Глава 7. Королевский Двор Слизерина
Гарри уже находился за столом Слизерина, когда возвращающиеся с каникул студенты стали заполнять Большой Зал. На удивление, он был рад, что снова увидится с Тео, хотя ему и понравились проведённые в одиночестве выходные; раньше Гарри никогда бы не подумал, что ему будет не хватать чьей-нибудь компании. Несмотря на то, что он всё ещё продолжал использовать маски, когда был с Тео, все они были довольно близки к его настоящему «я». Кто знает, возможно, если всё продолжит развиваться в том же направлении, скоро он сможет не скрываться от Тео и быть самим собой рядом с ним. Тео, можно сказать, ему даже нравился, что он считал неплохим знаком, учитывая, что обычно он практически не переносил окружающих.
— Привет, Гарри.
Голос Тео вернул его из раздумий, и на лице Гарри появилась небольшая улыбка.
— Здравствуй, Тео. Как прошли твои выходные?
— Довольно хорошо, хотя ничего особо впечатляющего не случилось — я провёл их с семьёй во Франции. Какими выдались твои?
— Мои выходные оказались... Познавательными.
В ответ на это Тео лишь усмехнулся и покачал головой, ему не следовало ожидать какого-либо другого ответа. Учитывая то, что он узнал о Гарри за всё это время, тот определённо не стал бы расслабляться или веселиться на каникулах. Он готов был поспорить, что его однокурсник всё свободное время провёл в библиотеке, хотя для того подобное, вероятно, и считалось весёлым времяпрепровождением.
Тео очнулся от своих размышлений, когда заметил заходящего в Большой Зал Джагсона. Почти инстинктивно взгляд старшекурсника переместился на слизеринский стол и, мгновенно найдя Гарри, Джагсон направился к ним. Тео с некоторым удивлением отметил, насколько мало его теперь шокирует подобное поведение, хотя ему всё ещё было непонятно, почему тот вёл себя именно так.
Маркус Джагсон был ярым приверженцем превосходства чистокровных волшебников, старшекурсник считал всех, кто не являлся чистокровным по меньшей мере в пятом поколении, грязью под своими ногами, отбросами и прочим столь же нелицеприятным. И всё же Джагсон практически боготворил Гарри, который являлся полукровкой.
Тео прекрасно осознавал, что подобное отношение не имело совершенно ничего общего с тем, что Гарри был Мальчиком-Который-Выжил. В начале учебного года он не раз замечал полные презрения взгляды, которыми Джагсон периодически награждал Гарри, в то время Тео даже переживал, что старшекурсник попытается каким-нибудь образом напасть на Гарри. Однако, после первого месяца учёбы всё изменилось.
Ночью, перед переменой в поведении, Джагсон и четверо его друзей попали в Больничное Крыло. Тео всё ещё не знал, что именно было причиной, но был более чем уверен, что Гарри принял в этом непосредственное участие. Он не представлял, каким образом ему это удалось, но Гарри установил на Слизерине новую иерархию, которая продержится до тех пор, пока кто-нибудь не решиться бросить ему вызов.
Если быть честным, он не мог сказать, что его удивлял подобный исход — всё что он знал о Гарри, указывало на то, что тот никогда не примет даже мысли о том, что кто-то может в чём-то его превосходить, что он может хоть в чём-то не преуспеть. Кроме того, он не думал, что Гарри спустит кому-либо поведение или слова, подразумевающие их над ним превосходство. Он не раз замечал, как Гарри поглядывал на некоторых учеников, когда слышал их разговоры о чистоте крови, ему в такие моменты сразу вспоминалась фраза «если бы взглядом можно было убить...». Подводя итог, хоть он не знал, что произошло, он понял, что Джагсон и его друзья попытались что-то предпринять против Гарри, а тот с ними разобрался. Он бы отдал что угодно, чтобы увидеть это!
Его друг мог сколько угодно прятаться за этим ангельским личиком и невинной улыбкой, но иногда за всеми этими масками он замечал его настоящую личность. Если задуматься, то он описал бы настоящего Гарри как злого гения. Каждый раз, когда он видел эти появляющиеся на несколько мгновений на лице Гарри жестокие, садистские улыбочки, он едва мог сдержать свой собственный смех. Тео готов был поставить всё оставшееся состояние своего рода на то, что Мальчик-Который-Выжил был совершенно не таким, каким все его себе представляли. Не то чтобы самого Нотта огорчал этот факт.
Иногда он не мог не задумываться о том, как бы отреагировал его отец, узнай он, что Тео подружился с Гарри Поттером. Ему бы хотелось верить в то, что отец одобрил бы его выбор, в конце концов, тот тоже когда-то поклялся в верности Тёмному Лорду. Он знал, что строго говоря, Гарри не был Тёмным Лордом, но он действительно считал, что те, кто верил в то, что Гарри им станет, не были так уж далеки от истины, подобный потенциал у его друга совершенно точно присутствовал.
Он также знал, что сам Гарри в этом совершенно не заинтересован, по крайней мере, сейчас. Он находил эту идею абсурдной, постоянно подчёркивая, что ему всего лишь одиннадцать лет, но каждый раз, когда подобная тема всплывала в их разговоре, Тео не мог не думать, что его друг не всегда будет одиннадцатилетним. К тому же, несмотря на все опровержения, действия Гарри совершенно не соответствовали его словам.
Возможно, изначально его однокурсник и хотел лишь наблюдать за жизнью Магического Мира, постепенно изучая, как в нём всё устроено. Однако это не объясняло того, почему он захватил контроль на Слизерине, или того, почему он начал распространять свои собственные убеждения среди своего окружения. Гарри даже смог обратить в них Джагсона, — незадолго до отъезда домой на каникулы Тео видел, как старшекурсник отчитывал одного из младших слизеринцев, услышав, как тот использовал слово «грязнокровка». Джагсон тогда внимательно огляделся вокруг и когда убедился, что рядом никого нет, сказал с явно различимыми нотками страха в голосе: «Не говори так. Единственное, что имеет значение — магия».
