VIII
Стояла дождливая погода. Солнце спряталось за облака рано утром, да так и не показывалось с тех пор – казалось, оно скорее перекочует на запад и опустится за горизонт, чем вновь явит свой лик.
Когда Драко вышел из замка и направился к сараю для мётел, вокруг никого не было, словно Хогвартс вдруг обезлюдел. Он заколдовал плащ и надел перчатки – лишь бы обмануть грозовые тучи и не промокнуть. Его собственное облако, витавшее высоко над головой, выглядело маленьким и незначительным по сравнению со своими собратьями-тяжеловесами – и не извергло за тот день ни капли дождя. Слизеринец был в таком прекрасном расположении духа, что иное положение вещей изумило бы его до глубины души.
За завтраком однокурсники то и дело подходили и просили сделать им значки Ворчультета. Драко не мог понять, хотели ли они поддержать Эрни, пусть их и раздражала затея с новым факультетом, или у них попросту не нашлось иного, более интересного повода посмеяться. В конце концов он решил, что всех очаровал его заговорённый значок – так бывало и в прошлом.
Весь курс насмеялся всласть, когда Дафна и Финниган заколдовали башенного кентавра, и тот отказался пропускать Грейнджер, пока она не ответила на его вопрос «Какая ты сегодня?» положенным «Ворчливая». Впрочем, после десяти минут ожесточённого спора со стражем девушка именно такой и выглядела.
Гриффиндорское Трио пропустило большую часть инцидента с Ворчуном. Они не явились в Большой зал ни на завтрак, ни на обед, где-то скрывались во время перерывов и показывались только на занятиях. Поттер смотрел в сторону Драко, а Уизли и Грейнджер – нет. Слизеринец, считавший происходящее крайне подозрительным, без устали гадал, чем они заняты – обсуждают его или сцену, которой Уизли стал свидетелем в гостиной днём раньше. Ни Уизли, ни Грейнджер ещё не попытались наслать на Драко проклятье, даже не кидали ненавидящие взгляды, и он надеялся, что они не замышляют его гибель в отместку за посягательство на их Гарри Поттера.
Поттер, однако, казался угрюмым. Драко хотел поговорить с ним, но не знал, что сделают двое друзей гриффиндорца, если он просто подойдёт и потребует разговора наедине. В итоге он послал сову с запиской, в которой просил о встрече на поле для квиддича перед ужином.
«Молния» стояла в сарае. Драко мрачно взял свою метлу и тут же, запрокинув голову, обеспокоенно посмотрел на облако. К счастью, то никак не отреагировало на тревогу хозяина и оставалось всё таким же миролюбивым.
Оказалось, причин для волнения не было – поднявшись в воздух и приблизившись к полю, слизеринец заметил одинокого юношу, который сидел на верхней скамье южной трибуны. Чёрную вихрастую шевелюру перепутать с чьей-либо иной не представлялось возможным.
Драко сделал круг над полем, а потом, покрепче ухватившись за метлу, на всей скорости помчался на гриффиндорца. Тот не сдвинулся с места и даже не вздрогнул – лишь широко улыбнулся.
Перед самым столкновением Драко резко вильнул вбок, вернулся назад и ловко соскочил на дощатый пол.
– Мог хотя бы притвориться, что боишься, что я тебя собью, – проговорил он, усаживаясь на скамью.
– Я думал, ты хочешь затащить меня на метлу и покатать.
Слизеринец фыркнул и покосился на собеседника, безо всякого успеха пытаясь понять его настроение.
– Где твоя метла? – в конце концов спросил он. – Ты пришёл сюда пешком?
Поттер покачал головой.
– Аппарировал.
Драко уставился на него во все глаза и поражённо выдохнул:
– Ты не мог! Это невозможно. Как ты?..
Поттер расхохотался, и он простонал недовольное «Придурок».
– Не могу поверить, что ты решил, будто я говорю серьёзно.
– Как и я, – последовало ворчание.
– Я считал, ты последний поверишь в то, что я сделал нечто невероятное.
Так было раньше – прежде, чем ты поцеловал меня, подумал Драко и быстро отвернулся, опасаясь, что Поттер каким-то невероятным образом прочтёт его мысли, словно те написаны у него на лбу.
– Ты давно здесь? – поинтересовался он, пытаясь переменить тему разговора.
– Некоторое время.
Слизеринец вздёрнул брови и широко ухмыльнулся.
– Жаждал меня увидеть, так?
– Хотел подумать, – отозвался Поттер. Казалось, он пытался защититься.
– О! – воскликнул Драко. – Значит, ты думаешь исключительно в определённое, тщательно запланированное время? Это многое объясняет.
Он ожидал ответного смешка и выпада, но гриффиндорец был мрачен, когда сказал:
– Полагаю, что так.
Впервые с момента создания Патронуса предыдущим вечером Драко ощутил настолько сильное беспокойство. Поттер сожалел о том, что целовал его? Безрассудство последних дней сделало его таким печальным?
– Уизли расстроился из-за вчерашнего? – рискнул спросить он. Вероятно, Грейнджер и Уизли убедили друга в том, что тот совершает ужасную ошибку, и впредь ему стоит держаться от Драко подальше.
