На лезвии ножа

Открыв глаза, Гарри не сразу сообразил, где он находится. Он хотел оглядеться, но отсутствие окуляров делало эту попытку практически невозможной. Единственное, что юноша мог видеть — это темные и светлые пятна вместо окружающей обстановки. Тут огромная темная масса у кровати зашевелилась и потянулась к юноше. Про мере приближения можно было разглядеть руки, которые аккуратно надели на нос Гарри очки. — С добрым утром, Поттер! — Здравствуйте, профессор, — ответил юноша и внимательно посмотрел на наставника. Снейп выглядел вполне обычно, если не считать того, что в нем появилась какая-то легкость, какой до сих пор не было в хогвартском зельеваре. Словно ему удалось хоть на время сбросить часть своих забот. При недолгом размышлении Гарри решил, что так оно и есть. Снейпу не приходилось больше рисковать собой среди Упивающихся Смертью, ему не нужно было постоянно скрывать свои мысли, как в случае с Дамблдором, в играх на выживание был взят тайм-аут. — Я скучал по вам, — невольно вырвалось у Гарри.
Уголки губ всегда сурово выглядящего профессора чуть приподнялись в улыбке. — Поттер, ваши друзья, наверное, сильно обеспокоены состоянием вашего рассудка. Они случайно не заказали вам палату в госпитале Святого Мунго, на одном этаже с Локхардом? — Нет, профессор, до этого еще не дошло, — улыбнулся в ответ юноша и лукаво поинтересовался: — А что, уже нужно? — Скучающий по слизеринскому декану с фамилией Снейп — либо сумасшедший, либо… — мужчина замолчал и многозначительно посмотрел на лежащего на кровати юношу. — Простите, сэр, но, по последним школьным слухам, это место уже занято, — парировал он. — Да, Драко уже сообщил. Его эта ситуация забавляет, тогда как Нарцисса уже подумывает о бракосочетании. Ей кажется, что карьера жены Лорда вполне подойдет для ее сына. — А что думаете вы? — Я лично не так уверен в распределении ролей, но ей виднее. К тому же я могу предложить вам решение проблемы с наследниками. — Я рожать не согласен, — возмутился Гарри, пытаясь сохранить серьезный вид. — Да и Драко вряд ли согласится испортить свою фигуру, даже ради удовольствия своей матери. — Я и не предлагаю вам рожать. Есть что-то противоестественное в мужской беременности. Легче найти суррогатную мать и оплодотворить ее ребенком, содержащим смешанные гены отцов. Для этого есть определенные зелья. — Не сомневаюсь, у вас зелья найдутся для всего, — заявил Гарри и, наконец, расхохотался, не в силах больше сдерживаться. — Я ведь Мастер Зелий, — спокойно ответил Снейп, глядя на веселящегося юношу. — Ваше веселье понятно, но слишком чрезмерно, — заметил он через какое-то время. — Ничего не могу поделать… Это получается само собой, — пробормотал уже задыхающийся Гарри. Он чувствовал, как на смену здоровому смеху приходит банальнейшая истерика. Это было понятно не только ему, потому что возле его губ материализовался стакан с прозрачной жидкостью и опрокинулся прямо ему в горло. После этого Снейп вытер мокрое лицо юноши полотенцем и помог опуститься на подушки. — Теперь мы можем поговорить спокойно, — удовлетворенно кивнул алхимик, видя, как расслабляются мышцы его пациента. — Поттер, ваша истерика вполне понятна, потому что вам опять повезло, и на этот раз вы это осознали. Если бы не усилия мистера Вилманту, Поэнари вполне мог бы добиться успеха, и Темный Лорд был бы мертв для обоих миров. — Вас это огорчило бы? — спросил Гарри тихо. — Я достаточно много вложил в вас, чтобы почувствовать легкое неудовольствие от самого факта вашей смерти. Гарри замолчал, пытаясь осознать только что сказанное. Со стороны Снейпа это выглядело как проявление привязанности и заботы. Юноша хотел бы ответить ему тем же, но не мог подобрать слова. Профессор же и не ждал их. Чтобы сбить пафос ранее сказанного, он вернулся к обычной манере поведения. — Хотел бы я знать, о чем вы думали, когда так рисковали? Вы были не в лучшей форме, чтобы сражаться со столь сильным противником, как Поэнари. И при этом все равно пошли к нему, тем более в полнолуние. — Поэнари тоже что-то говорил об этом. Но при чем тут вообще полнолуние? — Надо почаще