Пролог.
Литтл-Уингинг. Англия. Июнь, 1988 г.
Бежать. Бежать, что есть сил. Только не останавливаться, ни в коем случае не останавливаться…
Гарри чувствовал, как сбивается дыхание, в левом боку кололо, самым большим желанием было просто упасть и не двигаться, и будь, что будет. Но он знал, что если Дадли и его прихвостни его догонят, то синяками и ссадинами он уже не отделается. Слишком сильно кузен разозлился в этот раз. И хотя Гарри искренне не понимал, как он связан с тем, что брюки толстяка Дадли лопнули по шву, явив всем нежно-голубое белье с лошадками, разумеется, кузен обвинил во всем его и теперь, пыхтя и отдуваясь, бежал за ним. Конечно, худенький, легкий Гарри был проворнее, но, к сожалению, у одного из друзей Дадли ноги были слишком длинные.
— Попался, малявка! — кто-то сгреб его за шиворот, и Гарри, потеряв равновесие, рухнул на асфальт, ободрав локоть до крови.
Очки при падении слетели с носа, а от боли в ушибленной руке на глазах выступили слезы, и теперь перед глазами Гарри все расплывалось, но все же, по мутному силуэту, он догадался, что Джареду Уолису, самому мерзкому из друзей Дадли, все-таки удалось догнать его. Локоть сильно саднило, но Гарри, понимая, что дальше будет еще хуже, отчаянно попытался подняться, упираясь ладонями в шершавый асфальт, но тут его грубо схватили за волосы и, резко перевернув, швырнули на спину. Нога в дорогом ботинке наступила на грудь, не давая подняться.
— Лежать, Поттер! — рявкнул Уолис, с силой вжимая его в землю. — Ты нарушил закон и подлежишь суду!
— Что? — Гарри судорожно пытался нашарить очки, но под пальцами ощущались только мелкие камешки. — Какому еще суду?
— Э… — Джаред, казалось, озадачился, но затем замешательство сменилось злостью. — Не важно! Я по телевизору видел! Эй, вы скоро там? — крикнул он остальным и больно пнул Гарри в бок. — Давай, Дадли, тебе решать, каким будет наказание!
— Бей его! — Дадли запыхался от быстрого бега и тяжело дышал. — Пусть знает, как всякие гадости ненормальные делать! Только не в лицо, а то родители разозлятся! — сбавив тон, добавил он.
Гарри зажмурился, приготовившись терпеть пинки. Он понимал, что шансов сбежать уже нет, а значит остается только напрячься и переждать. Загонять его, как дичь на охоте, и пинать всей компанией было любимым развлечением кузена. Но после того, как однажды они разбили ему нос, и он неделю ходил с огромными синяками вокруг глаз, тетя Петунья, кажется, впервые в жизни, отругала любимого сыночка, сказав, чтобы больше он Гарри не трогал, иначе соседи начнут задавать вопросы, а может и до суда дойти, если решат, что это они избивают племянника. Для Дурслей самым главным было, чтобы все выглядели прилично, а что там происходит на самом деле, уже не так важно. С тех пор Дадли стал хитрее. Теперь Гарри били так, чтобы было не видно синяков под одеждой, правда самому Гарри от этого было не легче. Сжав зубы, чтобы не доставлять кузену и его дружкам радости своими криками, он напрягся.
Ну, чего они там копаются? Быстрее бы уже отпинали, тогда все закончится и…
— Подождите, — вдруг услышал он ленивый, манерный голос Энтони Пинса и похолодел, осознав, что простыми пинками все не закончится, — у меня есть идея получше! Мне тут мама на днях газовый баллончик купила, чтобы я мог от хулиганов защититься, если что, — Энтони гнусно заржал. — Держи, Дадли. Твой кузен ведь хулиган, не так ли? Вот ты и защитишься! Я слышал эта штука следов не оставляет, но глаза жжет так, что больше он никогда не будет тебе гадить!
— Эй, может не надо, — засомневался третий голос, — он же это… и так видит не очень… Вдруг с ним че случится, у нас проблемы будут…
— Не будет, — ухмыльнулся Пинс, — он же никому не расскажет, правда, Поттер? — Гарри задохнулся от сильного пинка по ребрам, его голова непроизвольно дернулась, что, видимо, было воспринято, как положительный ответ. — Вот и хорошо! Видишь, Дад, твой кузен осознает свою вину! Ну? Чего ждешь? Или тебе слабо?
