Универ ау [countryhumans]

Сегодня было и так довольно холодно, а вечером похолодало ещё сильнее. Но, тем не менее, Югославия не изменил привычке и накинул поверх белой рубашки синий жакет в клеточку. Чему очень пожалел, ведь дожидаться тех двух долбоебов, стоя возле бара на холоде, был тем ещё развлечением.

Вообще, изначально он не хотел идти. Ведь и так много тратит времени куда-то впустую. В конце-то концов, надо взяться за голову (как говорил его брат) и начать учиться, если, как минимум хочешь не вылететь. Получить сессию было средним вариантом, но тоже довольно неплохим потому, что в этот раз, как и многие разы до этого, ему пришлось выклянчивать деньги у брата, который успел прочитать ему кучу морали и нотаций, а ещё взял с него слово, что тот не потратит эти деньги на сигареты.

Но слово своего Югославия не сдержал, поэтому стоял, зажав в зубах сигарету. Дым уже не обжигал легкие, ведь это был уже далеко не первый раз, а голова не так набухала и кружилась от этого. Он уже давно перестал считать, сколько сигарет, а иногда и пачек сигарет он выкуривал в день. Лишь удивлялся, откуда у него в расходах такая дыра и куда пропадают деньги. Ответ он, конечно, предполагал, но не считал нужным произносить его вслух.

Наконец, появились две знакомые фигуры. Парень усмехнулся, видя, что он не один такой дурак и так легко оделся. Союз был в своем привычном бежевом свитере, с нацепленным на нём красным бантом. Красный бант — это был отличительный знак литературного клуба. Все его участники должны были носить его, чаще всего на груди рядом с сердцем, но допускались вольности. Например, как у Чехословакии, у которой бант был вписан в одежду и прикреплен посередине блузки, завершая её вырез. Она, кстати, не была такой легкомысленной, как парни, поэтому, поверх, своей черной блузки и юбки карандашиком накинула курточку.

Взгляд у Союза был тяжелым. Очень тяжелым и недовольным. И если до этого, он был направлен на девушку, которая пыталась его успокоить, то сейчас он был обращен на Югославию. Он сглотнул, похоже, тот не знал обо всём, и ему только что рассказала Чехословакия, какую хитрость она придумала, и как будет спасать их клуб.

А ведь спасать было что. До этого в клубе находилось десять человек (самое минимальное число для открытия и содержания клуба), то с уходом Албании, их стало всего девять, что, конечно же, ставило под вопросом само существование клуба. Но один из проректоров выставил им новое условие, при котором они должны набрать не менее пятнадцати участников в клубе до конца, то ли этого месяца, то ли следующего. С чем было связано это резкое и сложное условие, Югославия не знал. Может Союз не поделил чего с начальством, а может и досюда добралась рука Америки...

— Давай рассказывай, — зло выдал Союз, держа руки в карманах штанов. Это была его любимая поза, которая слегка возвышала его над собеседником. Хотя и без этого, он был выше, ведь был где-то под два метра ростом. — Чего ты удумал, массовик-затейник? — Он поправил свои блондинистые волосы, тем самым задевая бинты на лице. Югославия не знал, как они появились и с чем это связано, но подозревал, что что-то связанное с травмой.

— Мм, — Югослав закусил губу. Он и не знал, если честно, как именно он попытается добиться популярности у такого клуба. Поэтому единственным решением было предложить им сходить в бар, ведь появление в таких местах привлекало внимание, а если бы он ещё и уговорил их выпить, то можно было бы завязать какой-нибудь разговор, где возможно и выработалась стратегия. — Не знаю. — Честно ответил парень. — Я ещё ничего не придумал.

Союз издал громкий разочарованный вздох. Мда уж, кажется, его насильно заставили придти и вообще согласиться на такое.

