Глава 2
Сентябрь, грубо оттеснивший лето, вступал в свои права. Уже на третий день его господства по крышам Хогвартса закапал мелкий дождик. Ученики, чьи занятия в это время проходили на улице, недовольно поглядывали на уныло-серое небо, прогоняющее солнечное настроение у тех, у кого оно еще оставалось.
В четверг потолок в большом зале был на редкость хмурым и мрачным. Пятикурсники, сидящие за столом Гриффиндора, взволнованно перешептывались: сегодня у них должна была быть защита с новым преподавателем. Гермиона суетливо копошилась в сумке и время от времени поглядывала на учительский стол, где пустовало место Амбридж.
- Слушай, прекрати паниковать, - попросил Гарри.
- У меня плохое предчувствие. У меня очень плохое предчувствие, - протараторила Гермиона.
Рон отчаянно зевнул и запустил руки в волосы.
- Тебя прямо вместо Трелони ставь.
- Не надо сравнивать меня с этой мошенницей, - вспыхнула Гермиона. – Прорицания – чушь, а якобы ясновидящих Сивилл за стенами Хогвартса пруд пруди: хватай первую попавшуюся и ай да ее в школу преподавать самый бесполезный предмет, когда-либо существовавший в программе!
- Так никто же и не спорит, Гермиона, - примирительно улыбнулся подруге Гарри.
Та как-то встревожено посмотрела на него и тихо, чтобы не услышали сидящие рядом, спросила:
- Ты снова курил, да? Гарри, пожалуйста, бросай.
Гарри закатил глаза: одно и то же раз по семь-восемь в день. На-до-е-ло!
- Гермиона, курит каждый, наверно, третий на этой планете. Ничего страшного. Давай оставим эту тему. Захочу – брошу.
- Все так говорят, - вздохнула Гермиона. – Зачем тебе?
- А у меня жизнь нервная.
Гермиона обратилась за помощью к Рону:
- Ну, ты-то хоть меня поддерживаешь?
К неудовольствию Гарри Рон кивнул.
- Целиком и полностью на твоей стороне, Гермиона. Заканчивай с этим, дружище.
Гарри досадливо отвернулся от них. Какая-то разумная часть его, вещающая голосом Гермионы, как попугай твердила, что друзья плохого не посоветуют. Другая же часть, та, которая любила все делать наперекор и вопреки, орала, требуя слушать только себя и продолжать в том же духе.
- Гарри, - позвал его кто-то, - можно тебя на пару слов?
Гермиона заулыбалась, Рон икнул, а Гарри увидел перед собой бывшую девушку Седрика – Чжоу Чанг. Она мялась на месте возле их стола и, по всей видимости, чувствовала себя неуютно под прицелами взглядов остальной части зала.
- Да, конечно, - пробормотал Гарри, поднимаясь и вместе с Чжоу направляясь к выходу.
Он пребывал в смятении. Что понадобилось от него Чжоу? Как напоминание, всплыла мысль, что она нравилась ему, и он даже приглашал ее на Святочный бал, но это было лишь однажды и давно. Она выбрала Седрика, а его маленькое чувство к ней угасло так же быстро, как и появилось. Да и чувство ли это было? Так, нечто незначительное и мимолетное, как мыльный пузырь.
- Так что ты хотела? – спросил Гарри, когда Чжоу, наконец, остановилась и повернулась к нему.
Девушка замялась и пошла розовыми пятнами.
- Я... ммм... В выходные поход в Хогсмид. Ты, может... Не хочешь пойти со мной?
«Как мило, - подумал Гарри, - а ведь после смерти Седрика прошло меньше трех месяцев. Чжоу, видимо, уже отошла от произошедшего и решила обзавестись новым парнем, то есть мной. Удивительно быстро оправилась, Седрик, твоя девушка. А я, дурак, по ночам не сплю, забыть не могу. Может, попросить у Чжоу рецептик скорого исцеления?»
- Мне казалось, ты любишь его, - проговорил Гарри, засунув руки в карманы.
Чжоу растерялась.
- Кого?
- Седрика Диггори, который погиб в прошлом учебном году.
- Гарри, я... - задохнулась Чжоу.
Гарри распирала ярость. Перед ним стояла красивая, но пустышка.
- Или ты весь год с ним под ручку проходила, потому что он был популярен среди девушек и участвовал в турнире? Самой-то не тошно?
Резко развернувшись, Гарри зашагал прочь. Гневный взгляд Чжоу буравил его затылок до тех пор, пока он не скрылся в большом зале.
* * *
Снейп взглянул на часы и вздохнул. Двадцать шесть минут. Альбус молчал уже двадцать шесть минут. Профессор зельеваренья повел палочкой, и на столе появился бокал лучшей медовухи Розмерты. Сделав глоток, Снейп удовлетворенно откинулся на спинку кресла.
Еще через семь минут, когда и с медовухой было покончено, он не выдержал.
- Я так больше не могу, Альбус. Понимаю, у меня сегодня выходной, но если вы вызвали меня, чтобы помолчать, я лучше пойду и проверю эссе тех бездарей, которыми вы ежегодно наводняете школу. Назвать безоар камушком – это ж надо додуматься! Шестикурсник написал: «Безоар – это камушек, который мы можем добыть, разрезав козу». Бедная коза, честное слово.
Дамблдор чуть прищурился и указал на мармелад, горкой лежащий на блюдечке на краю стола.
- Угощайся, Северус.
Брови Снейпа поползли вверх. К чудачествам директора привыкнуть было невозможно ни в этой жизни, ни в следующей. Снейп осторожно выудил маленькую мармеладку и отправил ее в рот. На лице Дамблдора засветилась каждая морщинка, когда он улыбнулся.
- Так о чем вы хотели со мной поговорить? – спросил Снейп.
- У тебя что-то было с Лили, Северус? Мне нужна правда.
Снейп обомлел. Краска сбежала с его лица.
- Прошу прощения? – промолвил он, совладав с голосом.
Альбус перестал улыбаться. Лицо старого волшебника за долю секунды превратилось в камень, твердый и непроницаемый.
- Я спросил тебя, Северус, было ли у тебя что-то с Лили Эванс?
- Не обязан отвечать, Альбус! Моя жизнь касается только меня.
Директор посуровел.
- Здесь никто не говорит об обязательствах. Ты правильно заметил: я позвал тебя поговорить. Так давай же поговорим честно, открыто, без утаек и лжи. Как думаешь, я действительно интересуюсь подробностями личной жизни своих сотрудников? Нет, Северус, не будь определенных обстоятельств, я бы и не подумал поднимать эту, несомненно, болезненную для тебя тему.
Снейп сжал руками подлокотники кресла.
- Поклянитесь мне, Альбус, что мои слова не покинут пределов этого кабинета.
- Мне дать тебе Непреложный обет?
- Обычной клятвы будет достаточно.
- Клянусь, Северус.
Снейп какое-то время не сводил глаз с директора, сидящего прямо напротив. Потом заметно сник.
- Однажды, - вздохнул он, - это случилось только однажды. За несколько дней до свадьбы с Поттером Лили пришла ко мне. Она сказала, что давно простила меня за выходку на пятом курсе, а я... я умолял ее вновь вернуть нашу дружбу, но она ответила, что по-прежнему ничего и никогда не будет, - Снейп прикрыл глаза, возрождая в памяти тот день. – Мы довольно долго говорили, а после... Я не знаю, как это случилось. Такое чувство, что на какое-то время мы оба сошли с ума... Она сразу ушла, и я ее больше не видел. До сих пор не могу понять: правдой было то, что произошло или же сном.
Снейп замолчал и отвел глаза от Дамблдора. Он кожей чувствовал, что директор не сводит с него внимательного взгляда. В голове появилось изображение Лили, такой, какой он ее себе запомнил: живой, улыбчивой, бесконечно прекрасной, с задорными рыжими локонами, падающими на плечи, и зелеными как малахит глазами.
Он тряхнул головой, прогоняя наваждение. Зачем Дамблдор бредит незаживающие раны? Он ведь знает, все знает. Он знает, что Лили была его сказкой, его мечтой, смыслом его существования. С ее смертью он похоронил свое сердце, и оно осталось там, на развалинах дома в Годриковой впадине.
