Сборник ГП

Теперь уже точно

Автор: киттик

Описание:
Гарри с самого конца войны хочет признаться Драко в том, что без ума от него. Последней попыткой Гарри хоть что-то предпринять должно было быть приглашение на Святочный бал.

I swear that every word you sing,
You wrote them for me
Like it was a private show,
But I know you never saw me
When the lights come on and I'm on my own
Will you be there, will you be there?

Гарри Поттер, мальчик-который
-выжил, нервно кусал губу перед зеркалом, волнуясь из-за какого-то глупого хорька.
Гриффиндорец сам не знал, почему так сильно переживает, ведь вряд ли хоть кто-то пригласил бы Драко Малфоя на Святочный Бал, но Гарри переживал.

Хоть слизеринцы не являлись изгоями, ученики относились к ним с напряжённой осторожностью.

— Я хорошо выгляжу, Герм? Цвет галстука подходит? Туфли блестят достаточно? — Он покрутился, поворачивая голову чуть ли не на 360 градусов, рассматривая себя в зеркале.

Чёрные лаковые туфли, которые действительно были начищены до блеска, чёрный маггловский костюм, белая рубашка и, конечно, изумрудного цвета галстук-самовяз с маленькой серебряной змейкой на булавке. Волосы аккуратно, насколько это возможно для Гарри Поттера, уложены.

— Да, Гарри. Ты спрашиваешь это уже десятый, если не сотый, раз, — Гермиона улыбается, осматривая друга.

Она в атласном платье по фигуре с высоким разрезом сбоку, того же изумрудного оттенка, что галстук Поттера, на тонких бретельках, прошитых жемчугом. Конечно, такое платье она надела специально для Блейза Забини, её молодого человека.

В платье подобного рода она всё ещё чувствует себя чуть неуютно, но её очевидно греет мысль о том, как отреагирует на такую откровенную провокацию Блейз. Они встречаются уже около двух месяцев, и Гарри кажется, что Миона стала гораздо счастливее.

Сам же Гарри уже с конца войны хочет признаться Драко в том, что без ума от него. Они общаются благодаря Гермионе и Блейзу, даже возможно уже почти дружат, но гриффиндорец боится. Сначала Поттер хотел сделать это сразу после победы над Тёмным Лордом, но Малфои благополучно покинули Хогвартс.

Потом были суды и, конечно, им было не до разговоров. Потом хотел поговорить в самом начале учёбы, но блондин всегда был в окружении своего Змеиного трио. Потом были ещё попытки, но находилось куча «НО», которые Гарри себе выдумывал, и всё откладывалось. Последней попыткой Гарри хоть что-то предпринять должно было быть приглашение на Святочный бал.

Но, по обыкновению, ничего не вышло, и Гарри так и остался мальчиком-который-не-может-решиться. И вот теперь Золотой мальчик оглядывал себя в зеркало и с присущим Джинни Уизли, пытающейся найти себе достойного будущего мужа, старанием готовился к тому самому балу, на котором он был просто обязан, наконец, признаться Малфою и уйти победителем. Конечно, со своей главной и самой важной наградой.

— Пойдём, милый, уже пора, — Гермиона мягко подталкивает Гарри к двери и улыбается.

— Да? — Гарри боязливо смотрит на дверь.

— Да, у тебя всё получится. В этот раз точно, я уверена, — Она улыбается так нежно и уверенно, что эта улыбка придаёт сил даже самому Поттеру.

Большой зал украшен точно так же, как четыре года назад. Как в тот год, когда умер Седриг Диггори. В тот год, когда Поттер понял, что он гей. Гриффиндорец уверен, что не был влюблён, но Диггори нравился Гарри. И переживать смерть человека, который тебе дорог, но которому ты ничего не успел сказать очень и очень больно, Гарри убедился в этом на собственной шкуре.

