Глава 3. Лучше быть...
У Гарри не возникло проблем с посадкой на поезд и, хотя на платформе было много людей, никто не обратил на него внимания. Даже если окружающие искали Гарри Поттера, то они не знали, как он выглядит, что его самого полностью устраивало, у него не было никакого желания развлекать восторженную публику.
Не желая быть окружённым толпой детей дольше необходимого, Гарри занял последнее купе в поезде и закрыл дверь в надежде, что его никто не потревожит. Достав свой сундук из кармана, он увеличил его прикосновением волшебной палочки и сразу переоделся в свою школьную мантию. Поезд должен был отправиться лишь спустя некоторое время, поэтому Гарри решил провести свободные минуты за чтением одной из своих книг, которую также достал из сундука. Сделав всё, что планировал, Гарри убрал сундук на полку, находящуюся над его сиденьем, после чего устроился удобнее и открыл выбранную книгу. Это была одна из его книг по основам древних рун, которую он приобрёл летом, но пока не успел дочитать до конца. Древние руны показались ему довольно захватывающими, и он не мог дождаться, когда этот курс начнётся в Хогвартсе. Гарри не понимал, почему этот предмет проходили лишь с третьего курса; конечно, он был довольно трудным, но, по его мнению, это было похоже на изучение нового языка — чем раньше начнёшь, тем проще твоему сознанию перестроиться и создать ассоциативные связи, необходимые для более быстрого и простого его усвоения.
Спустя двадцать минут после того, как Гарри занял купе, прозвучал свисток поезда, оповещающий о его отправлении, и мальчик почувствовал, как его волнение возросло — он наконец-то едет в Хогвартс! Этим летом он провёл много времени, размышляя о том, как ему стоит вести себя в Хогвартсе, и решил, что лучше всего будет сначала выждать некоторое время и понаблюдать за окружающими. Все книги, которые он успел прочитать, указывали на то, что в магическом мире он довольно знаменит, и окружающие видят в нём какого-то героя, а это значило, что все они будут пристально наблюдать за ним; любое его действие будет оцениваться и обсуждаться. Гарри ненавидел подобное внимание, но так как он ничего не мог изменить, ему оставалось лишь быть более осмотрительным в своих поступках, что для него не казалось слишком трудным. Он также узнал, что большая часть магического мира относится к волшебникам, рождённым в семьях магглов, или к полукровкам, предвзято. Гарри считал подобное довольно глупым, для него магическая кровь была магической вне зависимости от её происхождения; ведь происхождение волшебника неважно, пока он может приносить ему пользу. Всё это и стало причиной принятия им подобного решения: он выждет, узнает как можно больше о магическом мире и отношении к нему окружающих, и лишь затем выберет модель своего поведения, благо, у него было достаточно времени для этого.
Поездка на поезде оказалась довольно спокойной, один раз, правда, в его купе заглянул какой-то светловолосый мальчик, но быстро ушёл, увидев книгу у Гарри в руках; кроме этого мальчика его чтение прервала лишь продавщица с тележкой, которая оказалась очень кстати. К сожалению, вечно ему везти не могло, и вскоре его уединение было грубо нарушено. Дверь в его купе резко раскрылась, с грохотом ударившись о дверной косяк, и девушка с густыми непослушными волосами и мальчик, выглядящий готовым расплакаться в любой момент, зашли внутрь.
Гарри окинул их равнодушным взглядом, он был раздражён тем, что его оторвали от интересной книги, а также тем, как они вторглись в его купе.
— Ты не видел жабу? — спросила его девочка, и Гарри обратил внимание на то, что её передние зубы были довольно крупными. — Невилл потерял свою жабу, и мы пытаемся её найти.
Гарри предположил, что Невиллом являлся стоящий за ней круглолицый мальчик. Кто вообще в здравом уме мог додуматься завести жабу в качестве домашнего питомца? В принципе, его это всё не касалось, поэтому он сказал лишь:
— Нет, — и сразу вернулся к чтению своей книги.
Если бы эти двое были хоть слегка сообразительны, им бы не составило труда понять, что он не желает с ними разговаривать и предпочёл бы остаться в одиночестве. Увы, ни один из них, казалось, не понимал намёков, и Гарри оставалось лишь отчаянно надеяться, что не у всех студентов в Хогвартсе подобный уровень интеллекта.
