Глава 11.
Как только Луи заходит в квартиру, он сразу же несется в комнату Найла; мозг гудит, на языке вертится "что за херня", те участки кожи, которые касались Гарри, горят огнем.
Сейчас он просто не в состоянии идти к себе и ложиться спать. Не может, потому что голова готова взорваться в любую минуту, сердце странно колотится, слишком быстро гоняя кровь по венам; говорят, смерть именно так и приходит.
А еще Луи очень зол на маленького ирландского говнюка, свалившего ночью хуй пойми куда. Какого черта он бросил Луи? Из-за него ему пришлось следить за едва реагирующим на мир Стайлсом. Класть его в кровать. Держать его, блять, за руку как маленького ребенка.
Во всем виноват Найл.
Заново зажигаясь яростью, он вламывается в закрытую дверь, видит сладко спящую фигуру парня, еле как укрытого одеялами, под голову положено несметное количество подушек, рот смешно открыт. До сих пор одет и в костюм, и в туфли, вся комната пропахла марихуаной и виски, на тумбочке стоит тарелка с остатками недоеденного сендвича.
Луи глубоко вздыхает, пытаясь себя успокоить. По крайней мере:
1. Найл дома, а не шляется в опасных для жизни богатых местах.
2. Найл один, значит сможет всецело уделить внимание только Луи, чувствующему себя уязвимым и нуждающимся в поддержке.
- Найлер, Найл, Ирландия, подъем! - кричит Луи, забирается на огромную кровать (черт, простыни такие мягкие) и трясет парня, пытаясь разбудить. - Хей, надо поговорить. Мне нужно кое-что спросить, Ирландец! Утешь меня! - он постукивает его по щекам, будто по барабану, нетерпение берет верх над деликатностью.
Найл, медленно и растерянно, нахмурив брови до глубокой складки, разлепляет свои глаза. Взгляд кристального блеска режет темноту, враждебно - что должно насторожить и пугать, это же Найл! - смотрит прямо в глаза.
Луи не обращает внимания, стоит на своем.
- Наконец-то! Ты проснулся. Мне нужно спросить-
- Пошел. Нахуй.
Луи удивленно моргает. Что не так?
- Пошел. Нахуй. - повторяет Найл грубым голосом, обремененным сном, под глазами темные мешки, и может быть бушует процесс похмелья, а может Найл не любит, когда его будят, в любом случае, Луи, можно сказать, напуган.
Он отстраняется от него, не отводя взгляда от убийственно темных глаз, кладет свои руки на бедра - подальше от пираньи возле него.
- Найл...? - аккуратно спрашивает он.
Найл надувает ноздри и сужает глаза.
- Луи, если ты от меня не отъебешься, я тебе нахуй оторву твою чертову башку.
Луи в смятении открывает рот.
- Оторвешь мою...
- Я оторву твою мудацкую ебаную голову голыми руками и, блять, скормлю твоей матери, - подтверждает Найл, и даже при его алкогольном истощении, он пытается шевелиться и выпутаться из одеяла.
Луи уверен [почти], что Найл не убьет его...
- Окей. Увидимся, когда проснешься. Спокойной ночи, сладких снов, люблю! - пропевает он, отталкиваясь коленом и ладонями от кровати, немедля выходит из комнаты и закрывает дверь.
Что ж, дерьмово.
Зато Луи узнал о Найле кое-что новое: никогда не тревожить его сон, иначе понесешь наказание смертью.
Абсолютно напрасным усилием это не было, думает Луи и делает себе чай, готовясь к бессонной ночи самокритики. Будем ждать пробуждения Найла.
***
Солнце уже поднялось над университетом, четыре чайничка чая выпито, по столу разбросаны смятые страницы записной книжки (заполненные глупыми надписями "но почему он плакал?????" "Ненавижу Г. С." "Гарри Стайлс" и маленькими кривыми рисунками разбитого пианино), Луи сидел на высоком стуле перед пустой страницей, на которой было написано лишь "Что не так со Стайлсом?", дополненное поникшим цветком и грозовым облаком.
Может, он выпил слишком много кофеина и ему необходим сон.
Может.
Он пытался нарисовать диаграмму Эйлера, характеризующую настроение Гарри (безуспешно) и проработать план, как избежать парня в будущем и зачем (тоже безуспешно).
Как же Луи обрадовался, когда дверь в спальню Найла открылась; он вышел без футболки, зевая и потягиваясь, напрягая мышцы живота, по всему телу красовались засосы.