Поэтому он так сильно боялся во время битвы за Хогвартс. Не за себя, конечно. Драко был болезненно белого цвета, его волосы растрепались, но, Гарри помнил, Малфой был также болезненно красив. Невозможно. Драко — палочка — Гарри. Тогда шатен убедился, на сто процентов стал уверен, Драко совсем не такой, каким казался. Гарри признался хотя бы себе, наконец.

— Гарри? — Гермиона встревоженно проследила за его взглядом, заметила Малфоя у круглого столика в углу, улыбнулась. — Гарри, я пойду? — Поттер медленно кивнул не отводя взгляда от блондина. — Гарри Джеймс Поттер, если ты не сделаешь это сегодня, я сделаю это сама! — Чмокнула его в лоб и убежала вперёд к соседнему от Драко, но уже длинному, с кучей напитков и закусок, столику.

Поттер же медленно побрёл к столику у которого стоял блондин. Малфой, к слову, выглядел сногсшибательно. Маггловский серый костюм-тройка, белые остроносые броги, бордового цвета кашемировая водолазка.

— Малфой, — Гарри сдержанно кивает.

— Поттер, — Драко возвращает приветствие.

— Ты один? — Гарри поворачивается и натыкается на внимательный взгляд серебряных глаз. До Поттера не сразу доходит на что смотрит слизеринец, но потом он опускает голову на середину своего изумрудного галстука и брошкой-змеёй и ойкает.

— Вау, Поттер. По-моему, ты на другом факультете. И, по-моему, это моя фишка, — Несмотря на строгий тон, с которым говорит Драко, он улыбается. Улыбается.

— Нравится? — Глаза гриффиндорца блестят, он смотрит на Малфоя, но немного тушуется и отводит взгляд. — Я смотрю, ты тоже что-то спутал.

— Да, — Теперь Драко смотрит не на Гарри, а вперёд, на танцующие пары. Как красиво кружатся в абсолютно счастливом танце Герм и Блейз, Луна и Невилл, как сверху на них падают снежинки, которые не успевают коснуться кожи, исчезая.

— Что да? — Поттер тупо пялится на профиль блондина, любуясь остротой его черт лица. Хочется прикоснуться до покалывания в пальцах. Он уже даже поднял руку, но вовремя одёрнул себя. Ещё не время.

Они несколько минут стоят в тишине, наблюдая за первым медленным танцем за вечер, потом музыка становится немного бодрее, волшебники и волшебницы начинают двигаться быстрее. Проходит ещё пару песен, музыка вновь успокаивается и Поттер, не надеясь уже услышать ответ, хочет спросить что-то ещё. Может быть, глупое. Лишь бы не уходить от блондина.

— Нравится, Гарри, — Он весело улыбается. — Не хочешь потанцевать? — Гарри опешил.

Он искренне никогда в своей жизни не думал, что Драко Малфой предложит ему, черт возьми, станцевать. Но вот Драко тянет ему руку, улыбаясь. Гарри замечает на безымянном пальце золотой перстень с большим объемным
львом.

Поттер охает, быстро подаёт руку, пока его кавалер (кавалер?) не передумал и они последовали в центр зала. Гарри не умел танцевать совсем, но ради слизеринца, ради Драко, он пойдёт и не на такое.

— Честно, Гарри, я думал, что ты танцуешь хуже. Это даже почти сносно, — Он слишком близко, шепчет прямо в самое ухо. Иногда, конечно же, случайно, задевая ухо губами.

— Честно, Драко, — Шатен вздрагивает. — Я думал, что ты более придирчив и надоедлив. По крайней мере, был, — Гарри широко улыбается и видит, как глаза Драко жадно пробегаются по его лицу. Гарри готов поклясться, он видел. Они улыбаются друг другу на протяжении нескольких минут или, может, часов. — У тебя очень милый перстень, — И снова лучезарная улыбка.