— О, эта книга не была в списке необходимых учебников, да? Когда дочитаешь, можешь одолжить её мне? Мои родители магглы, ты знал? Я ничего не знаю о магическом мире, но я прочла все свои книги, и, конечно же, все заклинания, которые я пыталась выполнить, получились у меня идеально.
Гарри пришлось сдерживать себя, чтобы не проклясть девчонку, он совершенно не переносил подобных ей людей. Несколько таких детей было в его прошлой школе, они могли быть довольно смышлёными, но во всём слепо верили тому, что говорили преподаватели и другие авторитетные личности, а также слишком буквально воспринимали написанное в книгах, из-за чего у них не было ни одной оригинальной мысли в голове. Такие люди всегда вели себя высокомерно, словно они были даром небес "простым смертным", и если кто-то получал оценку выше, чем у них, то этот человек вне сомнений сжульничал, ведь он точно не мог быть лучше. Эта девочка вела себя точно так же, и этого было достаточно, чтобы Гарри не хотел иметь с ней ничего общего, поэтому для него существовал лишь один ответ для неё:
— Нет.
В этот раз он даже не стал поднимать на них взгляд, надеясь, что эти дети наконец поймут, на что им намекают и покинут его купе, ведь он довольно ясно дал им понять, что не желает и дальше находиться в их компании. К сожалению, девочка совершенно не понимала намёков, она фыркнула и невероятно высокомерным и напыщенным тоном произнесла:
— Ты понимаешь, что ведёшь себя очень невоспитанно?
Оторвав наконец взгляд от книги и слегка приподняв бровь, но больше никак не показывая своих эмоций, Гарри произнёс ровным голосом:
— О, так ты считаешь, что я веду себя невоспитанно? Странно... Видишь ли, лично я считаю довольно грубым врываться в купе незнакомого человека без стука, не дожидаясь разрешения войти. Также к невоспитанности я бы отнёс то, что несмотря на ясно выраженное пожелание незнакомца не находиться более в вашей компании, вы всё ещё остаётесь в его купе.
Девочка вспыхнула и уже собиралась устроить долгую никому не нужную истерику, когда зашедший с ней мальчик потянул её за руку:
— Пойдём, Гермиона. Будет лучше, если...
Больше Гарри ничего не услышал, так как дверь купе закрылась за ними, и он вздохнул с облегчением. Наконец-то один. Боже, он надеялся, что другие студенты окажутся более терпимыми, если нет, Гарри просто обязан сделать их таковыми. На его лице появилась жёсткая улыбка, и с губ сорвался мрачный смешок. Однако, он был вынужден быстро оставить подобные мысли, напомнив себе, что он решил пока лишь наблюдать за окружающими. В его планы на данный момент не входило обучение маленьких детей правилам поведения рядом с ним. Но как можно осуждать его, учитывая, что студенты казались столь недальновидными? Разве это его вина, что они практически умоляли его показать им, как следует себя вести? Конечно, нет. Но всё же он уже решил пока ничего не предпринимать, и у него был достаточно сильный самоконтроль, чтобы придерживаться своих планов... если, конечно, не произойдёт ничего непредвиденного.
Примерно через час Гарри почувствовал, как поезд начал замедлять свой ход, и вслед за этим по вагонам разнёсся голос проводника:
— Мы прибудем в Хогвартс в течение пяти минут. Пожалуйста, оставьте весь свой багаж в купе, его доставят в школу отдельно.
Как только Гарри достал сундук с верхней полки и вернул книгу в отделение-библиотеку, он почувствовал, что поезд полностью остановился и услышал, как студенты начинают покидать свои купе. Не желая пробиваться сквозь толпу взволнованных и нетерпеливых детей, он оставался в своём купе ещё некоторое время, ожидая пока большинство из них покинет поезд, прежде чем выйти самому. Выйдя из поезда, он сразу же услышал громогласный голос:
— Первокурсники! Первокурсники, все сюда!
Повернувшись, Гарри увидел гигантского мужчину, лицо которого еле виднелось за непослушными волосами и бородой; Гарри подумал, что он довольно одичал.
— Давайте же, следуйте за мной! Все здесь? Смотрите под ноги! Первокурсники, следуйте за мной!
Тропа, по которой они шли, не выглядела безопасной, и Гарри внимательно следил за тем, куда он ступает. Огромный мужчина вновь что-то сказал, но Гарри его не расслышал, а в следующий момент идущие впереди первокурсники восхищённо воскликнули; он взглянул вверх и еле сдержался от такого же восхищённого возгласа. Дорожка, по которой они шли, внезапно вывела их к берегу огромного тёмного озера. Присмотревшись, в горах на другой его стороне можно было заметить грандиозный замок, со светящимися в темноте ночного неба окнами, множеством башен и шпилей. Подобный вид действительно захватывал дух, и Гарри почувствовал, будто вернулся домой.
