Глава 4
Поле ромашек.... Ни конца ни края.... Небо обсалютно голубое, на нем застыли белые пушистые облака, а вместо солнца светила луна.... Сигма стоит посреди этого поля и смотрит в небо. Оно было гипнотизирующе красивое, но при этом, Сигма смотрел на него и чувствовал какую-то непонятную надвигающуюся тревогу. Вдруг перед его глазами появляется Николай и Федор. Они стоят, смотрят друг на друга, возможно что-то говорят, но Сигме этого не было слышно, он слышал только оглушающую тишину.... И тут Достоевский достает из под плаща нож и подходит к Гоголю, который в свою очередь не сопротивляется. И вот Федор пронзает Николая прямо в сердце, а бедный блондин бросает на Сигму предсмертный улыбчивый взгляд и падает замертво.... Сигма хочет закричать, но не может этого сделать, он пытается подбежать к другу, но не смог, он был в оцепенении.... Федор в свое время как будто растворился, а Сигму охватывает ужасный страх.... И тут он смотрит на свои руки и видит что из них растут цветы.... Его охватывает ещё больший страх и ужас иии.... Сигма с криком вскакивает на кровати. Он понял что все это ему это приснилось, но от осознания этого факта лучше не стало.... Он посмотрел на свои руки и на сопящего в две дырочки рядом Колю, удостоверившись что с ними все нормально. Беднягу всего трясло от ужаса, и в итоге нервная система не выдержала и он расплакался. На самом деле Сигма всегда был немного плаксой, поэтому подобная реакция была обсалютно нормальная, поэтому он встал с кровати и пошел умываться. Парень еле дополз до ванны, включил в ней свет, который отвратильно ослеплял и ещё больше действовал на нервную систему, посмотрел на сухую, старую, но чистую раковину, после кинул взгляд в зеркало, после чего силы кончились, ноги подкосились, и Сигма шлепнулся на пол, продолжая захлебыватся слезами. У него случилась паническая атака.
Николай же проснулся почти сразу же, когда услышал вскрики друга. Когда Сигма вышел из комнаты, Коля почти сразу же сел на кровати и потёр глаза. Мозг блондина ещё просыпался, поэтому он плохо соображал. Но тут он услышал всхлипы, доносящиеся из ванны, поэтому сразу же пошел туда, захватив по пути бутылочку воды с тумбочки. Он знал, что она ему пригодиться. Никола постарался максимально бесшумно дойти до ванной, после чего прислонился ухом к двери и с минуту вслушивался в происходящее в ней. После этого он аккуратно постучался. Сигма услышал это, но не смог выдавить из себя адекватного ответа, поэтому Гоголь, почти сразу после стука, зашёл к нему, присел рядом и нежно обнял, дабы другу стало полегче. После пары минут обнимашек он открутил крышку у бутылки, взял саму бутылку Сигменной рукой и помог поднести ее ко рту. Разноцветноволосый жадно выхлебал больше половины, после чего издвл тот самый звучный выдох, который продолжился другим, прерывистым задыхающимся, обычным после слез, выдохом. Далее Коля закрутил крышечку обратно, поставил бутылку рядом и продолжить обнимать Сигму, взяв в свою руку его маленькую, тонкую и изящную ладошку, начав перебирать и потирать его пальчики. Все это очень успокаивало как одного, так и второго. Так они сидели с десяти минут. После того, как Никола понял, что друг плюс-минус расслабился и успокоился, он начал диалог:
— Сигма-кун, тебе приснилось что-то страшное? — аккуратно спросил Коля довольно мягким тембром, нежно направив рукой лицо Сигмы в свою сторону, что бы он увидел мягкие и добрые глаза друга и почувствовал комфорт и доверие.
— Угу.... — выдавил из себя заплаканный Сигма и сжал руку блондина.
— Ты можешь рассказать что там было? — с такой же нежностью продолжал спрашивать Гоголь.
— Т-там тебя.... убил тот брюнет.... А й-я.... Не смог ничего сделать.... — Ответил Сигма все ещё немного дрожащим голосом.
— Тиихооо, Сигма.... Посмотри на меня. Видишь? Я живой. Тебе не о чем переживать. — продолжал Никола, стараясь успокоить друга.
— Да я понимаю!.... Но мне... все равно страшно.... Я переживаю за тебя!..... — говорил Сигма, уже начиная немного прикрикивать, ибо он был не в силах сдержать эмоции. Его розовые глаза с какой то ярой настойчивостью смотрели на гетерохромного и в них снова начанали наворачиваться слёзы.
— Тиихоо-тиихоо.... — сказал Коля, прижав разноцветноволосого к себе — Я очень сильно ценю это, поверь, но думаю ты слишком сильно беспокоишься.
— Все равно, пообещай что ты не умрёшь от рук того придурка! — уже немного агрессивно, но от того и очень мило бухтел Сигма другу в плечо.
— Обещаю, Сигма-кун! — ответил Коля, поцеловав друга в ухо. Сказать что Сигма обалдел — ничего не сказать, зато таким образом блондин отвёл внимание друга с переживаний, на это, и он проще успокоился.
