Глава 11
Данте.
Телефон вибрирует в кармане, но мои руки в крови. Я выхожу из камеры допросов и закрываю дверь, за которой продолжаются рыдания и всхлипы пленника. Обычно я игнорирую звонки и уведомления в разгар допроса, но у сейчас у меня ощущение, что это связано с Тристаном.
Часть меня встревожена тем, как быстро он занял центральное место в моих мыслях, отвлекая меня от других дел и превращая их в помеху для общения с ним. Эта часть меня надеется, что моя одержимость перегорит так же внезапно, как и вспыхнула.
Но другая часть меня не хочет, чтобы это когда-нибудь закончилось - и это, пожалуй, самая пугающая мысль из всех.
Такого никогда раньше не было. Я уж точно никогда и никому не позволял жить со мной.
Но Тристан другой.
Оглядываясь назад, это было очевидно с самого начала, но однозначно я понял это только тогда, когда он смотрел, как я зашиваю рану на ноге. Думаю, его реакция удивила его самого так же, как удивила меня. Не думаю, что я когда-либо кончал так яростно, как тогда, когда трахал его на полу в ванной, сжимая его горло, чтобы показать, насколько полностью я его подчиняю.
Он хочет этого. А, возможно, и нуждается в этом. Но он борется с собой — и со мной. Так что я почти уверен, что точно знаю содержание сообщения, которое только что пришло.
Я мою руки в маленькой ванной в подвале склада, сажусь в кресло у своего импровизированного «аналитического центра». На мониторах - кадры слежки за Лоренцо Капелли. На краю стола - огромная стопка папок. Заметки. Фотографии. Всякая дрянь. Одна из папок открыта, и в ней лежат мои рукописные заметки о дилере, который продолжает орать в камере допросов.
Обычно я игнорирую мелких мразей вроде него. Я предпочитаю сосредотачиваться на насильниках и извращенцах. Это не из альтруизма. Это просто часть моих правил.
Ноа помог мне выработать их, и он бы точно не одобрил, если бы узнал, сколько времени я трачу на тех, кто хоть как-то связан с Капелли. Он считает, что моя задача – просто ликвидировать Капелли и на этом закончить. Но это моя игра, и я буду играть в нее так, как хочу.
Я хочу не просто убить Капелли. Я хочу сначала уничтожить его, растоптать, разобрать его жизнь на части.
Однако Тристан продолжает рушить мои планы и графики.
Я достаю телефон и читаю сообщение Кензи.
К: Он не хочет перевозить своё шмотьё.
Я улыбаюсь. Я, блядь, так и знал. И меня это одновременно раздражает и веселит. Я набираю ответ:
Д: Пусть делает как хочет.
К: Черт! Он ведь влип, да?
Д: Не дай ему понять это.
К: Вот блин! Всё веселье опять достанется тебе!
Так и есть. На самом деле, мой член уже начинает подниматься только при мысли о том, как разозлится Тристан, когда поймет, что я сделал. Вернее, что я собираюсь сделать… как только он уйдет на работу.
******
Я на кухне, когда слышу, как открывается дверь пентхауса. Я сказал Кензи дать Тристану мой кодовый ключ, когда она привезет его обратно после смены в «Лаш». Он входит с потрепанной спортивной сумкой, как будто приехал сюда всего лишь на гребаную ночевку. Сдержать злорадную улыбку непросто, но у меня получается. Я хочу, чтобы он поел, прежде чем начнется настоящее веселье.
Он слегка мнётся на пороге кухни, но, похоже, сам факт того, что я готовлю, его успокаивает. Неужели с фартуком поверх джинсов и футболки я кажусь менее угрожающим? Неужели он думает, что этот «домашний» вид остановит меня, если я захочу его повалить и трахнуть?
- Налей вина, — говорю ему, взбивая соус.
Тристан подходит к острову и бросает свою сумку.
- Ты каждый день занимаешься готовкой?
- Альтернативы неприемлемы.
- Какие альтернативы? — спрашивает он, наливая вино в два стоящих бокала.
Мне нравится, что Тристан не сторонник пустой болтовни. Это так утомительно и скучно.
- Паршивая еда или присутствие постороннего в доме для готовки.
Он подает мне один бокал и отпивает из своего.
