i feel anxious.
ОЖП/Люк Хеммингс. 💀💀❤️
Да, Люк опять учитель, не бейте. В этом драббле ГГ и Люк уже находятся в отношениях. :)
егор натс — Надеюсь, что ты будешь счастлива.
— I am afraid of how much I love you, baby.
***
Я в очередной раз набрала номер Люка, но он был недоступен — меня приветствовал лишь автоответчик. Было далеко за полночь, но я не могла уснуть, потому что волновалась. Он не отвечал мне уже третий час, хотя мы договаривались созвониться вечером, и беспокойство съедало меня изнутри.
Написав ему ещё несколько сообщений, я все же выключила светильник и накрылась одеялом. Слёзы подступали к горлу от сжимающего сердце страха. Знала, что могу преувеличивать. Он мог уснуть и не поставить телефон на зарядку, мог забыть про наши обещания и, к примеру, смотреть сейчас какой-нибудь фильм в гордом одиночестве, а ответить мне ближе к утру — ну да, кому нужен сон, точно не мистеру Хеммингсу. Тем не менее, это всё казалось мне лишь отговорками. Уснуть с противным чувством на сердце получилось лишь через час, когда я ещё несколько раз проверила телефон и успела пореветь. Где ты, Люк, когда я так жду от тебя хоть какой-то знак? Уговоры о том, что с ним все в порядке, уже не действовали на меня.
Утро было мрачным. Будильник сразу испортил мне настроение, ведь, выключив его, я не увидела ни одного уведомления на экране телефона. С самой первой минуты дня слёзы сжимали горло тисками и жгли глаза. Погода за окном была мрачная, тучи стягивали небо, пока я нехотя собиралась в школу. Я хотела увидеть Хеммингса и кричать на него, потому что очень волновалась, а потом обнимать так сильно, чтобы трещали рёбра, но, почему-то, страх, что я не застану его в школе, нарастал внутри меня, словно снежный ком. Я через силу выпила чашку чёрного кофе, надела одну из рубашек Люка, чтобы показать, насколько он мне важен, и почему я так сильно волновалась, и вышла в стену дождя. Рубашка приятно согревала остатками запаха его парфюма и будто бы все ещё присутствовавшим на ней его теплом, но мне становилось невыносимо холодно и больно от одной лишь мысли, что с ним что-то случилось.
В школе я появилась раньше, чем обычно. Редкие ученики ходили по коридорам, повторяя уроки по толстым тетрадям в своих руках, кто-то же просто сидел в телефоне, пытаясь подавить сонливость. Я не выспалась, но спать не хотелось совсем — волнение заставляло адреналин вновь и вновь выбрасываться в мою кровь, запрещая спать и вообще отвлекаться на что-либо ещё.
На всей скорости я поднялась на третий этаж и, подбежав к кабинету Хеммингса, дёрнула за ручку. Эта дверь, как и дверь соседней лаборантской, была заперта. Я почти взвыла от отчаяния, но, посмотрев на время, попыталась себя успокоить: он часто опаздывает, особенно если проспал, а сегодня, может быть, как раз такой день.
Я села прямо на паркетный пол напротив двери в кабинет и стала ждать. Вновь набрала номер, не получив ответа. Я абсолютно точно знала, что не смогу учиться сегодня, пока не увижу Хеммингса. Самым обидным было то, что я ни у кого не могла поинтересоваться, всё ли с ним в порядке. Подходить с таким вопросом к учителям было бы странно, да и вряд ли они бы что-то вообще знали, а с кем-то из друзей Люка я знакома не была. Мы никогда это не обсуждали, потому что нам не нужно было лишних свидетелей, даже если это друзья, которым он доверяет. Всё, что я о них слышала — рассказы о тусовках, смешные или трогательные истории и воспоминания. Я не собиралась идти на крайние меры уже сейчас, поэтому приходилось только ждать.
Внезапно, в тот момент, сидя на полу возле кабинета, перелистывая тетрадь по литературе пальцами, я поняла, как сильно полюбила этого человека. Привязываться к людям — плохо, больно, и очень страшно. Я знала, что если потеряю его, меня разорвёт на кусочки от боли. Нить, которой я сама себя пришила к Люку, разорвется, и эта рана будет болеть так сильно, что я могу умереть от потери крови. И я знала, что в этом будет только моя вина.