- Смотрите, кто проснулся, - улыбнулся Луи, сминая бумажку - последнюю попытку проанализировать Гарри Стайлса. Найл прикрыл глаза от солнца, сонно осматривая квартиру, волосы торчали во все углы, на щеках отпечатались следы подушек. - Ночью, смотрю, повеселился, - прокомментировал Луи, указывая на красный след чуть выше соска Найла.
- Мм? - пробубнил Найл, бесцеремонно почесывая задницу и направляясь к холодильнику.
- Твои засосы.
- А, да, - ухмыляется Найл. - Повеселился. Она была очень милой.
Луи сжимает губы. Найл подходит к корзине с фруктами, достает два яблока и гроздь винограда.
- Ты не собираешься извиняться? - подсказывает он Найлу, пока тот достает из вазочки три круассана.
- За что? - спрашивает он, отправляя в рот веточку винограда, мычит и откусывает булку. Будто не ел несколько дней.
- Ох, даже не знаю. Может быть за то, что сегодня утром грозился нанести мне телесные повреждения просто потому, что я хотел обниматься? - драматично пропевает Луи, кидая воображаемые кинжалы через комнату.
Найл смотрит на него, брови нахмурены.
- Сегодня утром? Что? - удивляется он, идет через кухню к Луи.
- Да, сегодняшним. Ты грозился оторвать мне мои конечности! Не притворяйся, Найл Хоран, я вижу зло, что таится в тебе. И тень его ужасна, - драматично рассказывает Луи, скрещивает руки и откидывается на спинку стула.
- Ага, кажется, припоминаю. Смутно, - подходит Найл, садясь напротив Луи. - Хочешь? - он невинно предлагает виноград.
Луи наклоняет голову.
- Это все, что ты можешь сказать?
Найл кивает плечами.
- Упс? - предполагает он.
- Упс??!
- Я спал. Что я должен сказать?
- Ты мог сказать 'прости'.
- Прости. Окей, а для чего ты меня вообще будил? Ты говорил что-то про необходимость поговорить.
Хоть это и было самое неискреннее извинение в мире, Луи простил его, потому что ему срочно нужны были ответы.
- Ах, точно, - он прочистил горло, собирая и сминая бумажки, любопытство Найла взяло верх, он выхватил одну из рук и разгладил, пытаясь разобрать каракули и сумасшедшие домыслы о человеке, которого Луи ненавидел больше всего на свете. - Мне нужно узнать больше о Гарри. Расскажи мне о нем. Все, что у тебя есть. - Луи забрал все бумажки, встал, выкинул все в корзину и беспечно сел, смотря в его глаза.
Найл закидывает в рот виноградинки.
- Я рассказал тебе абсолютно все. Папу зовут Дес, он ебаная легенда - кстати, он только что был включен в список звезд Зала славы рок-н-ролла, знал?
- Еще бы его не включили, - бормочет Луи.
- Эм, он все еще психически нездоров. Он-
- Он дома? - прерывает Луи.
- Чего?
- Он дома? Он живет с Гарри? Или он в госпитале?
- Не знаю, я не слежу. Наверное, дома. Почему это важно? - спрашивает Найл, надевая часы, и снова смотрит на Луи.
- Это не важно, просто. Он просто... - вздыхает Луи и трет глаза. Ему нужно поспать. - Ладно, забудь. Я слишком устал. Разбуди меня через час.
- Что через час?
- Хочу сходить к Зейну.
И нет, это никак не связано с Гарри. Он не хочет его видеть.
Даже если хочет, то лишь для того, чтобы понять, что между ними все те же разногласия, несмотря на вчерашнее проявление доброты. Вот и все. Просто хочет подтвердить для себя, что они все на той же странице.
- Окей, иди спать. Через час увидимся, - улыбается Найл, проводя рукой по волосам Луи, встает с места.
- НЕ ТРОГАЙ ПИАНИНО, - предупреждает Луи, Найл останавливается на полпути.
- Я сыграю тебе, чтобы ты поспал, - предлагает он, поднимая брови.
Луи идет в свою комнату, обдумывая предложение.
- Колыбельную?
- Могу и колыбельные.
- С неприличными текстами?
- И это могу, - смеется Найл.
- Тогда ладно, но играй не в полную силу, - просит Луи, заходит в свою комнату тогда, когда Найл садится за свой великолепный кусок дерьма, опускает пальцы на клавиши, начиная наигрывать мелодию, и напевает засыпающему Луи "Lick My Love Pump."
***
Луи не думает о Гарри.
Он и Найл вышли из своей квартиры и идут к Зейну (Найл едет на своем чертовом сегвее, что раздражает и злит Луи, потому что он чувствует себя маленьким и медленным), и он совершенно не боится увидеть Гарри. Не волнуется перед страхом посмотреть ему в глаза.
