Сборник ГП

Одна грустная рождественская история.

Автор: Linnea

Сайт: http://slitherin.potterforum.ru/viewtopic.php?id=29732

Рождество – семейный праздник. А если у тебя нет семьи, пусть ты и живешь в одном доме с людьми, у которых в жилах течет та же кровь? Что делать тогда? Взрослый нашел бы себе занятие в этот сказочный день. А ребенок? Маленький мальчик, которому требуется тепло материнской любви и отцовское одобрение, ждущий, чтобы его, проходя мимо, ласково потрепали по волосам? Он тянется за всем этим, хочет показать получившийся рисунок, красиво сложенные кубики, просто пытается описать что-то, что только-только увидел. Это же так прекрасно - поделиться чем-то с мамой и папой, тетей и дядей, с братьями и сестрами.
Но если он никому не нужен? Если он, живя с близкими родственниками, совсем им чужой? Если его постоянно затыкают? Он так хочет рассказать, как на замерзшую ладошку упала красивая снежинка, у которой, несмотря на плохое зрение, видно каждый лучик. Хочет поделиться тем, что она долго не таяла, а он мечтал принести ее домой, думая, что она живая и сможет стать его другом. Но его в очередной раз просто заткнули, от него отмахнулись, накричали и заперли в маленьком, темном помещении. И он снова рассказывал все своим соседям-паучкам, выплескивая им свои мечты и горести.
Ему уже шесть, а что хорошего он видел в этой жизни? Чем может поделиться? И как ему  все еще удается видеть в этом мире прекрасное? А ведь ему удается. До сих пор.
- Вали на улицу, и чтобы мы тебя не видели, - выдал толстый мужчина, вышвыривая в снег мальчонку лет пяти-шести. – У нас сегодня гости, а если ты будешь тут, то обязательно все испортишь. - Дверь дома с громким стуком закрылась.
Мальчик сначала сел, вытер длинным рукавом лицо, затем поднялся на ноги. Ему снова не было места за праздничным столом. Тяжело ковыляя, словно на его плечах покоился весь мир, он двинулся по вычищенной им же самим сегодня с утра дорожке. Выйдя за забор, он с надеждой оглянулся на дом. В окне кухни была видна тетя, которая копошилась, делая последние приготовления к празднику. Он все надеялся, что вот сейчас дверь откроется, и его позовут обратно. Но, увы, никто не собирался этого делать. Снова тяжело вздохнув, он побрел вдоль низких заборчиков. Везде горели рождественские огоньки, из некоторых домов доносилась веселая музыка и смех, мелькали силуэты людей, собирающихся праздновать Рождество. А он шел по улице, кутаясь в слишком большую для него и не особо теплую куртку.
Никто не обращал внимания на мальчика. Те немногие, кто оказался в этот час вне дома, были слишком заняты своими делами, чтобы тратить время на какого-то ребенка, медленно бредущего по зимней улице. А он остановился на перекрестке, затем свернул направо и двинулся  дальше. Все те же светящиеся окна, праздничная иллюминация на улице, силуэты людей. Мальчик зябко поежился, кутаясь в свою не слишком подходящую куртку, и побрел дальше, пытаясь не замерзнуть.
У одного из домов он замер, глазки за стеклами очков округлились: во дворе стояли сани, запряженные оленями, которыми правил сам Санта Клаус. Не настоящий, конечно, но это все равно вызвало у мальчика восторг.
«Я так все себе и представлял», - думает он, воровато оглядывается, а затем нерешительно ступает на расчищенную тропинку. Шаг, второй, третий, все быстрее, и вот уже малыш карабкается в сани, чтобы устроиться рядом со сказочным персонажем и вообразить себе, что он помощник Санта Клауса. На заморенном личике расцветает самая настоящая улыбка. Он сидит тихо-тихо, лишь рукой поглаживает деревянную скамейку, иногда касаясь Санты. Ему кажется, что сани несутся по небу к очередному ребенку, чтобы подарить ему подарок, который прячется в мешке, что лежит сейчас за его спиной. Он не знает, сколько просидел, но знает, что такого тихого, всеобъемлющего счастья никогда не испытывал. Наверное, это самое лучшее мгновение в его недолгой, но такой длинной и нерадостной жизни.
