его утром за усилия, но Эванс отреагировал слабо. Гарри удалось поспать всего два часа. Он пытался выполнить заклинание большую часть ночи, а получилось у него лишь к утру. И все же магических усилий он вложил в попытки немало. Едва сев на свое место за столом в зале, Гарри налил себе большую чашку кофе и, плюнув на манеры, выпил ее почти залпом, чтобы тут же налить следующую.
– Эти теплые одежды так утомляют, – капризничал на другом конце стола Блек. – Мне надоело все время ходить в свитерах. Тело уже устало от них.
– А я помыться нормально не могу уже второй день, – поддержал его вчерашний знакомец Малфоя Федерико.
– А у нас все нормально, – нагло усмехнулся Мариусу прямо в лицо Левски. – В спальне так жарко, что мы даже окна открывали.
– Как вы это сделали? – тут же потребовала ответа темноволосая девчонка, имени которой Гарри пока не знал.
– Попросил кузена, – хмыкнул Левски. Первокурсники начали переглядываться. Многие из них принадлежали к семьям, которые уже несколько поколений отправляли детей в Дурмстранг. У части прямо сейчас в школе находились родственники. Конечно, помощь никто из них не предложил, ожидая, пока малышня догадается самостоятельно, что нужно делать. Кое-кто насмешливо посмотрел на троицу Эванс – Малфой – Блетчли. Все уже знали, что у этих англичан родни здесь нет.
– Нашли, чем хвастаться! – вспылил Абраксис, заметив, косые взгляды однокурсников. – У нас еще вчера тепло было, – приврал он.
– Ха, ври поубедительнее! – издевательски усмехнулся Блек. Его смешок подхватили почти все, что только раздразнило Малфоя еще больше. Он глянул на приятелей. Гарри сосредоточился на очередной чашке с кофе, явно борясь со сном. Крис невозмутимо ел кашу.
– Я не вру! Можете придти и проверить!
– Да кто бы вам стал спальню греть, полукровки, – скривился один из приятелей Мариуса, с которым тот решил разделить комнату позавчера.
– Эванс наложил заклятие сам! – разрываясь от гордости за приятеля, заявил Малфой. Все первокурсники и так молчали до этого, прислушиваясь к стычке, а после этих слов и вовсе уставились на троицу с болезненным интересом.
– Заврался, – процедил Блек. – Не могут первокурсники такие чары накладывать.
Абраксис только многозначительно усмехнулся. Как будто он сам этого не знал! Если бы они могли, то все сами бы заколдовали себе комнаты.
– У нас тепло, но не жарко, так что окна нам открывать не приходится, – бросил он камень в огород хвастуна Левски. – И вода горячая, так что мы смогли помыться нормально.
– Эй, Эванс, – окликнула Гарри Лейв. – Какое заклинание ты использовал?
Тот поднял на нее сонный взгляд. Он все же начал прислушиваться к беседе, потому что от громкого голоса Малфоя просто невозможно было отгородиться, особенно если тот сидел так близко.
– Самое простое, какое только нашел, – вздохнул он.
– Молодец, – кивнула ему староста, а ее напарник молча хлопнул пару раз в ладоши, изображая аплодисменты. – Для первой недели в школе очень впечатляюще.
– Для первой недели без возможности помыться, – язвительно уточнил Поттер, поднимаясь из-за стола.
Сегодня у их группы первым уроком стояла трансфигурация. Старосты показали им нужный кабинет и отправились по своим делам, а на троице сконцентрировалось внимание всей группы.
– Эм, Эванс, – окликнула его русоволосая худая девчонка, которая постоянно ходила вместе с Лусией. Очевидно, она тоже была полукровкой, и девочки держались вместе. – Я Сара Эпстейн, приятно познакомиться.
– Взаимно, – кивнул ей Гарри. Он с трудом боролся со сном. Сейчас девчонки его совсем не волновали.