Гарри сжался. Если до этого и был шанс, что Дадли откажется от этой идеи, то теперь все решено. Он не выносил, когда кто-то подозревал его в слабости.
— Вот еще! — возмутился кузен. — Дай сюда! — судя по звуку, он выхватил у друга баллончик. — Ну что, Поттер, ты сам виноват! Это тебе за твои подлости!
Гарри услышал шипение, а затем кожу вокруг глаз будто опалило огнем. Он задергался от боли и закричал, а ужасное шипение распылителя все не стихало. Последнее, что помнил Гарри, страшная резь в глазах, а затем все провалилось в темноту.
***
— Эй… Эй, парень… — голос дяди Вернона доносился словно сквозь слой ваты.
— Давай вызовем скорую! Вернон, это же не шутки! Вдруг он ослепнет? — тетя говорила непривычно тихо и взволнованно.
— С ума сошла?! Что мы соседям скажем? Господи, за что мне это наказание?! Говорил я, надо было еще тогда, шесть лет назад, сдать его в приют и дело с концом!
— Но в письме, которое оставил этот… Альбус Дамблдор…
— Да плевал я на этих ненормальных с их паршивыми угрозами! Пусть бы забирали его сами и возились, если он им так важен!
— Тише, Вернон, он может услышать! — тетя понизила голос до шепота.
— Да пускай! — взорвался дядя. — Пускай знает, что он такой же ненормальный, как и твоя сестрица с муженьком! И пусть проваливает к своим эльфам с драконами, или что у них там! Мне в моем доме уроды не нужны!
— Я не урод! — не выдержав, воскликнул Гарри, открывая глаза, и тут же вскрикнул от пронзительной боли.
Вокруг стояла темнота.
— Что с тобой? — нервно спросила тетя. — Ты слышишь? Эй…
— Почему так темно? — плача от боли, спросил Гарри. — Я не вижу…
Послышался короткий вздох и тихое ругательство.
— Черт бы побрал этого Пинса! — сдавленно пробормотал дядя Вернон. — У самого мозгов нет, так еще и Дадли на всякую дурь подбивает! Эй… — он потряс Гарри за плечо. — Ты что, совсем ничего не видишь?
— Совсем… — выдохнул Гарри, неловко шаря руками вокруг. — Где вы?
Он был так напуган, что инстинктивно потянулся к взрослым, пусть это и были ненавистные Дурсли. Пусть они морили его голодом, заставляли делать всю работу по дому, но ни дядя, ни тетя никогда не били его, а когда Дадли разбил ему нос, тетя даже делала ему лечебные примочки, чтобы отек быстрее спал.
— Боже мой, Вернон, он ослеп! — в ужасе прошептала Петунья. — Что теперь делать? Как мы это объясним?
Повисла недолгая пауза. Гарри зажмурился, осознав, что с закрытыми глазами боль ощущается не так остро. По щекам градом текли слезы.
— Не будем ничего объяснять, — наконец произнес дядя, его голос звучал мрачно. — Отвезем его в приют, а соседям скажем, что мальчишка сбежал.
— Нет! — Гарри со страхом вцепился в рукав его рубашки, определив по звуку, где тот находится. — Нет, не отдавайте меня! Пожалуйста! Я буду хорошим! Я больше никогда-никогда не доставлю проблем!
Ужас охватил все его существо. Дурсли, хоть и не любили его никогда, но все же были родственниками, он хорошо их знал, уже смирился с их вечным раздражением и неприязнью, а приют? Там он окажется совсем один, с незнакомыми людьми, да еще и без зрения. Нет уж, лучше так…
— Да отцепись ты! — прошипел дядя, вырывая рукав из его пальцев.
— Не отдавайте меня! Пожалуйста, не отдавайте! — Гарри бился в истерике, протягивая руки куда-то вперед. — Я буду хорошим!
— Ладно, ладно! — рявкнул Вернон. — Успокойся! Не отдадим мы тебя…
— Правда? — всхлипнул Гарри.
— Да! Спи! Тебе надо сил набраться.
Под его раздраженное ворчание Гарри опустился на подушку и внезапно почувствовал, как проваливается в сон. Сказалась усталость, нервное напряжение и изматывающая боль в глазах. Уже спустя несколько минут он крепко спал и не слышал, как тетя с дядей тихо переговариваются на кухне:
— Мы действительно оставим его, Вернон?