Тео прекрасно знал, откуда пришла эта фраза, он неоднократно слышал её, когда его друг начинал рассуждать о глупости тех, кто верил в превосходство чистокровных над всеми остальными волшебниками. Тео был полностью с ним в этом согласен, хоть его отец и был преданным Пожирателем Смерти, его самого растили не в вере в превосходство чистокровных, Род Ноттов верил только в силу.
Он до сих пор помнил то, что сказал ему дедушка за день до его отъезда в Хогвартс:
— Теодор, ты принадлежишь Роду Ноттов, и все в нашем Роду всегда верили в равноправие магии, будь она Светлой или Тёмной, и в силу, будь то сила магическая или политическая. Мы оба, твой отец и я, следуем за одним и тем же человеком, мы оба верим в его идеалы и принципы, и по сей день мы всё ещё преданы нашему Лорду. Но я никогда не заставлял твоего отца выбирать тот же путь, что выбрал для себя я, — этот выбор был сделан им добровольно. Ни твой отец, ни я не собираемся как-либо влиять на тебя, чтобы ты выбрал тот же путь, что и мы. Выбирай своих друзей, своих сторонников, свой собственный путь самостоятельно, но никогда не забывай, что ты Нотт, и единственное, что для тебя должно иметь значение кроме семьи — Магия и Сила.
Тогда он не понимал, что имел в виду его дедушка, ведь даже если Род Ноттов не поддерживал идею превосходства чистокровных волшебников, то окружение, в котором он вырос, явно считало иначе. Он неоднократно слышал, как семья матери использовала слово «грязнокровка», да и их постоянные рассуждения о том, что чистокровные волшебники стоят выше всех остальных.
Но теперь... Теперь он понимал, что имел в виду его дед. Гарри Джеймс Поттер был сыном чистокровного отца и магглорождённой матери, что делало его полукровкой, тем, кто предположительно должен был уступать чистокровным. Но Теодор не верил, что кто-нибудь, смотря на Гарри, говоря с ним или зная его, может считать, что тот хоть в чём-то уступает другим.
Тео полагал, что именно это подразумевал дед под своими словами, но даже если это было не так, он бы всё равно ничего не стал менять — он выбрал свой путь и не считал, что когда-нибудь пожалеет о принятом решении.
— Добрый вечер.
Голос Джагсона вернул его из своих размышлений, и Тео поднял голову, отмечая, что старшекурсник уже подошёл к ним и сел напротив Гарри.
—Добрый, Маркус, — поприветствовал его Гарри с небольшой улыбкой на лице, и Тео готов был поклясться, что в этот момент у Джагсона можно было увидеть появившийся метафорический хвост, виляющий из стороны в сторону, настолько тот сейчас походил на счастливого щенка. Тео был уверен, что подобное преображение произошло из-за того, что Гарри впервые использовал имя Джагсона.
Подобная перемена в обращении показывала, что Гарри перешёл от терпения его общества до нахождения его приятным, ну, может и не совсем приятным, но, по крайней мере, Гарри стал относиться к Джагсону лучше. В любом случае, это были лишь его собственные подозрения, Тео не думал, что сможет когда-нибудь полностью понять, как именно мыслит Гарри.
Он осмотрелся вокруг и не смог сдержать небольшого смешка, чем привлёк внимание двух своих соседей.
— Что такое? — спросил Джагсон, с любопытством глядя на него.
— Просто большинство уставилось на тебя так же как и на меня, когда я впервые сел с Гарри.
На лице Гарри появилась улыбка, и он вздохнул:
— Трудно представить, но они, похоже, всё ещё верят, что я стану следующим Тёмным Лордом. Это начинает меня раздражать.
Тео заметил, как побледнел Джагсон, когда Гарри сказал, что поведение студентов начинает его раздражать, и задумался, не связано ли это с той ночью, когда старшекурсник попал в Больничное Крыло. Он подавил вздох, ему правда, правда хотелось бы знать, что произошло той ночью.
— Ты ничего не можешь поделать с этим, — произнёс Тео, оглянувшись на студентов, которые смотрели на них со смесью страха и отвращения. — Люди верят в то, во что хотят верить, особенно когда дело касается слизеринцев, к тому же, учитывая, кем ты являешься...
Ему не нужно было продолжать, и Джагсон и Гарри прекрасно понимали, что он имел в виду. Старшекурсник кивнул, соглашаясь с его словами. Джагсона, похоже, совершенно не волновал тот факт, что теперь практически три четверти школы верило, что он стал очередным последователем следующего Тёмного Лорда. Тео сдержал смешок, — зная Джагсона, тот скорее даже гордился этим.
— Учитывая то, кем я являюсь... — тихо произнёс Гарри, привлекая его внимание.
Сейчас на лице его друга можно было заметить задумчивый и немного оценивающий взгляд, а спустя несколько минут на нём появилась зловещая улыбка.
— Я не уверен, что хочу знать, о чём ты сейчас думаешь, — заметил Джагсон, но по его глазам можно было легко понять, что он шутит, и на лицах Тео и Маркуса появились точно такие же тёмные усмешки.
Он не часто показывал им эту часть себя, но когда Гарри всё же приподнимал ненамного свои маски, это заставляло Тео поёжиться. Он был уверен, что когда тёмная часть Гарри выходит поиграть, тогда Гарри показывает им настоящего себя, или хотя бы становится ближе к своей настоящей личности, и это заставляло Тео чувствовать себя взволнованным. Всегда, когда Тео видел своего друга таким, ему хотелось узнать больше, хотелось, чтобы Гарри не нужно было больше использовать маски. Однако он легко взял себя под контроль, он понимал, что подобное невозможно, по крайней мере сейчас. Видя улыбку Джагсона, Тео был уверен, что тот чувствует то же самое.