– Ты мог бы заколдовать и нашу комнату тоже? Мы не подумали, когда расселялись, теперь оказалась, что ни у кого в нашей комнате нет в школе родни среди старшекурсников, – пожала плечами Сара. Она говорила нарочито небрежно, но сразу становилось понятно, что в вопросе этом она более чем заинтересована.
– Это заклинание очень слабое и его постоянно надо подновлять, – сообщил ей Гарри. – На большее я просто не способен.
– Но ты можешь? – уточнила она.
– Могу, – кивнул Гарри. – Но не сегодня.
Сара довольно кивнула, возвращаясь на свое место.
– За просто так помогаешь? – недовольно заворчал Малфой.
– Мне не трудно, – возразил его приятель. – Сложно было только в первый раз, потом заклинание словно откладывается в голове и легко воспроизводится.
Звон колокола объявил начало урока. В кабинет вошел профессор, и ребята поспешили занять свои места. Преподаватель был среднего возраста, низенький и напоминал раздувшийся пузырь. Жизнь в таком теле ему, видимо, давалась нелегко, так что он все время краснел от напряжения и утирал то и дело выступающий пот. Как и рассказывали вчера однокурсники из другой группы, для начала Павлов много говорил о своем предмете. Лейв не врала, когда говорила, что он обожает трансфигурацию. После его продолжительной речи ученикам только и осталось времени на изучение единственного заклинания. И даже оно получилось только у Блека. Мариус с превосходством оглядывался, наслаждаясь восхищенными взглядами. Когда подошло обеденное время, Павлов отпустил всех, кроме Гарри.
– Эванс, задержитесь на минутку, – не терпящим возражений тоном велел он. Мальчик послушался. Одногруппники недоуменно посматривали на него, когда выходили, а Блек пренебрежительно фыркнул, полагая, что Эвансу скажут что-то неприятное. Еще бы! Ведь ему не удалось осилить даже простенькое заклинание. Учитывая это, Мариус отказывался верить, что полукровке удалось выполнить хоть какое-то нагревающее волшебство. Профессор дождался, пока все вышли, а потом подошел к ученику поближе и вгляделся в лицо. – Мальчик мой, да у вас же переутомление! Чем вы таким занимались?
– Простите, сэр, я почти всю ночь потратил, осваивая заклинание утепления. Не люблю холод, – опустил голову Гарри.
Павлов цокнул языком.
– Не удивительно, что сегодня вы похожи на слизня, а я еще удивлялся, почему профессор Бэшворунг так хвалила вас. Первокурсники обычно просят старших нагреть комнаты.
– Нам некого было попросить, – возразил Поттер.
Профессор вздохнул и поскреб подбородок. Потом достал откуда-то пергамент, перо и написал несколько строк, затем свернул записку и протянул ее ученику.
– Идите к школьной медсестре, дадите ей это, и она вам поможет.
Гарри обрадовано схватил пергамент. Он открыл рот, собираясь поблагодарить преподавателя, но наткнулся на строгий серьезный взгляд.
– В следующий раз, если вы столкнетесь с каким-то слишком сложным для вас заклинанием, не вздумайте осваивать его этим же способом. Вы всегда можете подойти ко мне с вопросом. Понятно?
– Да, сэр, – быстро кивнул Гарри, улыбаясь.
– Мистер Эванс, вы можете потерять свою магию, если истощение будет слишком сильным, – еще раз припугнул Павлов. И, увидев испуг во взгляде ученика, понял, что на этот раз попал в точку. Своими магическими способностями мальчик рисковать не будет.
– Я понял, профессор, действительно. Спасибо вам большое.
Павлов махнул в сторону выхода, показывая, что больше не держит, и Гарри поспешил последовать указаниям. Где находился кабинет медсестры, он знал с первого дня. Старосты почти сразу сообщили им об этом. Поэтому, не теряя ни минуты, Поттер направился туда. В медицинском кабинете оказалось так же тихо, как и в библиотеке. Во второй день учебы пациентов еще не набралось. Помещение было маленьким и чистым. Вдоль стен стояли шкафчики с разными зельями и всяческими волшебными артефактами, назначения которых Гарри пока не знал. Медсестрой оказалась приятная старушка в серой мантии. Она сразу же захлопотала вокруг ребенка даже без записки преподавателя, а когда прочитала ее, то и вовсе без всяких вопросов напоила ученика зельем, от которого сразу стало лучше. Оно было красивого зеленого цвета и приятно на вкус.