Следуя инструкциям гиганта, он сел в одну из лодок вместе с ещё двумя мальчиками и девочкой. Ему показалось, что один из мальчиков и девочка сели так, чтобы находиться как можно дальше от другого мальчика. Немного поразмышляв, не связано ли их поведение со всей этой чепухой о чистоте крови, о которой он читал, но, так как это не касалось конкретно его, Гарри решил не обращать на них внимание.
Следующий час запомнился Гарри лишь отдельными расплывчатыми картинами: он помнил, как они пересекли озеро; профессора МакГонагалл, открывшую перед ними входные двери замка и рассказавшую им о факультетах и том, что они будут их семьёй на всё время обучения; он также помнил, как в коридоре, где они находились, ожидая возвращения профессора МакГонагалл, появились призраки. Но вот отчётливо он запомнил то, как профессор МакГонагалл провела их в Большой Зал. Гарри никогда не видел ничего более захватывающего, Большой Зал был освещён тысячами свечей, которые парили в воздухе над четырьмя длинными столами, за которыми сидели все остальные студенты.
Профессор МакГонагалл провела первокурсников внутрь таким образом, чтобы они остановились шеренгой лицом к остальным студентам, затем поставила напротив них табурет, на который поместила Волшебную Шляпу. Гарри посмотрел на неё с любопытством, он совершенно не представлял, чего ожидать. Но до того, как он смог хотя бы что-то предположить, шляпа пошевелилась, разрез около её края раскрылся, образуя что-то наподобие рта, и она запела:
"Может быть, я некрасива на вид,
Но строго меня не судите.
Ведь шляпы умнее меня не найти,
Что вы там ни говорите.
Шапки, цилиндры и котелки
Красивей меня, спору нет.
Но будь они умнее меня,
Я бы съела себя на обед.
Все помыслы ваши я вижу насквозь,
Не скрыть от меня ничего.
Наденьте меня, и я вам сообщу,
С кем учиться вам суждено.
Быть может, вас ждёт Гриффиндор,
Славный тем, что учатся там храбрецы.
Сердца их отваги и силы полны,
К тому ж благородны они.
А может быть, Пуффендуй ваша судьба,
Там, где никто не боится труда,
Где преданны все, и верны,
И терпенья с упорством полны.
А если с мозгами в порядке у вас,
Вас к знаниям тянет давно,
Есть юмор и силы гранит грызть наук,
То путь ваш — за стол Рейвенкло.
Быть может, что в Слизерине вам суждено
Найти своих лучших друзей.
Там хитрецы к своей цели идут,
Никаких не стесняясь путей.
Не бойтесь меня, надевайте смелей,
И вашу судьбу предскажу я верней,
Чем сделает это другой.
В надёжные руки попали вы,
Пусть и безрука я, увы,
Но я горжусь собой".
Как только Говорящая Шляпа закончила петь, все в Большом Зале начали аплодировать. Гарри должен был признаться, распределение студентов подобным образом было действительно гениальной идеей, но кое-что его беспокоило. Шляпа действительно могла прочесть его мысли? Ему это совершенно, совершенно не нравилось. Что если она выдаст кому-нибудь его секреты? Некоторые вещи, произошедшие в приюте, о которых он предпочёл, чтобы никому не было известно; поступки, которые он совершил, и которые могут быть восприняты, как нарушение закона. Конечно, они были всего лишь магглами, но если об этом станет известно, это привлечёт к нему ненужное внимание. В худшем случае, он всегда мог сказать, что это были лишь стихийные выбросы магии, и никто не смог бы это ни подтвердить, ни опровергнуть, и он был уверен, что практически все бы ему поверили, в конце концов, он был лишь ребёнком. Ведь не мог же он и в самом деле пытать другого сироту, заперев того в его собственных страхах и кошмарах, до наступления сумасшествия? Что вы, конечно же, нет, ведь он был всего лишь ребёнком, к тому же их безупречным маленьким героем. Люди действительно глупы, до тех пор пока поддерживаются их собственные иллюзии, они будут склонны верить в любую ложь, даже если правда будет у них прямо под носом.