— Если всё пройдёт так, как я планирую, мне кажется, что результат вам покажется довольно занятным... — произнёс Гарри, его взгляд показывал, насколько его забавляла появившаяся идея. — К сожалению, вам придётся подождать. Для воплощения этого необходимо время, всё должно быть тщательно спланировано, но я могу гарантировать, что когда это случится, вы этого точно не пропустите.
Тео почти надулся, но он знал, что спорить было бесполезно, обычно, если Гарри что-то решил, неважно, что говорил Тео, тот никогда не изменял своего решения.
Остаток ужина прошёл довольно быстро, ребята говорили о своих каникулах и вновь начинающихся занятиях, а Тео сетовал на то, что понимает в лучшем случае лишь треть того, о чём говорили двое других. Это в свою очередь привело к тому, что Джагсон предложил позаниматься с ним в то время, когда он сам не занят школьными заданиями. Заметив одобряющий взгляд Гарри, оба слизеринца почувствовали гордость, и, хоть они и не совсем понимали причину этого, тот факт, что Гарри был доволен принятым ими решением, заставлял их чувствовать себя так, будто они совершили что-то действительно великое.
Когда ужин закончился, и Тео лежал на кровати в своей комнате, он даже не пытался сдерживать широкую улыбку, появившуюся на его лице. Впервые сев на Хогвартс-Экспресс, чтобы отправиться в школу, мальчик не мог даже предположить, что будет настолько счастлив снова вернуться в Хогвартс, и всё это благодаря Гарри Поттеру.
* * *
Прошла неделя с окончания каникул и, когда Тео с Гарри находились в библиотеке, сидя за своим обычным местом, Гарри услышал приближающиеся к ним шаги. Он знал, что это не Маркус, так как тот недавно был с ними, а затем ушёл с другими старшекурсниками, чтобы выполнить заданное на завтра эссе по Чарам. Ему стало даже немного любопытно, кто это к ним направлялся, обычно в библиотеке все студенты оставляли его в покое, даже те, которые неустанно продолжали называть его предателем и следующим Тёмным Лордом.
Подняв взгляд от своей книги, Гарри увидел группу слизеринцев, направляющихся к их столу. Насколько ему было известно, все они были первокурсниками: Драко Малфой, Блейз Забини, Панси Паркинсон и Дафна Гринграсс, если он правильно их помнил. Малфой, кажется, был лидером этой небольшой компании, что его нисколько не удивило, он ещё с первого дня в Хогвартсе заметил, как все первокурсники старались держаться поближе к мальчику. Затем он выяснил, что это не имело никакого отношения к самому Драко, из всех увивающихся за ним только Забини был его настоящим другом, остальные же следовали за ним лишь потому, что он был Малфоем. Гарри надеялся, что они пришли сюда не для того, чтобы надоедать им, сейчас он был несколько не в настроении для подобного, и ему совершенно не нужны были дополнительные проблемы лишь из-за того, что он не сдержался и искалечил или прибил какого-то мальчишку.
Когда эта группа остановилась около их с Тео стола, Гарри вопросительно приподнял бровь.
— Можем мы к вам присоединиться? — спросил Малфой тоном, который, вероятно, считал уверенным, но Гарри с лёгкостью мог различить в его голосе нервозность и неуверенность, которую тот пытался замаскировать.
Гарри не мог сказать, что такое развитие событий удивляло его, он уже давно догадывался, что Малфой попытается приблизиться к нему, но пока ещё не решил, что будет в этом случае делать, всё зависело от того, как тот себя поведёт, и для какой цели он попытается с ним сблизиться.
В ответ на вопрос Гарри лишь кивнул, в любом случае, сначала стоило узнать, чего эти четверо добивались, и может ли хоть кто-нибудь из них быть полезен ему в дальнейшем.
Он заметил, как все четверо слегка расслабились, когда садились на свободные места. Не желая, чтобы атмосфера стала неловкой, или, скорее, ещё более неловкой, Гарри произнёс:
— Я немного удивлён, видя тебя без двух твоих телохранителей, Малфой. Обычно они сопровождают тебя везде, за исключением гостиной.
Малфой в ответ на это слегка покраснел, и Гарри пришлось сдерживать своё веселье — он ожидал, что наследник Рода Малфоев сможет лучше контролировать свои эмоции и будет более сдержан. Хотя, если подумать, ему не следовало ждать чего-то подобного, судя по всему, Малфой был довольно темпераментным, его поведение более подходило представителю Гриффиндора, нежели студенту Слизерина.
Возможно, он сможет устроить всё так, чтобы Тео сказал это сидящему перед ним мальчишке, он был совершенно уверен, что реакция на такое замечание будет невероятно забавной. Точно, если ему станет скучно в ходе беседы, именно так он и поступит. Прогнав эту весёлую сцену из мыслей, он вернулся к их разговору.
Малфой и правда вёл себя как гриффиндорец — ни один уважающий себя представитель факультета Слизерин не станет открыто выступать против кого-то там, где в любой момент может появиться преподаватель и увидеть их; так же ни один слизеринец не станет что-то предпринимать при таком большом количестве свидетелей, которые с лёгкостью обвинят во всём злых слизеринцев, даже если на самом деле, он не будет ни в чём виноват. «Что ж, он ещё слишком юн...» — подумал Гари, совершенно игнорируя тот факт, что сам он был даже немного младше Малфоя.
— Библиотека не совсем то место, где они чувствовали бы себя комфортно....
Ничего неожиданного, судя по всему, Крэбб и Гойл относились к тому типу людей, который он больше всего недолюбливал, ну, может и не больше всего, но они точно попадали в первую пятёрку подобных людей. Крэбб и Гойл были хороши только в том, что относилось к применению физической силы, но ни в чём более, к тому же, они даже не старались развиваться, изучать что-то новое. У них был доступ ко всем возможностям магии, а они впустую тратили своё время. Они могли бы совершенствоваться, работать над тем, чтобы стать кем-то незаурядным, но они были довольны и тем, чтобы оставаться ничем не выдающимися личностями.