прислушиваться к словам учителей, Поттер. Полнолуние для некромага — самое неблагоприятное время. Луна сама по себе мощный источник излучения, и оно тоже может дарить жизнь, правда, довольно своеобразную. — Какую? — полюбопытствовал Гарри. — С этими вопросами к Люпину, — отрезал Снейп и продолжил: — Собственно, поэтому некромаги для своих магических действ стараются выбирать время исходя из фаз луны, но самые ответственные из ритуалов проводятся на Черную луну. — Черную? — Нулевую, если тебе более понятно. Час между старым и новым месяцем. К примеру, Сириуса вы вытащили именно в такой день. — Но это было не ночью, — вырвалось у юноши. — И чему, спрашивается, вас учили на астрономии и астрологии? — покачал головой профессор. — Оттого что вы не видите планет, звезд и комет, они не перестают двигаться. Гарри потупился. Ему было неловко. И правда, он знал это, но до сих пор слово «луна» у него ассоциировалась с ночным небом. — Что же касается вас, вы сейчас очень уязвимы, мой Лорд, поэтому пока на вас влияют все эти неблагоприятные факторы, прошу вас не влезать ни в какие переделки. Вам все понятно? — строго спросил Снейп. Гарри только и оставалось, что кивнуть. — Тогда я удалюсь. Сегодня вы отдыхаете здесь, а завтра замените Оливьера в Хогвартсе. Хотя если бы была моя воля, я оставил бы все как есть. Гораздо спокойнее, когда есть возможность за вами приглядывать. — А вы больше не вернетесь в школу? — с замиранием сердца спросил юноша. Это была неприятная новость. — Не сейчас, — покачал головой алхимик и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь. Но Гарри не дали долго пребывать в печали. Через пять минут к нему в комнату ворвался Сириус, и время для разговоров кончилось. Гарри было неловко за то, что он заставил беспокоиться Снейпа, но, увидев крестного, понял, что с его смертью могли пострадать не только некромаги. Внезапно юноша понял, что Сириус, придя за ним в этот мир, стал уязвим, зависим от своего спасителя, ведь именно его сила, а не Нарциссы, удерживала душу крестного в этом привлекательном мужском теле. Их связь — это не просто последствия инстинктов некромага, а сама разделенная сила, которая желает воссоединиться. Эта новость оглушила юношу, он замер, не отвечая на ласки. — Что случилось, малыш? Что не так? — спросил обеспокоенный Сириус. — Все, хорошо, мой хороший, все хорошо, — ответил Гарри и притянул его для поцелуя.

***

На следующее утро, несмотря на все нежелание, Гарри пришлось вернуться в Хогвартс. В лесном домике Нарциссы всегда было тепло и уютно, там был Сириус, с которым можно было провести полдня в постели, там была сама миссис Малфой — радушная, но ненавязчивая хозяйка, которая предпочитала предоставлять гостей друг другу, но всегда тепло откликалась на любую просьбу. И был Снейп, отношения с которым у Гарри складывались довольно странные. Несколько раз Гарри ловил себя на мысли, что думает об их теплой компании, как о своеобразной семье, где слизеринский декан выступал в роли отца, а Нарцисса — если не матери, то мачехи, с которой было куда приятнее иметь дело, чем с тетей Петуньей. Сириус и Оливьер тоже прекрасно вписывались в это семейство, правда, еще непонятно, в каком качестве. И расставаться со всеми ними Гарри с каждым разом становилось все труднее. Все изменилось, Хогвартс, который он пять лет считал домом, стал давить на юношу, а пребывание там превратилось в тяжелый труд, тогда как здесь, в глуши, можно было побыть самим собой, ни от кого не пряча собственные мысли. Но на этот раз в школе его ждал более приятный сюрприз. За время его отсутствия тело Поэнари было найдено Хагридом в запретном лесу. Следы на шее говорили о нападении вампира, что добавило паники и не без того встревоженным родителям. Директор же озаботился тем, что ему опять приходилось искать учителя Защиты от Темных Сил. Поэнари, при всех своих достоинствах, не протянул и полугода. «То ли выживаемость среди преподавателей понизилась, то ли времена стали более опасными», — именно так выразилась пришедшая в себя Гермиона. «То ли Поттер повзрослел» — вторил ей вконец обнаглевший Малфой.