- Готов тебя заверить, Северус, это было правдой, - сказал Дамблдор.
Снейп против воли выдавил из себя кривую улыбку.
- Откуда вам известно?
Вместо ответа Дамблдор положил на стол кусок пергамента. Снейп взял его в руки и увидел цифры, линии и две таблички: у одной стояло его имя, а у второй – Поттера.
- Что это? – поинтересовался Снейп.
Дамблдор помедлил, прежде чем ответить:
- Это результаты одного анализа, как их зовут целители и маггловские доктора. Летом ты мне сообщил, что Гарри побывал в твоем тайнике, куда могли попасть только члены семьи. Я сделал кое-какие выводы и попросил Поппи провести один небольшой эксперимент.
- Так, и? – Снейпу не удавалось уловить ход мыслей Дамблдора.
Директор как-то странно на него посмотрел и произнес, выговаривая каждое слово:
- Ты – отец Гарри, Северус.
Снейпа словно оглушили. Минуту, час, а может год он в немом шоке не мог пошевелить ни одним мускулом в теле. Взгляд остекленел и отказывался отрываться от столешницы. Деревянные губы не позволяли ни единому звуку срываться с них.
А потом он захохотал, безудержно, дико и безумно, как никогда в своей жизни, чувствуя, что рассудок покидает его на веки вечные.
- Альбус, - выдавил он сквозь смех, - это был самый жуткий розыгрыш на свете. Не делайте так больше, а то я и вправду с ума сойду.
Дамблдор строго покачал головой.
- Я сейчас крайне серьезен. Отец Гарри не Джеймс, а ты.
Снейп разглядывал Дамблдора как абсолютного психа. Бреда, подобного этому, он не слышал со времен окончания школы.
- Ну, хватит, Альбус, это не смешно.
- А кто смеется? – удивился Дамблдор.
Поднявшись со своего кресла, директор заходил по кабинету. Снейп наблюдал за ним с откровенным ужасом. Неужели Дамблдор действительно верил в то, что говорил? В руке хрустнул пергамент. Снейп отпустил на него глаза.
- Да вы просто рехнулись! – рявкнул он, резко поднимаясь с места и вылетая в двери.
Он двигался по коридорам Хогвартса, похожий на разъяренную смерть, рыча на учеников, смевших попадаться ему на пути. Первокурсники вжимались в стены при виду такого устрашающего зрелища. Снейпу было глубоко наплевать на них на всех: его цель находилась в больничном крыле.
- Мадам Помфри! – гаркнул он, врываясь внутрь.
Медсестра вскрикнула и разбила кувшин с водой.
- Репаро... Нельзя вот так вламываться! Здесь все-таки людей лечат.
Не слушая, Снейп схватил ее за руку и дернул в сторону от постелей больных. Мадам Помфри что-то неразборчиво пискнула.
- Проверяйте заново, вы ошиблись, - шипя, Снейп вручил медсестре пергамент, данный Дамблдором.
Мадам Помфри вырвала руку и цепких пальцев зельевара.
- Я несколько раз проверяла: всегда один и тот же результат. Если бы я не была совершенно уверена в своей правоте, то вряд ли пошла бы к директору. И да, профессор, на вашем месте я бы умерла от счастья, что у меня такой вот сын.
Снейп взвыл:
- Вы не на моем месте, так что проверяйте. Здесь, сейчас и при мне!
Дверь в больничной крыло отворилась и вошел Дамблдор.
- Так и знал, что ты помчишься к Поппи, Северус.
Спустя два часа Мадам Помфри в изнеможении села на стул. Снейп, не шевелясь, стоял там же, где встал во время начала проверки.
- Мы все перепроверили девять раз, - мадам Помфри бессильно развела руками, - вы хотите контрольный выстрел в голову, профессор Снейп?
- Этого не может быть, - тихо сказал зельевар.
Мадам Помфри вскипела.
- Если вы мне настолько не доверяете, обратитесь в больницу Святого Мунго. Только там вам скажут то же самое.
- Дело не в доверии. Этого не может быть, потому что мальчишка – копия своего отца.
- Вот мы и подошли к самому интересному, - Дамблдор потер руки. – Твоя мать, Эйлин Принц, была чистокровной волшебницей, насколько мне известно. Джеймс Поттер так же принадлежал к семье чистокровных.
- А все чистокровные семьи в родстве между собой, - закончил за него Снейп. – Вы к этому ведете?
- Именно, Северус, именно. Ты когда-нибудь интересовался своей родословной?
Снейп отрицательно качнул головой.
- Джеймс Поттер был троюродным племянником Эйлин. Если бы ты хоть раз взглянул на свое семейное древо, ты бы знал это.
Снейп почувствовал растущее отвращение. Когда не осталось сил сдерживать его в себе, он выплюнул:
- Мерзкий выскочка был моим троюродным братцем!?
Дамблдор энергично закивал.
- Знаешь девочку по имени Полумна Лавгуд? Она вылитая тетка. А Джинни Уизли? Помесь отца и прабабушки. Так скажи мне, Северус, почему бы Гарри не быть похожим на своего троюродного дядю?
- Если вас это успокоит, профессор, - проговорила мадам Помфри, - характером и манерами поведения мальчик явно пошел в своего настоящего отца. А я-то раньше думала, кого он мне напоминает своими выходками?
Снейп застонал. Голова умоляла о прекращении пыток.
- Альбус, если вы хоть слово скажете Поттеру, клянусь Мерлином, я не оставлю от Хогвартса камня на камне.
- Но это неправильно, - мадам Помфри поднялась, - каждый человек имеет право знать все о своем рождении и о своих родителях.
- Ни слова мальчишке, - повторил Снейп. – И вы, мадам Помфри, тоже.
Дамблдор смотрел на зельевара с неодобрением.
- Будь по-твоему, Северус, но рано или поздно правда все-таки обнаружится.
- Она не обнаруживалась пятнадцать лет. Директор, послушайте, дайте мне неделю отпуска, прошу. Надо привести голову в порядок.
- Две недели, Северус. Можешь идти. Тебя заменит Минерва.
Снейп коротко кивнул и, развернувшись, вышел из больничного крыла, не сказав больше никому ни слова.
* * *
Перед уроком по защите стоял гул как в пчелином улье. Пятикурсники обменивались свежими сплетнями о загадочной Амбридж и вслух гадали, каким учителем она будет.
Гарри смотрел в окно, не желая участвовать во всеобщем помешательстве, и прикидывал, выпадет ли на отборочные по квиддичу хоть немного ясная погода, при которой метлы не будет сносить порывами ветра. Рон и Джинни за обедом заявили, что тоже хотят попробоваться. Рона в игре Гарри видел и, честно сказать, его не слишком впечатлило, а вот Джинни... Джинни хоть и была темной лошадкой, но Фред и Джордж наперебой кричали, что она бесподобна в воздухе.
- Эй, Поттер! – позвал Малфой из дальнего конца класса. – Я тут в газете прочитал, что ты буйнопомешанный, и здоровым людям следует тебя остерегаться.
Гарри даже не повернулся в сторону слизеринца. За него ответил Рон:
- Тебе уже ничто не поможет, Малфой. Рожденный идиотом, идиотом и помрет.
- Ой, Уизли, я тебя не заметил. А Поттер что, язык себе откусил?
- Рон, не обращай на него внимания, - Гермиона потянула друга за рукав мантии.
- Пусть болтает, - поддержал девушку Гарри.
Малфой и все слизеринцы загоготали.
- Глядите-ка, грязнокровка их приструнила.
Швырнуть в Малфоя проклятье Рону не дала Амбридж, вовремя появившаяся в классе.
- Доброе утро, пятикурсники, - более слащавый голосок трудно было себе представить. Гарри передернуло. - Меня зовут профессор Амбридж, и я ваш новый преподаватель защиты от темных искусств.
- Извините, - поднял руку Симус, - а это правда, что на уроках вы запрещаете использовать магию?
Амбридж, сияя как начищенный чайник тети Петуньи, повернулась к нему.
- Ваше имя?
- Финниган, профессор.
- Что ж, мистер Финниган, это правда. Мы будем заниматься только теорией, чего при ее знании должно хватить всем вам на сдаче СОВ по данному предмету.