- Ты опять говоришь, что не любишь, когда в твоем доме есть кто-то посторонний.
- Да. Не люблю.
Тот факт, что он здесь, и что я фактически требую его присутствия, повисает невысказанным между нами.
Он смотрит на салат, пока я поливаю его соусом. Затем принюхивается.
- Что это?
- Баклажаны с соусом по-пармезански.
Его брови взлетают.
- Ладно, мистер Хренов Гурман.
- Между прочим, ты работаешь в одном из самых шикарных ночных ресторанов города.
- Да, но..., - он начинает говорить и замолкает, словно это законченное предложение.
- Но что?
Его щеки краснеют. Он игнорирует мой вопрос.
- Но что, Тристан?
Он пожимает плечами и отводит взгляд.
- Ты видел, где я живу.
Да, видел, и он больше никогда не вернется в эту заплесневелую дыру. Но он пока об этом не знает.
Тристан садится за кухонный остров и пьет вино, пока я убираю на кухне. Я не думал, что он любитель вина, но это красное довольно быстро уходит. Он нервничает, вероятно, потому что сегодня вечером ему пришлось прийти сюда одному, безоговорочно, по собственной воле. Он даже еще не снял туфли, галстук и эти чертовски сексуальные подтяжки. Лишь рукава его светло-голубой рубашки закатаны, обнажая худощавые предплечья.
Он так хорошо смотрится в моем доме, на фоне гостиной и ночного городского пейзажа за окном. Я знал, что так и будет.
- Ты убрался здесь еще до того, как я проснулся сегодня утром, - замечает он.
Молчу, потому что и так очевидно, что я это сделал. На самом деле я всё убрал примерно через час после того, как он уснул в моей постели.
- А еще ты много тренируешься, - продолжает он.
Занятия спортом для меня - необходимость. Я использую их с тех пор, как... ну, с самого начала, чтобы контролировать свое тело. Если говорить правду, то после того, как я вернулся в постель к Тристану и поспал несколько часов, я занимался в своем тренажерном зале.
Всё это принесло несколько неожиданных открытий. Первый удивительный факт, что я вообще смог легко заснуть с кем-то в одной постели. А второй факт: когда я пальцами проверил задницу Тристана и обнаружил, что его дырка опухла, я оставил его в покое. Это было нелегко, учитывая совершенно каменный стояк, но в этом и состоит суть тренировок. Сфокусироваться. Взять себя под контроль.
Но я не собираюсь рассказывать Тристану об этом.
- Ты ешь здоровую пищу и почти не пьешь, - продолжает он свой монолог.
- К чему ты клонишь, Тристан?
- Просто интересно… Ты вообще делаешь что-то для удовольствия?
Я хохочу. Для меня это так непривычно, так чуждо и так неподвластно моему контролю, что сначала мне не по себе. Но затем я вижу улыбку на лице Тристана. Она немного неуверенная, но он выглядит довольным. Ему нравится, что он заставил меня засмеяться.
Я решаю, что это всё же прикольно, и позволяю ему насладиться моментом победы, прежде чем сказать:
- Ради удовольствия я трахаю красивых мужчин на полу ванной, пока они не кончают так сильно, что мне приходится силой удерживать их, пока они извиваются и корчатся на моем члене.
Губы Тристана приоткрываются, его лицо краснеет. Его карие глаза темнеют, а затем он закрывает их, вздрагивая от воспоминаний.
Я раскладываю еду, и мы начинаем ужинать. Судя по содержимому холодильника Тристана, он не привык к хорошей еде. Но ему нравится. Он готов пробовать новое. Как же он очаровывает меня своим сочетанием смелости и покорности.
После ужина я позволяю ему помочь с большей частью уборки, а затем говорю:
- Иди отнеси свою сумку наверх. Поставь ее в гардеробную.
Я быстро заканчиваю все дела на кухне, пока он направляется наверх. А затем просто стою у острова, попивая вино и ожидая. Меня переполняет предвкушение, и когда я слышу «Какого хуя??» - по моему телу пробегает жар. Я чувствую его повсюду, и сгущается он в паху и яйцах.
Тристан врывается на лестничную площадку. Его руки в ярости хлопают по перилам. Он босой, галстук развязан. Наверное, он переодевался, когда заметил в гардеробной все свои шмотки. Ну, кроме откровенного хлама, от которого я просто избавился.