Холод пробрался под тонкое одеяние, и маленькие ножки начали притоптывать, чтобы согреться. С сожалением посмотрев на Санту и тяжело вздохнув, мальчик выбрался из сказочных саней. Сидеть рядом с зимним волшебником было здорово, но когда двигаешься, намного теплее. Счастье грело внутри, и с улыбкой на губах маленький оборвыш двинулся дальше. Он вышел со двора и зашагал по улице, с еще большим интересом оглядываясь по сторонам. Дома весело перемигивались красным, зеленым, синим, желтым и другими цветами фонариков и гирлянд. В снегу стояли разные фигурки: гномы, олени, маленькие смешные эльфы–помощники Санты. Мальчик замирал и долго смотрел на сказочных персонажей, ведь никогда раньше  ему не приходилось видеть ничего подобного. Ему не позволяли выходить из дома в праздничные дни. Обычно он убирался, готовил, стирал и занимался другими делами или сидел в своем чулане, запертый на все замки. Никто не должен был знать, что в доме Дурслей есть ненормальный жилец. На секунду на мордашку ребенка набежала тень, но он тут же встряхнулся, и улыбка вернулась, не желая портить самый счастливый, несмотря на холод и голод, день.
Надолго задерживаясь у заборов и любуясь на разукрашенные дворы, мальчик, наконец, выбрался на центральную улицу и застыл в восхищении. Здесь было шумно и очень, очень светло. Глаза разбежались - хотелось увидеть все и сразу. В окнах небольших магазинчиков красовались нарядные елочки, на окнах переливались весело сверкающие разноцветные гирлянды. И здесь было очень много людей. Мальчик замер, боясь сделать шаг в это празднество, ведь праздники не для него, так сказали тетя с дядей. Но огоньки и яркие витрины манили к себе.
И вот первый нерешительный шаг вперед. Ничего страшного не случилось. Никто на него не закричал, не толкнул и не ударил. Следующий шаг был намного смелее, и ребенок решительно двинулся по празднично освещенной улице, разглядывая витрины и людей. Губы его растянулись в счастливой улыбке. Глаза не успевали охватить все: разряженные елки, сказочные сценки, мигающие разноцветными огоньками гирлянды. Вдруг мальчик замер. Осторожно, словно боясь, что видение исчезнет, он подошел к заинтересовавшей его витрине. А там… Там сверкал яркими красками поезд: синий с красным паровоз тянул три вагона. Из трубы вырывался настоящий дым. Двери в купе можно было открыть. В окошки смотрели маленькие куколки, изображавшие пассажиров. А еще состав кружил по рельсам вдоль домиков, под мостами, мимо холмов и деревьев. Малыш завороженно следил за этим прекрасным зрелищем. У его кузена была железная дорога, но по сравнению с этой она казалась слишком простой и непритязательной. Тут же настоящее чудо. Возможно, для кого-то оно таковым не было, но для него перед глазами оживала сказка. Он, наверное, так и стоял бы тут, завороженно следя за двигающимся поездом, если бы где-то рядом не зазвенел колокольчик.
- Йо-хо-хо, с Рождеством Вас! С Рождеством! – зычный голос заставил отвлечься от витрины. И снова замереть, сверкая сияющими глазенками. Там, впереди, на перекрестке стоял живой Санта-Клаус, звонил в колокольчик и поздравлял всех. Мальчик сделал шаг вперед, словно собирался побежать, но, вдруг оробев, отошел к стене и замер там, не спуская глаз с очередной ожившей сказки. Для него не существовало праздников, только  одиночество, темный, едва пропускающий свет чулан, и лишь отголоски веселья. По бледной щеке скатилась одинокая слезинка. Стало грустно-грустно. Свет в глазах померк, оставляя себя боль и обреченность никому не нужного ребенка.