Гарри вспомнил, как еле-еле в прошлом году освоил манящие чары, и вскинул руку в воздух.
- Без практики невозможно овладеть техникой заклинания. В бою мы не будем зачитывать противникам зазубренные фразы из учебника. Есть кто-нибудь в этом классе, кто со мной согласен?
Все гриффиндорцы без исключения подняли руки. Слизеринцы воздержались, но по их перекошенным лицам Гарри понял, что они тоже не в восторге от политики Амбридж, которая вдруг напомнила ему тетушку Мардж: медленно профессор раздувалась.
- Эта программа одобрена министром. Вы сомневаетесь в Корнелиусе Фадже, мистер Поттер? – проквакала Амбридж.
Гарри усмехнулся. Гермиона справа судорожно выдохнула.
- Я бы сказал да, но, боюсь, меня тут же упекут в Азкабан за измену, поэтому: «Разумеется, нет, профессор. Министерство всегда право».
- Я тоже так думаю, мистер Поттер, - голос Амбридж вновь стал приторно-сладким, - а еще я думаю, что пара-тройка вечеров в моем кабинете не повредит вашему воспитанию. Сегодня в восемь. Ваш декан узнает о вашем поведении.
- Но Гарри прав, - воскликнул Рон, - на одной только теории далеко не уедешь.
- Мистер?
- Уизли.
- А, понимаю, - Амбридж фальшиво тяжело вздохнула, - вы сегодня потрудитесь на отработках у мистера Филча. И если еще кто-нибудь, мои дорогие, позволит себе сомневаться во мне или министерстве, продолжите дело этих двоих.
Класс затих. Взгляды ненависти гриффиндорцев Амбридж демонстративно проигнорировала.
- Это была самая отвратительная защита в моей жизни, - Рон с отвращением выскочил из дверей кабинета ЗОТИ, - теперь я понял, что Локонс на самом деле был прекрасным учителем.
Гермиона и Гарри молча с ним согласились. Гарри потянул друзей к туалету плаксы Миртл.
- Перекур? – насмешливо поинтересовалась Гермиона.
- Он самый.
- Ох, Гарри, дождешься ты, и я сообщу МакГонагалл.
В туалете Гарри отошел подальше от друзей и с наслаждением затянулся. Дадли, показавший ему прелести расслабления таким образом, был помянут добрым словом.
- Что будем делать? – спросил Рон, садясь на пол.
- Надо жаловаться Дамблдору, - предложила Гермиона.
Гарри скептически поднял бровь.
- И что он сделает? Фадж навязал нам эту жабу, Дамблдор не сможет просто взять и выкинуть ее из школы без того, чтобы не выкинули его самого. Нет, я за превратить ее пребывание в школе в ночной кошмар.
По лицу Рона расползлась удивленно-радостная улыбка. Гермиона в кои то веки не возражала.
- Рон, у Фреда с Джорджем много забастовочных завтраков? – спросил Гарри. – Среди них есть какие-нибудь порошки?
- Ага, а что ты...
- Хочу подсыпать ей какую-нибудь гадость за ужином, - Гарри засмеялся.
Гермиона испугалась.
- Нет, тебя поймают!
- Кажется, самое время наведаться к Добби.
___________________
По прошествии двух недель Гарри диву давался, как его, Рона, Симуса и Дина до сих пор пускали на уроки по защите от темных искусств, на которых они устраивали дебаты, сравнимые только с войной Дамблдора и Фаджа. Гарри подпрыгнул выше головы и старательно зазубривал главы бесполезной книги, выданной Амбридж, дабы не упускать случая прокомментировать прочитанное на уроке и завалить Амбридж провокационными вопросами. Заместитель министра злилась, кипела, но сделать ничего не могла. Она пыталась игнорировать Гарри, сидящего с поднятой рукой из урока в урок, но выходило у нее так же ужасно, как у Трелони предсказывать.
Близнецы Уизли распространяли свою продукцию по школе с поразительной скоростью: к концу сентября Гарри не знал ни одного человека, хоть раз не попробовавшего забастовочный завтрак. Даже Малфой однажды зарыдал во время урока Бинса, но, как выяснилось чуть позже, он съел Слезоточивый леденец «не совсем» по доброй воле.
Все эти две недели Гермиона умоляла Гарри и Рона не демонстрировать ненависть к Амбридж столь явно.
- Если вас поймают, то исключат, - говорила она, - вы и так едва не попались.
- Гермиона, если ты говоришь о второй голове, выросшей у Амбридж за ужином две недели назад, это были не мы, - смеялся в ответ Гарри.
Он не испытывал по поводу издевательств над Амбридж ни стыда, ни страха. Они улетучились в тот момент, когда после отработки у него на руке появилась выцарапанная на коже надпись: «Я не должен лгать». Подобное наказание было запрещено в Хогвартсе давным давно, но Гарри не сказал ни слова Рону, Гермионе или МакГонагалл. Он сам, сам должен был разобраться с этим. Не маленький уже, чтобы жаловаться на «плохую тетю».
Но не только война с Амбридж стала объектом всеобщего внимания. Ученики не упускали случая порадоваться загадочному исчезновению профессора Снейпа из Хогвартса. Счастливей всех ходили гриффиндорцы. Уж кто-кто, а они изрядно получали на уроках зельеваренья, и сейчас, без декана Слизерина, словно получили второе Рождество за год. Гарри искренне надеялся, что Снейп ушел навсегда, но, увы, директор положил конец его мечтаниям, заявив перед школой, что у профессора возникли неотложные дела и скоро он прибудет обратно.
В выходные Гарри получил письмо от Сириуса. Так странно, необычно и так чудесно было читать стоки, написанные просто так. Сириус спрашивал, как у него дела, рассказывал, что Кикимер устроил траур по погибшим рубашкам сириусова отца, спрашивал, не нужно ли Гарри чего-нибудь прислать. Письмо было самым настоящим сокровищем: оно напомнило Гарри переписку родителя с ребенком, когда не сообщаются сверхважные новости, не уточняются сверхважные детали, когда пишут, просто потому что соскучились.
«И все-таки он меня любит, что бы кто ни говорил», - решил для себя Гарри, отправляя ответ.
В четверг погода объявила Хогвартсу краткое перемирие, и с неба исчезли хмурые тучи, а солнце вновь совсем по-летнему улыбнулось ученикам, тут же гурьбой рванувшим на улицу делать домашние задания.
На последнем уроке Гарри смотрел в окно с неописуемой тоской. Хотелось взять метлу и прямо с третьего этажа сигануть на волю. Желание это было настолько сильным, что даже нудное гудение Бинса, усыпившее Рона, храпящего около него за крайней партой, не давало голове отключиться.
- Хочу летать, - простонал Гарри.
Гермиона, исписавшая уже пятый лист, на секунду оторвалась от пергамента, чтобы сказать:
- Джинни тоже за обедом мне все уши полетами прожужжала. Если не ошибаюсь, уроки у нее уже закончились. Возьмите да полетайте.
- И Рон...
- Нет, - непреклонно заявила Гермиона, вновь склоняясь над пергаментом, - Рон идет со мной в библиотеку делать домашнюю работу по трансфигурации. Ты еще как-то умудряешься согласовывать свои действия с головой, а вот Рон совсем обленился.
Она бросила выразительный взгляд на Рона, пробормотавшего что-то во сне, и покачала головой.
- Интересно, что он будет делать, когда я не дам ему конспектов?
По совету Гермионы Гарри после истории магии кинулся на поиски Джинни. В гостиной он ее не обнаружил, зато наткнулся на близнецов и Ли Джордана, читающих Ежедневный пророк с презрительными выражениями на лицах.
- Нет, меня сейчас стошнит, - Фред поднялся и увидел Гарри. – Смотри, гадость какая.
Гарри подошел ближе и взял газету в руки.
«По мнению компетентных преподавателей Хогвартса, Альбус Дамблдор уже не тот, что был раньше. Определенно, он слишком стар, чтобы продолжать свою рабочую деятельность. Да и всем понятно, что от прежней силы и хватки у него остались лишь приятные воспоминания. Плюс ко всему – Альбус Дамблдор с начала лета ведет себя невменяемо. Корнелиус Фадж заявил, что не допустит сумасшествия в стенах школы, где он сам когда-то учился.