– Нет. Ну, да, – Поттер чуть заметно улыбнулся. – Но Рон, он… он никогда не расстраивается слишком долго, – он взъерошил волосы, и слизеринец тут же захотел сделать это сам. – Просто… – вздох. – Этот год должен был стать каникулами. Я так его предвкушал. Он должен был быть мирным и несложным. И тут я беру и усложняю всё.
Мгновение Драко вдумчиво разглядывал человека, сидящего рядом.
– Но ты умрёшь от скуки, если всё будет мирно и несложно. Тебе жизненно необходимо волнение.
Поттер передёрнул плечами. Он не выглядел убеждённым.
– Может быть.
Они надолго замолчали, а потом Драко сказал: «Я хотел рассказать тебе…», а Поттер начал: «Я поговорил с…», и оба осеклись и смолкли.
– Продолжай, – улыбнулся слизеринец.
– Нет, сначала ты. Ты позвал меня сюда.
– Я могу подождать.
На самом деле это была неправда – Драко хотел поцеловать Поттера, и каждая секунда промедления казалась омерзительной.
– С кем ты поговорил?
– С мадам Помфри. Я рассказал о твоём Патронусе.
Юноша замер. На один безумный миг ему показалось, что Поттер узнал об украденном Патронусе и теперь потребует его обратно.
– О том, как он помогал тебе уснуть, – продолжил гриффиндорец, не замечая облегчения, промелькнувшего на лице собеседника. – На днях Гермиона сказала, что ты, похоже, создал своего личного маленького Дементора, и мы обсуждали, смогут ли тебе помочь шоколад и Патронус. Помфри согласна – в некоторой степени. Она подтвердила, что такие вещи могут дать временное облегчение. Она верит, что лекарство в твоих руках, и, если ты сам призовёшь Патронуса, это поможет тебе больше, чем что бы то ни было.
– О, ясно.
– Я всё думал… – Поттер чуть помедлил. – Может быть, я смогу помочь тебе. Я помог с этим заклинанием нескольким однокурсникам во время пятого года обучения. Оно довольно-таки сложное, а в твоём состоянии – тем более, так что получится не сразу. Но если мы попытаемся… уверен, всё будет хорошо. А пока можно использовать мой Патронус, – он опустил руку в карман и достал палочку. – Если дождь прекратится, то, вероятно, тебе не нужно будет, чтобы я… – он старательно прятал глаза. – Возможно…
Поттер взмахнул палочкой, и перед ними возник огромный серебряный олень. Драко уставился на зверя, чувствуя, как в животе завязывается тугой узел. Патронус казался таким знакомым, что было почти странно наблюдать, как его создаёт Поттер – так же странно, как вчера, когда его призвал сам Драко.
– Работает, – просиял гриффиндорец, глядя вверх – на белое маленькое облачко. – Если ты научишься…
– Я уже научился, – тихо и неохотно признался Драко. Теперь ему придётся показать свои умения, а у него нет ни малейшего понятия, какова окажется ответная реакция. – Я создал его вчера, после того, как вы с Уизли ушли.
– Вот оно что, – удивлённо моргнул Поттер. – Это просто великолепно, – его взгляд наполнился ожиданием. – Можно посмотреть? Это павлин? – спросил он, когда слизеринец промолчал. – В таком случае не показывай его Эрни.
– Нет, не павлин.
– Другая птица? Ты говорил, что видел перья.
– Так и есть, но… – Мерлин! – Я просто покажу.
Поттер ободряюще кивнул и стал ждать – сперва терпеливо, потом не слишком. Драко медленно достал палочку, стиснул её в руке и принялся вертеть в пальцах.
– Уверен, что у тебя получится, – поторопил юноша. – Если получилось один раз, то потом уже проще.
– Верно, – сказал Драко, не уверенный, что хочет этого. Тем не менее он поднял палочку, взглянул на Патронуса гриффиндорца и выкрикнул: – Экспекто Патронум!
Перед ними затанцевал второй олень – похожий на первого, как отражение в зеркале. Даже их массивные рога выглядели точь-в-точь одинаковыми. Патронусы замерли, уставясь друг на друга, словно изумлялись своей похожести.
Поттер издал нечленораздельное мычание, и взгляд Драко метнулся к нему. Гриффиндорец был в ступоре и, похоже, забыл, как нужно говорить, – мычание не в счёт.
– Раньше это был павлин, – стал оправдываться Драко, – но вчера он стал… просто стал таким. Я не хотел этого. Да я даже не знал, что Патронус может измениться. Я всегда считал, что они такие, какие есть – неизменные, как анимагическая форма.
Казалось, Поттер немного пришёл в себя.
– Они могут изменяться, когда… эм-м-м… – он украдкой посмотрел на собеседника, – иногда, – твёрдо закончил гриффиндорец, будто объяснил по-настоящему. Драко объяснение было совсем не нужно – он знал, что Патронус – воплощение надежды, счастья и… другой вещи, слишком пугающей, чтобы называть.