— Меня это не удивляет, — ответил Гарри с небольшой невинной улыбкой, и Тео усмехнулся. Его всегда веселило то, как Гарри мог оскорбить кого-то, сохраняя столь невинное выражение лица.
Гарри всё ещё продолжал наблюдать за Малфоем, поэтому сразу заметил, какой взгляд он кинул на Тео, и недовольно нахмурился.
— Прекрати, — резким тоном приказал Гарри, и все посмотрели на него, за исключением Тео, который быстро достал свою волшебную палочку и стал накладывать чары конфиденциальности, которым его обучил Гарри. Он знал, что сейчас его друг был близок к тому, чтобы позволить проявиться своей настоящей личности, и был уверен, что Гарри не хотелось бы, чтобы все находящиеся в библиотеке увидели это. Было досадно, что Маркус сейчас был не с ними, Тео с уверенностью мог сказать, что тот не хотел бы упустить возможности увидеть происходящее.
Было легко заметить, что четверо слизеринцев были в недоумении, но ни один из них не смел ничего спросить, и Тео мог понять почему. Если бы Гарри обратился подобным тоном к нему и приказал что-то сделать, он бы не раздумывая выполнил приказ, в конце концов, он пока ещё дорожил своей жизнью.
— Перейдём сразу к делу, — произнёс Гарри ледяным тоном, не повышая голоса, и, тем не менее, это было куда страшнее, чем если бы он начал кричать. — Ты совершенно ничего для меня не значишь, — продолжил он, глядя на Малфоя, от чего трое других первокурсников слегка расслабились. Очевидно, они были рады, что это не какой-то их поступок не понравился Гарри, в последний раз, когда они слышали подобный тон у сокурсника, пятеро старших студентов Слизерина оказались в Больничном Крыле. — Ты не имеешь для меня никакой ценности. Тот факт, что ты чистокровный волшебник и принадлежишь к Роду Малфоев, для меня совершенно не важен. В данный момент я терплю твою компанию только из-за того, что ты можешь оказаться полезен мне в будущем, но это не меняет того, что моё терпение по отношению к маленьким избалованным мальчишкам с иллюзией собственного величия довольно ограничено, вне зависимости от того, насколько они могут оказаться полезными. И ты довольно близок к тому, чтобы преступить эту черту. Если я замечу ещё хоть один подобный взгляд на Тео, я гарантирую, что последствия тебе совершенно не понравятся. Произошедшее с Маркусом результат того, что я был слегка раздражён, ты же близок к тому, чтобы действительно разозлить меня.
Тео не думал, что Малфой мог стать ещё бледнее, но понял, что оказался неправ, стоило Гарри договорить последнее предложение. Драко смертельно побледнел и, кажется, был не способен ничего вымолвить, чёрт, он, похоже, полностью замер, боясь даже пошевелиться.
Сам Тео не видел, как именно на него посмотрел Малфой, но и просто самого факта, что это имело для Гарри какое-то значение, было достаточно, чтобы на его лице появилась улыбка как у лунатика. Он не думал, что отношение кого-то к нему будет иметь для Гарри хоть какое-то значение. Тео прекрасно понимал, что Гарри начал с ним общаться только из-за информации о волшебном мире, которую он мог при этом получить. Даже зная это, он совершенно не обижался на своего друга, это просто то, каким Гарри был сам по себе, но сейчас, когда он видел, что тот действительно о нём заботился, Тео был счастлив. Возможно, он всё же был не единственным, кто считал их отношения дружбой.
— Не думай, что твоё имя или чистокровность помогут тебе. Докажи, что ты достоин, что от тебя может быть какая-то польза, потому что иначе я сомневаюсь, что ты когда-нибудь будешь способен подняться с низа Иерархии. Это же касается и каждого из вас.
Больше ничего не говоря, Гарри вернулся к своей книге. Привязанность к Тео совершенно не входила в его планы, но, похоже, это всё же произошло, и ему совершенно не нравился тот полный презрения взгляд, который появлялся на лице Малфоя каждый раз, когда он смотрел на Тео. Теодор был первым, он не сказал бы, что первым другом, так как не был уверен, что это подходит для описания того, кем он стал для него, но он был первым. Очевидно, это всё-таки что-то для него значило, даже если раньше он этого не замечал.
Гарри не знал, правильно ли поступил, столь резко указав Малфою на его место. Исходя из увиденного в течение первого полугодия, Драко привык к тому, чтобы окружающие выполняли все его прихоти лишь из-за того, что он был чистокровным и принадлежал к Роду Малфоев. Что ж, чем быстрее он привыкнет к тому, что положение вещей на факультете изменилось, тем лучше. Гарри был уверен, что если не одёрнуть его сейчас, то рано или поздно Малфой пересечёт черту, и тогда ему придётся пойти на крайние меры для гарантии того, что подобное больше никогда не повторится. Свои действия сейчас он воспринимал как спасение Малфоя от самого себя, он пресекал высокомерие этого мальчишки, чтобы в дальнейшем тот не пострадал от него же. Если подумать, он был довольно-таки заботливым — помогал ближним своим и всё такое...
Будет лучше, если у Малфоя не останется иллюзий. На данный момент от него действительно не было никакой пользы, даже его школьная работа в лучшем случае была лишь удовлетворительной. Не то чтобы Малфой был магически слабым или глупым, он просто совершенно не старался, будучи уверенным, что его положение наследника Рода Малфоев и так предоставит ему всё, чего бы он ни пожелал, поэтому он не видел надобности прикладывать к чему-то дополнительные усилия. Чем скорее он уяснит, что для того, чтобы занять то место, которого он так очевидно пытался добиться, он должен использовать лишь свои собственные силы, тем лучше.
