Ты странный
Пообещав себе выбросить эту чертову стереосистему, я пошел в комнату Пенни, вновь проснувшись от этой гребанной музыки. Голова гудела и готова была взорваться от ужасного похмелья, что уже говорило о том, что я неплохо так увлекся вчера джин тоником, а еще и эти Arctic Monkeys каждое хреново утро, я просто… я просто сорвался... в очередной раз. Ворвавшись в ее комнату, я четко прошагал к этой аппаратуру и с гневом выдернул все шнуры, которые были. Музыка прекратилась, и я с облегчением сел на холодный пол, до сих пор неодетый. Обессилено ухватившись за голову, я старался глубоко дышать, чтобы умерить эту головную боль. Напомните мне, чтобы я больше не пил. Или хотя бы следил за дозировкой.
Моему сознанию или мышечной памяти, короче, я плохо соображаю сейчас, но могу сказать, что… плохое у меня предчувствие. Будто чего-то не хватает. С трудом встав с пола, все еще придерживая тяжелую голову, я прищурил глаза, осознав, что солнце из окна светит прямо на меня, и с немалыми усилиями осмотрел комнату.
– А где… а где эти: ты – гребанный мудак, это был мой любимый диск! Где? – спрашивал я себя, оглядываясь в поисках Пенелопы. – Только не сегодня! – простонал я.
Я бежал к машине, игнорируя головную, мышечную боль и тошноту, забыв про одежду, обувь… машина была на месте, и я просто… в общем, я такой идиот, что вновь купился на ее тупой развод с побегом. Голову вновь начало давить, хотелось блевать и кричать от отчаяния, потому что я так устал от ее такого поведения. Почему у всех сестры, как сестры? Спокойно, тихо и мирно ненавидят своих братьев, но ничего им не делают. Влюбляются в его друзей, вечно краснея рядом с ними. И самое главное, не отвечают на поцелуи братьев…
Клянусь, я бы вытерпел все, но ее такую близость. Я же хороший парень! Я… я просто не могу идти в разрез с этими чертовыми правилами. Но… знали бы вы, как сильно я хочу, чтобы она была мне никем.
Честно, я даже не пытался открывать эту дверь. Ясно ведь, что Пенни дома и опять мстит мне за что-то, заперевшись внутри. Свежий ветер прошелся мурашками по спине, и я чуть приобнял себя одной рукой, шагая по твердой и сырой земле босиком. Представляю, что за зомби идет к дому, хех. Сев у порога, я ждал, когда она откроет. Я был уверен, что, если ее игнорировать и не поддаваться ее провокациям, она опустит руки и пустит меня. Я жалел лишь об одном — бар в доме. Запрокинув голову назад, я прикрыл глаза. Было все еще холодно, и только сейчас я осознал, какой я тупица, раз не оделся, и был благодарен всему на Земле за то, что я додумался купить дом в этой глуши, где нет никого, кто мог бы сфотографировать меня и выложить в сеть, подписав: «Стайлс сидит в боксерах у своей двери. Хехе, ему идет желтый цвет».
Услышав отдаленные звуки со стороны озера, я поднялся с места, все еще чувствуя, как вчерашний ужин так и норовит выбраться. Чуть пошатнувшись, я медленно шел к звукам, замечая, что они становятся все громче. Это был женский голос, точнее даже смех. Теплый и жизнерадостный, что мое состояние мне показалось последним, о чем я мог бы думать. Проходя по бортику, я прислушался, поняв, что смех стих.
– Ну же, Стайлс, спускай свою задницу сюда, – услышал я со стороны и резко обернулся.
От третьего лица
Гарри нырнул в озеро, увидев, что там Пенни. Головная боль до сих пор мучила его, но он не мог оставить ее здесь, зная, что это, возможно, последняя возможность быть с ней так близко. Он, не стыдясь, признает своих губящих его изнутри чувств. Хотя, нет, ему до жути стыдно. Чувство вины за то, что он себе когда-то позволил, до сих пор убивало его, причиняя обжигающую боль в груди, которую он пытается тушить с помощью алкоголя. Он уже не замечал, сколько он выпил. Утренняя тошнота и головная боль также служили ему неплохими помощниками; лучше это, чем то, что он пытается так яро заглушить…
Собрав мокрые волосы назад, он глотал воздух и оглядывался, но Пенелопы нигде не было. Он вздрогнул, когда почувствовал, как кто-то касается его торса. Развернувшись, он встретился лицом к лицу к той, что не дает ему нормально жить, причем, как в его голове, так и при реальных условиях.
Она смотрела ему прямо в глаза, тяжело душа, после недавнего погружения в воду. Но все, что видел Гарри – ее приоткрытый рот и кожа подбородка, по которым стекает вода.
– Замечательно, не так ли? – все еще пытаясь отдышаться, произнесла Пенни. – А тебе идет желтый, – с усмешкой добавила девушка и отплыла от парня, оставив его в том же положении.
– Пенни! – окликнул он ее, та тут же обернулась, недовольно уставившись на него.
– Учти, Стайлс, я тебе не спасательный круг, – нелепо подмигнула ему и снова погрузилась в воду.
***
Он опять наливал себе очередной стакан спиртного. И, казалось, что уже нет такого вида алкоголя, который Гарри не попробовал за эти несколько недель. Пенни что-то пела в душе, что когда-то так раздражало ее сексапильного братика. Но сейчас у него это вызывало лишь смех. Нет, не издевательский, скорее, чистый и доброжелательный. Он бы так хотел заткнуть ей рот, чтобы она никогда не бралась за пение, потому что у нее нет ни голоса, ни слуха. Зато отличные музыкальные вкусы.