Звонок на первый урок прозвенел, но Люк не появлялся. Я чувствовала бешеный пульс своего сердца в висках, слёзы уже скапливались в уголках моих глаз. Я преувеличиваю? У него был первый урок в расписании, а значит, либо он просто опаздывает, либо что-то действительно случилось. Я простояла возле двери класса ещё три минуты, и потом, с небольшим опозданием, отправилась в кабинет биологии, которая была первым уроком сегодня.
Учительница молча кивнула мне, и я прошла за парту к Сэйди. В ответ на вопросительный взгляд подруги молча покачала головой, показывая, что объясню позже, и попыталась не заплакать. Выходило хреново.
Когда до конца урока оставалось пятнадцать минут, миссис Арджент дала нам задание и ушла, пообещав вернуться совсем скоро и всё проверить. Я крутила ручку в пальцах, рисовала закорючки на бумаге, но в голове были лишь мысли о Люке.
— Кстати, я вчера вечером, когда мы ехали домой, видела такую ужасную аварию! — вдруг воскликнула Венди, моя одноклассница, обращаясь к своей соседке. Девушки сидели за партой перед нами, и я навострила уши. Сердце забилось ещё сильнее от леденящего страха. — Машина была разбита просто в клочья...
— Что за авария? — я всё же вмешалась. Мой голос был на пару тонов выше обычного, а лицо, наверное, бледным, как у мертвеца.
— На шоссе вокруг Лондона, М25, — Венди как-то странно на меня посмотрела, но ответила. — Огромная фура сбила легковую машину. А что такое?
— Не знаешь, что за машина это была? — я говорила уже почти шёпотом, потому что осознание молотком долбило мою голову.
— Э-э, нет, понятия не имею. Она была чёрная, все, что я заметила, — девушка задумчиво свела брови. Меня прошиб холодный пот. — Но она была такая раздолбанная, что неважно, какой марки, больше жалко водителя.
— Это случайно была н-не ауди? — я прошептала. Мои глаза, наверняка, были огромными, как блюдца, потому что и Венди, и её подруга смотрели на меня с изумлением. Я почувствовала, как кто-то дергает меня за рукав, и повернула голову. Это была Сэйди, и выражение её лица было не менее испуганным, чем моё: она знала, какую машину водил Хеммингс.
— Да, наверное, кажется она! Такая красивая была, точно одна из дорогих моделей... — одноклассница мечтательно вздохнула, а потом вновь уставилась на меня. — Дженни, что с лицом? Ты знаешь, кто это мог быть?
— Нет... Я... Кажется... — мое сердце будто оторвалось и упало куда-то вниз, а все остальные внутренние органы сделали двойное сальто. Во рту стало сухо, чего нельзя было сказать о глазах: первая слеза уже катилась по щеке. Я не могла сделать вдох и резко встала со своего места. — Плохо себя чувствую. Скажите, что я вышла в туалет, — я промямлила, бросаясь к выходу из класса. Распахнула дверь и вдохнула прохладный воздух, от которого стало легче, но ужас лишь сильнее распирал мою грудную клетку. Это мог быть и не Люк, сколько таких машин есть в Лондоне и окрестностях, но так много совпадений?
Быстрым шагом я направилась к дверям женского туалета, и там меня накрыла истерика. Даже не закрыв дверь, я села на подоконник и, поджав колени, начала рыдать. Потом вдруг вскочила и ударила кулаком в плитку на стене. Рука нещадно заболела, но я продолжила бить от злости, отчаяния, в негодовании. Силы иссякли, и, сев обратно, я заплакала сильнее. Если бы сейчас кто-то вышел из класса в коридор, меня бы точно услышали, но, пока я была одна, меня это мало беспокоило. Слёзы капали на чёрную рубашку, которую мне тут же захотелось сорвать к чертям. От неё пахло парфюмом Люка, и я взвыла сильнее. Трясущимися руками проверила телефон — ничего. Последняя надежда рассеивалась, как призрак, и я была готова даже молиться, будучи некрещёной.
— Дженни?
