8 Глава
Кассандра
Не успела выйти из душа, как вновь плетусь в прихожую в одном полотенце, ведь звонок в дверь проигнорировать было нельзя. Клянусь, если эта мать Тереза в виде маскарадника снова решит играть в заботливых друзей, я сделаю нечто запрещённое законом.
– Что ещё? – выдаю с порога, не удосужившись лицезреть гостя полностью. – А, это ты, Уолти.
Сбавляю пыл и отхожу, чтобы парень смог пройти. На его лице пишется сплошное недовольство, немного недоумения и куча желания наговорить мне мерзостей, а потом об этом пожалеть. Я знаю Уолтера как облупленного, он никогда был не в силах прятать от меня истинные эмоции.
– Что за хрень ты творишь, Кассандра?! Инстинкт самосохранения отбила напрочь?!
Хмурю брови и заглядываю в зрачки друга, надеясь выцепить догадку его странного поведения, однако – он чист. Теперь я ещё больше не понимаю его тирады. Скрещиваю руки на груди и выгибаю бровь. Чувство дежавю слегка накрывает меня, только вместо симпатичного Себастьяна здесь стоит мой сумасшедший друг.
– Ты о чём, чёрт тебя дери? – оставляю его в одиночестве, пока тот пытается справиться с обувью, и бегу к себе в спальню, чтобы приодеться и выйти в нормальной одежде, а не банном полотенце.
Сквозь дверь спальни была слышна возня с моей текилой, нецензурная лексика и множество вздохов. Когда беру объёмную серую футболку с кровати, ненароком замечаю маленький круглый контейнер с беловатой мазью. Не стал бы он мне подсовывать отраву, а потом заикаться о деньгах, что мне должен? С чего он вообще даёт мне мазь и делает самый лучший чай в моей жизни, учитывая, как я ненавижу этот напиток? Кручу контейнер в пальцах, будто он в силах ответить на мои многочисленные вопросы, касаемо этой тёмной и загадочной фигуры. Синяк на левом ребре просто огромный, сантиметров десять, не меньше. Ладно, я намажу это странное месиво и буду считать, что таким образом он просто извинился за вторжение в мою голову и тех нахалов, что поджидали нас с Ароки. Жмурю нос, морально готовясь к отвратительному запаху, характерному для каких-то самодельных лечебных средств, но вместо этого мой нос ласкает отдалённый запах любимой ванили и листьев мяты, создавая крышесносный тандем. Всё не так плохо.
Спустя десять минут выхожу к Уолтеру, которого укусила какая-то, по всей видимости, ядерная муха, с долей облегчения возле лёгкого. Наверное, так действует мазь. Дышать стало на процентов пятнадцать легче, а кожу не жжёт лишнее прикосновение ткани к ушибу.
– Готова выслушать твои объяснения, – усаживаюсь на стул и снизу смотрю на парня со стаканом в руке.
Его пальцы все покрыты шрамами, некоторые из них он получил, когда выбил стекло в детском доме, где мы жили. Причина погрома была проста – Уолти вновь наказали за его строптивый характер и посадили в долбанный карцер, который выглядел чуть лучше тюремного. Он даже пытался бежать и высота в три этажа его не смутила, его вернули спустя два часа офицеры полиции босого и грязного. Я знала, что он может спрятаться, знала, что запросто обведёт вокруг пальца даже полицейских в свои тринадцать, что у него есть шанс сбежать отсюда куда подальше, но Уолтер сам пришёл в участок и попросил его доставить обратно, потому что там осталась я. «Я бы ни за что не бросил тебя», – эти слова он сказал мне сквозь старую, скрипучую деревянную дверь карцера, когда я пришла туда тайком ночью. Мы просидели так до того момента, как меня чуть не засекли, и разговаривали на самые странные темы вперемежку с трепетными и важнейшими.
Уолтер был моим единственным другом, он был моим братом, отцом и даже ангелом хранителем. И будет им, всегда.
– Ты представить не можешь, как я зол на тебя, – хмуро проговорил друг, отчего я закатила глаза и попросила скорее рассказать мне, что случилось.