Оливьер сделал одно доброе дело: он смог убедить Гермиону, что ее вины в произошедшем не было и что он, то есть Гарри, на нее не сердится. Магические способности ли тому причиной, но сила его убеждения была такова, что девушка не только перестала плакать, а даже благословила друга на роман с Малфоем, чем повергла Рона в глубокий шок. Этот слух разнесся по Хогвартсу еще быстрее, чем домыслы об отношениях Золотого Мальчика и Слизеринского Принца. Малфой набрался наглости и сделал первый шаг навстречу. Стоит только догадываться, чего ему стоило приблизиться и по собственной воле заговорить с выскочкой-грязнокровкой. Разговор хоть и не был лишен значительной доли сарказма, но прошел вполне мирно. Это было еще одним доказательством в пользу теории о влиянии фамильной силы Вилманту. Последняя новость, на этот раз приятная, поджидала Гарри во вторник, когда, открыв дверь класса ЗОТС, он увидел усталого, осунувшегося, но неизменно доброжелательного Ремуса. — Ремус! — только и смог выговорить юноша. — Гарри, проходи, не стой в дверях, — с улыбкой ответил Люпин. — Но как? — удивлению Гарри не было предела. Судя по реакции окружающих, не у него одного. Ремус терпеливо дождался, когда все займут свои места и, наконец, объяснил происходящее. — Я буду замещать профессора Поэнари в связи с его нетрудоспособностью. А так как в Запретном лесу появились вампиры, то мое присутствие вызвано еще и вопросами безопасности. Кто мне скажет, почему? — все с той же улыбкой обратился он к классу. Вверх взметнулось две руки, одна из которых, конечно же, принадлежала Гермионе, вторая — Малфою. — Мистер Малфой, вы хотите что-то сказать? — Да, профессор, — саркастический тон в лучших традициях слизеринского декана. — Вампиры недолюбливают оборотней и наоборот, так что отдать нашу безопасность в руки вервольфа — замечательная идея Попечительского совета. — Это решение директора Хогвартса, — спокойно поправил его Люпин. — Нет, профессор, — еще одна язвительная улыбка в сторону преподавателя. — Это настоятельное требование попечителей, так что, хотите вы это признавать или нет, но вы обязаны своей работой Малфоям. — И чего вы добиваетесь, мистер Малфой? — все тот же спокойный тон, хотя Гарри видел, как нелегко он дается Ремусу. — Ничего, профессор, — пожал плечами слизеринец. — Просто одна маленькая услуга близкому человеку. Короткий взгляд сторону Гарри лучше всяких слов подтвердил все прозвучавшие до сего момента слухи. Теперь ни у кого не возникнет даже сомнения о характере отношений, связывающих двух некогда непримиримых соперников. — Что же, я благодарен вам, мистер Малфой, за эту услугу, неважно, кому она была оказана. А теперь продолжим занятия. Все правильно, вампиры и оборотни издавна недолюбливают друг друга… Лекция о вампирах и оборотнях была интересна, но Гарри думал не о них, а о Ремусе и о словах Малфоя. Он чувствовал, что Драко сказал правду, только вряд ли пригласить Люпина в школу было его собственной идеей, скорее, к этому приложил руку Снейп, действующий через Нарциссу. Но почему Дамблдор выступал против кандидатуры Ремуса, ведь Ремус до сих пор был благодарен ему, сначала за возможность учиться в Хогвартсе, а потом и преподавать? Это было, по крайней мере, странно. Только ли в оборотнях и вампирах дело, или же в другом? Гарри начало казаться, что Дамблдор решил ограждать его от дружбы с магами, которых не мог контролировать. Снейп, долгое время служивший пугалом, его устраивал куда больше, чем мудрый наставник для Мальчика-Который-Выжил. В данном случае юноша еще мог понять точку зрения директора: зельевар — истинный слизеринец, да еще заподозренный в двойной игре. Но причем тут Люпин? Или нужно лишить Гарри поддержки более опытных магов, чтобы, когда возникнут какие-то серьезные проблемы, он сам пришел к Дамблдору на поклон? Такие размышления не прибавили юноше ни любви к директору, ни хорошего настроения. Видя взгляды Ремуса, которые тот попеременно кидал то на него, то на Драко, Гарри понимал, что ему предстоит еще один неприятный разговор. И он не преминул состояться сразу же после окончания урока. Ремус попросил Гарри задержаться и, как только все покинули класс, подошел и чуть приобнял юношу за плечи. — Я рад тебя видеть, — тихо сказал он, прижимаясь губами к волосам Гарри. — Мы так давно не виделись. — Мы же общаемся чуть ли не раз в неделю, а то и чаще, — ответил тот, в свою очередь, обнимая друга за талию. — Это не одно и тоже. Мне не хватало твоего запаха, твоей сущности рядом со мной. — Это называется зависимостью, — улыбнулся Гарри. — Я бы назвал это привязанностью, — вполне серьезно ответил Ремус. — А есть разница? — Еще какая, — наконец, улыбнулся тот. — Кстати, ты не рассказывал, что встречаешься с Малфоем, хотя, судя по разговорам, это происходит довольно давно. — Одно могу сказать: не верь слухам. — Значит между вами… — У нас сложились странные отношения, но совсем не те, какие нам приписывают, — решился сказать Гарри правду, чтобы снять часть беспокойства с плеч друга. — Но Альбус говорил столь уверенно, — смущенно улыбнулся Люпин. — Нельзя во всем доверять Дамблдору, — категорично заявил юноша. — Его возраст и его положение не позволяют ему видеть истину. — Говорят, что истину видят дети, остальные же видят только правду. — А она у всех разная, — закончил за него Гарри, еще крепче прижимаясь к телу Ремуса и глубоко вздыхая его запах, пытаясь ощутить мускусный оттенок, присущий вервольфу. — Помни об этом, когда общаешься с Малфоем, — предупредил его Люпин. — Я слишком много слышал об этом семействе, чтобы доверять его наследнику. — Не беспокойся, Ремус. С этой напастью я справлюсь. Ты мне веришь? — Я тебе доверяю, — ответил тот и нехотя отпустил юношу. — Тебе пора на следующий урок. Теперь мы сможем чаще видеться. — Это я тебе обещаю, — ответил Гарри на почти неприкрытую надежду Ремуса. И вышел из класса, оставив все разговоры на потом.