Пока Гарри был погружен в свои размышления, он не обращал внимания на Распределяющую Шляпу и не заметил, как подошла его очередь; неожиданно для него профессор МакГонагалл произнесла:
— Поттер, Гарри.
Все разговоры в Большом Зале практически сразу прекратились, и Гарри с трудом сдержал недовольный вздох, вся эта известность ему совершенно не нравилась. Не показывая эмоций, спокойно и уверенно он прошёл к табурету. Не было никакой необходимости показывать окружающим, как ему неуютно от идеи о том, что нечто будет заглядывать к нему в мысли, последнее, чего желал бы Гарри, это чтобы кто-то начал что-то подозревать, и профессора стали задавать ненужные вопросы.
Для большинства смотревших на него в этот момент Гарри выглядел как идеальный наследник чистокровного рода. В его движениях присутствовала естественная грация, которой не все могли достичь, и которой старались обучить своих наследников большинство древних чистокровных родов. Многие из этих чистокровных сейчас задумались о том, насколько на самом деле были правдивы слухи о том, что Гарри Поттер жил с магглами. Хоть ему и было лишь одиннадцать лет, никто не мог отрицать того, что он представлял собой необычайную и даже несколько пугающую картину. Его красота была практически ангельской, но стоило бликам от огня свечей попасть на его волосы, как они приобретали кроваво-красный проблеск, который вкупе с его выражением лица, лишённым каких-либо эмоций, и воистину величественной манерой ходьбы, придавал ему довольно безжалостный вид. Гарри выглядел холодным, неприступным, и многие в Большом Зале почувствовали холодок, пробежавшийся по их спинам.
Гарри сел на табурет и последним, что он увидел, перед тем как профессор МакГонагалл опустила на его голову шляпу, были перешёптывающиеся и пытающиеся получше его разглядеть студенты.
— Итак... Что же тут у нас? — услышал Гарри в своих мыслях голос, по-видимому, принадлежавший Говорящей Шляпе. — Прошло много лет, с тех пор как я встречала кого-то, похожего на тебя. Невероятная сила и талант, намного превышающие средние... Я вижу, что ты наделён отвагой бороться за свои убеждения, готовностью тяжело работать для достижения своих целей; ты также обладаешь блестящим умом, любишь познавать новое и готов использовать любые средства для получения желаемого. Уверена, что все из основателей с радостью приняли бы тебя на свой факультет. Какие-нибудь пожелания?
Пожелания? Так они что же, могли сами выбирать? Он даже не задумывался о такой возможности. И всё же это ничего не меняло, конечно, факультет будет влиять на отношение к нему окружающих, по крайней мере, в первое время, позже он всегда сможет изменить их мнение о себе, но сейчас, независимо от того, на какой факультет он попадёт, Гарри не собирался выделяться. До тех пор, пока его не потревожат, он собирался лишь наблюдать, и только после того, как больше узнает об этом новом мире действовать. Хочет он того или нет, но факультет, на который он попадёт, будет следовать его правилам. Гарри услышал смешок в своих мыслях:
— Любопытно... — произнесла Говорящая Шляпа. — Учитывая то, что я узнала, будет лучше, если ты попадёшь на...
— Слизерин!
Гарри услышал, как Шляпа выкрикнула название факультета на весь Большой Зал и снял её с головы. Он почти рассмеялся, увидев лица некоторых студентов, они смотрели на него так, будто он был средоточием зла. Подобные взгляды были ему хорошо знакомы, практически все в приюте смотрели на него так.
Положив Говорящую Шляпу на табурет, Гарри повернулся и пошёл к столу своего нового факультета. Он обратил внимание на то, что в Большом Зале стояла полная тишина, даже студенты Слизерина смотрели на него с некоторым любопытством, по крайней мере, некоторые из них; другие глядели на него с презрением и чем-то напоминающим ненависть. Мальчик подавил вздох, было непохоже, что студенты его нового факультета оставят его в покое, скорее всего план "сначала оценить обстановку и лишь затем действовать" долго не продержится. Однако на данный момент это ничего не меняло, он будет разбираться с проблемами по мере их появления, хотя это и несколько раздражало, ему не нравилось, когда его планам мешали.