- Йо-хо-хо, с Рождеством вас, с Рождеством! – продолжал зычно поздравлять людей Санта-Клаус.
Мальчик отвернулся, сглотнул, чтобы не заплакать. Он сделал шаг, другой, сгорбился и понуро поплелся прочь с освещенной улицы. Ведь здесь ему не было места, праздники не для такого, как он. Опять стало холодно.
Сердце почти остановилось, а сам малыш замер, словно замерз, когда на его плечо опустилась рука, останавливая его. Он даже дышать боялся.
- С Рождеством тебя, - раздался старческий голос. – Конечно, я не могу подарить тебе этот поезд, но, может быть, ты примешь от меня маленький презент?
Мальчик еще сильнее напрягся, но затем медленно обернулся. За его спиной стоял очень пожилой человек и грустно улыбался.
- В Рождество каждый должен получить свой подарок. Держи, малыш, - и протянул руку, где на ладони лежал деревянный, раскрашенный красками смешной паровозик. Ребенок недоверчиво переводил взгляд с игрушки на лицо старика. Принять его добрые помыслы было так трудно. Путь небольшая, но жизнь все же научила не верить людям, особенно, когда к тебе проявляют участие. Потом всегда следовали боль и разочарование.
- Ох, кто же так испоганил тебе жизнь, малыш? – вздохнул старик, потом решительно взял мальчика за руку и вложил ему в ладонь игрушку. – С Рождеством тебя! – и, развернувшись, побрел к открытым дверям магазина.
- Почему? – едва слышно шепотом. Но его услышали.
- Когда-то очень давно я тоже стоял перед витриной старого магазина игрушек и любовался железной дорогой, мечтая, чтобы у меня была такая же, но знал, что эта мечта неосуществима. Моя семья была бедна, и у нас часто не хватало денег, чтобы купить хлеба, - старик не смотрел на мальчика, он весь ушел в воспоминания. – Мне тогда никто не преподнес подарка, как и долгие годы после. И однажды решил, что сам буду делать игрушки. Я надеюсь, что этот маленький смешной паровозик сделает тебя чуточку счастливее, малыш.
- Спасибо, - прошептал ребенок, прижав подарок к груди. По щекам снова заскользили снежинки. – С Рождеством Вас, сэр!
- И тебя, - снова грустно улыбнулся старик. – И тебя. - Он вернулся в свой магазин, а мальчик остался стоять на улице. На сердце немного потеплело, появилась мысль, что не все люди такие, как его родственники.
Откуда-то донеслась песня. Он вздрогнул, подобрался и сделал нерешительный шаг вперед. В нем боролись два чувства: хотелось пойти туда и насладиться всеми возможностями праздника, и, одновременно, сбежать и спрятаться, сознавая, что все это не для него, что он не заслужил всю эту красоту. Первое желание победило, и мальчик медленно двинулся на звуки льющейся песни.
На центральной площади около наряженной елки стояли человек пятнадцать-двадцать и пели гимны. Чуть в стороне были расставлены фигурки, которые изображали сценки на рождественские темы. И везде море света. Улыбка сама собой тронула губы ребенка.
Святая ночь! Сверкают ярко звезды.
В тиши ночной нам родился Христос.
Весь мир тонул в грехе и беззаконье,
Но Божий Сын нам спасенье принес.
Надежда счастьем сердце наполняет,
Вдали горит грядущих дней заря.
О, человек! Внимай певцам из рая!
О, ночь, о ночь Христова рождества!
О, ночь, о ночь Христова рождества!
Небесный свет рассеял мрак печали,
С огнем в душе мы у яслей стоим.
Так мудрецы Царя царей искали,
Несли дары и склонились пред Ним.
Господь господ лежал в хлеву на сене,
Сочувствовать Он может нам во всем:
Он знает жизнь, Он испытал мученья.
Пади пред Ним, признай Его Царем!