Она закончила быстро, так что у мальчика оставалось еще полно времени на обед. Как раз, когда он выходил, на всю школу внезапно грянула музыка. Мужской голос в невероятном ритме завопил:
– Can you dance the hippogriff?
Ma ma ma, ma ma ma, ma ma ma
Flyin' off from a cliff
Ma ma ma, ma ma ma, ma ma ma
Swooping down, to the ground
Ma ma ma, ma ma ma, ma ma ma
Wheel around and around and around and around
Ma ma ma, ma ma ma, ma ma ma
Гарри вздрогнул и с удивлением заметил улыбки на лицах проходящих мимо учеников. Ребята смеялись и поворачивали головы к источнику звука. Песня закончилась, и ее сменил довольный голос:
– Ура-ура! Школьное радио снова работает! Как вы все знаете, мой великолепный предшественник закончил Дурмстранг в прошлом году, так что теперь вам придется коротать время вместе с вашим покорным слугой. Я не планирую превзойти моего предшественника, ибо это невозможно, но уверен, что мы весело проведем время! Поприветствуйте меня, вашего нового ведущего Энтони Забини!
Окружающие захлопали и заулюлюкали. Гарри невольно улыбнулся тоже. Он не ожидал, что в волшебной школе будет радио. Но оживленный голос Забини словно разорвал тишину коридоров, чуть раздвинул вечный мрак этого места. Прошло всего два дня, новизна ощущений испарилась, и тьма начала давить на плечи со страшной силой. Энергичная музыка и веселый голос мгновенно все изменили.
Пока Гарри спускался в столовую, по радио исполнялась очередная легкомысленная песенка. Краем уха мальчик прислушивался. Оказывается, у волшебников были собственные музыкальные группы, а у тех потрясающие песни о магии.
– Выглядишь лучше, – заметил Крис, когда Гарри уселся рядом с ним.
– Был у медсестры, – пояснил друг. Песенка закончилась и опять сменилась голосом Забини. Тот начал болтать о какой-то ерунде, накопившихся за два дня слухах и событиях.
– Обычно радио начинает работать с первого сентября, – сказала Лейв окружившей ее малышне. – Но школьный совет в этот раз долго возился, выбирая кандидатуру ведущего.
– Почему? – удивился Блек.
– Ну, видишь ли, никто не контролирует то, что говорят в эфире, – усмехнулась староста. – Ведущий вполне может сказать какую-нибудь гадость, распустить нелепые слухи, которые запросто испортят многим планы. Потом ему, конечно, не поздоровится, но слово не воробей, вылетит – не поймаешь. Так что школьный совет очень трепетно заботится об этой должности.
– А еще у нас есть ежемесячный журнал, – добавил Иеремия. – Вот там им легче контролировать публикации.
– Ух, ты! Я хочу в этом участвовать! – тут же загорелся Абраксис.
Иеремия засмеялся над энтузиазмом мальчишки.
– Их всего пять человек и просто так одним из журналистов не стать, – покачал он головой, посмеявшись.
– На урок пора, – отвлек их Крис, поднимаясь из-за стола. Ребята спохватились и, быстро закончив обед, поспешили на следующее занятие.
На время уроков радио замолкало, но в перемены снова оживало либо голосом Забини, либо какой-нибудь волшебной песней. Казалось, вся школа вспыхнула энтузиазмом и светом благодаря этому. В коридорах стало больше улыбок и смеха.