Профессор МакГонагалл наконец пришла в себя и назвала следующую фамилию, что помогло перевести внимание большинства студентов обратно на распределение первокурсников, чему Гарри был благодарен. Оставшееся распределение прошло без заминок, и вскоре начался праздничный ужин. Гарри никогда в жизни не видел подобного разнообразия в блюдах. Студенты за столом его факультета переговаривались между собой, но никто из них не пытался начать разговор с ним. Не то чтобы его это волновало, ведь он был в Хогвартсе не для того, чтобы заводить друзей. На протяжении всего пира Гарри не покидало чувство, будто за ним кто-то наблюдает, но каждый раз как он оглядывался, он не находил никого смотрящего на него, что сильно раздражало.
Когда пир подошёл к концу, профессор Дамблдор встал из-за стола и обратился ко всем студентам:
— Сейчас, когда мы все сыты, я бы хотел произнести ещё несколько слов. По случаю начала нового семестра у меня есть несколько объявлений для вас. Первокурсники должны запомнить, что лес на территории Хогвартса является запретным для всех студентов. Некоторым старшекурсникам также следует вспомнить об этом для их же собственного блага... — сказал Дамблдор, глянув на гриффиндорский стол. — Мистер Филч, который является школьным смотрителем, также просил меня напомнить всем вам, что использовать магию в коридорах замка в перерывах между занятиями запрещается. Отборочные в команды по квиддичу будут проводиться на второй неделе обучения, и все, кто хотел бы вступить в команду своего факультета, должны обратиться к мадам Хуч. И, наконец, я должен предупредить вас, что в этом году правое крыло коридора на третьем этаже закрыто для всех, кто не хочет умереть мучительной смертью.
Некоторые студенты рассмеялись, но таких оказалось немного, Гарри же задался вопросом что же, чёрт возьми, такое находилось в школе, что могло бы повлечь мучительную смерть студентов. Но не имеет значения, насколько ему было любопытно, его инстинкт самосохранения был гораздо сильнее, и он мысленно пообещал себе держаться как можно дальше от коридора на третьем этаже. Спасибо, но ему нравилось быть живым.
После ужасного школьного гимна, директор пожелал всем спокойной ночи, и студенты начали покидать Большой Зал. Гарри проследовал за девушкой со своего факультета, которая собирала всех первокурсников-слизеринцев. Они спустились в подземелья и остановились напротив каменной стены. Повернувшись к ним, девушка начала объяснять:
— Здесь расположен вход в гостиную нашего факультета. Как вы видите, он представляет собой каменную стену, однако, если вы присмотритесь, то сможете увидеть выгравированное в правом верхнем углу изображение змеи — это и отличает место входа от остальной части стены. Для того чтобы попасть внутрь, необходимо произнести пароль, который меняется первого числа каждого месяца. Когда вы проснётесь утром первого числа, на вашей прикроватной тумбочке будет находиться чистый лист пергамента. Для того чтобы на нём появился новый пароль, вам необходимо будет прикоснуться кончиком волшебной палочки к пергаменту и произнести действовавший в прошлом месяце пароль, пергамент самоуничтожится в конце этого же дня. Вопросы?
Видя, что ни у кого из первокурсников вопросов не возникло, девушка вновь развернулась к стене и произнесла:
— Белладонна.
Перед их глазами часть стены отодвинулась в сторону, открыв вход в гостиную факультета Слизерин. Гарри вновь ощутил чувство принадлежности, будто он вернулся домой. Гостиная была оформлена преимущественно в чёрном цвете и в нескольких оттенках зелёного. Вся мебель, находящаяся в ней, была сделана из тёмного, практически чёрного, дерева, с некоторыми вставками зелёного и серебристого цветов. Стены, пол и потолок были каменными, но на полу были расположены несколько ковров, придавая комнате более уютный вид. В ней также находились два камина, а вся противоположная проходу стена комнаты была заставлена книжными шкафами. По всему помещению было расставлено много диванов и кресел, а также письменных столов и стульев.