«Если с детьми работают люди, считающие сказки о якобы возвращение Того-Кого-Нельзя-Назвать в волшебный мир правдой, я боюсь за наше будущее поколение», - сказал министр в интервью.
И это понятно. Нам остается только пожелать Корнелиусу Фаджу удачи. Всем известно, что у Дамблдора большое число сторонников даже среди родителей учеников. Сумеют ли они преодолеть свои заблуждения по поводу личности директора Хогвартса, дабы обезопасить детей от пагубного влияния? Это лишь вопрос времени».
- Выкиньте ее, – посоветовал Гарри, брезгливо отдавая газету Джорджу.
Тот швырнул Ежедневный пророк в камин со словами: «Там ему место».
Джинни была обнаружена в большом зале в компании светловолосой девочки, кажется, когтевранки. Девочка была, по меньшей мере, странной: чего стоило только ожерелье из пробок и серьги-редиски, болтающиеся в ушах. Гарри на мгновение замер, разглядывая ее, затем тряхнул головой и решительно направился к Джинни.
- Привет, - поздоровался он.
Джинни обернулась к нему, и на ее лице вспыхнула улыбка.
- Привет. Знакомься, Гарри, это моя подруга – Полумна Лавгуд.
Гарри кивнул девочке, а та склонила голову набок, совершенно неприкрыто разглядывая его.
- Может, сходим полетаем? – спросил Гарри, мечтая поскорей улизнуть на улицу.
Джинни мгновенно согласилась. Гарри облегченно выдохнул, когда девочка с редисками в ушах осталась позади.
- Она хорошая, - вдруг сказала Джинни.
Гарри посмотрел на нее: оказывается, та всю дорогу не сводила с него глаз.
- Она странная.
- Да, наверно. Но Полумна добрая и милая, не стоит считать ее ненормальной.
Они взлетели одновременно. Гарри на секунду закрыл глаза и глубоко вдохнул чистый свежий воздух, ударивший в лицо и растрепавший волосы. Джинни держалась на метле восхитительно. Не знай ее Гарри, он бы подумал, что девочка играет в квиддич с малых лет.
- Как здорово! – крикнула она. Ветер взметнул ее рыжие волосы, и на мгновение они превратились в огненный всполох. – Догоняй, Гарри!
Они летали друг за другом почти два часа. Только когда на улице стало смеркаться, вспомнились невыполненные домашние задания. Нехотя, Гарри и Джинни спустились на землю и побрели к замку.
Подойдя к тяжелым дубовым дверям, Гарри услышал голос Дамблдора.
- Рад видеть тебя, Северус. Надеюсь, ты достаточно отдохнул?
Гарри и Джинни переглянулись. Глаза Джинни выражали уныние и ужас.
- Вернулся, черт возьми, - прошептала она.
- Спасибо, директор, - обычным холодным голосом ответил Снейп.
Гарри кивнул Джинни на двери, и они вошли в замок. Дамблдор и Снейп стояли в нескольких шагах от входа.
- Здравствуйте, - пробормотала Джинни.
Гарри взглянул на Снейпа, и их глаза встретились. Какую-то долю секунды Снейп вглядывался в него, затем резко отвернулся. Гарри поспешил пройти мимо вслед за Джинни. Счастливые дни закончились.
* * *
- Какое убожество, - Снейп демонстративно почерпнул варево Гарри и вылил его обратно.
- Порой меня настигает чувство, что вас не научили читать, Поттер.
Гарри, взмокший, усталый и злой, только молчал. Со дня возвращения Снейпа прошел месяц, и мальчик уже проклял мироздание. Первые два урока зельевар игнорировал Гарри, что тот воспринял как манну небесную. А потом все началось по-новому, только теперь Снейп комментировал весь его процесс работы, а не только результат, что было еще хуже. Стискивая зубы и упорно не произнося ни звука в ответ, Гарри швырял в котел ингредиенты, не заботясь о последовательности, и трясся от гнева, слушая смешки Снейпа.
- Минус двадцать баллов Гриффиндор, да? – спросил Гарри, не отрывая глаз от котла.
- Нет, Поттер, - Снейп ухмыльнулся, - в наказание за тринадцатое (да-да, я считал!) погубленное вашими руками зелье вы всего лишь выучите от корки до корки учебник зельеваренья за тот год, придете и расскажете мне через, скажем, дней десять. Вам все ясно?
Гарри чуть не взвыл от досады. Через пару дней контрольная по астрономии, Трелони задала убогий дневник сновидений, профессор Стебль потребовала описание и свойства всех теплолюбивых растений, а он, как последний неудачник, будет учить для Снейпа учебники по зельеваренью. Конец всем выходным и нормальному сну по ночам! Для полной коллекции не хватает только садистских наказаний Амбридж.
- Я задал вопрос, Поттер.
- Да, я все понял, - ответил Гарри.
Он первым выметнулся из класса и, не став дожидаться Рона и Гермиону, кинулся в библиотеку.
Гермиона, увидев его, ввалившегося в общую гостиную с кипой книг, пробормотала что-то о конце света. Рон присвистнул. В спальне сгрузив книги на кровать, Гарри зло уставился на них, пытаясь сжечь взглядом. Не вышло. Видимо мадам Пинс выдала несгораемые учебники.
- Дружище, ты превращаешься в Гермиону, - сказал Рон, заходя следом.
Гарри захотелось кинуть в него чем-нибудь тяжелым. Не успел он открыть рта, чтобы перечислить Рону все известные и неизвестные ругательства, как шрам на лбу обожгло огнем. Гарри вскрикнул и схватился за него.
- Что, опять? – испуганно воскликнул Рон.
Шрам горел. Казалось, кожа сейчас слезет со лба, а голова разорвется от боли. Гарри внезапно ощутил жгучую ненависть и ярость. Как эхо в ушах раздалось убивающее проклятье и следом чей-то вопль.
- Гарри! – не своим голосом заорал Рон, хватая его за плечи.
Постепенно боль начала затихать. Гарри медленно открыл глаза и посмотрел на Рона. Лучший друг бледный как полотно держал его, не давая упасть.
- Он, кажется, убил кого-то, - прошептал Гарри.
- Кто? Кого убил?
- Волдеморт. Он жутко злился и убил кого-то.
У Рона глаза на лоб полезли. Он отпустил Гарри и дико огляделся по сторонам, словно думал, что Темный лорд сейчас выпрыгнет из-за полога кровати.
- Как ты узнал? – спросил он.
Гарри покачал головой.
- Не знаю. Услышал, почувствовал... Не могу объяснить.
Рон плюхнулся на кровать.
- Все хуже и хуже.
- Что? – не понял Гарри.
- Ваша... связь. Раньше у тебя только шрам болел, а теперь ты и мысли его читаешь. Надо сказать Дамблдору.
- А то Дамблдор не знает, что у меня шрам болит! Я говорил Сириусу, а тот наверняка сообщил ему.
- Но Дамблдор не знает, что...
- Рон, - оборвал друга Гарри, - хватит. Ничего я Дамблдору не скажу.
Он вышел из спальни, оставив Рона. Хотелось побыть наедине с собой.
Астрономическая башня встретила его как старого друга. Гарри расслабленно выдохнул. От каменного пола веяло холодом, и Гарри, сняв и свернув вдвое мантию, устроился на ней сверху.
В последней пачке осталось всего две сигареты. Гарри вынул одну, прикидывая, где можно достать еще. Наверно, на выходных нужно будет наведаться в Хогсмид: при желании там можно найти, что угодно.
Он курил и думал. Думал о Волдеморте, о словах Рона, что все становится хуже, о загадочной двери, которую он чересчур часто видел во снах, и о голосе, из раза в раз говорящем, что он потеряет нечто дорогое для себя. Он думал, и ему становилось жутко. Связь между ним и Волдемортом, за избавление от которой Гарри не задумываясь бы продал душу, становилась прочней. Почему? Потому что Волдеморт вернул себе тело?
«Может, с Трелони посоветоваться?», – подумал Гарри и улыбнулся бредовой мысли.
- Так-так, Поттер! – раздался сзади ядовитый голос.
Гарри закатил глаза к небу.