Гарри пришел к выводу, что обожает учиться. Ему нравилась школа, его новые друзья, уроки и книги. Он все еще не мог определиться с клубом и факультативами, но не сомневался, что к концу месяца примет решение. В течение первой недели он познакомился со всеми нужными профессорами и учениками своей группы. С некоторыми благодаря его умению нагревать комнаты и болтливости Малфоя удалось завязать неплохие отношения. Преподаватели этого не показывали, но Гарри видел, что им нравится его интерес, они часто спрашивали его на уроках и, получая правильные ответы, скупо хвалили. Любимым уроком Гарри стали чары. Заклинания давались ему без труда на радость профессору Бэшворунг. Всего через несколько уроков мальчик стал ее любимчиком. Взгляд профессора загорался, стоило женщине увидеть Эванса, хотя она никогда не позволяла себе выделить его как-то иначе, даже простой улыбкой.
Блек прекрасно видел все это. Среди учеников он был в большом почете. По крайней мере, они не решались принимать сторону Гарри в коротеньких стычках, которые Мариус то и дело провоцировал. Блек явно питал к Эвансу совсем не положительные эмоции и вот-вот собирался развязать войну между ними. Гарри старался этого избежать, порой отступая, однако в обиду себя не давал. Старшие наблюдали за этим с все возрастающим любопытством.
Занятия по Темным искусствам, которые весьма интриговали Гарри, ибо сыграли в его жизни весьма значительную роль, состоялись у их группы лишь на четвертый день. Профессор Стефан Эминеску был чудовищно стар. Его спину согнули годы, а лицо избороздили морщины. Окладистая седая борода спускалась почти до пояса. Он пользовался клюкой для передвижения и ступал маленькими шажками. Голос его хрипел при отчаянных попытках хозяина что-то сказать. Студенты уже несколько лет гадали, сколько старику лет. И многие опасались, что однажды он рассыплется в прах прямо на уроке. При всем при этом только магглы не заметили бы исходящего от него могущества.
– Я преподаю в этой школе с 1890 года, – хрипло сообщил профессор. – За все это время Геллерт Гриндевальд был моим лучшим учеником, но я не теряю надежды однажды снова учить столь же выдающегося студента. На этом уроке вам не понадобится старание, либо вы способны к так называемой Темной магии, либо нет. В любом случае, она поможет вам стать великими.
Сара Эпстейн, к удивлению многих, подняла руку. Гарри успел заметить, что она вообще была очень смелой девушкой, которую трудно смутить или напугать. Эминеску хмуро посмотрел на нее из-под нависающих густых бровей.
– Профессор, вы сказали, что Гриндевальд был вашим лучшим студентом, а разве Сами-Знаете-Кто не превзошел его? – невозмутимо спросила она. Студенты тут же заинтересовано перевели взгляды с девушки на профессора. Видимо, ответ интересовал всех.
– Лорд Волдеморт, – прохрипел старик, заставив первокурсников вздрогнуть от пугающего имени, – по моему мнению, превзошел всех темных волшебников, живших до него. За исключением разве что своего великого предка Салазара Слизерина. Однако он никогда не учился в Дурмстранге.
– Вы уверены? – азартно поинтересовался Блек. – Никто ведь не знает Его настоящего имени.
– Уверен, что не пропустил бы столь выдающегося таланта, – покачал головой Эминеску. – А теперь начнем урок.
Гарри был одновременно рад и разочарован из-за того, что беседа прервалась. За те дни, что он провел в Дурмстранге, впервые кто-то заговорил о Волдеморте. Мысли учеников были заняты более насущными проблемами. Теперь же, когда о нем заговорили, Поттеру стало немного страшно. Его настоящее имя было неразрывно связано с именем величайшего темного мага. Гарри боялся разоблачения. Однако возможность узнать, что думают о Волдеморте получившие знания о нем не из книг, а из уст других магов, манила мальчика.
