Часть 2
А потом Лукьян исчез. Мелкой он сообщил, что уехал в Припять. Он даже не предупредил меня! Оно и понятно: мне ещё школу надо заканчивать. И на следующий год я туда уеду. Об этом я проболтался, когда мы с Мелкой гуляли по лабораториям дрожжевого завода. Она сняла со стены календарь 1987 года:
– Год рождения брата.
– Есть от него новости?
– Нет. И вряд ли будут. Ты же его знаешь.
– Хотела бы побывать в Припяти?
– Это моя мечта!
– А я туда уеду следующим летом.
– Серьёзно? А возьмёшь меня с собой?
– Ты в курсе, что Припять в другой стране?
– Я паспорт уже получила!
– Сначала школу закончи, малыш.
Она не стала спорить, только подошла и обняла меня:
– Я тебя одного не отпущу.
– А я уговорю Лукьяна взять меня с собой. Один я не смогу проникнуть в Зону.
За то долгое время отсутствия Лукьяна я потерял всякий интерес к диггерству и жил мечтой о Припяти. Иногда мы продолжали гулять с Мелкой по заброшкам, но всё основное время я подтягивал учёбу и готовился к своему летнему трипу. Мать особых надежд на моё устройство в жизни не питала, однако обещала после выпускного дать денег на мотоцикл. Я быстренько сдал на права, чтобы мать не передумала. Лукьян появился только через год. Из Припяти он вернулся замкнутым, мрачным, очень худым и болезненно бледным. Никому ничего не рассказывал, даже сестре. Несколько дней не выходил из дома. Потом Мелкая мне позвонила и сообщила, что Лукьян отправился к ядерным ракетным шахтам. Когда я туда приехал, то обнаружил его сидящим возле одной из шахт в странной молитвенной позе. Он сидел с закрытыми глазами и что-то шептал. Его правая рука была вытянута над собой, показывая жест «О.К.». Неподалёку валялся на боку его скутер. Немного погодя я с ним заговорил:
– Привет. Давно не виделись. Как съездил?
– Привет. Нормально.
Больше он не проронил ни слова. Когда он поднял свой скутер, я попытался продолжить разговор:
– Ты снова туда поедешь?
– Да.
– Когда?
– Наберусь ещё сил и отправлюсь через неделю.
– Можно с тобой?
– Нет.
Он завёл скутер и уехал не прощаясь.
Я закончил школу, а Мелкая перешла в 8 класс. Она тоже была в курсе, что Лукьян снова собирается в Припять. И догадывалась, что я увяжусь за ним. Проблема была в том, что мать так и не дала мне денег на мотоцикл, а значит, поехать вслед за Лукьяном у меня не получится. Тогда я решил добраться до границы товарными поездами. Сначала я был руфером, потом стал диггером – пришла очередь стать зацепером. У меня уже было всё собрано, когда позвонила Мелкая и сообщила, что Лукьян тронулся в путь. Уже через два часа я был на станции Лузино и сидел в зарослях, ожидая, когда тронется мой состав. Внезапно где-то неподалёку хрустнула ветка – я не придал этому особого значения – и зря: за мной следила Мелкая. Когда состав тронулся, я выбежал из кустов и молниеносно заскочил на вагон. Потом я увидел, как из кустов выбегает Мелкая с огромным рюкзаком и неуклюже цепляется за мой вагон.
– Ты что творишь? – взбесился я, когда она забралась, – тебя же будут искать!
– Я оставила записку, типа брат взял меня с собой на летние каникулы. Он всё равно не берёт трубку, а когда мы найдём его, я попрошу его позвонить маме.
– Нет, это просто безумие... Ты же мне испортишь весь план, дура!
– Не ругайся. Вообще-то Лукьян мой брат, а не твой.
Я взял её тяжёлый рюкзак и забросил в вагон, потом помог ей залезть внутрь. Вагон, как назло, оказался с углём. Я бы мог добраться до других вагонов, но с Мелкой это было рискованно. Проехав Ишим, поезд остановился. Воспользовавшись остановкой, мы нашли вагон со спрессованным металлоломом и перебрались в него. Поезд продолжал стоять. Мелкая была по-детски воодушевлена предстоящим трипом, заряжая меня хорошим настроением.