- Вы меня преследуете, профессор? – поинтересовался он, наслаждаясь последней затяжкой.
- Не воображай о своей персоне слишком много, - Снейп подошел ближе. – Это еще что? Снова куришь, Поттер? Забыл, что я тебе говорил?
- А что вы говорили? – фальшиво изумился Гарри.
- Живо всю пачку мне, иначе ночевать будешь в холодном и мрачном подземелье, пока не поумнеешь.
- Это незаконно, - буркнул Гарри.
Снейп приподнял бровь.
- Курить в школе, Поттер, тоже незаконно или ты хочешь уточнить этот пункт из школьных правил у директора?
Фыркнув, Гарри вынул пачку и положил ее на раскрытую ладонь Снейпа, который тут же проверил содержимое.
- И все? – с сомнением в голосе спросил он.
- Вы поверите, если я скажу «да»?
- Знаешь что, Поттер...
Гарри засмеялся. Снейп удивленно замолчал.
- Снова заводите свою волынку, профессор? Будете говорить мне, что я такой же, как отец: высокомерный, надменный?... Какой там еще?
Губы Снейпа расползлись в ухмылке.
- Нет, Поттер, ты наглый, дерзкий мальчишка, привыкший, что ему дается все и сразу. Родственники, по-видимому, избаловали тебя до невозможной степени. Нисколько не удивлюсь, если узнаю, что дома перед Великим Поттером все ходят на цыпочках и предугадывают каждое желание.
Еще в самом начале излияний профессора Гарри почувствовал, как в груди шевелится что-то скользкое и мерзкое. Хотелось закричать Снейпу в лицо о том, как именно его избаловали, и чего он получал в детстве больше – конфет или подзатыльников. Хотелось стереть ледяную ухмылку с его лица, выхватить палочку и проклясть... Но Гарри широко улыбнулся и встал с пола, подняв мантию.
- Да, вы правы, профессор. Родственники действительно слишком много со мной возятся.
И оставив Снейпа на Астрономической башне, Гарри стремительно двинулся прочь.
___________________
Гарри сидел над учебником по зельеваренью и страдал. Те сорок восемь страниц, которые, как он наивно полагал, были проштудированы и тщательно заучены, вылетели из головы, как пробка из бутылки шампанского, когда Гарри принялся учить оставшиеся. Не зельевар он, не зельевар! Этот предмет показал ему кулак еще на первом курсе. Что может измениться на пятом? Гарри внезапно озарит или он, как дети в передаче, обожаемой тетушкой, проснется и начнет говорить на десяти языках, пятидесяти диалектах и нежданно-негаданно откроет в себе тщательно скрывающийся до этого талант по приготовлению зелий?
Гарри исподлобья посмотрел на Рона. Его друг сидел на полу возле кресла, скрестив ноги и закрыв глаза. Создавалось ощущение, будто он медитирует и блуждает где-то в поисках заветной нирваны.
Позавидовав Рону, Гарри вернулся к учебнику.
«Хотя Аконитово зелье и не излечивает вервольфа, оно предотвращает чрезвычайно опасное помешательство, которое сопровождает превращение человека в оборотня...»
Через пару строк Гарри осознал, что ни черта не понимает. Мысли мешались в голове, где бушевал страшных размеров смерч. Громко захлопнув книгу, Гарри дотянулся ногой до умиротворенного друга.
- Поговори со мной, а, – жалобно попросил он.
Рон лениво приоткрыл один глаз.
- Ты же учишь. Я не мешаю, - проговорил он.
- Будь человеком.
- Если ты не выучишь, тебя уничтожит Снейп, а потом нам придется скрываться от взбешенной Гермионы. Оно тебе надо?
Гарри взглянул на учебник по зельеваренью как на злейшего врага.
- Мне надо, чтобы от меня отстали. Такое ощущение, будто я всем мешаю жить. Волдеморт спит и видит, как бы меня прикончить, но это не в счет, это уже давно стало естественным, как и то, что после зимы весна. Снейп... Отдельная история. Министерство магии во главе с Фаджем и Амбридж – чистой воды идиоты, дурдом по ним плачет. Ежедневный пророк каждый день придумывает новую гадость. Кому они платят за столько свежих мыслей? Это ж надо: ни разу не повторились!
- Перси, моему придурку-брату они платят, - буркнул Рон.
Друзья замолчали, думая каждый о своем. Портрет в стене открылся, и в гостиную вошла раскрасневшаяся Гермиона.
- Мне поставили «отлично» на нумерологии, - сказала она возбужденно, - и профессор Вектор дала мне темы для трех эссе. Представляете?
Рон повернулся к Гарри:
- Видишь, как человек учебе радуется, - сказал он, - не то, что некоторые.
Гарри сердито прищурился.
- Я так понимаю, под некоторыми ты себя имел в виду, да?
- Опять проблемы с зельевареньем? – спросила Гермиона.
Гарри ни с того ни с сего вспыхнул.
- Нет у меня никаких проблем! – крикнул он, открывая окно и выкидывая учебник наружу.
Гермиона прижала руки ко рту и двинулась было к нему, но Гарри увернулся, обогнул кресло и вышел из гостиной. Уже через два пролета он понял, что вспылил совершенно напрасно и что ни Рон, ни Гермиона не виноваты в том, что он бездарь, не способная запомнить элементарные составы зелий. Но возвращаться назад не хотелось. Гарри поплелся на улицу искать выброшенный учебник.
Пошел дождь. Выйдя из замка, Гарри мгновенно промок до нитки. Учебник по зельеваренью нашелся в луже. Обругав себя за идиотский поступок, Гарри засунул мокрую книгу под мышку и поплелся обратно. Когда он проходил мимо дуба, под которым в погожие деньки любил сидеть с Роном и Гермионой, его внимание привлекла одинокая сгорбившаяся фигурка. Подойдя поближе, Гарри узнал Невилла.
- Эй, - окликнул его Гарри. Невилл чуть приподнял голову. – Ты что здесь делаешь? Идем в замок.
Невилл загнанно посмотрел на него, отвернулся и вновь ссутулил плечи. Недоумевая, Гарри подошел вплотную к однокурснику.
Не обращая внимания на дождь, Невилл невидящим взглядом смотрел в одну точку. Холодные капли барабанили ему по голове, затекали за шиворот, но он не сделал ни единой попытки, чтобы хоть как-то защититься.
- Ты чего, Невилл? – спросил Гарри тихо.
Он не был уверен, что Невилл ответит ему, но тот, спустя долгих две минуты, разжал бледные губы и выдавил:
- Газету вчера получал?
- Ежедневный пророк? Нет, я аннулировал подписку. Гермиона получила.
- Ты... читал? Первая полоса.
Гарри вспомнил вчерашний выпуск Ежедневного пророка и поежился. Сказать, что он читал, значит, ничего не сказать. Вчера он едва не разучился дышать, когда увидел новость: «Из Азкабана из камер строгого режима сбежали десять Пожирателей смерти». Вся школа ходуном ходила от таких известий, многие подошли тогда к нему, Гарри, и официальным тоном заявили, что верят в возрождение Волдеморта.
- Пожиратели? Да, читал, - вздохнул Гарри, - а министр до сих пор продолжает отрицать возвращение Волдеморта. Интересно тогда, кто же помог сбежать его верным псам? Наверняка, святое провидение.
- Одна из сбежавших... Ее имя Беллатриса Лестрейндж, - продолжал Невилл замогильным голосом.
Гарри тут же вспомнил это имя. Сириус говорил об этой Пожирательнице летом: его двоюродная сестра, верная помощница Волдеморта в первой войне. Но вот, какое отношение она имеет к Лонгботтому?... Стоп, Лестрейндж, Лонгботтом... Где-то он уже слышал их имена вместе.
- Эта... мразь пытала моих родителей – Фрэнка и Алису – до тех пор, пока они не сошли с ума, - прохрипел Невилл так, словно каждое слово давалось ему с трудом. – Они вот уже четырнадцать лет лежат в больнице Святого Мунго. Целители говорят...что они просто существуют. Они не поправятся: ни когда я стану совершеннолетним, ни когда я закончу школу, ни когда у меня появятся дети. Я, - по лицу Невилла потекли слезы вперемешку с дождем, - я навещаю их каждые каникулы по нескольку раз, летом ночую в больнице, а они, наверно, даже не знают, что я – их сын. Бабушка говорит, что то, что я делаю – бесполезно, но... Гарри, ты-то ведь меня понимаешь! Они и тебя лишили семьи!