Но что, если Гарри помнит? Что, если он осознавал ситуацию гораздо лучше, чем себе представлял Луи, и помнит, как Луи заботился о нем, вытирал лоб, и, что хуже всего, держал за руку? Одна только мысль заставляет его живот скручиваться, тревожно посылая сигналы от кончиков пальцев до мозга. Нервозность. Луи чувствует только нервозность.
- Блять. Как я подниму сегвей по лестнице? - мыслительный процесс внезапно прерывает Найл.
Луи оглядывается, обнаруживает, что они у подножия винтовой лестницы, ведущей к комнатам Зейна, и смотрит на Найла, мечущегося между разочарованием и осознанием.
- Понести, например?
Он вздыхает.
- Не, я лучше тогда вернусь в квартиру и покурю. У меня все равно голова болит.
- Ты бросишь меня одного? - он пристально смотрит, широко открыв глаза.
- Да, а что такое?
Потому что Гарри. Потому что он не может зайти в комнату и чувствовать на себе взгляд Гарри, не отвлекаясь на милого, успокаивающего, отвлекающего Найла, который умеет разряжать обстановку лишь своим присутствием. Вот почему.
- Нет, ничего, - беззаботно отвечает Луи. - Но, думаю, грубо предпочитать проведение дня с растением, а не со мной.
Найл смеется, трясет головой, поправляет джемпер и ставит ноги в девственно-белых кедах на землю, доставая телефон из заднего кармана.
- Ладно, ладно, какая драма. Я просто позвоню Рори и попрошу его забрать сегвей, окей?
Луи закатывает глаза.
- Надеюсь, ты хорошо платишь бедному мужчине.
- Конечно! Он самый лучший!
Найл звонит Рори, пока Луи поднимается по лестнице, от нервозности почти трясутся колени, с каждой ступенью в голове отдается "Гарри" барабанным эхом.
Все будет хорошо. Он, возможно, даже не помнит. Все будет хорошо, и они не будут обсуждать это. Все будет хорошо.
Все будет хорошо.
- Все, - кричит Найл, летя по лестнице и пытаясь догнать Луи. - Рори уже в пути.
Луи кивает, они достигают вершины и сталкиваются лицом к лицу с тяжелой деревянной дверью, из-за чего нервы натягиваются еще больше.
- Мне что-то нехорошо. Давай вернемся, - говорит он, поворачиваясь, и натыкается на Найла с очень удивленным взглядом.
- Нет, миленький, просить уже поздно. - Он открывает дверь, не колеблясь и не стучась. - Привеееееет! - весело здоровается он, Луи вздыхает, пытается подготовить себя морально и заходит внутрь.
Зейн, одетый в черные шорты и огромную черную футболку, запачканную оттенками красок, стоит перед большим холстом возле ряда окон с кистью в руке.
Лиам в кремовом с иголочки жилете и брюках, белой накрахмаленной рубашке, поблескивающей от бликов вечернего солнца, сидит за длинным столом, курит сигару и бездумно порхает через страницы большой пыльной книги.
Гарри нет.
У Луи будто открывается второе дыхание.
- Луи! - улыбается Лиам, встает и достает сигару, - Найл!
- Парни,- приветствует Луи, напряженные нервозные предположения ушли на второй план, заставляя его улыбнуться гораздо шире обычного. И нет, он не расстроен из-за отсутствия Гарри, просто появилось чувство, будто сняли с плеч весомый груз. Легкость, облегчение.
Зейн кивает, продолжая рисовать большими мазками на холсте.
- Вы сегодня как? Покурим? - спрашивает Найл, доставая маленький мешочек и сопутствующую атрибутику.
- Серьезно, Найл? - восклицает Луи, пристально смотрит на действия парня. - Еще минуты не прошло, с тех пор как мы переступили порог.
Найл лишь пожимает плечами.
- Сейчас или никогда! - торжественно произносит он.
- О, прекрасно! - улыбается Лиам, хлопая в ладоши.
Найл быстро и очень умело делает все необходимое, затягивается и с широкой улыбкой на лице передает стеклянную трубку Лиаму, затем встает и идет в сторону пианино.
- Я сыграю вам одну особенную песню, - прокашливается он, выдыхая дым, и садится на банкетку, в его золотых волосах запутались дым и солнечный свет.
- Сыграй что-нибудь веселое, - просит Луи, принимая трубку от Лиама.
- Да, что-нибудь веселое, - туманно улыбается Лиам, выдыхая густые завитки дыма.