Студенты не видели его колебаний. Они с сожалением отвлеклись от столь интересной им темы и достали учебники. На первом уроке им предстояло выяснить, есть ли у них вообще способности к темной магии. Она была наследственной чертой, передающейся из поколения в поколение, как Гарри узнал из книг. Большинство древних чистокровных семей могло пользоваться ею. Поттеры тоже. Однако для полукровок ситуация осложнялась. К счастью, Гарри после нескольких попыток все же удалось к концу урока пройти тест. Куда легче с этим справился Малфой. А вот Блетчли столкнулся с трудностями. Его семья была чистокровной в четвертом поколении, способности к исконной магии лишь зарождались в ней. Профессор внимательно проследил за его попытками и в итоге проворчал что-то одобрительное, хоть никаких действительно достойных внимания результатов Крис не показал.
В первые выходные в Дурмстранге Гарри во время неторопливого завтрака придумывал, чем бы заняться. Ему хотелось подготовить домашнюю работу на понедельник и еще раз залезть в книгу по генеалогии, которую он начал читать пару дней назад, то есть следовало идти в библиотеку. К концу недели она уже наполнилась студентами. Там больше не было так же тихо и спокойно. Однако недавно найденная книга помогла ему чуть больше узнать о своей семье. Не об отце или матери, но обо всем роде Поттеров. Так же он немного узнал о предках Малфоев и Блеков. Он нашел в родословных Драко, с которым переписывался Абраксис. А еще узнал, что сам приходится Блекам довольно близким родственником. Чем дальше Гарри читал, тем интереснее ему становилось.
Малфой же уговаривал своего друга отправиться посмотреть на квиддичную тренировку и опробовать метлу, которую ему купили родители. Крис молчал, рассчитывая, что друг примет решение за них обоих. Вот в этот момент перед Гарри и села сова. Рыжая, огромная и вся взъерошенная, она протянула ему лапку. Мальчик поспешил отвязать письмо, с трудом подавляя удивление.
– От кого это? – тут же спросил Малфой. Но Гарри не мог ему ответить, потому что понятия не имел! Никто в магическом мире не знал его, кроме директора, и не мог написать! Сова от Каркарова же не могла быть такой уставшей. Тетка Петуния могла бы написать что-то племяннику, но ей негде было взять птицу. Кто же это мог быть? Гарри поспешил развернуть пергамент, бросил взгляд на первую строку и тут же свернул письмо обратно, опасаясь посторонних взглядов.
– Я прочитаю его в спальне, – поспешно сказал он, выходя. Сова уже пила из его чашки. Малфой и Крис переглянулись.
– Думаешь, это от его родителей? – шепотом предположил Абраксис.
– Наверное, он же не получил от них ни одного письма за неделю, – нахмурился Крис.
– Думаю, у него дома не все гладко, да? – поморщился блондин. – У полукровок всегда так. Особенно, если родственники из чистокровной аристократии.
Гарри не слышал их рассуждений. Он торопился в спальню, чтобы в одиночестве и безопасности прочитать письмо. Он еще не знал от кого оно, но первой же строчкой написавший обращался к нему по настоящему имени и фамилии. Мальчик взбежал по лестнице, прошел гостиную и заперся в спальне.
Он развернул письмо и еще раз убедился, что оно адресовано мистеру Гарри Джеймсу Поттеру и написано красивым витиеватым почерком с забавными завитушками. Подпись под текстом сообщала, что написано послание Альбусом Дамблдором. Автор письма в весьма приятных выражениях сообщал, что Гарри Поттеру предоставлено место в школе чародейства и волшебства Хогвартс. Из-за недоразумения руководство школы не смогло послать письмо раньше, однако они с удовольствием примут Гарри, как только он сообщит, где находится, и даже пошлют человека, который сможет проводить его.
Мальчик перечитал письмо три раза, прежде чем со злостью разорвать его. Надо же, недоразумение! Они хватились Мальчика-Который-Выжил только через неделю после начала учебного года! Да и вообще письмо ему послать забыли! А теперь пишут так, словно он должен радоваться их предложению как манне небесной! Первым порывом Гарри было написать директору чужой школы, что в его подачках он не нуждается и вполне доволен своим местоположением, однако, минуту подумав, он решил действовать иначе. Поттер быстро написал записку Каркарову, описывая произошедшее, и отправил ее с совой, которая для подобных срочных случаев всегда сидела на жердочке в гостиной.