Гарри понимал. Он понимал, что чувствовал Невилл, выплескивая из себя правду наружу, он понимал, что это такое, когда тот, кто отнял у тебя самое ценное в жизни, разгуливает на свободе, дышит тем же воздухом, что и ты, и ничего нельзя сделать. А еще Гарри понимал, что Невиллу немыслимо хуже, чем ему самому. Джеймс и Лили умерли, когда он был несмышленым младенцем. Увидеть их тени, появившиеся летом из палочки Волдеморта, было ударом: безумно счастлив он был мгновение, а после пытался забыть те секунды, что он был вместе с родителями. Ему хотелось еще, снова, хотя бы миг! И то чувство безысходности и осознание, что судьба, показавшая ему желаннейшее, больше не предпримет подобных попыток, убивало... А Невилл видел родителей постоянно. Его рана не могла зажить: ни сейчас, ни в будущем.
Гарри обнял Невилла за плечи. Тот благодарно кивнул и спрятал лицо в ладонях.
- Я знаю, Невилл, - прошептал Гарри, - но ты должен гордиться родителями. Они - храбрые люди.
- Их нет... уже давно...
- Но они были. Так же как и мои. Наши родители старались сделать этот мир счастливей, они погибли не напрасно, они погибли ради нас всех. Знаешь, что бы сейчас сказал Дамблдор? Он сказал бы: «Да, они ушли, но их дело жило и будет жить. Нельзя постоянно оглядываться на прошлое. Надо жить, видя перед собой будущее. Только тогда можно сделать мир светлей и справедливей».
* * *
Сдавать Снейпу недоученное зельеваренье оказалось сущим адом. Декан Слизерина сидел за столом и мрачно взирал на Гарри, силящегося вспомнить то, чего он никогда не знал.
- Прекрати мычать, Поттер, и отвечай по-человечески, - бросил Снейп.
- Ну, в состав Бодрящей настойки входят... ммм... крапивница, бадьян, папоротник, вроде...
- Вроде?
Гарри закрыл глаза, мечтая провалиться сквозь землю. Увы, он уже находился в подземелье: ниже падать было некуда. Только если в Тайную комнату, но до нее еще нужно было идти. И, признаться, Гарри не горел желанием вновь попадать в то место, где чуть не простился с жизнью на втором курсе.
- Нет, не вроде. Точно.
- И все? – Снейп скептически усмехнулся и откинулся на спинку стула.
- Я... не знаю я, профессор, - сдался Гарри.
В глазах Снейпа появился привычный холод.
- Что значит, не знаешь? Я дал ясно понять, что необходимо выучить учебник. Весь, Поттер, целиком, а не только то, что понравилось.
- Я учил, - Гарри не лгал, - но не успел все. Если вы не в курсе, ваш предмет не единственный в школе. Я не могу забросить остальные уроки ради одного только зельеваренья. Почему бы вам не поставить мне нулей за все мои испорченные зелья и не оставить меня в покое?
- Будешь учить меня жить, Поттер?
Гарри скопировал выражение лица профессора и ответил:
- Не буду я учить вашу книгу.
- Будешь, как миленький! – скрипнул зубами Снейп. – И сделай лицо попроще!
- А что, не нравится? – ухмыльнулся Гарри.
- Не нужно искушать судьбу, Поттер, а то в один прекрасный день газеты напишут о несчастном случае, произошедшем с Мальчиком-Который-Лжет. Так тебя теперь называют?
Упоминание о Ежедневном пророке подействовало как ушат холодной воды на горячую голову. Гарри успокоился и мирным, как он считал голосом, произнес:
- Я выучу зельеваренье, но тогда, когда у меня появится время. И мне плевать, даже если вы соберетесь пытать меня Круциатусом. Я прекрасно понимаю, насколько сильно вас от меня тошнит, и это чувство взаимное, но ненавидьте меня, пожалуйста, на расстоянии.
В глазах Снейпа промелькнуло что-то. Он отвернулся и прошипел:
- Не собираюсь делать твою жизнь проще, мальчишка. Вон отсюда!
Со стоном счастья Гарри вывалился из класса, где царствовал Снейп и побежал на поверхность к солнцу и людям. Но достигнуть ее он не успел. Вывернув в коридор, ведший к лестнице, Гарри увидел мерзкую картину: Кребб и Гойл, хихикая, перебрасывались сумкой, вытаскивая из нее учебники и выдирая страницы, а Полумна Лавгуд, которой эта сумка принадлежала, спокойно просила отдать ей вещи.
- Эй вы, обезьяноподобные! – рявкнул Гарри, выхватывая палочку. – Сумку на пол, а сами быстро исчезли!
Кребб прекратил разрывать книгу на части и обратил внимание на говорящего. На губах у него заиграла тупая улыбка.
- Здравствуй, Гарри, - поздоровалась Полумна тепло.
«Такое чувство, будто не над ней издеваются!», - подумал Гарри ошарашено.
- Гойл, а Гойл, - позвал Кребб, - смотри, кто тут у нас. Это же Поттер!
Гойл крякнул.
В очередной раз поразившись совершенному отсутствию мозгов у припевал Малфоя, который определенно выбирал таких друзей, чтобы выгодней смотреться на их фоне, Гарри заметил:
- Кребб, без тебя твой дружок никогда бы не догадался, кто я. Это очевидно. Ступефай!
Кребб не успел ни пискнуть, ни вытащить свою палочку. Он отлетел в сторону и замер на полу, а Гойл заорал, словно его ранили.
- Ах ты...
Он метнул в Гарри проклятье, но тот увернулся.
- Петрификус тоталус, - раздался тихий голос.
Кребб застыл и камнем рухнул вниз. Гарри повернулся к Полумне, держащей палочку с таким видом, будто она впервые ее видела.
- А раньше ты этого сделать не могла? – подскочил он к девочке. Та даже не шелохнулась. – Ждала, что они прекратят глумиться, отдадут сумку, извинятся и уйдут? Ты совсем с головой не дружишь?
- Мне не хотелось причинять им вред.
Гарри аж рот открыл.
- Издеваешься, да?
- Спасибо, что помог, Гарри, - Полумна, казалось, не слышала его.
Гарри понял, что что-либо доказывать бессмысленно. Он присел и принялся подбирать вещи Полумны, бормоча:
- Пятый год в Хогвартсе, а все не могу привыкнуть, что здесь каждый второй повернутый. Не хотела причинять вред, это ж надо! Подойду завтра к Малфою и скажу, что больше не буду с ним враждовать, потому что не хочу причинять ему вред. Он сдаст меня в дурдом, и я поселюсь в одной палате с Фаджем.
Когда учебники были склеены заклинанием, которому Гарри научила Гермиона, Полумна убрала их в сумку и вновь поблагодарила его. Гарри махнул рукой.
- А с ними что делать? – спросила она, оглядываясь на неподвижные тела Кребба и Гойла.
- Пусть лежат. Может, поумнеют, что маловероятно.
Полумна сочувственно вздохнула.
________________
В зале стоял полумрак. Единственным источником света являлся камин, где горел огонь, но от него не было никакого тепла. Огонь был бездушно-ледяным, ненужным пятном в мрачном помещении.
В середине зала на коленях стояли люди в черных плащах, чьи лица были скрыты капюшонами. Они казались большими жуткими игрушками: никто не смел шевелиться или заговаривать. Право двигаться, думать и слышать принадлежало только одному человеку.
Лорд Волдеморт медленно двигался внутри круга, всматриваясь в своих слуг. Гигантская змея бесшумно скользила рядом с ним, касаясь мантии хозяина.
- Мои верные соратники, наконец-то, спустя долгих четырнадцать лет мы встретились с вами вновь, - от тихого голоса Темного лорда воздух в зале сгущался и сковывался страхом присутствующих. – Белла, посмотри на меня.
Пожирательница смерти подняла голову: капюшон съехал с головы, открыв растрепанные черные волосы и ссохшееся в Азкабане лицо.