***

Жизнь снова налаживалась. Теперь у Гарри был Ремус в качестве взрослого друга и наставника, Гермиона и Рон так и остались его верными друзьями, а значительную долю сарказма в лучших слизеринских традициях в обыденность реальности привносил Драко. Слухи не умолкли, но все стали смотреть на происходящее значительно спокойнее, чем в первые дни, а ребята не спешили опротестовывать общественное мнение. Это давало им возможность беспрепятственно встречаться. Снейп не особенно шутил, когда говорил, что Нарцисса и в самом деле не против их отношений, но Драко только смеялся, тогда как Гарри краснел всякий раз, когда об этом заходила речь. Все, что казалось естественным с Сириусом, при одной только мысли о Малфое превращалось во что-то грязное и крайне пошлое.
Слизеринец же наслаждался тем, что шокировал всех окружающих, то и дело роняя какие-то намеки, которые понимались весьма превратно. Но если бы все заканчивалось только разговорами. Драко при каждой встрече пытался если не прижать гриффиндорца к стенке и поцеловать, то хотя бы просто дотронуться до него, до лица или руки, при этом наслаждаясь его смущением. Гарри пришлось надеть перстень и носить его постоянно, потому что Малфой буквально всенародно заявил, что такие подарки не должны валяться в дальнем углу сундука. В общем, положение Гарри было незавидное, и он прекратил бы эти слухи, если бы они не были им обоим на руку. После случая с Поэнари ему пришлось отказаться от постоянного использования маскировочных чар. Так что теперь отметины Сириуса подчас были видны всем и каждому. «Роман» с Малфоем избавлял юношу от излишнего любопытства, ведь те, кто думают, что знают правду, обычно не суют свой нос в чужие тайны. Люпину же пришлось сказать, что он и вправду встречается с молодым человеком, но это не никак не Малфой. Кажется, Ремуса это успокоило. Он верил своему юному другу, и это доверие дорогого стоило. Но вот однажды, в первых числах декабря, Драко остановил гриффиндорское трио в коридоре. — Гарри, я могу с тобой поговорить? — обратился он к своему «возлюбленному». — Мы можем отложить разговор на потом? — поинтересовался тот. — Еще немного, я подумаю, что надоел тебе, и ты меня избегаешь, — сказал Драко и состроил обиженную мордочку. — Ну, что ты, как ты можешь так говорить? — поддержал игру Гарри. — Тогда удели мне несколько минут своего драгоценного времени, обещаю, я надолго тебя не задержу. Что можно было ответить на такую провокацию?.. Гарри попросил Рона и Гермиону не ждать его и остался наедине с Малфоем. — Что ты хотел? — спросил он, когда друзья скрылись с глаз. — Давай отойдем, у меня и вправду есть разговор. — Я так и понял, — вздохнул Гарри и направился вслед за Драко в ближайший пустующий класс, где тот тщательно закрыл дверь, проверил все шкафы и чулан и даже наложил заглушающее заклинание. Наблюдая со стороны все эти приготовления, Гарри начал слегка нервничать. Когда же он взглянул в серые глаза Малфоя, то понял, что именно теперь нужно начинать волноваться. Взгляд Драко был слегка безумен. — Что случилось? — осторожно спросил Гарри. — Скажи мне честно, что было в зелье Снейпа, которым он поил меня? — неожиданно спросил слизеринец. — В каком зелье? — Восстановительном, от которого моя кожа стала такой, — Драко приподнял рукав форменной мантии, демонстрируя свою матово-бледную, слегка светящуюся изнутри кожу. — Я не знаю, — честно ответил Гарри, ведь, и правда, состав ему был неизвестен. — Пожалуйста, это ведь было не просто зелье для восстановления, оно что-то делало со мной, ведь так? Только не лги мне, пожалуйста. Может это «пожалуйста», а может обреченность в голосе Драко, заставило Гарри сказать правду. — Я знаю, что это зелье помимо всего прочего укрепляет волю и должно помочь сопротивляться влиянию Империуса. — Я так и знал, что все не просто так. Это ведь направлено против отца? — Если ты считаешь, что он накладывает на тебя непростительные заклинания… — Гарри не успел договорить, как увидел, что по щеке Драко катится слеза. — Я просто любил его. И люблю. Какой бы он ни был, он