Приступись гордостью.

 Евангелина О'Коннел.

15 апреля. 2020 год.

Кризис на рынке пожирал компанию не оставляя даже потрахов. Заказов не было, прибыль были ниже средней для тогдашних расценок.

Я тащила на своем горбу всё, что на него упало. Конкуренты давили меня внезапно появившимися санкциями. " O'Connell " была в уязвимом состоянии и пара запретов от вышестоящих не было неожиданность. Архитекторы, дизайнеры, директора и прочие работники уходили со своих мест работы, после не возвращаясь никогда.

Сотни бессонных ночей в собственном кабинете. Вялый вид и отсутствие нормального питания. Это всё убивало меня на протяжении года. Но было ещё одно дело, которое я должна была исполнить тогда. Как бы больно оно не отразилось на мне, я его выполнила.

Моя личная жизнь была скрыта от мира. Будучи небезызвестной личностью, репортёры по хамски пытались влезть в эту самую жизнь, но я не позволяла. Мне было что скрывать.

Отношения с директором конкурирующей со мной компанией " Architecture Masters ".

Вильям всегда был добр, не любил конфликтовать со мной, ведь понимал, что это бессмысленно и я останусь при своем мнении.

С моим несостоявшимся женихом мы познакомились ещё в университете. Он был простеньким парнем, который прилежно учился и получал высшие баллы на скульптуре. Я была не так хороша в учебе. Четверки и тройки украшали мой школьный аттестат. Он стал подтягивать меня по учёбе и, модно считать, что благодаря ему я держу компанию на плаву всё это время.

Мы жили в одной квартире. В его квартире. Мы жили вместе полтора, а то и два года, только вот... Я понимала, что я не смогу быть с ним. Тогда уж точно.

Будучи безмозглой дурой, я решила просто сбежать. Испариться из его жизни, будто меня и не было. Это нагло и неуважительно, но я не хотела разговаривать с ним об этом. Не хотела показаться слабой.

Я собрала свои вещи и оставив на кровати в нашей спальне конверт с письмом, ушла из квартиры навсегда.

Я не получала от него ни смс, ни звонков. Посчитав, что он понял меня, я стала забывать о нём. Пыталась забыть, но у меня не получалось. В любом мужчине, который проявлял ко мне любовный интерес, я видела Вильема. Я скучала по нему, но потом поняла, что сама виновата во всем и просто забила, пытаясь забыться за работой. Это помогало и помогает, но не особо эффективно.

Сейчас я стою напротив широкоплечего мужчины, который смотрит на меня своими угольными глазами. Его лицо показывало лишь безразличие к моей персоне, но я знаю его. Я знаю его, наверное лучше, чем кто либо. В его глазах было что-то смешанное из шока и сомнений.

Голос отца из кухни сразу окликнул его, и Вильям, как ни в чём не было, обошел меня стороной и пошел на кухню.

Каков индюк. Хотя, я понимаю, что он злиться.

Я собралась и сделав лицо, крайне похожее на его, пошла следом. Отец и Вильям начали беседовать о чем то, будто они старые друзья.

Только вот, не я его родителей не знаю, не он моих. Мы скрывали отношения. Я не хотела, что бы отец, да и мама, знали, что я встречаюсь с нашим конкурентом. Вильям был против такого. Он хотел познакомить меня со своей семьёй и познакомиться с моей, но я была непоколебимой. Я была дурой.

Я налила стакан воды и взглянув на него краем глаза, встретилась с таким же, будто оценивающим, взглядом. Не в моём характере смущаться и краснеть от обычного взгляда. Слегка вздернув подбородок, я вышла из кухни.

В голове летали сотни мыслей. Я должна собраться.

Вильям Хардинг.

Я идеально помню день, когда она ушла. 

Моя компания как раз повысила свой рейтинг до пятого места по Нью-Йорку. Я и команда, которая на тот момент была в разы меньше, чем на данный момент, отмечали это событие.

Алкоголь, громкая музыка, полуобнаженные девушки и мужчины, к которым я был безразличен. Мне было противно от чужих, незнакомых прикосновений даже учитывая, что я был под сильным градусом.

Мы все разъехались глубокой ночью и я, шатаясь и еле ковыляя ногами, дошёл до дома. Мне до сих пор не понятно, почему я не вызвал такси тогда... Но оно не имело значения. Зайдя в квартиру, я всё также пошатываясь прошёл в спальню, где ожидал увидеть её. Но её не было. Была ровно заправленная постель, приоткрытое окно и конверт на кровати. Он был адресован мне.

Первой мыслью было:

« Что за игры, Евангелина? »

Не подозревая подвоха, я стал читать письмо. Моё выражение лица сразу сменилось, а руки тянулись к прикроватной тумбе, которая сразу отлетела в угол. За ней ещё одна. Потом картины, шторы. Всё в комнате.

« Уилл. Это я, Ева. Мне сложно писать тебе всё это. 

Я теряю собственное чувство достоинства.

Я пишу для того, чтобы ты меня понял. Дело не в тебе, а во мне. Я не могу находиться рядом с тобой. Это не отвращение, не ненависть. Я не хочу нагружать тебя собственным состоянием.

Ты же такой добрый, милый, всегда хочешь помочь мне и забрать все проблемы, но этот случай тебе не под силу. Мне жаль, что мы заканчиваем так. Даже не поговорив, но пойми: и тебе, и мне будет легче принять это не видя лица и не говоря лично.

Возможно, в твоих глазах я стала бесхребетной дурой, которая решила бежать, не решив проблему разговором. Но я не могу смотреть тебе в глаза.

Прости меня.

Твоя Евангелина. »

На листке бумаги были ещё не засохшие капли воды. Она плакала, пока писала. Вылила всё, что могла вылить из себя на этот клочок бумаги. И она просит прощение? Это я должен стоять на коленях перед ней и молить прощение. Я не замечал её загруженности. То, как она уставала и валилась к ног. Я ужасен.

После этого случая, я переехал в квартиру в Сохо в Манхэттене. После долгого периода привыкания жить в большом помещении одному было всё ещё нелегко, я стал чаще задерживаться в офисе. Я мог жить там неделями, просто из-за нежелания возвращаться в свой названный дом. 

За эту несколько лет я стал небезызвестной личностью. Приятным удивлением и неожиданным предложением стали многочисленные приглашения на различные светские мероприятия. Я ездил туда. В надежде увидеть её хоть раз. 

Многие женщины пытались привлечь моё внимание, но в ответ они получали ровным счётом ничего. Мне не были интересны личности, которых интересует только мой баланс на банковской карте. Но их будто на одном заводе делали. Сколько же я таких секретарш уволил... 

Сидя за круглым столом в доме О'Коннел я чувствую себя лучше, чем будучи за пределами их дома. Я нашел ту, которую искал долгое время. И теперь нас ждёт долгий разговор.