Последующая за его словами тишина была несколько неловкой, краем глаза Гарри заметил, как переглянулись Паркинсон и Гринграсс, похоже, они вряд ли захотят и далее оставаться в его обществе. Уж об этой потере он совершенно не сожалел. Он знал, что величайшим стремлением обеих было найти чистокровного волшебника из старинного рода, естественно, при этом он должен быть богат, выйти за него замуж и провести остаток своей жизни как «идеальная чистокровная супруга», растрачивая деньги своего мужа. Гарри считал подобное невероятно жалким и недостойным стремлением. Даже не учитывая того факта, что им было лишь одиннадцать лет, как они могли мечтать о подобной жизни? Как они могли желать подобного, когда вокруг было столько разнообразных возможностей? Гарри просто не мог понять таких мыслей. Он всегда стремился к большему: больше знаний, больше силы, больше всего. Он всегда хотел стать лучше, чем он был в настоящий момент, и прикладывал для достижения этого громадные усилия. Он не думал, что когда-нибудь сможет понять, как некоторые могут довольствоваться чем-то меньшим.
— Прошу прощения.
Произнесённые почти шёпотом слова заставили его вновь перевести взгляд на Малфоя, они были столь тихими, что он практически не расслышал их. Блондин слегка покраснел и старался не отводить взгляда от него. Гарри легко заметил, что Малфою совершенно не нравилось то, что тот сейчас делал, но он всё же был искренен, хотя в его взгляде и преобладал страх.
— Это больше из-за привычки, нежели из-за чего-то другого. Я... — начал было говорить Малфой, прежде чем остановиться и сделать глубокий вдох. — Я — Малфой и чистокровный волшебник, я был воспитан, веря, что Малфои всегда получают то, чего хотят.
Подобное совершенно не удивляло Гарри, он даже предполагал, что это было неофициальным девизом семьи. Он не считал, что это было плохим жизненным кредо, в конце концов, он и сам был таким человеком, который всегда получал то, что он хочет, Гарри просто считал, что наследник Рода Малфоев пробовал добиться своих целей неверными способами.
— Никто не говорил, что ты не можешь добиваться того, что тебе хочется получить, — произнёс Гарри обволакивающим и более тёплым тоном. Если он сейчас правильно разыграет свои карты, возможно, Малфой станет довольно полезным и даже преданным. С несколькими правильно выбранными словами эта ситуация в будущем может принести ему некоторую выгоду. — Тебе просто надо заслужить это. Я знаю, что ты магически сильный и способный, и не думаю, что тебе нравится находиться в самом низу Иерархии факультета. Однако, учитывая твой ум и способности, это можно довольно быстро изменить. Докажи, что ты заслуживаешь большего. Но этого не случится, если ты для своего возвышения будешь унижать других. Делая это, ты не докажешь мне, что ты лучше них, это лишь покажет, что ты всё ещё незрелый избалованный ребёнок, и что я лишь зря потрачу на тебя своё время.
Гарри еле сдержал довольную усмешку и слегка кивнул себе, видя, как лицо Малфоя приобретает целеустремлённое выражение. Теперь он сможет увидеть, насколько полезным для него может стать наследник Рода Малфоев, и, если ему повезёт, тот прекратит вести себя как недальновидный испорченный ребёнок. Но на его лице и в самом деле появилась улыбка, когда он увидел, как Драко достаёт учебник по Зельеварению из своей сумки, видимо, решив начать выполнять эссе, которое им сегодня задали. Справа от него Забини уже записывал что-то на листе пергамента, делая заметки из своей книги. Видимо, они приняли сказанное им довольно близко к сердцу, теперь оставалось лишь подождать, чтобы узнать, насколько этих двоих хватит.
Две девочки, сославшись на какую-то неубедительную отговорку, на которую Гарри не обратил совершенно никакого внимания, покинули библиотеку. Он точно не будет жалеть об их уходе, последним, что ему было нужно, так это чтобы какая-нибудь маленькая «принцесса» начала думать, что станет будущей миссис Мальчик-Который-Выжил; он был уверен, что его бы после подобного до конца жизни преследовали кошмары. Пытаясь выбросить эти поистине ужасающие картины из головы, Гарри вернулся к чтению своей книги, на данный момент он был доволен тем, как всё разрешилось. Ему, конечно, придётся теперь терпеть общество ещё двух людей, но они, по крайней мере, были сообразительными.
* * *
Следующим утром за завтраком Северус моментально понял, что что-то изменилось на факультете его змеек. Чёрт возьми, да любой, находящийся в Большом Зале, и обладающий хоть небольшой долей наблюдательности, мог сказать, что что-то изменилось.
Поттер и Нотт больше не сидели за дальним концом стола, стараясь находиться как можно дальше от всего остального факультета.
Теперь Поттер сидел в центре стола спиной к стене, имея возможность таким образом наблюдать за всеми, кто находился в Большом Зале; Нотт сидел справа от него, а Джагсон слева. Если бы это было единственной переменой, то зельевар бы совершенно точно не стал обращать на подобное внимания. Но изменение их мест за столом не было единственной переменой. Драко и Забини теперь сидели напротив Поттера, точнее, не совсем напротив, Драко занимал место напротив Нотта, а Забини, напротив Джагсона, оставляя сидение напротив Поттера пустым. Если бы изменения на этом закончились, то Северус уделил бы подобному чуть больше внимания и то, лишь из-за того, что Драко был его крестником. Он бы поговорил с мальчиком и посоветовал бы тому не приближаться к Поттеру. Он мог выглядеть хладнокровным и безразличным к ученикам, но он беспокоился о своём крестнике и не хотел, чтобы тот даже на немного приближался к Поттеру.
Однако изменения на этом не закончились, и Северусу, как и в начале года, пришлось подавлять свой шок; именно эти изменения показали ему, что теперь он не сможет поговорить с Драко, не сможет предупредить крестника, чтобы тот держался подальше от Поттера. По правде говоря, он мог и сейчас это сделать, но теперь его слова ничего не изменят, Драко мог не всегда вести себя соответствующе своему факультету, но он был слизеринцем, и Северус прекрасно понимал, что теперь его ничего не отдалит от Поттера. Единственный возможный вариант, если Поттер сам отвернётся от него, но если подобное когда-нибудь произойдёт, Драко станет изгоем на Слизерине.