Поттер долго разглядывал оленей, пока, наконец, не отвёл взгляд и не повернулся к Драко.
– Наверно, будет забавно, если ты как-нибудь создашь его на публике.
Тот пожал плечами.
– Все вокруг уже видели моё несчастье. Пусть увидят и моё… и моего оленя, – он вновь безрезультатно попытался угадать мысли Поттера. – Если ты, конечно, не против.
– О, ты знаешь меня. Мне нравится, когда всё становится сложно.
– Теоретически. Минуту назад ты жаловался на сложности и моменты безрассудности.
Глаза Поттера вперились в глаза слизеринца.
– Я просто… Это больше не важно. Забудь о моих жалобах. Это было настроение, и оно уже ушло. Я думал, ты… Что ты никогда…
Он снова повернулся к Патронусам с изумлением на лице.
– Ты бормочешь, – широко улыбнулся Драко.
– Прости, – улыбкой на улыбку ответил смущённый Поттер. – У меня никогда не будут получаться речи. Определённо, – он прокашлялся. – Ты что-то хотел мне сказать. Что?
Драко скромно дёрнул плечом.
– Хотел показать тебе оленя.
– Славный олень.
– Спасибо, – усмехнулся слизеринец и взглянул на улыбающиеся губы Поттера. – Но у меня есть один вопрос. Тем вечером во дворике… Почему ты меня поцеловал?
– Просто захотелось, – не задумываясь, ответил гриффиндорец. Его глаза весело блестели. – Я наговорил всякой чепухи, чтобы ты подпустил меня к себе.
– А кто-то ещё называет слизеринцев хитрыми, – без всякой обиды воскликнул Драко. – После ты казался обеспокоенным. Чувствовал себя виноватым за то, что бесстыдно мной воспользовался?
– Нет, просто не ожидал, что мне так понравится.
Драко задался вопросом, возможно ли призвать двух Патронусов разом – казалось, он был способен создать хоть сотню.
– Это было глупо с твоей стороны, – проговорил он. – Кому не понравится целовать меня?
Поттер ухмыльнулся, но не стал спорить.
– Итак, – он вздёрнул бровь. – Хочешь ещё поговорить?
– Нет, достаточно, – торопливо сказал Драко, зарылся пальцами в волосы гриффиндорца и коснулся его губ своими. Поттер обнял его за талию, притягивая ближе, и медленно заскользил рукой по спине юноши – вниз, а потом вверх, пока не обхватил его затылок ладонью.
Вспышка света перед глазами заставила слизеринца чуть отпрянуть и засмеяться. Поттер нахмурился, но миг спустя всё его внимание поглотил поцелуй. Он не мог заставить себя отвлечься от губ Драко – от нижней губы, будто созданной для того, чтобы кусать и касаться языком.
– Что? – в конце концов сумел произнести Поттер.
– Ничего, – выдохнул Драко. – Ты просто не можешь быть обыкновенным, так? Тебе недостаточно одного облака, нет, тебе нужны все сразу.
Гриффиндорец отстранился и в замешательстве посмотрел на него.
Драко расцвёл в улыбке и поднял глаза к небу – тучи расступились, пропуская солнечные лучи. Поттер проследил за его взглядом и хмыкнул.
– Хочешь убедить меня, что умеешь контролировать погоду при помощи своих выдающихся поцелуйных способностей?
– Выдающихся, говоришь?
Драко продолжил прерванный поцелуй, стараясь, чтобы тот действительно получился выдающимся. Судя по горячему ответу, он весьма преуспел. Ладонь юноши опустилась ниже, чуть сжала бедро гриффиндорца, потянулась к паху, но тот перехватил запястье и даже имел наглость цыкнуть на него.
– Ну-ка стой, – серьёзно сказал Поттер и вырвался из объятий. – Только после ужина.
Драко уставился на него, не в силах поверить, что Поттер только что отодвинулся. Он даже поднялся на ноги и отступил на шаг.
– Ты шутишь! – выдавил слизеринец.
– Боюсь, нет, – покачал головой Поттер и посмотрел куда-то ему за спину, изумлённо расширив глаза. – Мерлинова борода! Олени целуются!
Драко обернулся, но Патронусы уже давно исчезли.
– Это была шутка, – услужливо подсказал гриффиндорец.
– Поттер.
– Да?
Драко застонал.
– Не мог бы ты вернуться сюда и посидеть спокойно?
– Мог бы, – Поттер метнул в него взгляд, полный азарта и игры, – но мне жизненно необходимо волнение. Помнишь? Если ты хочешь что-то со мной сделать, сначала тебе придётся меня поймать.
– О, это я могу, – обещал Драко.
– Удачи, – усмехнулся Поттер.
Он схватил со свистом подлетевшую «Молнию», вскинул на слизеринца бровь, сел верхом и унёсся в сторону Запретного Леса.
Драко смотрел ему вслед, улыбаясь так широко, что болели щёки. Потом он взял свою метлу и ракетой взвился в небо, полный решимости во что бы то ни стало догнать гриффиндорца.
Драко летел так быстро, что его облако осталось позади. Оно не последовало за ним.