— Я предлагаю попить теплого молока с печеньками и лечь спать. — сказал Николай и улыбнулся, но что Сигма промычал то же "угу" другу в плечо, после чего блондин схватил своего пациента и на руках донес его до кухни. Он посадил его на мягкий стул и принялся готовить. Когда молоко разогрелось, он поставил две кружки и на стол, и дополнил все это миской печенек, с шоколадной крошкой. Потом он снова подхватил друга на руки, сел на его место, посадил его себе на коленки и обнял за талию. Сигма конечно же сначала немного афигел, но потом почувствовал ужасный уют, расслабился и начал кушать любимые печеньки. Когда они доели, Коля опять взял Сигму-куна на руки и отнес его до спальни, нежно положил на кровать и лег рядом, обнимая всем телом. Так они проспали до утра.
Семь утра. У Сигмы противным писком звенят часы на прикроватной тумбочке. Буквально через пять секунд у Коли где то в одеяле начинает орать "Царь и Клоун". Пора просыпаться на пары.... Сигма еле разлепляя глаза садится на кровати и на ощупь выключает противный писк. Гоголь, не смотря на то что любил свой звонок, начал судорожно искать телефон, что бы побыстрее его выключить и продолжить спать. Наконец звенящий экран находится и достается из под одеяла, звук становится чётче и в нем можно было услышать довольно забавные фразы типо: "Ели девки огурцы, водкой за-пии-ваа-лии! О чем Автор вам писал, вы тут не-поо-нии-маа-лии)))". Но на самом интересном месте Никола выключает будильник и откидывается спать дальше. Сигма смотрит на него в сонном недоумении и начинает будить друга.
— Коля! Ты чё!? Наам наа паарыы! Встааавааай! — говорил он, толкая широкое тело блондина своими маленькими аккуратными ручками.
— Щааас, погоди.... Я встану-встану.... — сказал зевая Коля и завернулся в одеяло поглубже. Он был ужасный соня и его норма сна — это 12 часов, а не 10, поэтому, как правило, он ложился пораньше. А вчера он и вымотался знатно с этими доставками, и ночью пришлось Сигму успокаивать, и вообще лег он позже обычного, не выспался короче бедный Коля....
А Сигма в это время понял что будить друга бесполезно, поэтому он взял его телефон, перезавел будильник, который теперь должен был звонить через 15 минут, специально добавил ему громкости, и положил прям рядом с Колиным ухом, а сам пошел умываться и готовить завтрак среднестатистических институтских бомжей.
Пока Сигма готовил всякие бутеры с яишенкой и кофиём, Коля мирно сопел в две дырочки ничего не подозревая.... Но тут! Прямо в ухо блондинистого студента устремляется жестокое и беспощадное "ХООООЙ!!!", которое, ни капли не входя в положение бедного человека, будит его, без права на отсрочку. Бедный Никоша резко просыпается, с ощущением что поспал ещё часик, но организм не обманешь, он знал что он жестоко недоспал, но та часть мозга, которая отвечала за студенческую жизнь, сама взяла и повела организм в сторону института, поэтому бедный Никоша сел на кровати, потянулся, потёр глаза, повтыкал минутку и пошел по направлению раковины.
Весело тебе, малолетний яойщик??? А вот Коле нет. Николай дошел до раковины, посмотрел в зеркало и смотреть стало противно..... Само лицо припухшее после сна, бледное, не веселое, под глазами мешки..... Он умылся. Лучше не стало. Пока по его щеками вместо слез скатывалась вода, он всячески мучал свое лицо: оттягивал щеки, растягивал пальцами рот, мешки под глазами оттягивал ещё ниже..... После пары минут ежедневной утренней ненависти к себе Гоголь вытер лицо а потом достал всегда носимую с собой косметику в лице тональника, подводки, пудры, румян и разноцветных теней. Тональником и пудрой он замазывал мешки, румянами придовал лицу более весёлый вид, тенями иногда рисовал себе разноцветные глаза, но сегодня этого не случилось, ну и подводкой рисовал вечную вертикальную полосочку-шрам на левом глазу. Вообще рисовал Коля на лице у себя разные штуки, это зависило от настроения, но сегодня настроения не было, да и времени тоже, поэтому он оформил ежедневную базу, заставил себя улыбнуться в зеркало сквозь отвратность сегодняшнего дня, впрочем такую же как и вчерашнего, завтрашнего и послезавтрашнего, и пошел к Сигме кушать, ведь "режим питания нарушать нельзя".
— Ну как тут мой япоша-трудоголик?))) — спросил неожиданно Коля, подойдя к Сигме со спины, обняв парня в элегантной водолазочке за талию и положив голову на плечо.
— Ой! Ййяя!? Нормально! А ты как??? — ответил Сигма засмущавшись и покраснев, а на последнам вопросе и вовсе отвернувшись от друга в другую сторону.
— У твоего друга тоже все замечательно!))) — ответил Коля, и максимально неожиданно для Сигмы, поцеловал его в висок. Бедный "япоша" аж вздрогнул и почти подпрыгнул, покраснев в два раза сильнее. После чего собрал себя в руки и сказал:
— Твой завтрак на столе!
Когда Сигма волновался, он разговаривал немного громко и четкими фразами. Тоже какой-то прикол японского менталитета.
Ну а после этого они вдвоем сели завтракать "всякими бутерами с яишенкой и кофиём", обсуждая всякие нужные штуки перед парами. А после быстрого завтрака нормально оделись, собрались и вышли из дома, в темпе вальса направившись в институт, который благо был не очень далеко.