Зельевар посмотрел налево и увидел, что не только он заметил изменения на Слизерине, некоторые профессора также смотрели на стол его факультета. Он заметил появившееся осознание и даже некоторое дурное предчувствие во взгляде Дамблдора. Не то чтобы он не понимал старого волшебника, Северус был уверен, что тот прекрасно знает, что именно означают произошедшие на Слизерине изменения. Он также увидел, как расширились от понимания глаза Синистры, даже Квирелл смотрел на стол Слизерина с удивлением, и если бы ситуация не была настолько серьёзной, он бы усмехнулся — даже Квирелл заметил. Да как вообще можно было пропустить подобное?
Факультет Слизерина делал очень чёткое заявление.
Первокурсники сидели все вместе за ближайшим к столу преподавателей концом Слизеринского стола, за ними расположились второкурсники, затем шли третьекурсники, и после них студенты четвёртого курса.
После них по обеим сторонам стола шло по два пустых места, за этими пропусками места, занимаемые небольшой группой Поттера, затем снова по два пустых места на каждой стороне стола.
Сразу же за пустыми сидениями начинались места пятого курса, за которыми следовали шестикурсники и последними сидели семикурсники, располагающиеся таким образом за ближайшим к дверям Большого Зала концом Слизеринского стола.
Эта посадка очень сильно отличалась от обычной, было неудивительно, что все это заметили, но Северус сомневался, что все заметившие поняли, что именно это означало. Скорее всего лишь бывшие слизеринцы могли бы понять причину такой перемены и даже при этом, он предполагал, что многие её не вспомнят, точнее не сразу вспомнят. Он сам осознал, что произошло на его факультете сразу же, как только это увидел, лишь потому, что помнил, как отец Люциуса рассказывал им об идентичной ситуации.
С этого дня на факультете Слизерин был сформирован Королевский Двор.
Иерархия на Слизерине всегда была очень изменчивой. Периодически находился студент, который мог продержаться на вершине два или три года, но обычно те, кому удавалось занять эту позицию, сменялись очень быстро. Когда ты являлся частью такого факультета как Слизерин, подобное было неизбежно, на факультете велась постоянная борьба за лидерство между студентами, обладающими большим влиянием и амбициями, чем остальные.
Но сейчас тем, что наблюдал Северус, был полностью сформировавшийся Королевский Двор. Подобное случалось лишь тогда, когда студент, стоящий во главе Иерархии факультета, добивался того, что те, кто мог бы противостоять его позиции, подчинялись ему, и таким образом этот студент становился Королём факультета. Конечно, это не значило, что никто не попытается его свергнуть, чтобы самому встать во главе Иерархии. Не означало подобное положение и того, что абсолютно все на факультете одобряли его главенство. Однако они были слизеринцами, и у них у всех присутствовал инстинкт самосохранения, все на факультете понимали, что идти против сформировавшегося Двора — самоубийство.
Обычно теми, кто был не слишком доволен сформировавшимся Двором, оказывались старшекурсники, но они выпустятся из школы через год или два, а поступающие каждый год первокурсники будут выдрессированы уважать и практически боготворить членов Королевского Двора. А учитывая, кем был Король Слизерина, у него впереди долгие семь лет, в течение которых он сможет воздействовать на младшекурсников и, судя по тому, что знал о нём Северус, даже на старшекурсников.
Зельевар был уверен, что это Джагсон был ответственен за формирование Двора, ведь сделать это должен был тот, кто будет его частью, и этот студент должен был убедить весь остальной факультет, что все необходимые условия для формирования Королевского Двора выполнены.
Джагсон был слизеринцем, и Северус был уверен, что как только тот увидел достижение более чем одного условия, старшекурсник начал действовать. Маркус был на вершине Иерархии прежде, поэтому он знал, на что нужно обращать внимание; он знал о том, что было необходимо и, вероятно, начал действовать сразу же, как только увидел первые признаки возможности формирования Двора. В конце концов, учитывая его собственную позицию, для него было бы огромным преимуществом, если бы Двор сформировался во время его учёбы в Хогвартсе, ведь даже после того, как они покинут школу, та позиция, которую они занимают при Дворе, будет влиять на всю их дальнейшую жизнь.
Например, все члены прошлого Королевского Двора Слизерина стали первыми Пожирателями Смерти Внутреннего круга.
* * *
Маркус осмотрелся вокруг и не смог не почувствовать гордости. Он никогда и подумать не мог, что станет частью Королевского Двора Слизерина, но благодаря первокурснику, сидящему рядом с ним, всё так и вышло.
Как только Тео вчера рассказал ему о том, что произошло в библиотеке при разговоре с Малфоем, он сразу же подумал о формировании Двора.
Даже не осознавая этого, Гарри уже выполнил два из трёх условий, необходимых для формирования Королевского Двора. Сам Джагсон был первым условием, он был на вершине Иерархии до того, как Гарри отправил его в Больничное Крыло. После этого случая у него было два возможных варианта поведения: продолжать противостоять первокурснику или подчиниться ему. Он подчинился и сделал это с радостью, не держа обиды за то, что был свержен. Сначала он лишь хотел посмотреть, на что Гарри был способен, хотел попробовать понять, каким был Мальчик-Который-Выжил. Но после того, как он провёл с ним некоторое время, Маркус начал уважать его, естественно, он всё ещё боялся его, но Гарри не был безжалостным, ну, по крайней мере, пока окружающие не выводили его из себя. Таким образом, Гарри достиг первого условия, встав во главе Иерархии факультета, однако это условие было самым простым из трёх, поэтому Джагсон не придал этому особого значения.
Малфой стал второй ступенью. В отношении политической силы и богатства Малфой был, наверное, единственным, кто мог бы быть на одном уровне с Гарри, и тем, кто если бы захотел, мог бы попробовать бросить Гарри вызов, борясь за место лидера факультета. Конечно, не в прямом противостоянии, по части чистой магической силы и умственных способностей Гарри был для него недостижим. Однако на арене политического влияния и обеспеченности Малфой мог противостоять ему и, если бы ему удалось собрать достаточно студентов Слизерина, поддерживающих его, возможно, он смог бы создать новую Иерархию на факультете с собой во главе, по крайней мере до тех пор, пока он мог удерживать эту власть в своих руках. Однако он решил не противостоять Гарри, а последовать за ним, и это решение всё изменило.