— Нет! Я соврал, чтобы мальчишка успокоился. Сейчас отнесу его в машину и повезу в приют в соседнем городе. Сама подумай, там есть врач, ему окажут помощь, позаботятся… А главное, никто не обвинит нас в том, что недосмотрели за ребенком. Это же подсудное дело! Нас могут лишить родительских прав и отобрать Дадли!
— Нет! Не говори таких ужасных вещей! Я этого не переживу!
— Вот именно. А мальчишке в приюте будет лучше. Я дам взятку директору, чтобы никто и никогда не связал его с нашей семьей! Оформят по документам, как беспризорника. Приют закрытый, для трудных детей, сбежать оттуда он не сможет. Соседям и всем, кто спросит, скажем, что он сбежал. Мало ли, что у этих детей в голове творится… К тому же, у него дурная наследственность.
— По линии отца! Не забывай, что Лили была моей сестрой…
— Конечно, милая, не расстраивайся. Ты-то уж точно не имеешь никакого отношения к этим… типам. Не волнуйся, все будет хорошо.
***
Гарри проснулся в полной темноте. Глаза все еще болели, но уже значительно меньше, а если держать их закрытыми, то неприятные ощущения и вовсе пропадали. Моргнув несколько раз, он понял, что по-прежнему ничего не видит, в горле встал горький комок, но он сдержал слезы. От них становилось больнее.
— Тетя Петунья, — негромко позвал он, боясь разбудить родственников, если сейчас ночь.
Где-то сбоку раздался негромкий шорох, и мальчик вздрогнул, инстинктивно напрягшись.
— Не бойся, — послышался рядом незнакомый женский голос. — Хорошо, что ты проснулся. Ты помнишь, как тебя зовут?
— Кто здесь? — вместо ответа спросил Гарри, пытаясь ощупать пространство вокруг.
Тонкая ткань… Мягко… Похоже на кровать.
— Меня зовут Пэтти Дженкинс, я врач, — спокойно произнес голос. — Можешь называть меня миссис Дженкинс, а тебя как зовут?
— Га… — в горле внезапно пересохло. — Гарри… Вас вызвали мои дядя и тетя, да? Чтобы вы вылечили мои глаза?
В ответ раздался тихий вздох.
— Нет, Гарри. Ты находишься в приюте имени Святой Анны. Я не знаю, кто твои родственники, тебя оставили на крыльце сегодня ночью, — по ее тону было слышно, что сама она не одобряет подобных действий, но особого удивления не испытывает. — Я не уверена, сможем ли мы вернуть тебе зрение, но обещаю, что постараемся.
Они все-таки отдали меня в приют… Обещали не отдавать, но все равно отдали…
Слезы потекли по лицу, а глаза снова защипало.
— Ну, ну… Успокойся, Гарри, — миссис Дженкинс провела рукой по его волосам. — Поспи. Тебе нужно отдохнуть…
Гарри сжал кулаки, но заставил себя притвориться расслабленным. Миссис Дженкинс пробормотала что-то себе под нос, а затем мальчик услышал ее удаляющиеся шаги.
Поспать… Чтобы все стало еще хуже? Хотя, куда еще хуже? Он не видит, он в неизвестном месте, среди незнакомых людей… Да лучше бы он вообще умер! В той катастрофе, вместе с родителями! Тогда они были бы все вместе на небесах… Мама бы любила его и заботилась, а папа… Папа бы учил кататься на велосипеде, стрелять из рогатки…
— Я не хочу быть здесь! — отчаянно прошептал Гарри в темноту, зажмурившись как можно крепче. — Все, что угодно, только не эта жизнь! Лучше умереть!
Едва последние слова сорвались с его губ, как он ощутил, что летит куда-то. Будто кровать под ним исчезла, и он падает в бездонную черную пропасть так быстро, что ветер свистит в ушах.
— Ай!
Удар о землю был такой силы, что из легких вышибло весь воздух, а под плотно сомкнутыми веками полыхнули искры. Не успев понять, что произошло, Гарри перекатился куда-то влево, услышав под собой хруст.
Как будто ветки…
А спустя секунду он вдохнул полной грудью свежий, пахнущий сосновой хвоей воздух.