3
Я продолжал наблюдать за ней, словно одержимый. Мне хотелось, чтобы она позволила подойти, позволила поговорить или просто позволила быть, но я был слишком труслив для этого. Она никак не реагировала на моё присутствие, опровергая теорию наблюдателя, заставляя все светлые умы мира замолчать и созерцать со мной. Вот и моя новая роль-наблюдатель. При этом я не чувствовал себя заурядным филистером, мне казалось, что моя миссия выше и моё предназначение важнее, чем у любого человека в этом мире.
Однажды я заметил, что она краем глаза смотрит в мою сторону. Это было как-то иначе, не так, как раньше. В её глазах появилась какая-то предметность, будто бы я приобрёл какие-то очертания. Сначала я счёл это бредом, моим помешательством, сумасшествием, но это оказалось не так. Да, она действительно видела меня. И кажется другие люди тоже стали меня замечать. Они проходили мимо и смотрели на меня, вглядывались в моё лицо, присаживались рядом... В один из дней ко мне подошла девчонка, одетая в поношенные вещи явно не подходящие для этого времени года, и спросила который час. Я не смог дать ей конструктивного ответа, так как никогда не имел часов и ориентировался по солнцу. Моя собеседница была очевидно расстроена тем, что я не удовлетворил её любопытство, но тем не менее лицо её не выражало злобы, скорее на нем просто остался отпечаток печали; она поблагодарила меня и удалилась. Со мной заговорили. Девушка-художница улыбнулась.