Сам того не подозревая, Гарри смог выполнить самое трудное условие для формирования Королевского Двора. Они были студентами Слизерина, они все стремились к власти и были очень амбициозными. Поэтому было естественным, что кто-то, кто потенциально мог бы побороться за лидерство на факультете не откажется от подобной возможности, а наоборот приложит все силы, даже если шанс не велик. Пусть он смог бы удержаться во главе Иерархии лишь год или даже месяц, — срок не имел значения, важна была лишь та сила и влияние, которые бы он получил. На Слизерине каждый день формировались различные фракции, и создавались альянсы, и всё для продолжения борьбы за влияние. Конечно, эта борьба проходила не в виде ежедневных дуэлей или чего-то подобного, и, хоть дуэли тоже иногда случались, в основном велась политическая борьба.
Поэтому, когда Малфой сам отказался от борьбы, Гарри смог выполнить самое трудное условие, ему оставался лишь ещё один шаг, и тогда Королевский Двор Слизерина мог быть официально сформирован.
Третий шаг тоже был довольно простым: ему было необходимо лишь по три студента с каждого курса Слизерина, которые бы уважали его. Они не должны были преданно следовать его взглядам, или что-то подобное, им просто нужно было уважать его силу и то, на что он был способен.
Обычно это также представляло некоторые трудности, но Гарри здесь имел огромное преимущество. Довольно очевидным фактом является то, что невозможно уважать кого-то, кого ты не знаешь, а познакомиться с каждым учащимся на факультете не так уж просто. Именно поэтому большинству было бы трудно набрать на каждом курсе по три уважающих их студента, особенно учитывая, что те, кто в дальнейшем войдёт в состав Королевского Двора, не могли учитываться. Но Гарри не был простым учеником, он был Гарри Поттером, Мальчиком-Который-Выжил, Спасителем Магического Мира, который неизвестно каким образом попал на Слизерин, первокурсником, который, не пробыв в Хогвартсе и месяца, всего за пять минут разрушил прежнюю Иерархию Слизерина и создал новую, — все на факультете знали его.
Маркусу не терпелось узнать, смог ли Гарри достичь и третьего условия, но он не хотел самостоятельно принимать никакого решения, которое бы могло потом не понравиться Гарри. Его всё ещё трясло при воспоминаниях о том, что произошло в прошлый раз, когда он разозлил Гарри. Поэтому он дождался ужина, на котором объяснил Гарри, чего тот достиг и какие мог предпринять дальнейшие действия.
Гарри внимательно выслушал его и, когда Маркус закончил объяснение, некоторое время помолчал, раздумывая. Маркус терпеливо ждал, он знал, что первокурсника лучше не тревожить, когда тот погружён в свои мысли. Наконец Гарри произнёс:
— Хорошо, если получится создать Королевский Двор, позаботься об этом и расскажи мне о результатах завтра утром перед завтраком. Если его создание будет невозможным, не стоит переживать. Так или иначе, они будут следовать моим правилам, этот путь всего лишь один из наиболее быстрых. Однако, в случае создания Королевского Двора, я хочу, чтобы ты ясно дал всем на факультете понять, что на данный момент я не собираюсь никого больше добавлять в его состав. Ты и Тео были первыми, и я всё ещё пытаюсь понять, будет ли какая-то польза от Малфоя и Забини. Сейчас этого достаточно.
Получив эти приказы, Маркус, не теряя времени, последовал им. Как только они вошли в гостиную своего факультета, он отправился узнавать, было ли достигнуто третье условие.
Студенты с первого по четвёртый курс не понимали, что он делает, однако все остальные, начиная с пятикурсников, моментально догадались. Это было неудивительно, каждому студенту Слизерина рассказывали о Королевском Дворе, когда он переходил на пятый курс — это было традицией, да и никто не верил, что кто-нибудь из студентов младших курсов мог бы выполнить все три условия, необходимые для его создания.
Некоторые, когда осознавали, что он делал, были невероятно шокированы и никак не могли в это поверить, другие же чувствовали, как их уважение к Гарри лишь ещё больше выросло.
К концу ночи Маркус уже не мог сдерживать своей улыбки.
Они могли сформировать Королевский Двор.
Поэтому сейчас Маркус считал, что у него есть повод гордиться собой, потому что он поспособствовал созданию Двора, был его частью, но прежде всего потому, что, узнав о результатах, Гарри улыбнулся и, посмотрев на него, сказал:
— Молодец, отлично сработано.
* * *
Гарри лежал в своей кровати, пытаясь уснуть, но множество мыслей, крутившихся у него в голове, мешали ему это сделать.
Завтра он покинет Хогвартс, но он не мог сказать, что возвращается домой, ведь за этот год замок стал для него большим домом, чем когда-либо был приют. К сожалению, это не могло изменить того факта, что на лето все ученики должны были покинуть школу.
Не желая больше задерживаться на печальных мыслях, Гарри решил вспомнить окончание учебного года.
Он был очень доволен тем, что произошло в Хогвартсе за время его обучения здесь. Хотя многое из этого и не планировалось, но он не был недоволен итогами, особенно это относилось к формированию Королевского Двора Слизерина.
Пока что он не использовал своё новоприобретённое влияние ни для чего особенного, но сам факт того, что Двор был установлен, делал многие вещи намного более простыми. Теперь он получал ежедневные отчёты о том, что происходило на факультете, да и во всём Хогвартсе. Эта информация, получаемая им от студентов Слизерина, помогала ему понять, кто мог в будущем оказаться полезен для него, а кто мог доставить неудобства. Ему очень нравилась подобная интеллектуальная сеть, и уже имелись некоторые мысленные наработки о том, как её можно использовать и улучшить, и всё же, прежде всего ему необходимо узнать, способен ли он сделать на летних каникулах то, что запланировал.
