Наследие
Флешбэк
Гермиона шла ночными коридорами Азкабана. Пока все праздновали победу над Волдемортом, прославляя великого Дамблдора, гриффиндорка вместе с Роном решила залезть в тюрьму, чтобы узнать, где и как погиб Гарри почти неделю назад. Они в ужасе переступали мёртвые тела Сириуса, Римуса, Северуса и Аберфорда, которые так и оставили разлагаться.
— Нужно разделиться. Мы должны найти тело Гарри, — предложила Гермиона.
— Хорошо. Но если что, зови на помощь через монетку, которую ты создала при Амбридж. Дементоров здесь сейчас нет, но а вдруг появятся.
— И ты будь осторожен.
Разделившись, ребята шли тёмными коридорами, освещая путь Люмосом. Гермиону со спины кто-то ухватил и вырвал палочку, но она успела в кармане подать сигнал через монетку Рону.
— Одна в Азкабане? Рехнулась?
— А ты? Больше негде спрятаться от правительства?
Девушку развернули и прижали спиной к стене. Гермиона помнила этого сбежавшего Пожирателя, которого едва поймали в своё время, пока он уйму народа переложил.
— Долохов, верно?
— А ты кто?
— Я ищу тело Гарри Поттера.
— Его здесь нет, — Долохов сразу отошёл от неё, подавая палочку. — Это всё, что я нашёл, — он вынул из кармана удивительный Маховик времени.
— Он выжил? — девушка потянулась к предмету.
— Он не работает. Даже не думай в меня бросать заклинание, мальчишка! — рыкнул Антонин, слыша тихие шаги. — Вы его друзья?
— Мы его семья, — ответил Рон, подойдя к подруге. — А ты чего здесь?
— Азкабан самое безопасное место, пока отлавливают Пожирателей. Я тоже искал вашего Поттера, чтобы удостовериться в его смерти. Надеялся, что всё может быть иначе.
— Желал бы, чтобы твой господин правил? — рыкнул Рон.
— Он не всегда таким был. Пока не создал первый крестраж, это был умный, хитрый и далекосмотрящий в будущее слизеринец, перед которым преклонялись все чистокровные семьи.
— Чисто теоретически, — решила спросить Гермиона, — а если бы он не был безумцем, стал бы менее опасным?
— Не думаю. Он мечтал править миром. Мечтал оставаться в тени, пока за него делали всю работу. Мечтал изменить мир магии. Его сердце всегда было холодным. И если он чего-то желал, то добивался любых целей. Взять того самого Альфарда. До крестражей он уважал его, а после сделал своей пешкой, которую по ночам трахал, а днём заставлял продвигать его идеи. Блэк не выдержал и убежал прочь за океан. Насколько я слышал, после смерти Регулуса, он вернулся сюда, переписал всё на Сириуса Блэка, но был кем-то убит.
— Значит, всё дело в крестражах? — удивилась Гермиона.
— Касательно безумия — да, но жестокость всегда присутствовала. Всегда. Хотите починить эту штуку? Изменить мир? Попробуйте. Может, и я в Азкабан...
Договорить Антонин не смог, зелёный луч пронзил его тело, а на студентов наставил палочку Дамблдор. Рон закрыл собой Гермиону, а старик с почерневшей рукой смотрел каким-то безумным взглядом на студентов.
— История написана, дети. Отдайте мне маховик.
— История погубила почти всех. Это неправильно! — выкрикнула Гермиона. — Вы ведь не плохой, профессор!
— Ради общего блага я готов пожертвовать ещё несколькими студентами. Авада Кедавра!
Гермиона хотела выставить палочку, но Рон не дал. Обняв подругу, выставил вперёд маховик, в который попал луч. Очнулись они оба в кабинете Николаса Фламеля, который удивлённо уставился на двух подростков.
— Бонжур.
— Бонжур, — в шоке ответил Рон.
Гермиона жалась к другу, плача. Они были всё ещё живы. От маховика ничего не осталось, зато их запястья жгли.
— Герми, — Рон выхватил газету из рук Фламеля, — 7 августа 1935-го года!
— А маховик? — ужаснулась девушка.