Пади пред Ним, признай Его Царем!
Он нас учил все покрывать любовью.
Любви закон и Свой мир Он нам дал.
Наш долг — спасать несчастных и бездольных:
За всех людей наш Господь пострадал.
Пусть песни славы льются, словно реки.
Пусть каждый к Богу с радостью спешит.
Христос — Господь! Хвала Ему навеки!
Ему вся власть и честь принадлежит.
Ему вся власть и честь принадлежит. *
Мальчик внимательно вслушивался в слова, которые пели люди.  Он и сам не заметил, как подобрался поближе к небольшому хору, радующему прохожих своим выступлением.
Его внимание переключилось на фигурки, и он пошел бродить по газону, надолго замирая у сценок и пристально все изучая. Радость и грусть перемешались в нем. Ох, как бы он был счастлив, если бы сейчас гулял здесь с родителями. Они обязательно купили бы ему красивые игрушки и теплую одежду. Одинокая слезинка снова покатилась по щеке. Мальчик резко отвернулся. Мама и папа никогда не будут рядом, как бы он об этом ни мечтал.
Тихо кружатся снежинки.
Сказка приходит к нам в дом!
Ёлка, подарки, картинки:
Зовём это всё Рождеством!
Звездочки в небе сверкают,
Но ярче всех - лишь одна!
О радости нам возвещает,
О празднике Рождества!
В этот волшебный праздник
Всё наполнится вдруг,
Верой, Надеждой, Любовью
И светом добра вокруг!
Горькая складка залегла у губ. Мальчик слушал слова новой песни и понимал, что сказка не придет в его дом. Вернее, в дом-то как раз придет, только ему в этом доме нет места. Отогнав от себя мечты, он ссутулился и побрел прочь с площади, понимая, что все это не для него. И никому не было дела до маленького, усталого, одинокого ребенка, который, словно старик, плелся по улицам небольшого городка.
Он и сам не заметил, как ушел довольно далеко и оказался в каком-то странном, темном районе. Здесь было мрачно и грязно, все вокруг вызывало чувство тревоги. Мальчик ускорился, пытаясь побыстрее уйти отсюда. Впереди мелькнули отблески света, и он побежал, пытаясь поскорее выбраться с мрачной улицы. Казалось, за ним гонятся монстры, так он мчался. Вылетев на мост, мальчик резко остановился, согнулся и замер, пытаясь отдышаться. Оборачиваться и смотреть во тьму за спиной совсем не хотелось. Почему-то было страшно, словно оттуда на него будут пяляться неведомые и недружелюбные создания. Немного придя в себя, он огляделся. Откуда-то снизу видны были огни костров. Вдруг стало холодно, и он осознал, что очень хочет погреться, а в следующее мгновение ощутил, что все еще сжимает в ладошке подарок старика – маленький, смешной паровозик.
Он сошел с моста и стал медленно спускаться по довольно крутому склону. Внизу были огонь и тепло. Если, конечно, его пустят. Он уже догадался, что там люди - бездомные, которыми его постоянно пугал дядя, говоря, что ему самое место среди таких отбросов общества, - а потому не побежал к ближайшему источнику тепла, а стал осторожно осматриваться. Жизнь научила его не доверять.
- Чего там жмешься, пацан? – громкий хриплый голос заставил мальчика вздрогнуть. – Откуда ты только взялся?
- Оттуда, - тихо произнес он, указав рукой на мост.
- Ой, Пит, не пугай ребенка, - теперь говорила женщина. – Иди, грейся, пацан, нечего в тени прятаться.
Он осторожно стал продвигаться к костру, у которого сидел мужчина довольно страшного вида.
- Да не бойся, - усмехнулся тот. – Не съем я тебя. Что там есть-то? Худой вон какой.
Мальчик остановился, готовый бежать в любое мгновение.
- Вот ведь волчонок, - покачала головой женщина, выходя на свет. Иди уже сюда, никто ничего тебе не сделает. Давно ел-то?