Автор
– У меня встреча с директором клуба, – уверенный голос долетает до охранника и тот проверяет списки с поручениями, что выдало начальство.
Брюнет поправлял свои волнистые волосы, пока его имя тщательно искали в списках.
– Проходите, вас проводят, – Уолтер поблагодарил секьюрити и пошёл дальше.
Милая на вид официантка с тёмным каре любезно ему улыбалась и жестами показывала, куда следует идти. Она выглядела как маленькая дьяволица на чёрных шпильках в свете красного неона клуба.
Молодой человек сам не до конца понимал, для чего он тут. Себастьян, так представился директор, не уточнил, о каком товаре идёт речь и не попытался намекнуть, счёл разговор достойным лишь встречи тет-а-тет. Оказавшись внутри кабинета, в тишине и спокойствии, Уолтер огляделся. Помещение обставлено просто, но со вкусом, никакого антиквариата – только нужные и практичные вещи. За столом сидел и сам директор, но, заметив гостя, поднялся и подошёл ближе, чтобы познакомиться.
Только Уолтер уже знал про него кое-что, знал его намерения, знал его силу и потенциал, знал, что вот-вот произойдёт нечто грандиозное, что заставит Кёртиса Курта забыть о былом величии, уступив его призраку без прошлого – Себастьяну.
– Так что вы хотите мне предложить? – Уолтер начал с делового тона, ведь пока что не рассмотрел потенциально нового «начальника» криминального мира Детройта и не до конца понимал, как с ним лучше обращаться.
– Вам знакома эта вещица, Уолтер? – Себастьян вытянул из-за шторы катану эпохи Хэйан в плотном чехле.
От увиденного Уолтера бросило в дрожь. Вот о каких неприятностях говорила его кошка. Это точно та же самая катана, что должна была передать ему Кэсси. Так почему она находится не у неё?! И жива ли она вообще?..
– Без сомнений, Себастьян. Можно поинтересоваться, откуда у вас редчайшее оружие, которому больше тысячи лет?
Ниндзя передал катану в руки совершенному мастеру, который разглядывал её словно восьмое чудо света, словно ничего прекраснее этого меча не существовало. Трепет, уважение к предкам, осторожность, аккуратность и восхищение сочетались в его взгляде, и это не могло не понравиться Себастьяну. Значит, что говорили про Уолтера – правда. У него нет соответствующего образования, нет защищённых диссертаций или докторских, зато за спиной Уолтера тысячи часов в библиотеках с энциклопедиями, сотни прочитанных томов в общественных и школьных библиотеках. Уровень его знаний в сфере антиквариата не ниже, чем у Третьякова в живописи.
– Перехватил у нашей общей знакомой, – без запинок ответил Себ.
Уолтер тут же поднял на него глаза, но не видел ничего кроме равнодушия. Ему нельзя было вспылить сейчас, хотя хотелось, нельзя было сделать лишнего движения – только чтение внешнего портрета директора клуба, а оно ему ничего не давало, он лишь крепче сжал плетеную рукоять, сдерживая переживания за Кэсси внутри.
– Как бы я не хотел запретить род её деятельности, понимаю, что не в силах, – вновь заговорил Себастьян, усевшись в своё кресло. – Хочу, чтоб вы услышали, что при мне больше никаких краж в подворотнях, никакого воровства у тех, кто имеет лишь жалкий пенни в кармане, как могло быть при Курте.
– Себастьян, – Уолтер был не на шутку обижен таким заявлением. Он никогда не воровал у подобных ему, этого не делала его подруга, и уж тем более он не брался за перепродажу вещей, что выглядели так как будто их только что сняли с беззащитной старушки. Уолтер и Кассандра всегда знали цену вещам, ведь сами хватались за последнее, что у них было. – Для меня это так же унизительно, как и для неё. Раз вы наслышаны обо мне, то знаете, что через мои руки не прошло ни одно обручальное кольцо неизвестного мастера, ни одни часы, которые похожи на те, что носят простые работяги.
– Рад слышать. Я отдаю катану вам, Уолтер. И напишу счёт, куда переслать выручку. Думаю, мы сработаемся, – он поднялся, дабы пожать руку. – Можно на «ты»?