Я замерла. Потом резко повернула голову на входную дверь и медленным жестом вытерла дорожки слез со щеки. В метре от помещения, в коридоре, стоял Хеммингс, в штанах из лаковой чёрной кожи, мятой футболке «Нирвана» и своих неизменных туфлях Челси. Он с тревогой вглядывался в мое лицо, а я смогла лишь издать смешок.
Спустя несколько секунд неловкого молчания, я спрыгнула с подоконника и набросилась на парня с объятиями. Запах его духов ударил в нос так резко, что я тут же вновь начала плакать, сжимая ткань его футболки.
— Что тут, черт побери, происходит?.. — прошептал Люк, потрепав меня по плечу. — Дженни, пойдём.
Он потянул меня за собой в сторону своего кабинета и я, наконец осознав, что обнимаю своего учителя прямо посреди школьного коридора, побежала за ним. Урок всё ещё шёл, поэтому в коридоре никого не было, но меня начала бить мелкая дрожь. Я схватила Люка за руку, и он сжал мою ладонь в ответ.
Затолкнув меня в свою лаборантскую, Хеммингс захлопнул дверь и уставился на меня ошарашенным взглядом. Я подошла ближе, подняв голову. Протянула ладонь и одними подушечками пальцев провела по скуле, прошлась по шее и спустилась на грудь, заглянула во встревоженные голубые глаза. Не в силах больше сдерживаться, прижалась щекой к его телу, крепко обнимая за спину руками, и затряслась в беззвучных рыданиях. Хеммингс обнял меня в ответ, опустил подбородок на мою голову. Затем поцеловал меня в макушку, начал поглаживать ладонями по спине и волосам, пытаясь успокоить.
— Я не знаю, что у тебя случилось, Дженни, но я должен извиниться, что не позвонил вчера. Я потерял телефон, весь вечер провел за его безуспешными поисками, и по этой же причине опоздал к первому уроку сегодня... — вдруг тихо произнёс Люк мне на ухо. Я замерла от этих слов, а потом резко отстранилась, со злостью пихая его ладонями в грудь. Для него это было не более чем толчок пальцем, но я продолжила удары, всхлипывая.
— Потерял телефон? Серьезно? — я яростно выдохнула. Учитель непонимающе улыбнулся и кивнул. — Я думала, с тобой что-то случилось, Хеммингс!.. — я хотела толкнуть его в грудь ещё раз, но мои силы иссякли. Мужчина перехватил мои запястья в свои, поднял к губам и поцеловал. Затем поймал мой взгляд. В его глазах читались явные жалость и насмешка. Я не выдержала, вновь давая волю слезам, и тут Люк уже сам прижал меня к себе изо всех сил.
— Я так и знал.
Немного успокоившись, я рассказала ему о всех своих переживаниях, начиная со вчерашнего вечера. Ситуация с рассказом об аварии уже казалась до абсурдного глупой, но я поведала о ней тоже.
— Уже собралась меня хоронить, — Люк тихо усмехнулся, но оставался абсолютно серьёзным. — Дженни, что мне с тобой делать? Если ты волнуешься так сильно, когда я всего лишь пропадаю на несколько часов, то что с тобой будет, если случится что-то действительно серьёзное? — он нахмурился, глядя в мои глаза. Я слабо пожала печами, плавясь от этого взгляда.
— Я очень боюсь потерять тебя, Люк, потому что люблю тебя, — в конце концов прошептала, сама не осознавая, что говорю. Люк сжал ладони на моих плечах, а потом снова притянул меня к себе. Он гладил меня по спине, пытаясь успокоить, и от этой заботы у меня лишь сильнее щемило сердце.
— Я тоже люблю тебя, малышка. Так сильно, что если ты уйдёшь, то мир вокруг станет чёрно-белым, как в старых фильмах. — тихо ответил он наконец, а потом я почувствовала его мягкие, как бисквит, губы на своём виске. Тепло разлилось внутри меня, словно горячий шоколад. Звонок с урока давно прозвенел, мои вещи лежали в кабинете биологии, где меня тоже уже наверняка потеряли, но я не знала места в мире лучше, чем объятия мистера Хеммингса, поэтому предпочла плавиться в его тёплых руках и тонуть в запахе ментолового парфюма, наслаждаясь таким странным и необоснованным, но искренним счастьем внутри.