После чего более менее спокойно отправился к друзьям. Крис и Малфой уже направлялись на квиддичную площадку. Абраксис тащил с собой блестящий Нимбус–2000.
***
Альбус Дамблдор уже много лет не подвергался такому унижению. Через три дня бесполезных усилий и переговоров с немецким министерством надежный источник в Международной Конфедерации Магов, шепотом и постоянно оглядываясь, сообщил ему, что Поттер действительно покинул Германию утром первого сентября. Отдел контроля за перемещениями понятия не имеет, куда он отправился, потому что он воспользовался порталом, привезенным из Англии, но так как дата говорила сама за себя, то никто по этому поводу не беспокоился. Кроме Альбуса, конечно.
Итак, Гарри Поттер отправился в школу. Очевидно, волшебную, раз для этого у него был портал. На территории Европы находилось около пятнадцати школ. Самыми крупными и престижными, разумеется, считались Хогвартс, Шармбатон и Дурмстранг, однако они не были монополистами. В одной только Англии, не самой крупной стране, набиралось до 30-40 студентов ежегодно. Остальные государства не отставали. Детей нужно было где-то учить.
Дамблдор быстро понял, что Гарри нашли и перехватили еще в Англии. В книге душ мальчика не было, потому что другая школа получила согласие его опекунов раньше, чем Хогвартс, а не из-за того, что Поттер покинул страну. Это было еще хуже, чем если бы мальчик потерялся. Во-первых, весьма сомнительно, что директора иностранных школ позволят Дамблдору обыскивать их вотчины в поисках Гарри Поттера, особенно если он действительно есть. Во-вторых, не понятно с какими целями ребенка вывезли из Англии, и в каких красках расписали окружающий мир. В-третьих, Гарри наверняка находился теперь под воздействием защитных чар, которые нейтрализовали бы поисковые чары Альбуса.
Дамблдору нужно было срочно найти и поговорить с людьми, которые точно знали, где находится Поттер. С Дурслями. Однако и здесь он столкнулся с невероятным препятствием. Немецкая аристократия, которая была изгнана из страны после войны с Гриндевальдом, потому что поддерживала его, в последние годы вновь набирала силы. Они, очевидно, весьма негативно относились к победителю своего предводителя. Им хватило сил, денег и влияния, чтобы не допустить Альбуса и его людей в страну! К своему величайшему ужасу, директор Хогвартса был обвинен едва ли не в педофилии и «неестественном интересе к частной жизни Мальчика-Который-Выжил». Адвокаты быстро и весьма убедительно доказали, что Дамблдор не имеет права решать, в какой школе маленький Поттер должен учиться. Альбус был слишком уважаемым магом, чтоб подобное могло свалить его. Председатель Международной конфедерации магов всего лишь вынужден был потерпеть несколько укоряющих взглядов и пару едких газетных статей. Все эти глупцы верили, что Волдеморт мертв, и им ничего не угрожает! Они думали, что теперь Гарри не от чего беречь! Как бы там ни было, а в результате шумихи родственников Гарри взяли под тайную опеку немецкие власти, всем волшебникам запретили приближаться к ним и их дому ближе, чем на сто метров.
Дамблдор оставил идею поговорить с Дурслями, зато решил попытаться достучаться до самого Гарри. К мальчику была послана особая сова. На нее тщательно наложили чары слежения и оповещения. Так что спустя неделю после начала поисков Дамблдор точно знал, что Поттер жив и, как минимум, самостоятельно читает свою почту. Впрочем, сова все равно вернулась без ответа. Видимо, мальчика не очень заинтересовала возможность отправиться в Хогвартс. Что еще больше убедило Альбуса в том, что ребенку промывают мозги в совершенно не нужном ему направлении.
За всей этой суетой совсем не осталось времени на то, чтобы следить за безопасностью спрятанного в школе философского камня.