Предательство

— Как ему удалось скопировать даже его голос?! — Твердила Гермиона сидя на койке в больничном крыле. Мадам Помфри только что наложила ей повязки на тело сразу после того, как обработала глубокие раны Гарри.

— Его новое изобретение. Он изобрёл какой-то сироп, который действует как Оборотное зелье, только для голоса. Так же нужен лишь волос...— Ответила Джинни.

Джинни нервно переминалась с ноги на ногу, с жалостью глядя на свою подругу. Как оказалось, они находились в плену у Джорджа почти всю ночь. Вечером, когда Гарри с Гермионой не вернулись в школу, Джинни сразу отправила сову Рону, узнать, правда ли он посылал им письма, где изъявил своё желание помириться с ними. Оправдав ее самые страшные опасения, Рон прислал отрицательный ответ. Джинни мгновенно забила тревогу и рассказала ему обо всем. Он забрал ее через камин гостиной Гриффиндора и они вместе отправились в Косой переулок. В магазине Ужастиков их не оказалось, однако, Рон не унывал. Взломав дверь в квартиру Джорджа, Рон обшарил все его бумаги и документы, пока не нашёл чертежи потайных ходов магазина. Их оказалось девять. Они проверили пять из них и безуспешно. На шестой раз им повезло. Взорвав очередную дверь, Джинни была в шоке от увиденного. Сомнений не оставалось. Джордж сошёл с ума.

— Вот же, балбес! — Проворчала Гермиона. — А я ведь говорила им с Фредом, что им нужно закончить Хогвартс! У них невероятные способности...

— Вот-вот! — Подхватил Гарри. — Это же просто бесподобно! Зелье, изменяющее голос...

— Ребята! — Озадаченно воскликнула Джинни. — Он вас едва ни убил, а вы восхищаетесь его изобретениями!

Гарри с Гермионой обменялись понимающими взглядами.

— Джинни... Он ведь не в себе! И, к тому же, он наш друг! Ему нужна помощь, а не осуждение. — Ответил Гарри.

— В Мунго, в психиатрическом отделении ему помогут! — С уверенностью заявила Гермиона.

Джинни облегченно вздохнула. Она боялась, что друзья захотят упечь ее брата в Азкабан, а ей этого ужасно не хотелось. Но, с другой стороны, ее поражало их милосердие. Учитывая, что они начали тесно общаться со слизеринцами, они могли прибегнуть к их тактике и нажаловаться на семейку Уизли, от которой они уже натерпелись с лихвой. Однако, они этого не сделали. Единственная их ошибка состояла лишь в том, что они полюбили друг друга, причинив этим боль Рону и Джинни. Но, от чувств никуда не убежишь и насильно мил не будешь...

Внезапно, на пороге раздалось покашливание. Трое гриффиндорцев обернулись и увидели Рона. Тот жестом указал Гарри на дверь. Тот повиновался.

Они молча вышли в коридор и подошли к окну. Гарри решил начать разговор:

— Спасибо, что вновь спас меня, Рон. Как там Джордж?

— Мы отвезли его в Мунго. С ним сейчас мама... Прости его.

— Да, забей! — Махнул рукой Гарри.

— Я бы хотел попросить тебя, не писать на него жалобу в Министерство...

— Ты что?! Я бы и не подумал! — Возмутился Гарри.

Рон благодарно посмотрел на него, затем отвернулся и долго разглядывал узоры на окне. Гарри, глядя ему в в висок, произнёс:

— Я хочу попросить прощения, Рон... Да, я поступил как козел... Но... Я и вправду люблю ее. Ты же и не отрицал, что твои чувства далеки от любви... Я... — Гарри поправился. — Мы... не хотим терять тебя...

Рон вздохнул и, не глядя на Гарри, произнёс:

— Зря вы сразу не сказали мне... И Гермиона... Зачем она заставила меня поверить в то, что я нравлюсь ей?

— Рон, она и вправду любила тебя! — С жаром воскликнул Гарри. — Честно говоря... Она до последнего избегала меня, как только я предпринял попытку ухаживания. Она не виновата. Если бы я не сделал первый шаг, она осталась бы с тобой! И была бы верна тебе!

— Да ты всю жизнь ухаживал за ней! Почти как муж!

— Да нет! Она была для меня больше сестрой...

— Поверь, Поттер, братья с сёстрами так себя не ведут. Уж я-то знаю! — Скептически сдвинув бровь, перебил его Рон. — Никто и никогда не понимал ваших отношений. Но... Почему тогда, в лесу Дин ты сказал мне, что она тебе как сестра? Вы прожили почти месяц вдвоём без меня... Неужели ты ничего к ней не чувствовал?

— Тогда я был слишком опечален твоим уходом и озабочен поисками крестражей... Мне уж точно было не до сердечных дел... И Гермиона тоже тогда тосковала по тебе. Однако, когда я пошёл к Волан-де-Морту и он швырнул в меня Авадой во второй раз... У меня, словно, случилось прозрение. Я понял, что Джинни меня уже не волнует. А та, что была все время... всю мою сознательную жизнь рядом со мной — и есть моя судьба! Я был готов расстаться с жизнью, ради вас всех, Рон, но не в силах отказаться от неё. Ты уж меня прости. Подло ли я поступил по отношению к тебе? — Однозначно! Но я могу с уверенностью заявить, что не расстанусь с ней. Я люблю ее и не стесняюсь заявить это во всеуслышание...

— Вот значит, где я облажался! — Горько усмехнулся Рон.

Гарри кивнул.

— Я женюсь на ней сразу, как только она согласится... А ты готов был пойти на такой шаг?

— Я не думал об этом.

— Ты даже при мне не мог признаться ей в своих чувствах! О какой женитьбе может идти речь?! Но, Рон... Мы дорожим тобой! Мы скучаем по тебе, поверь! Дай нам шанс!

Рон вздохнул.

— Да... Ты подходишь ей больше. — Он повернулся и в первый раз за все время посмотрел в глаза. — Но это не изменяет тот факт, что вы предали меня. Я не желаю вам зла. Я хочу чтобы вы были счастливы. Но это, пожалуйста, без меня...

— Рон...

— Я верю в то, что вас мучает совесть и вы хотите вернуть нашу дружбу. Но, как раньше уже не будет, Гарри. Никогда. Я благодарен тебе за то, что ты спас когда-то Джинни, избавил нас всех от Волан-де-Морта и прощал мне мои идиотские заскоки... Но я простить тебя не смогу.

Гарри долго смотрел вслед уходящему другу и только в этот момент понял, что он действительно потерял его навсегда.

Когда он вошёл в больничное крыло, его встретили два выжидающих взгляда. Гарри отрицательно покачал головой. Гермиона судорожно всхлипнула и отвернулась. Джинни вскочила.

— Вот же упрямый осел! Ребят, я поговорю с ним и выбью из него эту дурь!

— Нет, Джинни, не надо. — Тихо проговорил Гарри. — Он не простит. Никогда не простит...

— Но, почему?! Я же смогла пересилить себя, ведь дружба мне важнее!

— Это другое. Тебя никто не предавал... А его предали двое...