Луи зажимает основание трубки губами, крутит колечко зажигалки, чтобы зажечь искру, и подносит к закругленному кончику трубки, он заслуживает затуманивающий разум дым, чтобы отпраздновать отсутствие Гарри, сегодня он может расслабиться и полностью о нем забыть, не думать.
Вообще не думать о нем.
- А где Гарри? - спрашивает он, как только вдыхает наркотик, пьянящий его мозг.
- Он пропал, - хладнокровно сообщает Лиам, отпивая чай.
Луи сильно жмурится, пытаясь избавить от слишком громкого звука пианино в его голове.
- Что? Пропал?
- Ммхм.
- Что значит 'пропал'? В смысле, уехал куда-то или...?
- Нет, куда-то сбежал. Он постоянно это делает.
- Сбежал?
- Да. Он уезжает обычно на пару дней, не больше.
Луи смотрит на Лиама с открытым ртом.
- Дней? Я думал, ты имеешь в виду на час или два!
- Все нормально. Он вернется, - наплевательски добавляет Зейн, сужает глаза, рисуя что-то белой краской в углу холста.
Что за херня?
- А если не вернется? - громко спрашивает Луи, даже Найл поднимает глаза от пианино.
- Что случилось? - интересуется он, не сбиваясь с нот, пристально смотрит красными блестящими глазами.
- Ничего, - бормочет Луи, слегка краснея. А Луи никогда не краснеет. - Просто-
- Ты о нем беспокоишься? - Зейн спрашивает, смотрит прямо в глаза, даже будто ухмыляется.
- У меня нет причин ни для беспокойства, ни для заботы о его благополучии, Зейн. Мне, наоборот, кажется странным, что ты не беспокоишься. Вы разве не должны быть лучшими друзьями? Попробуй хотя бы позвонить ему.
Лиам пожимает плечами.
- Он выключает свой телефон. Если вообще берет его с собой.
Просто прекрасно.
- Он делал так всегда, как мне помнится, - продолжает Лиам. - С ним все будет в порядке, Лу. - Он улыбается, встает со своего места, и подходит к Луи, садясь в кресло рядом с ним. Ярко улыбаясь, он скользит руками вдоль подлокотников кресла, откидывается назад и наклоняет голову в сторону Луи. - Чем займемся сегодня?
Луи не понравилось, как быстро была сменена тема разговора, но он подавляет в себе колющее любопытство и, может, заботу.
- Мне нужно заниматься, - бормочет он, звуки клавиш внезапно стихают и наполняют комнату тишиной.
Три головы поворачиваются к Найлу, он сидит, обняв голову руками - это, наверное, самая драматичная поза, которую Луи когда-либо видел.
- Только не говори, что сегодня мы будем делать домашнюю работу, - грубым, но умоляющим тоном просит он, прижав ладони к глазам.
Лиам поворачивается к Луи, ожидая ответа.
- Найл, ленивая жопа, клянусь богом, я-
Он не успевает договорить, его на полуслове прерывает Зейн:
- Луи. Подойди на секунду?
Луи все еще сидит с открытым ртом, желая высказать Найлу крутящиеся в голове оскорбления и предупреждения. Он поворачивается к Зейну, стоящему возле мольберта и ожидающему мнения Луи, скрестившего руки. Встает с кресла, Найл снова начинает играть на пианино, победно улыбаясь.
- Хочу знать твое мнение, - тихо говорит Зейн.
С любопытством, Луи подходит к нему, Зейн кладет ему руку на плечо, двигая ближе к себе и картине перед ним. Он пахнет сигаретным дымом, гелем после бритья и акрилом.
- Скажи, что думаешь.
Луи рассматривает работу перед ним.
Картина Зейна? Великолепная. Самое подходящее слово.
Ночное небо окрашивают широкие багровые, кроваво-оранжевые и жжено-желтые мазки, поглощающие мягкие изгибы ивы, ее пучковатые темные ветви. Языки пламени вплетаются в замерзшую кору и перемешиваются с мокрыми зелеными листьями, создавая причудливые тени. Ветки хватаются за крошечные мерцающие звезды ночного неба, усыпанного золотой пылью. В середине огненной ивы ветки сплетены очень густо, будто прямо посередине дерева сотворилась кровать; ракита мерцает под луной черными как смоль ответвлениями, серыми и темно-зелеными зубчатыми прилистниками.
Гибкие, густые и темные ветви путаются между собой будто волосы.
Будто шоколадные кудрявые волосы.
А зелень листьев играет роль темной мономерной пары зеленых глаз...
Черт. Да что с ним не так? Это же просто картина, ничего больше.