- Что это за хуйня?? — кричит он мне сверху вниз.
- Я же сказал, ты остаёшься здесь.
- Ты не можешь делать подобное вместо меня!!
- Уже сделал. Я также поговорил с твоим арендодателем. Твой договор аренды расторгнут.
- Сука, это МОЙ договор аренды. Как ты можешь!! Неважно, черт возьми. Где остальное мое барахло?
- В конце коридора, — киваю головой влево.
Тристан стремительно сбегает по лестнице. Проносится мимо меня, будто ураган. Он в пятнадцати футах* от меня, но его злость настолько ощутима, что я чувствую ее на расстоянии.
* 15 футов – примерно 4,5 метра.
Он несётся по коридору, с грохотом распахивая двери. Замирает на мгновенье, увидев игровую комнату, но продолжает идти, пока не доходит до гостевой спальни.
Я следую за ним. Он стоит в центре комнаты, его яростный взгляд обшаривает компьютер, установленный на новом столе с эргономичным креслом. Весь откровенный хлам я оставил его бывшему арендодателю для утилизации, но всё, что выглядело личным и значимым - я забрал. Его книги занимают две полки книжного шкафа. В основном это фэнтези, но есть несколько научно-фантастических и исторических романов.
Руки Тристана сжаты в кулаки. Его гневный взгляд впивается в меня.
- Ты не имел права этого делать!!
- Ты психуешь из-за этого больше, чем из-за того, что я накачал тебя наркотиками. Почему?
- Да потому что это МОЁ, твою ж мать!
Если бы у него сейчас в руке что-то было, он бы точно швырнул это мне в голову.
Я напоминаю:
- У тебя был шанс привезти все самому. Я же сказал тебе: твой выбор — остаться здесь или сказать стоп-слово.
Он сверкает на меня глазами. Его грудь тяжело вздымается, ноздри раздуваются. Он не возбужден, зато я тверже некуда. У меня вся власть. Он может либо подчиниться, либо уйти. Но я уверен – он не уйдет. Он жаждет этого напряжения и взрыва. Он хочет, чтобы его границы раздвинули еще дальше. Именно это его заводит.
Я жду, что он нападёт, бросится на меня. Он хочет этого. Но неожиданно он быстро проходит мимо меня и выходит из комнаты. Заинтригованный, я следую за ним. Может, он побежит, и мы поиграем в догонялки? Но когда мы входим в гостиную, я замечаю, что он подносит телефон к уху.
Гнев вскипает во мне.
- Какого хера ты делаешь?
Я хватаю его за воротник и резко дергаю назад. Выхватываю телефон, когда он теряет равновесие.
- Алло? — слышится приглушенный голос. - Данте, это ты?
Я вздрагиваю от знакомого тембра. Смотрю на экран и вижу имя Ноа. Отпускаю Тристана, он тут же отходит от меня.
- Данте?
Блять.
Я хочу сбросить звонок, но, если я это сделаю, Ноа просто позвонит мне. И если я не отвечу, он примчится сюда.
Я подношу телефон к уху.
- Я здесь.
- Ты в безопасности?
Я с трудом сглатываю при этом до боли знакомом вопросе.
- Да.
- Чей это телефон?
- Тристана.
Я сообщил ему имя Тристана после того, как тот подписал контракт. Это одно из правил.
- Он в безопасности?
Я не отвечаю, потому что прямо сейчас я так чертовски зол, что рядом со мной никто не может быть в безопасности.
Ноа спрашивает:
- Почему Тристан позвонил мне и почему ты забрал у него телефон?
- Он злится из-за того, что я сделал.
- И что ты сделал, Данте?
- Перевёз его вещи к себе и расторгнул его договор аренды», — отвечаю я ровным голосом.
Ноа долго молчит и не требует объяснений. Он знает меня достаточно хорошо, чтобы сложить картину самому. Наконец он говорит:
- Но ему нужно своё личное жилье.
- Его квартира была небезопасна.
- Тогда найди ему безопасное жилье. Завтра же, Данте.
Я сжимаю зубы, гнев кипит в моем теле.
- Подтверди, — говорит Ноа.
- Да, — выдавливаю я сквозь зубы.