мой отец. — Драко, — только и мог промолвить гриффиндорец. Он хотел подойти к юноше и по-дружески его обнять, но тот сам бросился ему в ноги и вцепился в мантию. — Мой Лорд, пожалуйста, освободите его. Пусть он уедет, пусть я никогда его не увижу, но я не могу жить с мыслью, что он сидит в Азкабане. Прошу вас, мой Лорд. Я буду верен вам, я жизни не пожалею за вас. Клянусь. Вера и сила моя пусть будут в том порукой! Гарри отшатнулся, но было уже поздно. Клятва Мага прозвучала и вступила в свою силу, юноша кожей почувствовал это. Как Орис, он мог и не принять ее, но так или иначе ничего хорошего Драко это не сулило. Когда-то Снейп предупредил его, что за верную службу Малфоев нужно платить и очень высокую цену. Теперь он знает, какую. Гарри мог понять чувства стоящего перед ним на коленях юноши, гордого наследника древнего рода. Кто знает, если бы у него была возможность спасти своих родителей, не был бы он так же готов заплатить за это собственной жизнью? Это мысль помогла Гарри принять решение. Он схватил Драко за плечи и рывком поставил его на ноги. — Я принимаю твою клятву, — прозвучала ритуальная фраза, и Ориса буквально омыло волной чужой магии. Драко был силен как чародей, и его клятва была искренней, так что теперь у Лорда был верный и преданный слуга, которому нужно лишь одно: — Правда, я пока не знаю, как добиться освобождения твоего отца, — добавил Гарри чуть тише, — но сделаю все возможное. — У меня все готово для побега, — робко улыбнулся Драко. Странно было видеть такую улыбку на лице обычно язвительного слизеринца. — Ты хочешь, чтобы мы просто заявились в Азкабан и… — Вы — Темный Лорд, мой господин, дементоры вам не страшны, а с людьми мы справимся. Гарри передернуло от самого тона прозвучавшей фразы. В этом уничижении было что-то неправильное. Но еще больше юного Лорда пугала вера, с которой было высказано это предложение. Ведь Малфой даже не подумал, что Гарри может иронизировать на тему такого плана операции «прийти и освободить». — Драко, это невозможно. — Конечно, возможно, мой Лорд. Я все продумал. Вам только нужно убрать стражников, а дальше дело техники. У меня есть деньги, я подготовил все для побега. Отец уедет в Штаты и больше никогда не вернется. — Как давно ты это задумал? — спросил Гарри, пытаясь держать себя в руках. — Я готовлю это все с Хэллоуина. — Почему именно тогда? — Вы снова выжили, мой Лорд, и спасли профессора Снейпа. Вы показали свою силу, перед которой преклонятся все, а не только дементоры. Гарри передернуло. Снова эта вера в Героя норовит исковеркать чью-то душу. — Это была не сила, а удача, — попытался он образумить Драко. — Подчас это одно и тоже, — вполне рассудительно ответил тот. Гарри вгляделся в стоящего перед ним юношу, пытаясь понять, что творится у того на сердце. Огонек, который он некогда видел за толщей льда, разросся и сиял, словно маяк. Это была душа фанатика. Наверное, с той же любовью Драко относился к собственному отцу. Благодаря вмешательству Снейпа юноша нашел себе силы сказать «нет» такому яркому чувству. Но ничто не уходит бесследно. Драко просто не мог не любить и не преклоняться, так уж он был устроен. Выбрав себе Лорда в лице Гарри, он на него перенес весь свой внутренний огонь, который теперь будет гореть до самой его смерти. Еще юный некромаг понял, что в этом была значительная доля вины Нарциссы, если за это вообще можно было кого-то винить. Если Вилманту с рождения принадлежали смерти, и только что-то иномирное заставляло биться их сердце, то нечто подобное творилось и с Драко, без этого внутреннего огня он просто стал бы живым мертвецов.
Гарри шагнул к юноше и обнял его, всем телом ощущая жар его души. Больше не было сковывающего ее льда, было лишь чистое незамутненное пламя, вырвавшееся наружу. Несколько долгих минут Гарри грелся в этом огне, внутренне повторяя слова Ориса. И пламя затухало, становилось ровным и спокойным, возвращая покой в душу юноши. — Хорошо, Драко, мы освободим твоего отца, — пообещал Лорд. — Это случится на черную луну, — добавил он на невысказанный вопрос юноши.