Малыш пожал плечами, постоял немного, но решился и подошел. Ему предложили сесть на поваленное дерево, что он и сделал, кутаясь в свое одеяние. На плечи вдруг легко что-то тяжелое и не слишком приятно пахнущее, но сразу стало теплее.
- Спасибо, - прошептал он.
- Тебя как зовут-то, пацан? – пробасил мужчина.
- Гарри, - очень тихо отозвался мальчик.
- Эх, судьба-судьбинушка, - вздохнула женщина, и сунула ему в руки помятую жестяную с чем-то горячим, что, наверное, должно было бы быть чаем. – Пей, Гарри, хоть согреешься.
Да, эти люди оказались намного лучше тех, которые встречались ему в городе. Здесь не было детей, но ребенка не прогнали, даже собрали ему кое-что. Он съел пару бутербродов, чуть отогрелся. Никто не пытался выяснить, кто он, откуда и каким образом оказался среди них. Но вокруг было неспокойно. Постоянно кто-то с кем-то ссорился, то тут, то там вспыхивали драки, и это пугало. Еще немного посидев, мальчик решил, что нужно идти к дому родственников. Когда он остался у костра один, то скинул с себя тряпье, которым его укрыли, поднялся, вздохнул и направился в обратный путь. С другой стороны моста он заметил ступеньки, по которым можно было взобраться наверх, туда и пошел. И сердце чуть не выпрыгнуло из груди, когда на плечо опустилась тяжелая ладонь.
- Тут немного, но вдруг поможет, - ему из-за спины протянули коробок спичек. Трясущимися руками взяв подарок, Гарри тихонько выдохнул и осторожно оглянулся, но рядом уже никого не было.
Обратный путь был трудным и долгим. На Тисовой улице еще не спали - кое-где светились окна. Но в доме номер четыре все было тихо и темно. Подойдя к двери, замерзший мальчик тихонько поскребся, прекрасно сознавая, что никто ему не откроет. Десять секунд, двадцать, минута, две – и тишина. Все же, решившись, он постучал посильнее и снова приготовился ждать. Ни звука. Ни движения внутри. Тяжело вздохнув, Гарри позвонил и удивленно замер, когда понял, что звонок не сработал. Сломался? Осталось только постучать еще сильнее, что он и сделал. Безуспешно.
Мальчик опустился на ступеньку, привалился к стене рядом с дверью и постарался закутаться в куртку, но тепла это не принесло.
- Паровозик, - удрученно прошептал он, поняв, что подарка старика с ним нет. Наверное, потерялся где-то в пути. Слезинки покатились по замерзшим щекам. Стало больно и грустно. И холодно. Этот холод пробирался внутрь, все сильнее сковывая ребенка.
В какой-то момент Гарри вспомнил о втором своем подарке и осторожно, негнущимися уже пальцами вытащил коробок из кармана. Открыл. Там было всего три спички. С трудом удалось вытащить одну и зажечь ее. Легкая, почти незаметная улыбка тронула губы.
Но как же быстро эта спичка догорела.
Чирк, и вот уже горит вторая.
Чирк, и последняя дарит мимолетное тепло маленькому мальчику.
Огарок подает на землю. Ребенок сильнее запахивается в куртку и закрывает глаза.
Так хочется спать. Может быть, во сне будет не очень холодно. Он делает несколько попыток взбодриться, но сон берет свое. Глаза закрываются.
А с неба летят крупные хлопья мягкого снега, оседая на маленькую фигурку. Легкий пар из полуоткрытых губ, белый танец вокруг. Обгорелые спички уже скрыты под белым покрывалом.
На пороге дома номер четыре по Тисовой улице в небольшом английском городке под названием Литтл-Уиннинг спит шестилетний мальчик.
И ему не суждено проснуться.
От автора: хочу закончить эту историю на такой ноте, без объяснений, что увидят родственники, что подумают соседи и как поступят маги. Все ведь уже закончилось, и какая теперь разница, что дальше?