— Пойдем, Чехословакия, — бросил он, оборачиваясь. Чехословакия дернула его за руку, пытаясь остановить, но это было бессмысленно. Хрупкая маленькая девушка ничего не сможет сделать двухметровому шкафу. Тогда она принялась уговаривать его остаться, говоря, что это их последний шанс выдержать клуб на плаву. Югославия уже не вслушивался в их разговор, ему было всё равно, ведь теперь он, по сути, был освобожден от тяжкой ноши. Даже не пришлось стараться, чтобы соскочить с крючка, вау. Но тут же ему бросила взгляд Чехословакия. Было сложно описать в точности его, в нем что-то было и от злости, и от безнадежности, но больше всего и четче всего, он говорил «твой секрет прознают все, если ты сейчас не поможешь остановить Союза». Чертова шантажистка!

— Да, ладно, — Югославия попытался сделать свой голос, как можно более спокойным и расслабленным. — Я пошутил.

— Что-то не было похоже на шутку, — недоверчиво буркнул Союз, осматривая сначала югослава, а потом девушку, которая старалась незаметно показать тому поднятый большой палец вверх.

— Просто у тебя нет чувства юмора, — Югославия быстро юркнул в бар, чтобы не получить от русского. Парень хоть и знал, что тот никогда не лезет в драки, но уж больно зол был его взгляд и сама фигура, поэтому лишним будет перестраховаться.

В баре его встретила уже привычная громкая музыка. Как всегда крутили какую-то непонятную и неразборчивую попсу, что сливалась со всей массой своих предшественников, и лишь некоторые хиты по-настоящему запоминались, но тоже были сомнительного качества. Под них уже танцевали девушки в уж очень коротких юбках, обильно крутя своими пятыми точками. Югославия загляделся на них, но никакой интерес они у него не вызывали. Очередные прошмандовки, которые легко купить за один бокал коктейля. Некоторых особо дорогих за два. Скукота.

Ему не пришлось даже оборачиваться, чтобы понять, что Союз следует за ним, уж слишком угнетающей энергетикой он обладал. Ох, это совсем не подходит для атмосферы расслабляющей и настраивающей на веселье бара. Оставалась надежда, что остальные посетители не напугаются и не разбегутся из-за пугающего взгляда Союза.

Югославия сел возле барной стойки, сразу заказывая себе что-то из выпивки. Это было основным правилом: хочешь, чтобы на тебя обратили внимание — садись возле стойки, на высокие стулья. Конечно, они были не особо удобные, ведь у них не были спинки, но популярность требует жертв, как и красота, которой югослав обладал в малой степени. Безусловно, ему что-то перепало от прекрасной аристократичной внешности брата, но в большой степени он выигрывал за счет своей харизмы.

Союз подсел рядом, с таким же недовольным лицом. Югослав хмыкнул, ему не помешало бы заказать что-нибудь алкогольное, возможно тогда бы он, как царевна-лягушка превратился бы в человека, а не ходящее пособие по хмурости. Чехословакия устроилась с другого бока Югославии, видимо, ожидая, таким образом, лучше слушать его речь по спасению клуба. Только догадок никаких не было. Появиться в баре за стойкой — это мало, надо было что-то впечатляющие, что-то, что запомниться людям. Хотя, парень уже услышал чьи-то перешептывания про то, что эта троица с журфака и их опасения насчет них. Журфак был известен тем, что большинство было в теме всех новостей, слыша их самыми первыми и делая из этого сенсацию. Ну, а что поделать, если уж такова их профессия.

— Союз, — обратился Югославия к нему, отчего тот скорчился. Что неприятно даже, когда он произносит твое имя? — Будешь заказывать чего-нибудь из выпивки?

— А надо? — Он недоверчиво на него посмотрел. Пришлось полностью обернуться головой, ведь отсутствие одного глаза не позволяло его видеть.

— Конечно, — заверил его парень, похлопывая по плечу, но тот тут же сбросил его руку с себя. — Без этого наша беседа совершенно не пойдет. Нужно, так сказать, топливо для вдохновения. — Югослав отпил уже из вытянутого стакана, принесенного ему только что барменом. Жаль, что не барменшей, ведь здесь так же работала и замечательная девушка, с которой он бы хотел познакомиться. Надо же как-то разбавлять контингент, а то одни фанатки и фанатки.