– Что на ужин? – девушка вошла на кухню, вновь застав брата за распитием алкоголя. – Опять? – прыснула она и подошла к холодильнику.
– Уж простите, мэм, – он не хотел на нее смотреть, потому что знал, что она никогда не сушит волосы феном после душа, и, скорее всего, сейчас она мокрая и в полотенце. – Мою нормальную еду тут выбрасывают, – отмахнулся он, прочистив горло.
– Курица – одна из первых птиц, прирученных человеком. Она, можно сказать, первый друг человека другого вида, – протараторила девушка, глотнув питьевого йогурта.
– Но приручена она была для еды, – залпом опустошив стакан, ответил Стайлс и случайно посмотрел на Пенелопу.
Девушка стояла в открытом халате, открывающем вид на ее худощавое тело в белоснежном кружевном белье. Она, задрав голову назад, пила йогурт, совсем не обращая внимания на Гарри. Парень смотрел на нее, на то, как она глотала жидкость, открывая его взору еще больше своего тела. Нервно сглотнув, он встряхнул голову и быстро убежал к себе, заперевшись, чтобы она не вздумала к нему заходить.
Стоя посреди комнаты, он набрал полную грудь воздуха, прикрыл глаза и медленно выдыхал, повторяя это снова и снова. Затем взял телефон и набрал номер:
– Найл?
– Что-то случилось, Гарри? – взволнованно спросил Хоран. Гарри покачал головой, сдерживая свои эмоции. Ему уже хотелось рыдать от этой безысходности... обреченности.
– Мне нужна твоя помощь. Прошу, приезжай, – еле слышно произнес кудрявый и сбросил вызов, рухнув на кровать лицом в подушку.
Он еще долго лежал, не шевелясь. Все же решив, что уже набрал достаточно сил, чтобы смотреть ей в глаза, он спустился вниз, где она сидела и смотрела какой-то фильм. Гарри сел рядом, вспоминая слова своей любимой Лу: «Будь милым, чаще улыбайся. Не показывай реальных эмоций, все любят твою очаровательную улыбку». Поэтому он улыбался, смотря вместе с ней фильм.
– Зачем он так делает? Стоп, у него глаза почернели! – воскликнул Стайлс, указав на блондинистого парня на экране.
– Заткнись! Вот, ответь мне, Гарри, какого черта она вообще к нему лезла??? Если есть легенда о каких-то сынах Ипсвича, о ведьмах и гребанной магии, и к этой чертовой легенде относится парень, который нравится – БЕГИ! – взрывалась она, а Гарри сжался в углу, страшась, что она заденет его своими руками, которыми она удачно размахивала.
– Это же всего лишь фильм, – усмехнулся Стайлс, чуть обнажив зубы, как учила Лу. – Подумаешь, волшебник…
– ВЕДЬМАК! – грубо поправила Пенни, сверля Гарри убийственным взглядом, полным раздражения, но Стайлса это лишь рассмешило.
– Да-да, крутой волшебник, – взяв у нее пульт, он сделал громче, делая вид, будто ему совсем все равно на нее.
Весь вечер они смотрели этот фильм, да, было жутко скучно. Гарри уж точно, потому что он периодический зевал, оглядываясь на девушку, что со страстью смотрела свой любимый фильм.
– Стой, после восхождения он станет еще сильнее?
– Да-да, помолчи, – быстро отвечала Пенни, чуть двигаясь к нему.
– Он идиот, честно, – выключив, произнес Стайлс, после окончания.
– Почему же? Он любит ее. Ты тупо не знаешь, какого это, Гарри – любить… – приторно произнесла девушка, смотря на брата сверху вниз. Он стоял над ней, еще долго не находя подходящий слов, а она тупо ухмылялась, видя, как ему неловко.
– Мне это снится, или Пенелопа Роналд говорит о сопливой любви? – отшутился Стайлс, покинув гостиную. Пенни поспешила за ним, чтобы достойно ответить, но опешила, когда он снова подошел к барному столу. Взяв бутылку, он собрался налить, но из-за того, что Пенелопа смотрела на него с презрением, он с грохотом поставил ее обратно. – Что не так? – прокричал он, чувствуя, что она опять недовольна. – Я не обязан выполнять твои прихоти, Пенни.
– Я молчала, – пробубнила девушка. – Ты ненормальный, Гарри, признай. Кстати, почему ты не водишь девушек? Мастурбация, конечно, круто, но я не думаю, что это достойный выход для тебя, – девушка старалась сдержать смех, прикрыв рот ладонью.
– Боже, – простонал Стайлс, также сдерживая смех. Он поднял голову вверх, поджав губы.
– Ты странный, – бросила Пенни, сделав несколько шагов к нему, но тот быстро отошел от нее, расправив руки перед собой.
– Отойди, – предостерег Стайлс.
– Что с тобой? – нахмурившись, она подошла еще ближе. – Это всего лишь я, – повторяла она, подходя ближе и ближе. Гарри чувствовал головокружительный аромат ее геля для душа и… очень знакомый запах духов. Прикрыв глаза, он глубоко вдохнул, чтобы разобрать, где он раньше слышал его. Рот произвольно приоткрылся от волны мурашек по телу.
– Our moment, – выдохнул Гарри, распахнув глаза. Губы изогнулись в самоуверенной ухмылке, и он уже хотел сказать, что знал, но его отвлек звонок в дверь.
Оставив сестру, он побежал к входной и отворил дверь блондину.
– Рад тебя видеть, – облегченно выдохнул кудрявый. Теперь у него больше стимула держаться подальше от нее…