- Мой лорд? – в ее голосе отчетливо слышалось благоговение.
- Самая верная моя сторонница. Ты не предала меня и будешь вознаграждена. Готова ли ты, Белла, и дальше столь же рьяно служить мне?
Глаза Беллатрисы загорелись.
- Мой лорд, вы знаете, я предана только вам. Я готова! – горячо подтвердила она.
Волдеморт удовлетворенно качнул головой. Белла тут же уткнулась взглядом в пол, как было до этого.
- Но один из присутствующих здесь всеми силами пытался выбраться из Азкабана, спасти свою жалкую жизнь. Да, Селвин, я говорю про тебя. Ты крайне разочаровал меня, а Темный лорд не прощает предателей. Авада Кедавра!
Зал озарился зеленым светом, Пожиратели вскирикнули, Беллатриса торжествующе захохотала, а Селвин упал замертво.
Во многих тысячах миль от этого зала Гарри Поттер, задыхаясь, сел на кровати. Обведя спальню безумными глазами, он попытался унять охватившую его дрожь.
«Это сон, это всего-лишь сон», - повторял он про себя.
Но лгать себе у Гарри никогда не выходило, сколько бы он ни старался. Это был не сон. Это произошло на самом деле. Он видел.
Гарри сглотнул и тут же осознал, что дико хочет пить. Он выбрался из кровати и спустился в гостиную. Помнится, вчера там оставалось несколько бутылок сливочного пива. Найдя одну в кресле, Гарри опустошил ее в несколько глотков. Вжавшись в спинку, он подтянул к себе колени и замер в такой позе.
С лестницы, ведущей в спальни мальчиков, послышались шлепки босых ног по полу. Гадая, кто может подняться посреди ночи, Гарри уставился на проход.
Это был Рон. Он выглядел страшно сонным, бледным и встревоженным. Найдя в темной гостиной силуэт Гарри, Рон направился к нему.
- Ты чего вскочил? – спросил Гарри, когда Рон плюхнулся рядом.
- Тебе опять кошмар приснился? – вместо ответа спросил Рон.
Гарри собирался опровергнуть его слова, но неожиданно для самого себя кивнул и уронил подбородок на колени.
- Сколько это будет продолжаться? – вздохнул Рон.
Гарри пожал плечами.
- Не знаю. Возможно, всегда.
Глаза Рона округлились и он отчаянно проговорил:
- Нет же, быть этого не может. Должен быть выход, Гарри!
- Какой? Отрезать кусок лба вместе со шрамом?
Рон вздохнул.
- Иди спать, - посоветовал Гарри.
- А ты?
- Я здесь останусь. Сна ни в одном глазу.
Рон не двинулся с места.
- Предлагаешь бросить тебя? Не в этой жизни, дружок.
Гарри почувствовал прилив благодарности и улыбнулся. Они просидели в гостиной до самого утра.
* * *
На первом уроке, которым был уход за магическими существами с профессором Граббли-Дерг, временно заменяющей Хагрида, Гарри и Рон клевали носом и пару раз едва не придавили лукотрусов. Гермиона смотрела на них с раздражением и отвечала гораздо резче обычного.
- Чем, скажите на милость, вы занимались ночью? Надеюсь, не лазили по замку?
- Ер-мо-на, - зевнул Рон, - если бы мы лазили по замку, взяли бы и тебя.
Гарри прислонился спиной к дереву и закрыл глаза. Гермиона толкнула его в бок.
- Не спи, Гарри!
Он вяло отмахнулся.
За обедом Гермиона многозначительно молчала. Гарри попросил Рона ничего не говорить ей о его ночных кошмарах, иначе она вновь стала бы отправлять его к Дамблодору со словами: «Это все серьезно, Гарри». Выслушивать очередную порцию нотаций совершенно не было желания.
Накладывая на тарелку любимый пирог с патокой, Гарри бросил взгляд на стол преподавателей. Дамблдор увлеченно беседовал с Флитвиком, МакГонагалл вежливо выслушивала профессора Стебль, Снейп же слишком торопливо повернулся к столу Слизерина. Гарри вернулся к пирогу, уверенный, что Снейп внимательно следил за ним. Опять подозревает его во всех смертных грехах что ли? Он снова скосил глаза на зельевара. Да, теперь он ясно видел, что крючковатый нос профессора был обращен в его сторону.
- Гарри, ты что там высматриваешь? – поинтересовался Рон.
- Нет, все нормально, - невпопад ответил Гарри, набрасываясь на еду так, словно видел ее впервые за много дней.
Гермиона переглянулась с Роном и подняла брови, но ничего не сказала.
Долорес Амбридж вошла в кабинет к пятикурсникам светясь как рождественская елка. Гарри передернуло, когда он увидел отвратительно-слащавую улыбку на ее жабьем лице.
- Открывайте учебники, дети! – возвестила она радостно.
Гарри посмотрел на Рона: его друг выглядел не менее озадаченно. Лишь на лице Гермионы не проявилось никаких эмоций.
- Что это с ней? – прошептал Рон, прикрываясь учебником.
Гарри пожал плечами.
- Убила кого-нибудь и празднует.
- Послушайте, - Гермиона выглядела растроенной, - вы Ежедневный пророк хоть иногда читаете?
Гарри и Рон одновременно фыркнули.
- Иногда – конечно, только там правды столько же, сколько благородства в Малфое.
- Гермиона, это не газета, а мусор. Они все пляшут под дудку министра.
Гермиона закатила глаза, словно умоляя небо о снисхождении.
- В пророке порой пишут любопытные вещи. Не делай такое лицо, Гарри, я серьезно. Так вот, во вчерашнем номере писали, что Амбридж стала Генеральным инспектором Хогвартса.
У Гарри глаза на лоб полезли. Он в ужасе посмотрел сначала на Гермиону, затем на довольную Амбридж.
- Быть не может! – громко воскликнул он.
Гермиона замотала головой, а Рон ткнул Гарри локтем под партой. Долорес Амбридж с отвратительной улыбкой взглянула на нарушителя тишины.
- В чем дело, мистер Поттер? У вас какие-то проблемы с пониманием материла?
Гарри помахал учебником, одним лицом выражая все свое отношение к нему.
- Вы про этот мусор говорите? Ну, если в наше время драконий навоз зовут материалом, то нет, никаких проблем с его пониманием у меня нет, - гневно откликнулся он.
Амбридж заулыблась еще шире.
- Вот какое у вас отношение к министерской программе!
- Мое отношение к министерской программе было бы выражено более точно, если бы меня стошнило здесь и сейчас.
- Гарри, престань, - пискнула Гермиона едва слышно.
- Любите быть в центре всеобщего внимания, мистер Поттер? Да, понимаю, юность, стремление выделиться. Но вы переходите границы, особенно в своей бессовестной лжи про некоего темного волшебника.
Гарри засмеялся.
- Вы и Фадж оба прекрасно знаете, что я говорю правду. Вы просто боитесь последствий, паники, боитесь разрушить сказочный мирок, где нет места Волдеморту.
При упоминании имени Темного лорда Амбридж позеленела, Невилл ойкнул, Парвати и Лаванда шумно вздохнули.
- Минус двадцать баллов Гриффиндор, мистер Поттер, - Амбридж подошла ближе. – Вы никто, чтобы ставить под сомнение деятельность министра. Радуйтесь, что я терпелива и до сих пор не исключила вас из школы.
- За что, интересно? – Гарри привстал.
- За распространение заведомо ложных сведений. Видимо, мой урок плохо вам запомнился, мистер Поттер. Сегодня вечером приходите ко мне в кабинет, мы возобновим занятия.
Когда Гарри, Рон и Гермиона выходили из кабинета по защите от темных искусств, Гермиона задумчиво спросила:
- О каком уроке она говорила, Гарри? Ты ведь сказал нам, что она заставляла тебя писать строчки.
Левая рука, на кисти которой были врезаны в кожу слова: «Я не должен лгать», - зачесалась. Гарри попытался придать лицу безразличное выражение.
- Она о строчках и говорила.
- Нет, таким тоном об обычном наказании не говорят.
- Ой, Гермиона, давай теперь будем искать смысл в ее интонациях! Честное слово, только этого не хватало. Она сумасшедшая, чего ты хочешь?