Союз заказал себе сто грамм водки, и Югославия уже хотел отпустить шутку по этому поводу, что, мол, русские всегда пьют водку. Но вовремя заткнулся, решив, что уж за это ему точно прилетит. Конечно, было неплохим вариантом запомниться, устроив драку, но она точно не привлечет людей в литературный клуб. Тут нужно было что-то другое.

Алкоголь несильно ударил ему в мозг. Видимо, не успел ещё раствориться или рассосаться по клеткам организма, как правильнее описать этот процесс Югославия не знал, ведь он не биолог то, в самом деле! Всего лишь обычный журналист. Журналист! Парень зацепился за это слово. Чтобы вызвать популярность, нужно сделать сенсацию, а значит нужно мыслить, как журналист! Как говорил там, какой-то профессор или ещё кто-то, что новости следует публиковать в таком порядке «Секс. Смерть. Дети». Из всего этого у них не имелось ни секса, ни детей, только возможная смерть.

— Что случилось с твоим глазом? — Спросил Югославия, поглядывая на то, как Чехословакия уже отпивает какой-то коктейль. Хм, а у них намечается идеальный вечер, возможно, как в старые добрые. Только старых добрых времен уже не будет, добавил внутренний голос югослава.

— Что? — Союз чуть не пролил водку от удивления, пока рассчитывался с барменом. — Зачем тебе знать это?

— Надо. — Кротко ответил парень, но видя, что его ответ не удовлетворил собеседника, добавил. — У меня появилась небольшая идейка. Хочу проверить насколько она рабочая, ну, или не рабочая.

— Ничего необычного на самом деле, — он одним залпом выпил водку, тут же морщась и закусывая ломтиком лимона, который был принесен вместе с напитком. — Обычная авария. Неудачное стечение обстоятельств, и у меня не только пару переломов и синяки, но и ампутация глаза. Его можно было спасти, но халатность врачей все определила. — Он стукнул пальцем по стакану. — Здесь слишком дорогая медицина, не каждый может позволить себе врачей, которые в первую очередь будут видеть в тебе пациента, а не ходячий кошелек с деньгами.

— Ты не пробовал обратиться в суд? — Спросил Югославия. — Ну, или знаешь, если ты уж учишься на журфаке, то написать статью про это и обратить внимания общественности на эту проблему. — В голове парня родился план. Возможно, с помощью этого потерянного глаза, им удастся приманить к себе внимание, а потом уж и переманить его в сторону клуба. Это слабо представлялось, но всё ведь возможно, если очень сильно захотеть?

— А смысл? — Каким-то грустно-безнадежным тоном произнес Союз. Югослав аж сглотнул, ему на секунду показалось, что он сидит не со своим сверстником (ну, почти, один год разница), а с каким-то дедом, который прошел войну. Нет, конечно, СССР, иногда был ещё тем самым дедом, вечным любителем побурчать, но не настолько же. — Суд я проиграю, а статья совершенно ничего не даст. Люди любят читать про всяких знаменитостей, скандалы, непонятные сплетни, но на реальные проблемы им наплевать! — Он стукнул по столу, но никто из-за музыки даже не услышал этого. Лишь бармен шикнул на него.

Что ж, весь его план провалился. Замечательно, произнес Югославия у себя в голове, отпивая ещё больше алкоголя. Надо было что-то делать с этим. Парень чувствовал, как начинал пьянеть, но ещё мог отвечать за свои действия. Ну, или, по крайней мере, думал так.

— Чего ты хочешь сделать, Юго? — Спросила Чехословакия, поправляя прическу под беретом.