- Хорошо. Передай трубку Тристану.
Я протягиваю телефон. Тристан все еще выглядит разъяренным, но теперь в его взгляде читается еще удивление и настороженность. Он вырывает у меня телефон.
- Алло? — говорит он. - Да, я в порядке.
Он слушает некоторое время, потом его плечи расслабляются, напряжение уходит:
- Хорошо. Спасибо, - затем добавляет - Да, я так и сделаю. Спасибо.
Он завершает звонок. Но как только опускает телефон, вся напряженность возвращается в его тело. Злость все еще бурлит, но не такая сильная. Он добился своего. Но ему все еще предстоит разобраться со мной.
- Я дал тебе его номер для самых экстренных случаев, а не для того, чтобы ты использовал его против меня.
- Кто он?
- Это не твое, блядь, собачье дело. Дай мне телефон.
Тристан колеблется, но всё же протягивает его мне. Я отношу телефон на кухню и швыряю на столешницу.
- Иди в игровую комнату, — приказываю я.
Я вижу, что он раздумывает, стоит ли возражать и сопротивляться, но решает не спорить. Иду за ним в игровую комнату и закрываю за нами дверь.
Тристан шарахается от меня, но я хватаю его за галстук. Он напрягается, но я лишь развязываю его. Затем спускаю с его плеч подтяжки. Когда я вытаскиваю рубашку из брюк, он шумно втягивает воздух. К тому моменту, как я стаскиваю её - он уже наполовину возбужден, но не пытается меня коснуться или как-то участвовать.
Его инстинкты работают правильно, они подсказывают ему, что я сейчас опасен. Но это не мешает его члену подняться сильнее, пока я стягиваю с него брюки и трусы.
- На кровать, — приказываю я. — Встань на колени, лицом ко мне.
Теперь он тяжело дышит, нервничает, но в то же время ему и любопытно. Его злость утихла. Пока что.
Когда он становится на колени, я встаю позади него. Беру мягкие кожаные наручники. Он позволяет мне связать запястья, но, когда я тяну его руки вверх, чтобы закрепить наручники на одной из перекладин над головой, он начинает сопротивляться. Но уже слишком поздно, и я почти без усилий цепляю наручники к креплению.
Спрыгиваю с кровати и хватаю его за лодыжку.
- Эй! — кричит он, пытаясь ногу.
Я шлепаю его по заднице так сильно, что это обжигает мне ладонь.
- Ай! Ты, сукин сын! Ты всё это начал! Не стоило трогать мои вещи!
Возвращение его гнева помогает мне достаточно успокоиться, чтобы при привязывании лодыжки к раме следить за его комфортом: ему должно быть удобно стоять на коленях. Это важно – он пробудет в этой позе долго.
Обхожу кровать, чтобы закрепить вторую ногу. Любуюсь красным следом моей ладони на его ягодице. Он тяжело дышит. И все же, в зеркалах напротив, я вижу, что его член полностью возбужден.
Мой собственный член тоже стоит колом в джинсах. Но пока его место там. Я слишком, блядь, зол.
Иду к шкафу и выбираю изогнутый, выпуклый стимулятор простаты. Тристан смотрит через плечо, пытаясь разглядеть, что я делаю. Я же специально разворачиваюсь так, чтобы загородить обзор. Он, наверное, думает, что я ищу кнут или что-то подобное, но эту хрень я приберегу для камеры допросов. Смазываю стимулятор и возвращаюсь к кровати.
Встаю сбоку, чтобы видеть его настоящее лицо, а не отражение в зеркале. Прижимаю игрушку к его входу. Его губы размыкаются, он шумно втягивает воздух. Любуюсь, как расширяются его глаза, когда я вдавливаю игрушку внутрь.
Когда я включаю вибрацию, его пресс рефлекторно напрягается, а член дёргается вверх. Борюсь с искушением выставить мощность на максимум, чтобы его стоны и крики были слышны даже в тренажерном зале, но это может заставить его кончить. А кончать ему не позволено, пока я не вернусь. Поэтому выставляю вибрацию на минимум. Этого достаточно, чтобы он прикусил губу.
Затем я направляюсь к двери.
- Куда ты идешь?! Данте! — кричит он, когда я выхожу. – Ты, гребаный ублюдок!