– Без вопросов, – Уолтер пожал крепкую ладонь и поскорее направился на выход, храня в себе ураган эмоций и так мало ответов, которые смогут этот ураган унять.
Кассандра
Уолтер не долго рассказывал мне о своей встрече с маскарадником, а как только он закончил, мне пришло СМС о пополнении баланса. Хитрец даже номер карты прознал. Хотя тут не стоит удивляться, если он добыл мою старую фамилию, неизвестную ректору Уэйна, то карта это для него лужица по сравнению с океаном.
– И всё же, в чём причина твой тирады? – я до сих пор не понимала гнева моего друга, ведь в конце-то концов всё разрешилось, причём удачно для нашей стороны.
– Ты не понимаешь, с кем имеешь дело, Кэсси.
– Мы обо всём договорились, он выполнил свою часть сделки, я – свою. Боже, да что с тобой?!
Уолти нервно опрокидывает ещё стакан текилы и со звонким стуком ставит его на стол, а я ни капли не понимаю его.
– Ты вообще знаешь, на что он способен? Мои каналы слегка сильнее твоих и смогли нарыть хоть что-то. Тебе повезло, что с твоим диким характером ты вылезла живой из этой авантюры!
– И что твои каналы смогли нарыть? – иронично спрашиваю, но Уолтеру совсем не до моих язв.
– Пусть Томас будет внимательнее при выборе товара, а ты – не лезь в игры Себастьяна и в его жизнь. И уж тем более, я тебя прошу, – друг стал совсем серьёзен, его голос слегка отдавал хрипотцой. – Не толкай саму себя к смерти, держи себя в руках, если ещё раз встретишь его. Не выпускай настоящую Кассандру!
Было ясно, что Уолтер не будет раскрывать мне все карты. За костюмом ниндзя для маскарада скрывалось нечто большее, это понятно. Однако, если друг не рассказывает мне, то это может быть даже за пределами моей фантазии. У Себастьяна всё же есть прошлое. Интересно, какое оно?
Несколько дней подряд я пыталась вытянуть из доверенных лиц хоть грамм информации про владельца «RecK». Всё безрезультатно: это имя наводило панику и дрожь на первых и неприкрытую ненависть и гнев на других. Тут было просто лишь с женским полом – за его красотой они не видели ровным счётом ничего, были довольны одной смазливой маской. Если бы я знала в тот вечер, когда ко мне ворвался Уолтер, что через четыре дня я буду убеждена в его словах, то точно не стала бы язвить моему ангелу хранителю и тратить время за пустыми разговорами с теми, кто ничего не знает.
Томми, одетый в прекрасный вечерний деловой костюм, с ухоженными блондинистыми волосами, подходившими к его голубым кристаллам-глазам, подаёт мне руку, как и подобается молодому человеку его статуса, и я выхожу из его белого авто, крепко держась на высоких чёрных шпильках с небольшой примочкой. Забираю свою сумочку и хватаюсь за его локоть. Открытые разрезами чёрного платья бедро и ключицы обдаёт тёплый ветерок – начинался май, мой любимый месяц. Сегодня Томас привёл меня на элитный приём за городом, который устроили знакомые его родителей, поэтому пришлось посетить салон красоты, чтобы мне сделали подходящую прическу и вечерний макияж. То, что получилось на выходе, привело в восторг даже меня – плечики платья делали мою фигуру стройнее в талии и величественнее в самих плечах, глубокое декольте меня ни капли не смущало – для защиты от извращенцев у меня всегда есть козырь в рукаве.
Мы проходим в зал, освещённый сотнями люстр и свечей с очень высокими потолками и красивой лепниной. Посередине площадка для танцев, а по бокам столики с едой и напитками. Дамы и господа ходили по залу, задерживаясь возле знакомых на пару минут для обсуждения общих тем. Томас ведёт меня к одному из столов с шампанским и закусками, где берёт один бокал.