- Потрясающе, Зейн, - произносит Луи под глубоким впечатлением.
- Ты вдохновил на ее написание, - Зейн слегка улыбается, сжимая его плечо.
Луи смотрит на Зейна, снова на картину.
- Я? Зейн, это дерево, охваченное пламенем. Пламя, поглощающее мир. Что ты пытаешься сказать?
Зейн шире улыбается, самодовольно изучает лицо Луи, возвращает взгляд обратно к своему творению.
- В тебе есть некая... огненная стихия, - объясняет он.
Черт.
Это картина о Луи, но ему она напоминает лишь о Гарри.
О Гарри. Который пропал. Который пропал, а его друзья даже не пытаются искать. Гарри.
Гарри, чьи кудри как толстые, острые ветви, причиняющие вам боль при ударе. Чьи глаза как теневатые зеленые листья, стремящиеся постичь звезды.
Гарри.
- Ты действительно не знаешь, где он? - вырывается из Луи, разрушая штилевое спокойствие в комнате. Луи не говорит его имя, но Зейну, видимо, это даже и не нужно, чтобы понять, о ком речь. Он просто знает.
Он смотрит на Луи, едва улыбаясь, и пожимает плечами.
- Он гораздо умнее, чем ты о нем думаешь.
- Не говори чушь, - бубнит Луи.
- Почему ты продолжаешь спрашивать? - внезапно спрашивает Лиам, видимо, услышав разговор. В его глазах нет никакого обвинения, лишь любопытство.
Луи топчется на месте и отводит взгляд. Ему некомфортно говорить об этом.
- Просто... вы все же должны беспокоиться о нем, вот и спрашиваю.
- Поверь мне, если бы мы тратили наше время на беспокойство о Гарольде, мы бы и дня не прожили свободно, - Зейн усмехается и освобождает руку Луи из слабой хватки. - Я собираюсь выставить картину на благотворительном вечере своего отца, - Зейн берет тряпку и вытирает ей руки. Краска стирается с карамельной кожи и остается на драповой ткани.
- Ты от нее избавишься? - удивленно спрашивает Луи.
Зейн кивает:
- Я ее для этого и писал.
- Она прекрасна, правда? - воркует Лиам, подходя к Зейну и обнимая его сзади за талию - Ты такой талантливый, моя любовь, - он самодовольно ухмыляется в шею Зейна и обхватывает его как спасительный круг, глаза блаженно закрыты.
Зейн сияет и целует его ладонь.
Луи и Найл, только что вставший из-за пианино, громко зевнув, одновременно закатывают глаза.
- Иисус милейший, - Найл качает головой, засовывает руки в карманы и поворачивается, чтобы пройтись по комнате, подальше от этой сцены.
- Они отвратительны, да, Ирландец? - спрашивает Луи, скрестив руки, сморщив нос в наигранном отвращении.
- Я так рад, что мы с тобой не трахаемся.
Луи усмехается.
- Ох, вот только не надо. Ты по-любому хотел этого.
Найл смеется.
- Что ж, парни, - внезапно говорит Лиам, убирая руки с талии Зейна. - Обед?
- А потом в библиотеку?- с ужасом спрашивает Найл.
- А потом в библиотеку, - подтверждает Лиам, Луи мучительно стонет.
- Тебе нужно учиться ради оценок, - напоминает ему Зейн, и Луи отмахивается рукой.
- Я уже смирился со своими недостатками, дорогой Зейн. Я никогда не сдам экзамены.
- Но ты обязан сдать! - восклицает Лиам, широко открыв глаза.
- Если это и есть список дел, которыми вы решили сегодня заняться, я пас, - прерывает их Найл, пятясь к двери.
- У тебя тоже есть домашняя работа, ребенок. Хватит вести себя как неженка, - ругает его Луи.
- Я не делаю домашнюю. Для этого есть ассистенты.
- Что?? Ты заставляешь РОРИ делать твою домашнюю? - в неверии спрашивает Луи, но лампочка зажигается, колесики начинают крутиться. Он прищуривает глаза в подозрительной манере. - А мою он сможет сделать? - Луи медленно вытаскивает из себя слово за словом, подняв брови.
- Конечно же сделает! - восторженно отвечает Найл, вскакивая с трона, на который он только что сел. Все стулья в комнатах Зейна похожи на троны. Это потрясающе.
Лиам сильно улыбается, ожидающе смотрит на Луи.
- Раз уж так, то?
- В таком случае-
- Луи сделает свою домашнюю работу сам, да, Луи? - улыбается Зейн, пытаясь убрать черный мазок краски на щеке тыльной стороной руки. Меж спокойных черт лица и ясных глаз мелькает ободряющая гордость или воодушевленность.