Девушка, проводившая их до гостиной, повернулась к ним лицом, но в этот раз рядом с ней встал и один из юношей:
— Добро пожаловать в Слизерин. Меня зовут Алексис Розье, а это — Малькольм Линндон, мы старосты пятого курса. Если у вас будут какие-нибудь вопросы или проблемы, то вы идёте к нам, если мы не будем знать, как вам помочь, мы обратимся к старостам шестого курса. Ваши спальные комнаты находятся за этой дверью, — сказала им Алексис, указывая на первую слева дверь, от располагавшегося справа от них камина. — За ней находятся комнаты как юношей, так и девушек, у каждого из вас будет своя комната, и они останутся вашими до окончания Хогвартса. Вы можете изменять комнаты как пожелаете, даже когда вы уедете домой на каникулы, они не изменятся. Как я уже говорила, вы можете делать что угодно со своими комнатами, например, в комнатах нет окон, но если вы знаете чары, позволяющие создать ложные окна, которые будут показывать какой-нибудь пейзаж или отражать погоду снаружи, вы можете это сделать. Никто, кроме, конечно, преподавателей, не может зайти в ваши комнаты без вашего разрешения. Если вы хотите добавить свои собственные защитные заклинания или атакующие щиты, вы также можете это сделать, единственное, что запрещено — добавлять щиты, убивающие немедленно. И, наконец, я буду ждать вас всех в гостиной факультета завтра утром в половину восьмого утра, чтобы мы могли проводить вас до Большого Зала. Мы будем повторять это в течение трёх дней, чтобы убедиться, что вы запомнили дорогу. На двери своей комнаты вы увидите табличку со своим именем. Можете быть свободны.
Гарри первым оказался у дверей, ведущих к спальням первокурсников, по правую сторону коридора располагались комнаты юношей, по левую девушек. Его комната была последней в коридоре.
Внутри она оказалась довольно спартанской: двуспальная кровать с балдахином, книжный шкаф, рабочий стол и гардеробная. Стены, пол и потолок были сделаны из камня, придавая комнате мрачный вид, этому также способствовало то, что вся мебель, как и в гостиной, была сделана из тёмного дерева. Единственными вещами не тёмного цвета в комнате были простыни и одеяло, они были светло-серого цвета, а подушки светло-зелёного. Осмотрев комнату, Гарри решил, что изучение заклинаний для её изменения будет одним из наиболее приоритетных в его списке дел, в конце концов, ему придётся провести в ней семь лет. В комнате также была дверь, ведущая в ванную комнату, в которой располагалась ванная с душем, само помещение было оформлено в серебряных и светло-зелёных тонах, и, по сравнению со спальней, она казалась довольно роскошной. Гарри был слишком уставшим, чтобы более тщательно осматривать свои новые комнаты, он переоделся в пижаму и лёг в кровать, его последней мыслью было то, что он наконец дома.
* * *
Кабинет директора был заполнен. Все профессора, вовлеченные в защиту философского камня, находились там, а именно: Флитвик, Спраут, МакГонагалл, Квирелл и Снейп. Хотя Хагрид тоже принимал участие в защите, его препятствие не нуждалось в изменении. И всё же, вместо обсуждения защиты философского камня, как изначально планировал Альбус, они обсуждали распределение первокурсников, а точнее распределение одного конкретного первокурсника — Гарри Поттера.
Особенно шумным по этому поводу был Северус. Альбус не знал, то ли тот просто упорно не желал признавать очевидного, то ли действительно считал, что Гарри не мог попасть на Слизерин. Причём последнее Альбус находил довольно странным, учитывая, что Северус был в приюте вместе с ним, когда они посещали Гарри, и уже тогда на мальчике было практически написано "Слизеринец".
— Не могу поверить, что мальчишка оказался на моём факультете. На моём факультете!
— Действительно, я никогда не думала, что увижу день, когда кто-то из Поттеров будет распределён в Слизерин, — согласилась с ним Минерва, но она была более сдержана в своём удивлении, нежели её коллега.
— Я полагаю, все считали, что мальчик будет гриффиндорцем, как и его родители, — в конце концов высказался Филиус, соглашаясь с ними.
— Я уверен, что мальчишка такой же заносчивый, как и его отец. Он, должно быть, считает, что ему принадлежит весь замок, лишь потому, что он немного знаменит! — воскликнул Северус.
Альбус, видя, что обсуждение ни к чему не ведёт, уже был готов вмешаться, когда услышал смешок с той полки, на которой располагалась Говорящая Шляпа. Это привлекло внимание всех в кабинете, даже Квирелла и Спраут, которые молчали на протяжении разговора.
— Что-то тебя развеселило, Алистер? — спросил Альбус, с любопытством глядя на шляпу.
— О, сущие пустяки, — произнёс Алистер, который и являлся Говорящей Шляпой. — Я просто нахожу забавным то, что Северус так поражён распределением юного Поттера. В конце концов, он вместе с тобой навещал мальчика в приюте, чтобы рассказать ему о Хогвартсе.
— Приют? Что ты имеешь в виду? — поражённо воскликнула Минерва, и она была не одна, остальные профессора находились в таком же состоянии. Они все считали, что Гарри жил со своей семьёй, его тётей и дядей со стороны матери.