Мог возникнуть вопрос, зачем же Томми даёт мне информацию про достойные вещички, когда сам купается в деньгах. Когда-то и я им задалась. Таким образом блондинчик чувствует себя живым, работая мозгами в сфере, которая ему нравится. Способствуя краже у самых зажиточных, он будто отнимает у них часть их состояния, которое могло быть у какого-нибудь бедняка. Своего рода – борец за социальную справедливость. Томасу наскучила роскошь и родители со своими причудами, он бы с радостью прожил другую жизнь. А вот я бы отдала всё, чтобы быть как Томми.
Моего спутника тоже не обделяют вниманием, он без запинки поддерживает разговор и вставляет умные словечки совершенно уместно, только я видела по глазам этого большого ребёнка, насколько он здесь несчастлив. Это не его круг общения, здесь ему некомфортно. Дайте красавчику интересную мысль о краже ювелирного дома – его глаза будут светить ярче, чем самый шикарный алмаз в предвкушении. На сцене в конце зала показались музыканты, наигрывающие ни к чему не принуждающую мелодию. Вечер проходил спокойно – мы неспешно двигались туда-сюда по одной части помещения, я мало глядела по сторонам, заметила несколько знакомых лиц, которые не узнали бы меня в платье, зато узнали в костюме, мне важна была другая часть особняка, в котором мы находимся. Сегодня было необходимо сторониться алкоголя – я на задании, а еда меня просто не интересовала, весь аппетит покрывал бушующий адреналин.
Когда официанты в десятый раз обновили столы с напитками, мы принялись за осуществление нашего плана. На этот вечер мы – влюблённая парочка, которая прямо сейчас чуть увлечётся невинными обнимашками и захочет уединиться на каком-нибудь балкончике. Хорошо, что родителей Томаса здесь нет – иначе пришлось бы играть и для них. Только наши спины скрылись за банкетным залом вместе с небольшой толпой, я нацепила наушник, через который смогу связываться с Томми. Мы ещё раз убедились, насколько хорошо я запомнила план, и разошлись по разным направлениям.
Я старалась не цокать длинным каблуком по каменным полам особняка и идти как можно тише. Весь народ был в главном зале, однако вероятность встретить какую-нибудь прислугу всё равно была. Через пару минут я оказалась возле массивной двери, где по словам того красавчика они и держат всю ювелирку.
– Томас, я у двери, – шепчу в микрофон для дальнейших указаний.
Замок на двери современный, поэтому Томми и сел в удалённом уголке, чтобы хакнуть его программу незаметно для охраны, которая по камерам даже не видит моих перемещений, ведь мы заменили картинку. Для них не происходит совершенно ничего. Невинный на вид блондин, которому запросто подойдёт работа фотомоделью, был настоящим профессионалом в мире IT технологий.
– Отлично, у тебя будет полно времени, – несколько мгновений был слышен стук клавиш. Пока Томас набирал код, я прислушивалась – тишина. – Заходи.
Толкаю дверь, и она поддаётся. Я будто оказалась внутри банка сокровищ. Здесь специальный свет и нужная металлам температура, отдельные кейсы и стеллажи. Словно в музее.
– Кэсси, мне что-то не хорошо, – промычал в наушник Томас.
– Что с тобой?
– Слегка устал, – принимаюсь за работу, пытаясь поддерживать связь с информатором, но потом он вовсе перестаёт мне отвечать, поэтому пихаю в сумочку самые дорогие часы, кольца и колье.
– Часы с жучком, – прошелестел кто-то за моей спиной, пока я разглядывала наручные часы и боролась с самой собой: брать или нет. Но я заранее знала, кем является этот «кто-то», ибо по совершенно стерильному помещению прокатился древесно-мятный свежий аромат. Беру просветку из сумочки и навожу на часы, действительно жучок.
– Я выкручу, – поворачиваюсь на звук незваного гостя и вижу перед собой Себастьяна в вечернем костюме, который ему чертовски идёт вкупе со смолянистыми волосами, слегка растрёпанными. Его скулы дёргаются в странной насмешке.
– Жучок активируется, стоит тебе проникнуть во внутрь механизма. Он взорвётся, причём не слабо.
– Что ты вообще здесь делаешь и какого прицепился ко мне? – не таю в себе эти вопросы и прямо озвучиваю, ведь серьёзно не понимаю, как судьба сводит из раза в раз нас в одном и том же месте, заставляя меня привыкнуть к нему, относиться как к должному.