Третий час стоянки. Уже темнело. Мы сидели прижавшись друг к другу, потом она внезапно попыталась поцеловать меня в губы, но я остановил её:
– Эй, полегче, ты ещё маленькая для таких шалостей.
– Знаешь, взрослеют не от времени, а от знаний... И опыта. В твоих силах это исправить.
– Ты же несовершеннолетняя.
– Надень это, – она сняла с моей кепки защитные очки, – и вспомни что ты диггер. Я стану твоим лучшим объектом.
Она сняла с меня футболку, повалила на спину и... тут пошёл ливень. Я высунулся из вагона и увидел небольшой лесок, в котором можно переждать непогоду. Я помог Мелкой выбраться и скинул ей рюкзак:
– Почему он такой тяжёлый?
– Консервы!
Промокшие, мы долго сидели под деревом и не заметили, как уснули. Сквозь сон я услышал, как состав дёрнулся:
– Просыпайся! Поезд! Бегом!
Была уже ночь, дождь продолжал лить, а поезд ускорялся. Спотыкаясь в темноте, мы с трудом добежали, но Мелкая отставала под тяжестью рюкзака. Я схватил её рюкзак и пропустил вперёд:
– Хватайся! Не успеваешь! Следующий вагон! Жди! Жди! Пошла!
Она запрыгнула в темноту между вагонами. Я нёсся с тяжёлыми рюкзаками:
– Бери рюкзак! Рюкзак бери! Мелкая! Ты где? Мелкая!
Я сбросил балласт на землю и в последний момент заскочил на вагон, зацепившись за мокрую лестницу – рука чуть не соскользнула.
– Мелкая! – её здесь не было. Я залез на вагон, но её не было и там...
Я спрыгнул с поезда, сделав несколько болезненных кувырков. Стук колёс растворялся в дали.
– Мелкая! Мелкая! – ещё не успев отдышаться, я продолжал кричать в чёрную пустоту, шагая вдоль путей.
Потом я споткнулся о брошенный рюкзак и упал. Я поднялся на ноги, ослабшие то ли от бега, то ли от дурного предчувствия, взял рюкзак и нащупал в нём фонарик. Луч света ходил ходуном – у меня дрожали руки. Я истерично шарил лучом, шагая по путям, пока не наткнулся на неё. Свет на мгновение задержался на искажённом от боли лице и погас от испуга. Но в моей памяти навсегда сохранилась гифка реагирующих на свет зрачков. Я стоял в оцепенении, держа палец на выключателе фонарика и чувствовал, что вот-вот поеду рассудком. Когда я включил свет, её зрачки были уже застывшими. Она лежала спиной на шпалах, а её отрезанная нога валялась по другую сторону рельса, соединяясь с телом лишь лоскутом джинсы. Из рукава торчал кровавый огрызок, но руки рядом не было. Потом я услышал отражённое от деревьев эхо собственного вопля. Не помню, сколько я брёл по путям, но, когда вдалеке показался прожектор локомотива, я бросился бежать через лес, потом через поле, смутно понимая, в какую сторону бегу. В голове без конца проигрывалась смертельная гифка, и я пытался вспомнить Мелкую живой: когда она прижималась ко мне в лаборатории, держа в руке календарь 1987 года. Как она бежала по тоннелю метро вприпрыжку, как ребёнок, шлёпая по воде, а я терпел клаустрофобию в своих дурацких очках. Как вытирал влажной салфеткой её испачканную щёку в угольном вагоне. Потом снова эта гифка. И так по кругу. Я убил Мелкую!
***
– Опять по своим развалинам лазил? – мать встретила меня безрадостно. – Ты слышал, что у твоего Лукьяна сестру сбил поезд?
– Да, уже слышал. Мам, мне нужен мотоцикл срочно.