- Эм.
- Наш Луи умный, - заканчивает Зейн, и, многозначительно кивнув Луи, возвращается к своим рукам и попыткам очистить их.
Луи вздыхает.
- Да. Да, окей, - его тон неубедителен, но он хотя бы заставил себя выдавить слова.
Найл тут же никнет.
- Блять, прекрасно. Застрянем в гнилой библиотеке на весь день.
- Это же весело, - Лиам поправляет запонки.
- Посмотрю, как ты повеселишься, если он завалит все экзамены, и все потраченное время уйдет в никуда, - ворчит Найл, надув губы.
- Найл! - ругает Лиам, заставляя Зейна засмеяться.
- Я не завалю, - резко заявляет Луи. - Что-нибудь придумаю. Но сейчас давайте сосредоточимся на том, чтобы Зейн пошел переодеться в что-нибудь надлежащее, и мы могли пойти ПОЕСТЬ.
- Я такой голодный, - соглашается Найл и достает неидентифицируемое ваяние, напоминающее растаявший шоколад.
Зейн кивает и смотрит на Луи.
- Я сейчас приду. Лиам?
Бросив последний взгляд - содержащий в себе слишком много необъяснимой тайны и сопутствующий беде - на Луи, Зейн исчезает в своей комнате, Лиам идет за ним и закрывает дверь.
- Сегодня не день, а дерьмо. Надо было остаться дома и нормально покурить, - вздыхает Найл.
- Ты меня не оставишь. За двадцать четыре часа ты и так уже успел один раз меня бросить.
- Но они тебе нравятся! Я тебе здесь не нужен.
- Ты мне тоже нравишься. Так что оставайся и перестань вести себя как павлин.
Устрашающе широкая улыбка Найла медленно расплывается на лице.
- Я тебе нравлюсь?
Луи фыркает, убирая волосы из глаз.
- Ты никогда не сможешь доказать, что я сказал это. Замолчи, лучше давай подумаем, что будем есть.
Луи забывает о Гарри Стайлсе и об остальных заботах, фокусируясь на громких словах Найла, рассказывающего, где и какую еду подают, при этом все время улыбаясь жемчужно белыми зубами. Может, забыть о существовании Гарри будет не так уж и сложно, думает Луи.
***
Остаток выходных и пару дней учебной недели Луи проводит как и всегда, в новой версии 2.0.
Мальчики гуляют и пререкаются, выбирают лучшее из лучших, попирая гедонизм всеми возможными способами. На самом деле, это просто прекрасно.
В воскресенье они посещают какой-то пафосный вечер, устраиваемый мужчиной с избытком зубов и сальными волосами, наполненный людьми, которых Луи никогда не ожидал увидеть вживую. Он чувствует себя немного не в своей тарелке, но все равно смеется с Найлом, умудряющимся обсуждать каждую и каждого, лукаво шепчется с Лиамом, делясь сплетнями, и обменивается хитрыми взглядами с Зейном, с удовольствием наблюдающим, как Луи кидает кубики сыра в бокалы ничего не подозревающих, отвернувшихся гостей.
В ночь на понедельник, после трех прилежных часов в библиотеке (которые Найл проводит переписываясь и слушая в наушниках "Every Rose Has Its Thorns" у Poison на полную мощность, мешая каждому живому существу на планете), Лиам предполагает, что их старания нужно поощрить и пойти на тихую вечеринку к Эдварду. Которая, оказывается, не такая уж и тихая - стриптизеры, фургончики с мороженым, маскарадные костюмы, Луи не переставая смеется, попивая "розовый сок", на вкус похожий на конфеты и жалящий как аккумуляторная кислота, игнорирует любого, спрашивающего "а где же Гарольд?". Кто такой Гарри Стайлс? Луи не помнит, потому что он не думает о нем, не беспокоится за него и не признает тот факт, что учебная неделя уже началась, а Гарри все еще пропащий, до сих пор не подавший и знака.
Нет, он игнорирует все. Он крутится вокруг Лиама, шуточно дерется с Найлом, потом они падают на группу девушек, одетых как распутные кролики, Зейн поднимает их, подает сигары и бокалы вина, поправляет куртку.
Они рано уходят, надевают на себя все, до чего смогли добраться руки и что свободно валялось на полу, странствуют по пустынным улицам с бутылками вина. Найл обернулся в вельветовую накидку и настаивает, чтобы его называли "Драко Малфой" - и, видимо, сразу же об этом забывает, потому что, когда парни зовут его, он не откликается: "- Драко!" Ничего. "- ДРАКО!" Ничего. "- НАЙЛ!" "- А?". Зейн надел королевскую корону (потому что настаивал Луи), золотую, инкрустированную камнями, Лиам нацепил черную маску, вечно падающую с его смеющегося лица. Луи украсил свою голову большим париком с кудрявыми афроамериканскими волосами, даже прихватив гребень, и надел джедайскую робу.