***

Следующие несколько дней прошли в подготовке к предстоящей операции. Гарри не смел сказать ни Снейпу, ни Оливьеру, ни тем более Нарциссе, во что он вляпался. Посему ему приходилось самостоятельно узнавать все, что только можно, о дементорах, которых даже сейчас хватало в Азкабане. Надо сказать, что информация впечатляла настолько, что Гарри начали мучить сомнения, а справится ли он, хватит ли его сил, чтобы победить этих тварей на их собственной территории. Юноша помнил все, что некогда говорил о них Люпин, о том, какие страдания, какие воспоминания они несут человеку. Но, с другой стороны, Гарри больше не тот мальчик, который впервые встретился с ними три года назад. Счастливых воспоминаний у него не прибавилось, но смертью родителей его уже не испугать, не так давно он видел все случившееся в таких подробностях, что чуть не сошел с ума. Вольно или невольно, но заклинание Поэнари подготовило его к такому испытанию. Да и отступать было некуда, он обещал помочь Драко и должен сдержать свое слово. Утром в воскресенье Гарри послал сову Нарциссе с известием, что сегодня не придет на занятия. Честно говоря, он просто боялся встречи с прозорливым Снейпом, да и объятия Сириуса на этот раз ему казались лишними. Что будет, если дементоры почувствуют его радость от близости любовника? Нет, нужно было сосредоточиться, убрать все эмоции, спрятать все воспоминания, оставив на поверхности лишь голый рассудок. Когда они с Драко встретились после ужина, юный Малфой невольно поклонился своему Лорду, в котором не осталось ничего от привычного образа гриффиндорца. Темный Лорд молча развернулся и направился в Запретный Лес, не обращая внимания на следующего за ним спутника. Дойдя до поляны, он указал Драко на фестралов, но тот ничего не увидел. Гарри подманил Лота и положил ладонь слизеринца на шелковистую холку крылатого коня. Больше он не обращал внимания на следовавшего за ним юношу. Фестралы расправили свои огромные крылья и мягко оторвались от земли. Полет был стремителен. Шелковая грива хлестала лицо, резкие порывы ветра безуспешно пытались сбить всадника. Если бы Гарри дал волю памяти, то решил бы, что это путешествие совсем не похоже на прошлое. Не было ни напряжения, ни страха, не было того мальчика, который волновался за крестного. На их месте была взращена уверенность нового Темного Лорда в своих силах и решимость заплатить по счетам. Путь занял немного времени: полет фестрала стремителен. Вскоре они очутились на крохотном скалистом острове, единственной достопримечательностью которого была крепость, сложенная из больших гранитных камней. От всей этой картины веяло холодом. Или ребята так промерзли в дороге, или же дементоры в основной своей массе вовсе не покинули Азкабан. Хотя, судя по дрожащему Драко, оба варианта могли быть правдой. — Драко, тебе нужно замаскироваться, — спокойно сказал Гарри и запахнулся в мантию-невидимку. — У меня готово оборотное зелье, — произнес слизеринец, не прекращая стучать зубами. — Нет, мы не будем никого подставлять, — решил Гарри и, с силой стукнув Драко волшебной палочкой по макушке, произнес дезиллюминационное заклинание. Малфой словно растворился в воздухе. Правда, дрожать от этого он не перестал, судя по его голосу. — Что дальше, мой Лорд? — Это ты мне скажи. Ты знаешь, где искать твоего отца или мы будем обходить все камеры? — Конечно, я знаю. Он содержится в камерах строгого режима, там до сих пор еще остались дементоры. Остальное пространство охраняют авроры, из тех, кто может вынести присутствие этих тварей. — Хорошо, — кивнул головой Гарри, не рассчитывая, что его увидят. Раз там находятся стражи Азкабана, то он их точно почувствует. Они двинулись вперед мимо тюремного кладбища, где покоился Барти Крауч, точнее, его любящая мать, совершившая самопожертвование во имя любви к сыну. Дверь перед ними легко распахнулась от простого заклинания, и ребята ступили на внутренний двор. Несмотря на темное время суток и уже декабрьский холод, по булыжной площади бродили двое стражников-людей. Гарри стоило только взглянуть на них, чтобы увидеть, что они немногим отличаются от живых мертвецов. Никаких положительных эмоций, никаких воспоминаний, только голая ненависть к находящимся за толстыми стенами тюрьмы. Если покопаться в их памяти, то наверняка можно было бы обнаружить боль от потери родных, смерть и убийства, пытки и страдания. Их души были похожи на выжженные пустыни, в которых не выживает ничего. Сколько еще таких неприкаянных обходило дозором темные коридоры Азкабана… На счастье спасателей, снега не было, а посему их передвижение осталось незамеченным для людей. Но дементоры хоть и слепы, но чувствуют куда лучше даже самых опытных магов, а ребята направлялись именно к ним. Гарри словно магнитом тянуло в самые мрачные подземелья, где, словно туман, витало ощущение страданий. Жуткий холод сковывал все его нутро, но никакой мысли, даже самой печальной, не было места в его голове. И