— Может, я смогу вам помочь? — ломанным английским спросил Николас. — Это ваши анкеты на столе? Вы мои новые студенты? Кажется, вы вписаны в историю. Такое могут сделать только Дары смерти, но это легенда.
— А если нет? — прошептала Гермиона. — А если мы... Если Гарри хотел, чтобы мы остались с ним? Может, он считал нас семьёй? И маховик это знал. Три дара — три человека?
— В любом случае, ни о каком Гарри я не слышал. Вам нужна помощь изменить историю, дорогие? Я помогу. Альбус...
— Нет! — выкрикнули они. — Пока не знакомьте, — попросила Гермиона. — Пока Гарри не объявится.
Фламель согласно кивнул, глядя на двух путешественников, которые осматривали свои руки. Им предстоит понять, как тут очутились. И остался ли в будущем маховик? Не дай Мерлин за ними прыгнет Дамблдор.
***
Гарри слушал рассказ друзей, докуривая сигарету, сидя на подоконнике. Гриффиндорец резко подошёл к ним и осмотрел похожие, но всё-таки разные тату-браслеты.
— На мне нет тату. Не я третий человек.
— То есть, с нами прыгнул ещё кто-то? — ужаснулся Рон.
— На твоём запястье браслет плотнее — это мантия. На запястье Гермионы палочка, посмотрите, — Гарри достал древко, которое было копией браслета или наоборот. — На мне нет браслетов. Камень остаётся неизвестным. Маховик взаимодействовал первый раз со всеми тремя Дарами. Два были у меня, третий меня убил. Вот два Дара и перенесли сюда страховку. Третий Дар перенёс моего убийцу.
— То есть, кого-то плохого? Типа, Беллы? — ужаснулся Рон.
— Да. Вот чёрт, мне Тома хватает.
— Ты же сам сказал, что он утром заявил, что хочет стать врачом.
— Рон, — засмеялся Гарри, — я не вчера родился. Я знаю Реддла. Он играет. Хочет понять, поверил ли я в его изменения.
— Ты сказал, он неопасен, — рыкнула Гермиона.
— Я солгал, — улыбнулся Певерелл. — Вы ведь правды не говорили. Тёмный Лорд уже существует! Главное, что нет крестражей.
— Гарри! — ужаснулись друзья.
— Его планы на будущее волшебников гениальны. Волдеморт в моей голове рассказывал о них. И мне они по душе! Волдеморта никогда не будет, но будет Тёмный Лорд Том Реддл! Его настоящего имени не будут бояться, его будут почитать.
— Ты изменился. Он в Азкабане тебе мозг промыл? — ужаснулся Уизли, а Гарри только закурил, закрывая окно, показывая, как ему плевать.
— Гарри, ты не удержишь его, — шептала Гермиона.
— Не хочу удерживать. Я устал. Я изменил его жизнь. Крестражей нет, мысли ясны. Я пришёл не переделывать его, а направлять. И я всегда буду его щитом, — в голосе слышалась сталь. — Если будете воевать с Томом, — ему на ноги заползла Нагайна, шипя на друзей Гарри, — то я буду на его стороне. Примите это.
— Том Реддл будет удерживать Британию в ежовых рукавицах!
— Да, Рон, ты прав! И тогда Дамблдор не посчитает себя мессией, который может убивать детей. Проклятие на руке ни к чему. Он сошёл с ума раньше. Проклятие его убивало, поэтому он начал действовать раньше. Благодаря Тому, не будет таких, как тупой Фадж и Амбридж! Что у вас за шрамы на руках? Вы их скрываете, но я ученик шаманов, я вижу всё. Такие, как Трелони, не будут работать в школе! Шарлатанка, честное слово! Из-за Дамблдора Снейп стал Пожирателем! Старик позволял Мародёрам всё! Мерлин, вы защищаете мага, который убил меня, близких мне людей, вас и даже свою сестру!
— Но он остановит своего возлюбленного, — обвинил Рон Гарри, — а ты своему даришь власть.
— По-твоему, я люблю Тома?
— Да, — ответил рыжий. — Может, и сам этого не понимаешь.
— Тогда из нас получатся отличные правители, которые поднимут Магическую Британию.