Спорить Гермиона не стала, но Гарри чувствовал, как она сверлит его подозрительным взглядом.
Порезы, едва-едва зажившие, вновь открылись и принялись кровоточить. В кабинете у Амбридж Гарри не проронил ни звука, хотя рука горела от боли. Он знал, что если позволит хотя бы одному вздоху сорваться с искусанных губ, Амбридж порозовеет от счастья и фальшиво-обеспокоенно поинтересуется, все ли у него в порядке. Желание запустить в министерскую ведьму каким-нибудь проклятьем крепло с каждой строкой, написанной собственной кровью.
- Я думаю, на сегодня хватит, - потерла руки Амбридж.
Гарри оторвал взгляд от алого пергамента и зло посмотрел на нее. Если бы он мог убивать взглядом, Амбридж уже дергалась в предсмертных конвульсиях на полу.
- Теперь, мистер Поттер, прежде чем допускать вслух оскорбительные отзывы о нашем министерстве, вы трижды подумаете, верно?
- Как только, уважаемый профессор, возвращение Волдеморта станет явным, и вам придется публично это признать, я первым подойду к министерству магии и плюну в его стену.
Амбридж ласково улыбнулась.
- Этого никогда не случится, мистер Поттер.
- Посмотрим.
Он вышел из кабинета Амбридж и, вынув из кармана платок, обмотал им окровавленную руку. Благо, в коридоре было пусто. Зашипев от боли, когда ткань коснулась порезов, Гарри устремился к туалету. Прежде чем возвращаться в гостиную, необходимо было избавиться от улик. Он был абсолютно уверен, что Гермиона и Рон дожидаются его.
* * *
В выходные состоялся поход в Хогсмид. Гарри впервые был рад сбежать из замка хоть ненадолго. Он не мог поверить, но только лишь один человек отбил у него всякое желание обучаться в Хогвартсе. Амбридж могла гордиться собой: даже Снейпу не удавалось доводить Гарри до состояния полностью неконтролируемого бешенства.
На неделе заместитель министра пронесла в школу четыре декрета об образовании, надеясь испортить жизнь не только ученикам, но и профессорам. Теперь каждый шаг приходилось обдумывать. Гермиона и МакГонагалл чередуя мольбы с угрозами, попросили Гарри не срываться на уроках у Амбридж и быть паинькой. Скрипя зубами, Гарри согласился. Он сам понимал, что теперь Амбридж будет зверствовать в сто раз сильнее: дай ей повод, и она вышвырнет его из школы.
Дамблдор не проявлял никаких признаков беспокойства, но это было лишь маской. Насколько Гарри мог знать директора, тот, мягко говоря, терпеть не мог, когда кто-либо пытался установить режим в Хогвартсе, измываясь над учениками. Оставалось надеяться, что у Дамблдора есть какие-нибудь идеи по выдворению Амбридж из школы.
В Хогсмиде Гермиона затащила Гарри и Рона в «Три метлы», где Гарри столкнулся с Чжоу, сидящей за столиком вместе со своим новым парнем.
- Что у вас с ней? – спросила Гермиона заинтересованно.
Гарри поморщился.
- А что у нас может быть? Она мне давным-давно разонравилась.
Рон хмыкнул и подмигнул Гарри.
- И кто же твоя новая пассия? Почему я с ней еще не знаком?
Некстати вспомнилась Джинни. Она улыбалась и задорно махала ему рукой, приглашай лететь за ней. Гарри тряхнул головой.
- Потому что ее нет, Рон. Появится – ты будешь первым, кто об этом узнает.
Гермиона кашлянула, привлекая внимание.
- Гм, Гарри, я, собственно, хотела поговорить с тобой на одну очень важную тему.
Гарри посмотрел на Рона. К его удивлению, друг покраснел.
- Эм, Гермиона, может, не сейчас?
- Нет, сейчас. – отрезала Гермиона. – Гарри, ты как никто другой любишь защиту от темных искусств. Настоящую защиту, а не ту пародию, что преподает нам мерзкая горгулья. Так вот, мы с Роном подумали и решили: а что, если бы ты согласился обучать всех, кому эта затея покажется интересной, защите? Ты мог бы научить нас тому, что сам знаешь. Ведь сейчас самое время практиковаться, учитывая, что Вол... Волдеморт вернулся.
Гарри смотрел на подругу в шоке. Что она говорила? Ему? Преподавать?
- Гермиона, какой из меня учитель? Я и сам толком ничего не знаю.
- У тебя есть опыт! – с жаром воскликнула Гермиона. – Мы все изучали темные искусства только в классе, а ты неоднократно сталкивался с ними. Пожалуйста, Гарри, подумай над тем, что я тебе сказала. Ты здорово поможешь многим, если согласишься.
Гарри ошарашенно кивнул. Предложение Гермионы было слишком неожиданно, однако, он улавливал в нем смысл. Затеять под носом у Амбридж кружок по защите - это дорогого стоит.
Перед возвращение в замок Гарри купил пачку сигарет. Рон обозвал его кретином, но Гарри и ухом не повел.
- Ох, как я мечтаю, чтобы тебя поймала МакГонагалл, - вздохнула Гермиона.
Однако поймала Гарри совсем не профессор Трансфигурации. В дверях школы дежурили возбужденный Филч и Снейп, с каменным лицом проверяющий студентов.
- Не повезло тебе, - притворно посочувствовал Рон.
Гарри проклял все на свете, когда увидел, как по безучастному лицу Снейпа вдруг проскользнула фирменная ухмылочка.
- Подойдите-ка сюда, Поттер, - позвал он.
- Боже-е, - потянул Гарри.
Снейп возвышался над ним, почти не скрывая радости. Гарри захотелось исчезнуть.
- А теперь выкладывайте всю ту дрянь, что купили.
- Ничего я не покупал, - попытался отпереться Гарри.
- Мне вас обыскать, Поттер?
- Лучше сразу застрелите, - пробормотал Гарри, вытаскивая сигареты.
Снейп покачал головой, глядя на пачку.
- И что мне с вами делать, Поттер? Убивать, вроде, преступление. Так, идите за мной.
Гарри нехотя поплелся за зельеваром. Уходя, он оглянулся: его друзья сияли.
Снейп привел Гарри в подземелья и вручил ему швабру. Тот непонимающе посмотрел на профессора.
- Зачем?
- Ты действительно так глуп, Поттер? Отмывай полы. Больше будешь трудиться, меньше станешь думать о вредных привычках. Я бы, мог, конечно, отдать тебя отбывать наказание у Филча, но здесь ты полезней. Со шваброй обращаться умеешь или тебе схемку нарисовать?
Гарри вспомнил Дурслей и яростно выдавил:
- Умею, черт возьми!
- Тогда вперед. К моему возвращению здесь все должно сверкать. Ясно?
Гарри не потрудился, чтобы ответить. Снейп хмыкнул и ушел, оставив его наедине со шваброй.
Мыть полы было неприятно, но привычно. У Дурслей Гарри часто приходилось прибираться, поэтому он был уверен, что если у него когда-нибудь появиться свой дом, в нем будет какая-никакая чистота.
С заданием Гарри управился довольно быстро. Он придирчиво осмотрел проделанную работу, не нашел в ней изъянов и успокоился. Снейп не отыщет, к чему привязаться.
Сидеть на месте было скучно, и Гарри принялся наворачивать круги по кабинету зельевара. Шкафы были завалены книгами, полки – зельями. Не густо. Подойдя к закрытому столу профессора, Гарри, не сдержав любопытства, открыл один из ящиков. В нем лежали пара книг и какие-то свитки пергамента. Второй ящик пустовал. А вот третий вообще поначалу не хотел открываться. Гарри дергал а ручку, молясь, чтобы она не оторвалась, и только с десятой попытки его затея увенчалась успехом: ящик засветился приятным голубым светом и отворился. Гарри нырнул в него. Бумаги, бумаги, бумаги... На одной из них взгляд Гарри задержался. А это что такое? Он с изумлением взял пергамент, на котором прочитал свое имя.
- И что это? – вслух спросил он у самого себя.
Ответа не нашлось. Взглянув на дверь, Гарри засунул пергамент себе в карман.