Альбус, казалось, ещё больше постарел на их глазах:
— Дурсли оставили Гарри на пороге ближайшего полицейского участка лишь с его именем и датой рождения, мальчик воспитывался в приюте практически всю свою жизнь.
— Именно, и, как я уже и говорил, — продолжил Алистер, — я не понимаю, почему ты так удивлён, Северус. Я видел твою реакцию на юного Поттера, лишь многие годы занятий окклюменцией удержали тебя от проявления того шока, который ты испытал.
— Естественно, я был шокирован, — практически выкрикнул Северус, — кто бы не был, увидев как выглядит мальчишка? Не считая этого, я уверен, что он невоспитанный, избалованный и ни на что не способный ребёнок.
Алистер, казалось, сокрушённо вздохнул, и будь у него голова, Альбус был уверен, что тот бы ещё и покачал ею.
— Северус, я советую тебе отказаться от всей этой ненависти ко всему, что связано с Поттерами. Я не думаю, что этот представитель рода будет молча сносить твои нападки, и я не уверен, что ты выиграешь открытое противостояние с ним. У меня было более чем достаточно причин, чтобы отправить его в Слизерин...
Северус покраснел от гнева, и Альбус, желая предотвратить очередной эмоциональный взрыв Мастера Зелий, попробовал перевести разговор на другую тему.
— Почему ты определил Гарри в Слизерин?
Все посмотрели на Распределяющую Шляпу, даже Снейп желал узнать, почему Спаситель магического мира оказался на факультете, с которого вышел последний Тёмный Лорд.
— Ты же знаешь, что я не могу выдавать секреты студентов, которые мне стали известны, Альбус, — ответил Алистер почти сожалеющим тоном. — Но я точно могу сказать, что Слизерин был наилучшим выбором.
— Я и не прошу тебя раскрыть его секреты. Но почему Слизерин был лучшим вариантом для Гарри? И какие были другие варианты?
— Юный Поттер мог пойти на любой факультет. И я не говорил, что Слизерин был наилучшим вариантом именно для него, я сказал лишь, что он был бы наилучшим вариантом для всех.
Северус больше не мог себя сдерживать и потребовал:
— Если были и другие варианты, тогда почему ты отправил его на мой факультет, если этот факультет не был даже лучшим выбором для него?
Северус понимал, что его эмоции вышли из-под контроля, но ничего не мог с этим поделать. Ему было не по себе от этого Поттера, он не хотел, чтобы мальчишка был на его факультете, ему даже не хотелось, чтобы тот вообще был в Хогвартсе, не говоря уж о его факультете!
— Учитывая то, что я увидел в его мыслях, Слизерин — единственный факультет, который выдержит его присутствие, оставшись более менее целым. Если бы я отправил его в Гриффиндор, как все этого ожидали, он стал бы идеальным Спасителем Магического Мира...
— Тогда почему, чёрт возьми, ты не отправил его туда?! — выкрикнул Северус, прерывая Алистера, и выглядя ещё более раздражённым чем прежде.
— Ты не слушаешь, Северус! — воскликнула Распределяющая Шляпа к удивлению всех в кабинете. — Он был бы идеальным маленьким гриффиндорцем, безупречным Спасителем и, когда бы он покинул школу, у него была бы целая армия в его полном распоряжении, готовая сделать всё, чего бы он ни пожелал; и, учитывая, что он был бы их идолом, люди следовали бы за ним даже не раздумывая, он мог бы сказать им, что истребление всех магглов это правое дело, и они бы поверили ему. А те, кто бы не поверил, были бы не в состоянии что-либо предпринять чтобы помешать ему. Он мог бы с лёгкостью всего этого добиться, учитывая возвышенные ожидания окружающих о том, что он будет идеальным гриффиндорцем и их Спасителем, — они бы сами вручили ему подобную власть ещё до того, как он успел бы об этом попросить.
— Если бы я поместил его в Хаффлпафф, большинство людей стали бы его недооценивать, ведь никто не считает, что Хаффлпаффец может представлять хоть какую-то угрозу, и он смог бы полностью использовать это. Мальчик бы затерялся на заднем плане и руководил бы всем из теней. За семь лет у него было бы более чем достаточно времени, чтобы сделать остальных Хаффлпаффцев преданными ему. Только представьте себе армию людей, настолько преданных кому-то, что если бы он сказал им не двигаться, в то время как сам запустил в них проклятием Авада Кедавра, они бы выполнили это не сопротивляясь. И никто бы ни о чём не догадался, ведь все считают, что Хаффлпаффцы не могут быть опасны.