Сделано очень много фотографий, выпито слишком много вина, Луи ничто не беспокоит, он закидывает голову, подставляя лицо ночному небу, и смеется. Его ничто не волнует, он поет Призрак Оперы во все горло, качаясь от столба к столбу, пропускает слова, потому что нихрена не знает этой песни. Ночь удалась.
Приходит вторник.
Обыкновенный тихий день.
Луи посещает лекции, навострив уши - иногда пролетают слухи, где мелькает имя Гарри - в надежде услышать какую-либо информацию о его местонахождении. Зейн и Лиам лишь повторяют мантру "Он будет в порядке, он всегда возвращается."
Как-то он проходит мимо группы красивых девочек, все в шарфиках от McQueen, они болтают о том, что вытворяли предыдущими ночами вместе с Гарри (и это полнейший бред, потому что Луи, возможно, петлял вокруг квартиры Гарри и ни разу не видел зажженный свет, шевелящиеся занавески, хоть какие-то тени внутри - намеки на присутствие. Гарри не появлялся), и Луи хочется засунуть девушек в их же модные сумочки. Зачем выдумывать такие истории.
Несмотря на это, день довольно мирный, у Луи хватает терпения посетить лекцию, курсы который он считает, что завалит, поэтому так неистово ненавидит.
Луи приходит домой с курса, открывает дверь и видит Найла, сидящего за барабанами посередине комнаты, что застигает его врасплох.
- Что за нахуй здесь происходит? - невозмутимо спрашивает он, закрывает дверь и полноценно сталкивается с ужасной картиной - рука Найла вместе с барабанной палочкой поднимается вверх, готовая ударить.
- ТЧЧЧЧШШШШШШ! - металлический звук отражается от не звукоизолирующих стен квартиры, Луи кидает свой рюкзак на пол, чтобы закрыть уши.
- КАКОГО ЧЕРТА?!- кричит он, Найл улыбается и сжимает тарелки большим и указательным пальцами, чтобы прекратить шум.
- Я купил ударную установку, - гордо объясняет он, откидываясь на стул как маленький мальчик в первый день школы, широко и самодовольно улыбаясь. Его новый чистенький костюм, как и всегда, позорит своей великолепностью футболку и джинсы Луи, и безупречный аромат одеколона (который Луи часто наносит на себя в тайне, несмотря на то, что Найл ему сам разрешил пользоваться) наполняет комнату.
- Я вижу. Нет, здесь ты это не оставишь, - декламирует Луи, закрывая входную дверь, и снимает обувь.
- Мне придется. Мой папа хочет, чтобы я немного оживил музыку барабанами в новом треке Деса Стайлса.
Луи будто оказывается примороженным к месту.
- Дес Стайлс? У него выходит новая песня? Значит, с ним все в порядке?
- Ох, да! Да, папа звонил этим утром. Дес пишет совместную песню с Ником Гримшоу, и он очень взволнован, потому что они попросили продюсировать песню. В прошлый раз Дес сказал, что будет сам себе продюсер, тогда отца это буквально в ярость привело.
Луи медленно кивает.
- Кто такой Ник Гримшоу?
- Тот парень, который поет в группе - как ее? Электролиты?
- Электра, - поправляет Луи, впечатленный информацией. - Мне нравится пара их песен, - их необычные энергичные мелодии довольно часто наполняют темные сомнительные клубы, которые Луи любит посещать; под них отлично пить коктейли типа космополитена.
- Да. Он очень смешной, а сейчас еще лучше. Он тебе понравится.
Луи закатывает глаза
- Мило. Значит, с Десом все хорошо? - Луи не может объяснить, почему ему так много нужно знать о Десе Стайлсе, и как это относится к Гарри, но ему любопытно - он спрашивает. Он берет бутылку воды, запрыгивает в ближайшее кресло и смотрит на Найла, крутящего в руках палочки.
- Эээ... - начинает Найл, перестает вертеть и смотрит на кончик одной из палок. - Не думаю. Он уже дважды разгромил студию.
Луи чуть не выплевывает воду.
- Что? Он разгромил гребаную студию? Его арестовывали?
- Неа. У него есть влиятельные связи и все такое. - Найл оставляет палочки в покое, полностью поворачивается к Луи, сверкая розовыми щеками. - Но приходилось пару раз вызывать охрану. Он довольно вспыльчивый и жестокий.