Благодаря сформировавшемуся Двору, ему также было проще заставить слизеринцев следовать установленным им правилам, теперь только глупец с суицидальными наклонностями мог бы открыто выступить против них. К тому же он не был недальновидным тираном, и не использовал свою власть над факультетом по поводу и без. В основном, он их не трогал, слизеринцы могли вести себя так, как пожелают, у него было лишь три правила, которым факультет должен был неукоснительно следовать, причём он ясно дал всем понять, что им не понравятся последствия, если они нарушат эти простые и довольно адекватные правила.
Первым правилом был запрет на распространение своей чистокровной пропаганды за пределами гостиной Слизерина. В безопасности и уединении факультетских комнат они могли говорить, о чём только захотят, им придётся нести ответственность за свои слова только, если это будет в пределах его слышимости. Но вне пределов гостиной они обязаны вести себя как образцово воспитанные юные леди и джентльмены, и да поможет им Мерлин, если они решатся даже мысленно произнести слово «грязнокровка».
Лишь его Двор знал причину установления подобного правила, а у Маркуса всё ещё каждый раз, когда он об этом вспоминал, на лице появлялась полная предвкушения тёмная усмешка. Гарри это казалось довольно забавным, он даже ожидал услышать злорадное гоготание Маркуса, когда впервые рассказал им о своём плане.
Вторым правило: не издевайся над другими, а если ты всё же не в состоянии сдержать себя, то делай это по-слизерински и не попадайся. Гарри не волновало благополучие остальных студентов, но у него были планы, которые не воплотятся, если все вокруг будут считать, что от слизеринцев ничего, кроме подлости ждать не следует. Гарри прямо заявил перед всем факультетом, что если они хотят поиздеваться над мелкими младшекурсниками, чтобы почувствовать себя большими и сильными, тогда они должны как минимум зачаровать свои мантии и лица, чтобы их невозможно было вычислить. В конце концов, они же были представителями факультета Слизерин, и скрытность предположительно должна быть в их природе.
Третье правило, по мнению Гарри, было наиболее простым: студентам каждого курса необходимо было выбрать одного человека с потока, который бы напрямую взаимодействовал с членами Королевского Двора. И только этот человек мог заговаривать с членами Двора, конечно, за исключением тех случаев, когда кто-то из Двора обращался к тебе первым. Данное правило им понадобилось по прошествии первых нескольких дней после образования Двора. Их практически каждый день преследовали те, кто хотел добиться их расположения и возможности в последующем к ним присоединиться. Это невероятно истощало, да к тому же остальным не раз приходилось сдерживать самого Гарри, чтобы он не покалечил очередного идиота. После установления этого правила и благодаря тому, что Гарри отправил одного семикурсника в Больничное Крыло с переломанными в нескольких местах руками, весь факультет беспрекословно ему следовал. Хотя, если задуматься, то это могло быть и из-за тех садистских улыбочек, которые появились на лицах членов его Двора, когда они смотрели на истекающего кровью старшекурсника, не шевеля ни пальцем, чтобы помочь ему.
Его змейки были такими садистами, подумал Гарри с нежной улыбкой.
Учитывая всё это, он мог уверенно сказать, что ему понравился этот учебный год.
Ещё одним фактором, который его порадовал, были Драко и Блейз. После того разговора в библиотеке они оба слегка изменились, стали более усердными. Они и правда приняли близко к сердцу то, что он им тогда сказал, особенно те слова, что им придётся заслужить своё место рядом с ним. Когда Драко и Блейз узнали про создание Двора, оба первокурсника преисполнились решимостью доказать, что они заслуживают быть его частью, что они заслуживают то место, которое он им предоставил.
И они были вознаграждены за те усилия, что вложили в учёбу: Драко и Блейз, также как и Тео, теперь были в пятёрке лучших учеников по результатам экзаменов, а первое место по всем предметам ожидаемо ушло к Гарри. Остальные трое боролись между собой за второе, третье и четвёртое место. По некоторым предметам девчонке Грейнджер удалось получить третье или четвёртое место, но в основном, первые места принадлежали им.
Раз уж он вспомнил об экзаменах, в день последнего из них, когда Гарри проснулся, он обнаружил на тумбочке, стоящей рядом с кроватью, книгу с небольшой запиской. Он до сих пор прекрасно помнил то, что в ней было написано.
«Дорогой Гарри,
Я не могу выразить словами, каким интересным выдался для меня этот год, по большему счёту благодаря тебе.
Считай это подарком, выражающим мою признательность.
Это комплект из десяти книг, в продолжение прошлого моего подарка для тебя.
Если ты прочитал и смог понять все книги из предыдущего комплекта, что, я не сомневаюсь, ты способен сделать, то у тебя не должно возникнуть никаких трудностей в снятии чар, соединяющих десять книг в одну. Можешь считать это небольшой проверкой своих способностей, если пожелаешь.
Я с нетерпением ожидаю увидеть, на что ты будешь способен через несколько лет.
С уважением,
Т.М.Р.»
В тот же день во время обеда им сообщили, что профессор Квирелл пропал. Это снова пробудило подозрения Гарри о том, что Квирелл и Т.М.Р. как-то связаны, а возможно даже являются одним и тем же человеком. Правда пока у него не было возможности подтвердить свои предположения, поэтому, хоть ему и было любопытно, что же случилось с Квиреллом, и кто такой Т.М.Р., он решил не задумываться об этом. В конце концов, у него не было никаких подсказок, и он сомневался, что сможет без них найти хоть что-нибудь по этим вопросам. Возможно, он займётся этим более тщательно в следующем году или даже на третьем курсе; эта загадка вполне может стать его проектом на время, когда ему будет нечем заняться.
На этих размышлениях о записке от Т.М.Р. Гарри, наконец, погрузился в сон.