он испытывал раздражение от всхлипывающего рядом Драко. Гарри мог бы оставить его здесь, но желание, чтобы тот видел, какую цену приходится платить его Лорду, было куда сильнее. Когда-то слизеринцы издевались над неспособностью Гарри находиться рядом с дементорами, теперь у одного из них была возможность на собственной шкуре испытать это. Последняя дверь, отделявшая камеры строго содержания от остального помещения, со скрипом открылась, и из каземата пахнуло запахом тлена и разложения. Всем своим существом некромаг почувствовал, что здесь кто-то умер. Но ему некогда было разглядывать камеры, так как к нему приближалось с полдюжины высоких фигур в плащах до пят с надвинутыми на лица капюшонами. Только для Гарри это одеяние ничего не скрывало, он словно смотрел сквозь темную ткань — на эту серую, покрытую язвами и струпьями кожу, на эти полусгнившие руки, лица, лишенные глаз, зато с воронкой вместо рта. Страшная картина, которую не стоит видеть никому. Ведь часто это последнее, что видит человек перед тем, как умереть. Стук сзади возвестил о том, что Драко упал без сознания. Дементоры оживились и скользнули еще ближе. Гарри забыл о палочке, забыл обо всем, чему учился, он просто вытянул вперед руку и тихим голосом произнес заклинание Патронуса. Неожиданно перстень на его руке засиял, и вперед вырвался единорог. Он горделиво выступил навстречу приближающимся созданиям. Дементоры в панике и с диким визгом, бьющим по ушам, отступили. Они замерли друг напротив друга — тьма сияющая и тьма поглощающая. Юноша двинулся вслед за своим патронусом. Остановившись рядом, он положил руку на спину призрачному животному и ощутил ее как нечто материальное. Гарри вглядывался в замерших перед ним существ и понимал, что они тоже его, часть его силы, то, чем Темный Лорд может повелевать. Если он сейчас прикажет, они уйдут за ним, если велит остаться, они останутся. И это не делает его злым или добрым, это лишь часть его самого — зло и добро, свет и тьма, любовь и ненависть, жизнь и смерть. Это все он, некогда мальчик Гарри, ныне тот, кто станет Темным Лордом, способным удержать свою душу в равновесии и тем самым поддержать равновесие мира, пусть ненадолго, но этого должно хватить детям Гермионы и Рона, а так же многим и многим другим. И тогда юноша понял, что его привело сюда. Не обязательство перед Малфоями, не долг перед миром, а судьба. Чтобы решиться на последний шаг, нужно было взглянуть в глаза своему страху и принять его.
Гарри протянул руку одному из дементоров, и тот схватился за нее своими длинными обезображенными пальцами. — Я принимаю вас, как своих детей, принимаю, как часть своей души. Вы — мой страх и мое освобождение. Вы — мои. Дементоры склонили головы в знак подчинения. Вот уже несколько сотен лет они жили сами по себе. Они научились выживать в этом мире магов и магглов, но они были одиноки, покинуты. Теперь к ним вернулся их Пастырь, и он вернет им некогда потерянные души. Ради этого они готовы на все. Гарри нетрудно было понять их надежды. Более того, как только они появились, напряжение спало: «самые отвратительные существа на свете», как их назвал профессор Люпин, стали менее опасны. В этом была какая-то правильность. Дементоры не могли изменить свою природу: они питались самыми светлыми чувствами, потому как не могли испытывать их сами, но, подарив им толику надежды, Гарри лишил их части силы. Юноша облегченно вздохнул и приказал: — Отведите меня к камере Люциуса Малфоя и не трогайте моего спутника, он не для вас. Тот безымянный дементор, который держался за руку Гарри, скользнул вперед, и юноша последовал за ним. Теперь у него было время оглядеться. Место было пренеприятнейшее. Здесь не было сыро только по той причине, что было адски холодно, но заключенные, казалось, не замечали этого, они не замечали ничего, кроме своих страданий. В паре камер находились те, кто уже отмучился. Некромаг чувствовал, что даже их души уже пересекли сумеречную черту, отделяющую мир живых от мира мертвых. Рядом с такой из камер находилась нужная им дверь, которая, распахнувшись, представила взору юноши небольшое помещение в дальнем углу которого, сжавшись в комок, чтобы согреться, сидел Люциус Малфой. Гарри сделал несколько шагов навстречу и коснулся его плеча. Мужчина вздрогнул и поднял голову. Увиденное могло ужаснуть. Гарри никогда не видел Сириуса до того, как его посадили в Азкабан, но после тюрьмы тот выглядел не лучшим образом. Теперь же у юноши была возможность увидеть, что могут сделать из высокомерного аристократа несколько месяцев бок о бок с дементорами. Некогда красивые длинные волосы теперь смотрелись просто паклей, некогда ухоженные руки были исцарапаны, а ногти на них изгрызены до крови. Бледность осунувшегося лица подчеркивали черные круги, обрамлявшие потухшие глаза, когда-то сверкавшие от ярости или презрения. — Кто здесь? — прозвучал его хриплый незнакомый голос. Гарри не нашелся, что ему ответить, когда