- Ох, - выдает Луи, чувствуя неприятное подташнивание.
- Папа сказал, что его новый трек крутой. Но... Я думаю, у него рецидив, - продолжает Найл, встает и идет к импровизированному бару в другом углу комнаты, наливает бокал виски.
- Это алкоголь ... или героин или что-то похожее?
- Если слухи верны, то и то, и другое. Я знаю лишь, что у него были проблемы с кокаином. Я сам лично видел, что он курит крэк... - Найл прочищает горло, залпом опрокидывает виски и наливает себе еще бокал. - Это пиздец просто, если честно.
- Он опасен? - спрашивает Луи, пристально смотря на Найла.
- Не знаю. Наверное.
- Тогда какого хера ему позволено жить вместе с Гарри? - возмущаясь, Луи встает, чувствует, как по венам бежит негодование. Да, вероятно, Луи бы тоже превратился в бушующий кусок дерьма, если бы ему пришлось жить с таким человеком как Дес Стайлс, легендой, блять, мирового масштаба.
- Луи, я не знаю, - пожимает плечами Найл. - Единственное, что мне известно, это то, что я должен сыграть на барабанах для трека, и все же, если Ник Гримшоу решил с ним поработать, значит, он не такой уж и безнадежно пропащий, логично?
Нет, нет, это вообще не имеет смысла.
Но Луи не чувствует, что готов на долгий и бесполезный спор, поэтому садится обратно, потирая виски; голова болит, перед глазами плывет.
- Я скучаю по временам, когда у меня не было друзей и мне суждено было умереть в одиночестве, - бормочет он.
Найл смеется.
- Ты опять драматизируешь.
Луи смотрит на него испепеляющим взглядом.
- Ладно, я пошел в студию, - говорит Найл, прыгая через диван, и направляется в комнату. - Надо поработать с отцом над кое-чем. Через пару часов вернусь.
- Ох, посмотрите-ка. Восходящая звезда продюсирования, - дразня, кричит Луи.
Найл выходит, подмигивая, из своей комнаты в большом джемпере, серых спортивных штанах и кепке.
- Что я могу сказать? Я хорошо обучен, - смеется он и обхватывает Луи сзади за шею.
- Мои волосы! - кричит Луи, отталкивая его, Найл лишь смеется и, постучав кончиками пальцев по его голове, направляется к двери.
- Увидимся позже. Держись подальше от проблем. Если что-то понадобится, пиши мне. Или Рори.
- Напишу, Ирландец. Разгроми за меня барабаны.
Дверь закрывается.
Луи нужно делать домашнюю работу, особенно по этому долбанному курсу, который грозится завалить его и всю усердную работу, что он делал этот семестр.
Но ночь прекрасна, а Луи нужен свежий воздух, поэтому он, больше не думая, берет айпод и выходит наружу, нуждаясь в успокоении своих мыслей.
***
Прогулка была замечательной. Заходящее солнце, приглушенные на улицах разговоры, огни города просыпаются, озаряя все светом. Пабы, магазины, стены школ - все залито вечерней дымкой, теплый летний воздух перемешивается с прохладным бризом, вызывая мурашки.
И Луи, наконец-то, наконец-то чувствует себя лучше, голова чиста от тревожных и накрученных мыслей, он возвращается домой, когда его посещает ненавязчивая мысль - пойти в квартиру длинным путем. Он прекрасно понимает, что делает, куда идет, но не знает, зачем.
И теперь он здесь.
Стоит в саду, смотрит в окна квартиры Гарри. Свет включен. Иногда он видит мелькающую кудрявую макушку, появляющуюся то в одной части комнаты, то в другой. Он видит руку, ладонь, жакет, соскальзывающий с плеч.
Гарри дома.
Гарри дома, и Луи приходится игнорировать нахлынувшую панику, любопытство, может, волнение и множество других эмоций, появившихся из ниоткуда. Его буквально шатает от переполняющих эмоций, и он понятия не имеет, почему. Потому что он ненавидит Гарри, он вполне уверен, что так оно и есть, но сам же понимает, что не в состоянии сойти с мощенной тропинки, окруженной хризантемами и ромашками, мускусный аромат роз витает в воздухе, он смотрит на смутно освещенные окна, ищет мальчика, который едва существует.
Он стоит так, пока не вырубаются огни и не прекращаются движения; луна висит тихой тенью над миром, освещает Луи тропинку до дома.
Теперь все, о чем он думает - это завтрашний день.
И Гарри Стайлс.