— Он что-то сделал с твоим мышлением...
— Рон! Я прежний! Только теперь я доверяю в первую очередь себе.
— И Реддлу!
— Да, Рон, и Реддлу.
Гермиона всё время молчала. Она вспоминала слова Долохова, которого повстречала в Азкабане. Глупо было надеяться, что волка можно приручить. С волком нужно ужиться, и тогда наступит мир, а овцы будут в безопасности.
Девушка сама затеяла разговор, желая отвлечься от того, что произошло утром в теплице, а теперь сидела в ужасе.
— Если Реддл станет мясником, — заговорила ведьма, — мы не посмотрим, что ты на его стороне.
Гарри хищно оскалился, выпуская клубы дыма. В душе просыпался азарт, чтобы жертва считала себя хищником, пока он от них избавится.
— Может, поиграем, как с егерями в Албании? — шипела Нагайна.
— Нет, эти сами себя погубят. Хочу вас огорчить — не я сейчас попаду в капкан. Я тот, кто его поставил.
Гермиона сглотнула от ужаса, а Рон злился. Они надеялись, что недопонимание прошло, но видимо это не так.
— Тогда помни, Гарри, что с нами прибыл твой убийца.
— А вот угрожать мне, Рон, не следует. Нагайна.
Змея тут же бросилась на рыжего, и тот ударил в неё Бомбарду, что немного отбросило змею. Нагайна зашипела, готовясь к очередному прыжку. Всё-таки фамильяр был защищён магией Певерелла, обычным заклинанием не убить.
— Гарри, успокой её! — закричала Гермиона.
Но Гарри только наблюдал, прищурив изумрудные омуты. Он больше не мальчик, чтобы кого-то слушаться. Змея явно давала им время уйти, всё ещё лежа на полу. Рон с Гермионой рванули к двери.
— Глупые, думали, что змея можно приручить. Лев во мне давно умер, — заявил Гарри, поглаживая Нагайну, которая вернулась ему на колени.
— И всё-таки змея танцует под дудку.
— Ну, если эта дудка в руках Тома, я не против.
— И мне он нравится. Гарри, я сегодня ползла мимо Больничного крыла и почувствовала родную магию. Я служила ему в будущем, верно?
— Да.
— Гарри, почти умерев, в нём пробудилась древняя магия. Гарри, я думаю, что Слизерин управлял змеями, потому что сам был змеем — нагом!
— А это уже интересно. Том так и не познал своей сущности, разнесся душу на части. Наги живут дольше обычных магов?
— Да. И медленно стареют. В триста он может выглядеть на сорок. Наги живут тысячелетиями, за что и были выбиты волшебниками. Их боялись. При Слизерине нагов уже не было. Наги скрывались. Вот поэтому я и служила ему в будущем — мы похожи.
Гарри расплылся в улыбке. Хоть за что-то Блэкам можно сказать «спасибо». Если Том будет жить тысячелетиями, может быть, ему надоест мир в будущем, и он будет даже рад уйти на покой. Нужно поговорить с парнем завтра после выписки.
***
Том одевался под пристальным взглядом Альфарда. С утра принял душ в Больничном крыле, а выйдя в одном набедренном полотенце, застал Блэка с вещами.
— Я подумал, что в пижаме ты не захочешь возвращаться.
— Разумно.
Том сбросил полотенце, даря Альфарду картинку для самоудовлетворения, ухмыльнулся и потянулся за трусами. Блэк громко сглотнул, когда Том нагнулся. Бледная кожа, идеальные проппорции, небольшой пресс, видимо, с Долоховым часто занимается спортом, заставляли Альфарда возбудиться.
— Рад, что твоя заносчивость вернулась, — произнёс Блэк, заставляя улыбаться Реддла.
— Куда без неё.
— Что ты вчера нёс Певереллу? Я думал, он будет лапшу вёдрами снимать с ушей, — Том хмыкнул, застёгивая на себе рубашку. — Ты никогда не будешь что-то делать во благо магов, которые мечтают трахаться и размножаться.
— Я действительно хочу, чтобы Певерелл женился по любви.
— На тебе?
