Осень 1953
25.11.1953 г.
Холодным осенним днём, невзрачный мужчина с букетом белых цветов, медленно шагал по улице, словно обдумывал каждый шаг. Люди разбегались из-за сильного дождя, он — наоборот. Чем сильнее становилась гроза, тем медленнее шествовал мужчина. Любил дождь.
Чёрное пальто и шляпа промокли насквозь и больше не защищали. Но разве ему есть до этого дело? Он всё думал, думал и думал. На лбу засела глубокая морщина.
Блуждая в мыслях, мистер N по инерции вошёл в серый дом, поднялся на пятый этаж. Дверь, ключ, замочная скважина. Поворот до щелчка. Вошёл.
Сбросив мокрое пальто и шляпу на пол, к черту, времени мало, прошёл в свой кабинет, оставляя по пути букет в вазе.
Не снимая мокрых ботинок.
Ключ, замочная скважина. Щелчок.
Сев за стол он впервые за день глубоко вздохнул. Знал, что нужно сделать. Знал, но оттягивал. Теперь можно.
Достав лист бумаги и карандаш, вздохнул вновь и принялся изливать душу. Наконец-то.
Я — мистер N. 48ми лет отроду, сижу в своём кабинете и пишу это письмо. Нет. Что за вздор? Это не письмо — исповедь. Да и не исповедь вовсе. Повествование о...
«1940 год. Май.
Небеса ударились о землю когда я увидел. Из соседнего парадного вышла ты. В белом лёгком платьице, невесомая. Малиновые губы растянулись в улыбке, каштановые кудри разлетались, а голубые глаза щурились от яркого солнца. В тот миг я забыл как дышать.
Поздоровавшись, ты пробежала мимо. Спешила.
Девочка. Моя маленькая девочка. С того дня, я ни на миг не расставался с мыслями о тебе.
О, как же долго мне пришлось оббивать пороги твоего дома. Милая и застенчивая ты — никогда не давала надежду. Только возможность. Разве я смел ею не воспользоваться? Если бы я только знал...
Только спустя полгода мы пошли на свидание. Гордился.
Тихую улицу Берлина поливал ливень. Я предложил скрыться в каком-то кафе, а ты любила дождь. Ужасно беспокоился о твоём здоровье, но как мог отказать, когда ты так смотришь на меня?
Вся промокшая, продрогшая, но какая счастливая, наконец, согласилась зайти в паб. Два виски, чтобы согреться.
В старом накуренном помещении, ты казалась мне неестественным видением. Светлая, невесомая. Тебе не место среди этих людей, так чиста и прекрасна. И мы ушли. Не место здесь. Я увёз тебя во Францию. Как счастливы мы были.
Но пришёл он.
Всегда рядом, но никогда моя. Пряталась, избегала, стыдилась. Чего?
Я был так счастлив, чувствуя, что делаю счастливой тебя. Но куда же подевался твой блеск в глазах, дорогая? Улыбка, настоящая, искренняя, сползла с твоих губ и больше не вернулась. Как и...
В октябре 1942 года ты, наконец, решилась.
Туберкулёз — широко распространённое в мире инфекционное заболевание человека и животных, вызываемое различными видами микобактерий. Туберкулёз обычно поражает лёгкие, реже затрагивая другие органы и системы. Чаще всего после инфицирования микобактериями заболевание протекает в бессимптомной, скрытой форме, но примерно один из десяти случаев скрытой инфекции, в конце концов, переходит в активную форму.
Один из десяти.
Ты захотела уйти, оставить меня. Кричала, что умираешь и не хочешь быть обузой. Обузой? Дорогая!
Мы скандалили всю ночь. Стоя на коленях я слёзно просил тебя не уходить. Мы справимся, моей любви хватит для нас обоих. Я увезу тебя на край света, если тебе там помогут, не сдавайся. Прошу, не сдавайся.
Ты мой храбрый ангел. Моя сильная женщина. Не сдалась.
Счастье принадлежит бесстрашным.
Прямо из нашей весны мы поехали в снежные горы. Тебе обязательно помогут.
Месяц, второй, третий. Ты всё ещё там. Пишешь мне, и я тебе пишу. Слишком, или недостаточно часто?
Затем я бросил всё, как же я могу быть здесь без тебя? Переехал. Приходил каждый день и дарил белые цветы. Ты их любила. Любила до тех пор, пока не окрасила их в алый. Кровью. Своей кровью. С тех пор тебе стало хуже, с тех пор я не дарил тебе белых цветов.
Вскорости моя любовь была прикована к кровати.
Вскорости врач сообщил, что дела плохи.
Я рвал и метал, кричал, угрожал. Не помогло. Я плакал.
Но сидя у твоей кровати, сжимая бледные пальцы бледной руки, я не смел быть слабым.
«неделя..не больше»
Я умирал с тобой. На этой неделе мы поженились.
Очень любимая, давай никогда не умирать...
Неожиданно ты попросила принести тебе белые цветы. Тем же вечером, твою палату украшало двадцать букетов всевозможных белых цветов.
Ушла луна. Ушла и ты.
Шёл снег. Я очень плохо помню день твоих...
Нет, ты не умерла. Ты всегда живёшь во мне.
Я тяжко пережил твою.... Пять лет жизни совершенно не помню. Были ли они вообще? Возможно ли назвать это жизнью?
25.11.1953.
Я в Берлине. Ты хотела, но не успела вернуться сюда. Ни одна женская рука не смела ко мне прикоснуться. Я всё ещё ношу кольцо. Всё ещё покупаю белые цветы.
Я вижу тебя до сих пор. Везде.
Ты — созвездие. Ты — музыка. Ты — шум ветра и дождя за окном. Ты — скрип, вздох, шелест, шёпот. Ты.
Ты приходила во снах, мечтах. Укол. Видения.
Морфий.
Я исхудал и постарел, а ты...
В белом платье, каштановые кудри и малиновые губы, растянутые в улыбке. Сидишь напротив. А я плачу. Нет, я рыдаю и падаю к твоим ногам.
На улице дождь, во мне пасмурно.
Любимая, родная. Я иду. »
Дрожащими руками мужчина дописал. Уверенно поднявшись, он выудил из тумбы револьвер. Поднялся и посмотрел прямо в глаза своей прекрасной L.
— Я иду. Встречай.
Кивок. Щелчок, выстрел, дым и грохот. А затем — ни звука.