— Уже ничего, — спокойно произнес югослав, желая откинуться на спинку стула, но вовремя вспомнил, что её нет. А жаль. Союз кинул опять какой-то осуждающий взгляд, мол, а к чему это было, на что парень лишь тяжело вздохнул. Уж, прекратил бы свои взгляды кидать, задолбало, честное слово.

Югославия помассировал виски, пытаясь таким образом активизировать свою мозговую деятельность. Ну, же думай, мозг, думай! Секс, смерть, дети. Должно же что-то из этой формулы присутствовать у них. Секс, смерть, дети. Он повторял эти слова, как мантру, как молитву, словно она способна дойти до бога и озарить его просвещением. Секс. Смерть. Дети. Да, епт твою мать.

Осознание пришло. Не сразу, постепенно, но пришло. Словно, как морской прибой. Хотя, нет, скверное сравнение, но на лучшее мозг Югославии уже был не готов, после выдавливания такой прекрасной идеи. Хотя может и не прекрасной, ведь Союз на такое уж точно не согласиться, а впрочем, его кто-нибудь спрашивает? Раз, уж молча, согласился на принятие помощи от югослава, то получай теперь, так сказать, в полном размере. Не сказать, чтоб он пытался таким образом мстить, но это единственная мысль, которая смогла придти ему пьяному в голову.

Риски были нереально большими. Ведь план мог и не сработать, как надо, вызвав наоборот противоположную реакцию. Но кто не рискует — тот не пьет, а Югославия уже выпил, так что придется расплачиваться.

Парень поднялся со стула, разом допивая свой напиток. Очевидно, для храбрости. Югослав потянул за собой Союза, тот опять со своей недовольной рожей поднялся с места, следуя за ним. Для того чтобы его план осуществился, им следует быть в центре внимания. А что лучше подходит для центра внимания, как не сам центр танцпола? Расталкивая танцующих девушек, которые были в то коротких юбках, то шортиках, то уж сильный вырез проглядывался у них, попутно игнорируя вопросы Союза, о том, что он собрался делать, Югославия оказался почти, что в центре. Но не сильно, чтобы уж не так ярко выделяться.

Музыка неприятно давила на мозги, особенно больно отдавал бас. Но югослав отмахнулся, пытаясь сконцентрироваться совершенно на другом. На осуществление его плана. Парень осмотрелся вокруг, вглядываясь в толпу. Здесь были и горячие девушки, готовые навеситься практически на кого угодно, и более тихие мышки, которые сидели на пуфиках (интересно, что они здесь забыли?), возле туалета тусовалась какая-то непонятная компашка, больно напоминавшая наркоманов, возле барной стойки крутились остальные парни, покупая выпивку, либо себе, либо своим спутницам. Больше всего его настораживала компания, стоявшая почти, что возле выхода, уж больно они были похожи на гопников.

Югославия взял Союза за ладони, притягивая ближе. Он собирался с силами, чтобы исполнить свой план. Тот выпитый до конца стакан алкоголя ещё не повлиял на его мозг, поэтому приходится собирать свою собственную храбрость. Он всячески игнорировал все вопросы и недоумение русского, сейчас не время для этого. Всего одно движение разделяет его от выполнения плана. Ну, же, Югославия, давай.

Парню пришлось подняться на носочки, чтобы дотянуться до губ Союза. Чтобы русский сразу же не отстранился и, чтобы это выглядело ещё более правдоподобней, Югославия зарылся руками в волосы, придерживая голову. Он накрыл своими губами чужие губы, отмечая, что на них ещё остался привкус водки и ещё какой-то сладкий привкус. Кажется, это был вишневый бальзам. Югослав уже чувствовал, как его пытаются отпихнуть от себя, но поцелуй не разрывал. Рано.

Наконец он отстранился, хищно облизывая губы, опять осматривая помещение. О, да, большинство народу было в шоке, как раз то, чего он планировал. Девушки судорожно и заинтересованно перешептывались между собой, им явно понравилось сие действо. Некоторые даже пищали, видимо являясь фанатками «яоя». Что же, всё сработало как надо.