— Почему бы нет. Я собственник. Но пока он меня огорчил. Разочаровал тем, что поверил моим словам. Я думал, он умнее.
— А я думал, что ты помнишь, насколько хорошо я тебя знаю, Том.
Реддл расплылся в ослепительной улыбке, оборачиваясь к двери.
— Профессор, к чему встреча в такую рань?
— Нагайна считает, что в тебе проснулось древнее наследие нагов.
— То-то я вчера весь день пытался понять, откуда это, — Том указал на свои глаза, которые окрасились в алый цвет, а зрачок стал вертикальным и тонким.
Альфард дёрнулся, а Гарри ухмыльнулся. Подойдя к парню, который застёгивал на себе брюки, профессор осмотрел такие знакомые алые глаза.
— Том, я уже говорил, что не исправлять тебя собираюсь, а направлять. Главное, что ты не создал крестражей.
— Думаете, не будет кровопролития? Я всё-таки тёмный маг.
— Я тоже.
Альфард внимательно слушал разговор профессора с учеником, которые будто знали друг друга целую жизнь.
— Волдеморт, — шептал Альфард. — Тебе нравилось говорить так почти два года, пока профессор интервью не дал в июне 40-го года. Кто Вы? — ужаснулся Блэк. — Как вписали себя в историю?
— Хоть кто-то среди Блэков умный. Том тебе всё объяснит. Возьмёшь с него Непреложный Обет.
— Он теперь Вам нужен? — удивился Реддл.
— Да. Потому, что моего крёстного и его младшего брата будет воспитывать Альфард. В будущем ты умел управлять дементорами, ты заставишь их уничтожить души Ориона и Вальбурги после рождения Регулуса.
— Вы очень тёмный маг, — мурлыкал Том.
— Твоя школа длинной в пятнадцать лет.
— Я не собираюсь Вам служить, кем бы Вы не были! — Альфард скрестил руки на груди.
— У тебя уже есть Повелитель, я только ему помогаю.
Блэк покраснел и недоверчиво посмотрел на Тома, который согласно кивнул. Альфард закатил глаза.
— Конечно, я с тобой, Том. Но мы ведь не куклы в руках кукловода?
— Кукловод здесь я, Ал, — ухмыльнулся Том. — В будущем я не был нагом, да?
— Думаю, разорвав душу, ты лишился возможности на это наследие, но это объясняет, почему ты воскрес змееподобным, — ответил Гарри. — Да, я снова поругался с Роном и Гермионой, натравив на них Нагайну, — парни прыснули. — И ещё, я узнал, как они попали сюда. Они тоже вписаны и зависят от меня. Меня переместили все три Дара и Маховик, и каждый из Даров переместил ещё кого-то. Один Дар меня убил, но палочка перенесла Гермиону, а значит, что Камень перенёс кого-то злого то ли на меня, то ли на тебя, Том.
— Я буду осторожным.
— Четверо путешественников, я сейчас сойду с ума, — шептал Альфард.
— Поработай с ним так, чтобы он не был проблемой, — шипел Гарри на змеином. — Всё-таки будущий Глава Рода и Министр после тебя, — Том ухмыльнулся. — Я хочу знать твои планы, Том. Будешь меня испытывать — накажу!
— Как? — Тому нравилась такая игра.
— Том, — рыкнул Гарри.
— Хорошо. Если честно, я мечтаю об Отделе Тайн. Там есть засекреченный отдел ядов, не буду говорить, кто поведал мне о нём. Я хочу туда. А после в Министры магии, возможно, до конца своих дней. Всё-таки я мечу в Тёмные Лорды.
— Главное, не такие, как Грин-де-Вальд.
Гарри резко развернулся и, не прощаясь, оставил ребят. Том расплылся в самодовольной улыбке, а Блэк закатил глаза.
— Он великолепный, правда?
— Кошмар. Оба.
Том засмеялся, обулся и покинул Больничное крыло. Он был рад, что Гарри не повёлся на его игру в милого мальчика. До конца не совсем доверял Певереллу, но с каждым днём страх отходил на задний план, сменяясь увлечением.