Люциус снова уткнулся лицом в ладони и зашептал. — Тут никого нет, никто не придет. Никому не нужен, никому, никому… Это слово он повторял, раскачиваясь взад-вперед, и это было страшно. Гарри тихо порадовался, что Драко не видит этой ужасающей картины. — Мистер Малфой, встаньте, вы пойдете со мной, — произнес он тихо, но даже это прозвучало в тишине камеры, подобно иерихонским трубам. Люциус закричал, ему вторили его бывшие соратники. — Нет, я не хочу, пожалуйста, не нужно, — умолял Малфой кого-то невидимого. Гарри понял, что того напугал неведомый голос, который зовет его на смерть. Не долго думая, он скинул мантию и предстал перед узником во плоти. Крик тут же оборвался, потихоньку за Малфоем смолкли и все остальные. Люциус смотрел на юношу и как будто не узнавал его. Его последующий вопрос лишь подтвердил это. — Кто ты? Что тебе нужно? — Мистер Малфой, вы не узнали меня? Я — Гарри Поттер, вы не однократно хотели меня убить. — Нет, — отшатнулся колдун. — Ты — не он, нет, ты дух, что пришел меня мучить. Ты хочешь свести меня с ума, ведь так? — Никто не хочет лишить вас рассудка, у вас его и так нет и никогда не было, — спокойно бросил Гарри. — Нет, — протянул Люциус и улыбнулся улыбкой безумца. — Я всегда был умен, даже мой Лорд меня выделял. — Да, мой «скользкий друг», — припомнил Гарри фразу, слышанную на кладбище в день возрождения Волдеморта. — Если скользкость — это ум, то да, вы умны. Хотя я все равно поспорил бы с вами. Вы аристократ из древнейшего рода, а пошли вслед за полукровкой, преклонялись перед ним, целовали его мантию. Именем его убивали людей вашего же положения, чистокровных магов, у которых хватило ума не следовать за самозванцем. — Он — Темный Лорд, за ним великая сила. — Он никто, — отрезал истинный Лорд. — Может он и один из потомков Слизерина, не буду с этим спорить, но он не Темный Лорд и никогда уже им не станет. Незаметно юноша подал знак дементору, тот скользнул к нему и замер рядом. — Мистер Малфой уходит отсюда, — проинформировал он стража Азкабана. — После того, как мы покинем остров, вы передадите мой приказ остальным вернуться в крепость и ждать меня здесь. Дементор поклонился и исчез в дверях. Гарри протянул руку узнику и, дождавшись, когда тот возьмется за нее, последовал за их проводником. Драко он нашел там же, где и оставил, тот потихоньку приходил в себя. Гарри заставил его подняться и прислонил к стенке, пока накладывал дезиллюминационное заклинание на старшего Малфоя. Затем он буквально потащил их наверх, то и дело шипя, чтобы они двигались тише и не привлекали внимания. Это была сложная задача — тащить запинающихся Малфоев и при этом пытаться закутаться в мантию-невидимку. На их счастье, никто из стражников-людей им не попался. Крепость словно вымерла, погрузилась в тишину, и только их шаги нарушали безмолвие. Гарри в очередной раз почувствовал себя привидением, правда, ни одному призраку не приходилось еще таскать на себе такой балласт. Наконец, они вышли за пределы крепости, и Гарри огляделся в поисках фестралов. Оба крылатых коня бродили между могильных плит, то и дело выискивая что-то на мерзлой земле. Судя по окровавленной морде одного из них, они славно охотились на мелких грызунов, пока их всадники отсутствовали. Гарри помог Драко опуститься на одну из плит и отменил действия чар, наложенных на его отца. — Мистер Малфой, — обратился он к магу. — Сейчас вы сядете на фестрала, который отнесет вас в Штаты, там вы начнете новую жизнь, по возможности, под другим именем, чтобы никто не вздумал вас там разыскивать. Вы ни под каким предлогом не вернетесь сюда. Драко наследует титул и Малфой-мэнор, а миссис Малфой получит развод, если только она того пожелает. Вам все понятно? — Хорошо, — ответил Люциус, понемногу приходящий в себя. — Но мне нужны деньги, я не привык испытывать нужду. — Вы получите деньги, они вам будут высланы почтовой совой. — Нет, — раздался голос Драко, о котором все забыли. — Деньги здесь. Под ноги Люциуса с металлическим звоном упал весомый мешочек, но он не обратил на него никакого внимания. — Драко? — позвал он, и Гарри смутился, столько сомнения и надежды прозвучало в одном этом имени. — Драко, это ты? — Да, отец. — Пожалуйста, — взмолился Люциус. — Я могу его увидеть? — Это ему решать, — ответил Гарри, избегая взгляда этих серых глаз.
— Мой Лорд, — подал голос Драко. — Я этого хочу. Что мог поделать Гарри, кроме как отменить заклинание и отойти на несколько шагов в сторону, чтобы дать пообщаться отцу и сыну. Через несколько долгих минут Люциус взобрался на одного из крылатых коней и резко взмыл вверх. Драко лишь смотрел ему вслед. Гарри подошел ближе и положил руку на плечо слизеринца. — Он не вернется, — тихо промолвил Драко. — Да, я знаю. Но он жив и свободен, это ведь то, чего ты хотел. — Да, — все так же тихо ответил юноша и передернул плечами. — Мне холодно. — Ничего. Сейчас мы отправимся домой, и там выпьем чего-нибудь горячего. Ты согласен?