Малфой отводит глаза первым, улыбка постепенно сходит с лица. Поттер готов продать душу кому угодно, лишь бы вернуть её на место. Она должна, нет, обязана быть там всегда. Драко кашляет и начинает говорить немного более сбивчивым и нервным голосом, чем Гарри мог себе представить из арсенала блондина:

— Я… кхм. Я должен тебе кое-что сказать. Это действительно важно, поэтому, пожалуйста, просто послушай, — Гарри уже открывает рот, чтобы что-то ответить, но Драко опережает его. — Не перебивай, Гарри, — Он мягко прикладывает палец к его губам. — Я… В общем, я хотел сказать спасибо. Большое спасибо за маму, отца, за поместье и разрешение продолжать учиться в Хогвартсе. Спасибо, что мы все на свободе, что целы и живы. Это только благодаря тебе. Если бы не ты, Поттер, всех слизеринцев бы засадили… Не разбирая особо, кто прав, а кто виноват. Даже, наверное, не смотрели бы, кто пожирателем был. В общем, спаси… — Он не успевает закончить. Гарри целует его.

У всех на глазах, посреди Большого зала на Святочном балу. Вкладывая всю любовь, всю боль, вообще всё. Он хочет сказать так много, но руки на лице Драко и губы на его губах говорят гораздо больше. Малфой отвечает также мучительно-мягко-остро, вкладывая всё, что накопилось.

Гарри отрывается от губ его Малфоя. Теперь уже точно его.

— Не мне спасибо, Драко. Тебе. Я же теб… — Слизеринец быстро затыкает поцелуем своего Поттера. Теперь уже точно своего.

— Не здесь, — Драко прислоняется своим лбом ко лбу Поттера, трепетно захватывает его руку в свою и улыбается так ярко, что, наверное, освещает весь магический мир. — Мой Гарри Поттер.

Они убегают из зала под взгляды всех находящихся там людей. Все смотрят, но никто, конечно, не удивлён. Не все же такие слепые идиоты, как Гарри Поттер.

Гарри лежит на коленях Драко, который плавно перебирает его волосы, стараясь выглядеть спокойно. Он постоянно наклоняется, чтобы поцеловать Поттера, говорит отрывисто, задыхаясь от приливов нежности.

— Я тебя… Господи, Гарри… С четвёртого курса… А ты? — Каждый поцелуй будто возвращает их к жизни, снова и снова. Драко смотрит на своего Гарри и улыбается так, словно нашёл счастье, которого ему на всю жизнь хватит. И он действительно нашел.
— Я… Драко, с шестого. Следил за тобой, постоянно бегал… Но знал, что нам нельзя. Любил тебя ужасно… И сейчас, Драко, сейчас ещё больше…

Они разговаривали всю ночь, рассказывали каждую мелочь, узнавали друг друга с новых, разных сторон. Оказывается, слизеринец всё детство хотел стать известным ловцом, играть в мировой сборной квиддича. Но после войны понял, что хочет быть колдомедиком. Слишком много боли причинили Пожиратели миру магии. Драко считает, что тоже виноват. Гарри убеждает его в том, что это совсем не его вина, но Малфой, конечно, не слушает. Считает, что у всех всегда есть выбор.

— А какой был у тебя? — Теперь уже Поттер перебирает чужие волосы, бережно гладит лоб и скулы. — Ты думаешь, что и у тебя он был?

— Да, Гарри, наверное, — Слизеринец задумчиво улыбается, смотря в окно. — Хотя, если честно, не знаю. Я слишком боялся Лорда, не делал никаких попыток изменить всё. Да что там попыток, я старался об этом даже не думать, — Драко подминает по себя Гарри, коварно улыбаясь. — Всё, Поттер, хватит о грустном. У нас ещё столько времени, мы всё-всё успеем обсудить. Иди лучше ко мне.

Довольные, счастливые и удовлетворённые они так и засыпают в той нише. Они любили друг друга слишком долго. Слишком запретной казалась эта любовь. Теперь, конечно, они уже точно вместе. И, естественно, навсегда.