***
Вечером Том явился к Певереллу без стука. Тот сидел над метлой, и что-то явно не получалось. Он злился. Видимо бывшие одногруппники всё-таки внутри что-то задели.
— Может показаться, что я Вам не доверяю, но это не так, — произнёс Том, садясь рядом на стул.
Гарри печально улыбнулся и взглянул на слизеринца. Сейчас на его лице была огромная гамма печальных чувств. При Томе не нужно притворяться.
— Я устал.
— Скорее, выгорели. Альфард принял Обет. Долохов проболтался лично мне наедине, что Гермиона Грейнджер чуть не отдалась ему в теплице.
Гарри удовлетворённо хмыкнул, потирая переносицу. Том смотрел на профессора, видя сломанного мальчишку, которого не пожалели ни время, ни люди.
— Идёмте. Вам нужно отдохнуть.
Гарри посмотрел на протянутую руку и ухватился за неё. Всегда хотел ухватиться, вот только наставления Дамблдора крепко были вбиты в голову. Гарри всегда было интересно, а если бы они с Волдемортом не воевали, а были заодно, что было бы? Мир рухнул бы или ожил?
Том отвёл Гарри в спальню, уложил на кровать, а сам сел рядом, снимая серьгу с уха.
— Куда Вас перенести?
— Куда-то в поле. Где будет солнце.
Том улыбнулся, заглядывая в глаза Гарри. Изумруды утонули в тёмных волнах океана. Оказавшись лежа в поле из пшеницы, Гарри улыбнулся лучам солнца. Реддл присел рядом, глядя на довольного Певерелла.
— Вас часто били? Как Вы относитесь к объятиям?
— Сложный вопрос. А ты?
— Не очень их люблю. Зависит от ситуации. Профессор, — Том хотел сказать что-то, но сразу же решил поступить иначе.
Он медленно перебросил ногу через тело Гарри, оседлав его. Отчётливо чувствовал дрожь в теле волшебника.
— Я не признаюсь в своих желаниях, опасаясь их, а Вы?Он склонился к губам Гарри, который неотрывно смотрел в алые омуты. Певерелл прикрыл глаза, расплывшись в улыбке.
— Тоже.
— И что будем с этим делать? — Том провёл пальцем по шее Гарри, останавливаясь на сонной артерии.
— Я ничего не буду делать, Том.
— Капитулируете передо мной?
— Как-то само получается. Хочу, чтобы кто-то за меня сделал всю грязную работу.
— Ну, тут Вы по адресу обратились, лорд Певерелл.
Том нагло улёгся на грудь мага, обжигая дыханием шею. Гарри улыбался ощущениям. Не желал им противиться. Устал.
— Я не буду Вас принуждать, профессор. Вы слишком ценны для меня. Я хочу понять, кто мы друг другу, а Вы?
— Я твой заложник, Том. Без тебя я не построю будущее. Все видят во мне силу, а я вижу её в тебе. Я действую открыто, ты же хищно. У нас одна на двоих судьба.
— И Вы смирились?
— Да.
Том хотел другого. Он не желал возле себя сломанного волшебника. Гарри должен ожить. На него не нужно давить.
— Я Ваш друг, профессор. Самый верный друг. Отныне я открываю Вам свою душу. Взамен прошу только жить, а не существовать.
Том оставил сознание Гарри. Тяжело вздохнув, посмотрел на умиротворённого уставшего героя. Он слишком много делает для мира, который его не ценит.
— Присматривай за ним, Нагайна. Его дружки ломают профессора.
— Я это тоже заметила. Не беспокойся, отныне они не подойдут к профессору. Но лучше было бы создать им проблемы.
— О, это я беру на себя. Это мой Гарри. Он сильный. Я верну ему силу.
— Том, он никогда не знал любви. Подаришь её ему, и его сила не только вернётся, а и возрастёт.
— Почему ты мне говоришь о любви?
— Не знаю почему, но я чувствую твои эмоции возле Гарри. Эмоции такой силы, что ты готов поставить мир верх ногами ради него.
Реддл расплылся в улыбке, а после поцеловал Гарри в лоб. Если даже змея заметила, как он относится к профессору, то Дамблдор и подавно. В будущем будет много интересных событий.