— Рейвенкло был бы не лучше, их жажда знаний сделала бы их очень лёгкими целями для манипуляций. Слизерин же является лучшим факультетом для всех нас. Будучи Слизеринцем, ему будет гораздо сложнее заполучить доверие студентов других факультетов, и даже те, кто учатся на его собственном факультете, не станут ему доверять, учитывая все эти предубеждения относительно чистоты крови. Однако, если он сможет достичь высокой позиции в Слизерине, то у меня не останется никаких сомнений в том, что он станет великим, — закончил Алистер мрачно, пытаясь не показать, насколько серьёзной была ситуация на самом деле. Он не мог рассказать им о том, что увидел в мыслях юного Поттера, но он мог попробовать их предупредить.
Это было правдой, что в характере мальчика присутствовали черты, которые могли позволить ему попасть на любой факультет, но не они были причиной того, что он преуспел бы на любом из них. Причиной было то, что мальчик являлся искусным манипулятором и хамелеоном. Он мог бы, и стал бы использовать любую и каждую из ситуаций таким образом, чтобы получить наибольшую выгоду для своих собственных целей, так же он смог бы и приспособиться к каждой из них. Он уже делал подобное на протяжении нескольких лет в том приюте, в котором жил; в школе, где учился, и Алистер был уверен, что так же юный Поттер будет действовать и в Хогвартсе. Распределяющая Шляпа понимала, что сделанная ею ставка на Слизерин была невероятно рискованной. Правда состояла в том, что хоть Слизерин и был лучшим выбором для них, он также был лучшим выбором и для Поттера. Слизерин поможет ему отточить свои навыки, сделает его великим, но только если мальчик сможет справиться с тем, как факультет работает, и сможет полностью раскрыть свой потенциал. Если ему всё это удастся, Алистер не сомневался, что мир станет для него игровой площадкой, а все люди послушными марионетками. Он только не знал, чем всё это закончится для волшебного мира, будет ли это их крахом или спасением?
Он полагал, что часть Салазара в нём не могла дождаться того, чтобы увидеть чего сможет достичь мальчик; часть Годрика пыталась предупредить находящихся в кабинете профессоров об опасности, которую может представлять собой мальчик. Он надеялся, что этого было достаточно. Но Алистер существовал уже на протяжении более тысячи лет и знал, как мыслят большинство людей. Ему оставалось лишь надеяться, что в этот раз он окажется неправ, однако, его надежды не оправдались, и если бы он мог, он бы сгорбился, услышав как Помона сказала:
— Ему ведь всего лишь одиннадцать лет. Не может же он...
И он винил ту часть его, которая принадлежала Хельге, за данный им на это ответ:
— Я не говорю, что он планирует именно это. Я лишь сказал, что у него есть возможность это сделать. Но лишь сама по себе возможность ничего не значит, Альбус, например, способен сотворить смертельное проклятие, но это не значит, что он станет использовать его. Только потому, что кто-то способен это что-то сделать, не значит, что он непременно сделает это. Ты права, Помона, сейчас Гарри лишь одиннадцатилетний мальчик, который хочет познать тайны магии.
Почти все профессора заметно расслабились, когда Распределяющая Шляпа сказала это, конечно же, Алистер был прав, лишь то, что кто-то может сделать что-то, не значит, что он точно это сделает. Альбус и Северус, в отличие от остальных переглянулись, решив, что они будут более внимательно присматривать за Поттером. Встреча в приюте была всё ещё свежа в их памяти и, в отличие от остальных учителей, они видели неподдельный ужас в глазах миссис Браун. Они оба не были уверены, что хотели бы знать, какой именно одиннадцатилетний ребёнок мог послужить причиной подобного ужаса в чьих-либо глазах.
Никто не заметил взгляда профессора Квирелла, который отражал его заинтересованность тем, что он услышал про Мальчика-Который-Выжил, предполагаемого Спасителя Магического Мира.
Альбус напомнил всем о философском камне, изначальной причине, по которой все собрались в его кабинете, и слова, сказанные Сортировочной Шляпой, вскоре забылись почти всеми учителями, за исключением трёх, каждый из которых гадал о том, что они смогут узнать о юном слизеринце в этом году.