– Мне плевать на тебя, я просто захотел пройтись и услышал, как кто-то шепчется.
– Так иди прогуливайся дальше, – рычу на него, проглатывая слова, которые по неизвестной причине кольнули мне в сердце. Пихаю последнее колье в сумочку и вновь пытаюсь связаться с Томми, однако тот не отвечает. – Говнюк! – обращаюсь вслух к Томасу, что решил меня кинуть в самый неподходящий момент.
– Выбирай выражения, лисичка.
Отпихнув парня в плечо, я прошла мимо к выходу из хранилища. Себастьян пошёл следом со спокойствием удава. В коридоре стало подозрительно тихо, не раздавалось эхо от игры музыкантов – сплошная тишина, не предвещающая ничего хорошего. Хранилище закрывается на замок, отсутствие сигнализации говорит об успешном завершении миссии, осталось найти блондина и смыться.
– Не тебе меня учить, – шиплю Себастьяну, что идёт чуть позади, засунув руки в карманы и ухмыляясь.
Эта его ухмылочка... Она выводит меня, дико, потому что так он выглядит ещё лучше. Стараюсь не цокать каблуком и идти так же тихо, как и вперёд.
– Мероприятие разве окончено? – спрашиваю у парня, что всё ещё идёт следом.
На его привлекательной физиономии пишется мыслительный процесс, затем он хмурит идеальные тёмные брови и отрицательно мотает головой. Он резко и бесшумно останавливает меня, преграждая путь крепкой рукой.
– Мы ушли пятнадцать минут назад, – рассуждал вслух Себастьян.
– Так ты следил за мной? – парень взглянул на меня серыми глазами, в которых читалось недовольство, судя по всему, от моего присутствия.
– Тогда всё было нормально, – он проигнорировал мой вопрос и обратился к дали тёмного коридора, будто искал там ответы, хотя было видно, что он далеко за пределами этого особняка – он внутри себя. – До окончания вечера ещё два часа.
Себастьян замолчал на минуту, я смотрела на его профиль, длинные и густые ресницы, которым позавидовала бы любая девчонка, ровный нос, острые как мой нож скулы и ту чёртову слабую родинку над губой и ещё несколько, расположившихся вдоль линии челюсти, и не смела прерывать ход его мыслей. Мне почему-то казалось это опасным, хоть я и могу за себя постоять, но тот один убийственный взгляд, которым парень одарил меня тогда в кабинете Курта, я до сих пор не могу выкинуть из головы. Странно, что Себастьян играет в ниндзя или правда им является, я не знаю, а спросить настолько личный вопрос я не осмелюсь. Ему больше подошла бы роль богатенького паренька, та, что он отыгрывает в «RecK», или какого-нибудь солидного конгрессмена и вдали от затхлого Детройта. Он больше смахивает на самого горячего парня Сан-Франциско, а никак не на того, чей костюм носит. Насколько мне известно ниндзя нанимали для слежки за кем-то, для убийства. Они не всегда использовали честные методы борьбы, они считались подлым людом. Значит ли это, что Себастьян такой же?
От моих рассуждений меня отвлекла их причина. Маскарадник ожил после минутного пребывания статуей и вытащил из кармана чёрного пиджака мобильный, начав что-то печатать. Ещё через минуту пришло уведомление о сообщении.
– Твою мать, – выругался Себастьян. Он повернулся ко мне с совершенно дикими глазами, от подобного жеста мне стало совсем некомфортно.
– Что-то серьёзное? – только и всего, на большее меня не хватило. Я не понимала, почему мы всё ещё стоим тут, но от режущей тишины было спасаться проще с этим странным парнем, чем одной.
– Здание заминировано, – в момент земля ушла из-под моих ног, а всё тело, казалось, онемело. Я бы не поверила его словам, уж слишком нелепо они звучали, однако лицо Себастьяна было как никогда серьёзно и убедительно. – Ароки вызвал сапёров.
Ничего больше не говоря парень возобновил путь к главному залу, а я старательно перебирала ноги, поспевая за ним. Мы оказались там очень быстро. Зал был по-прежнему полон, только все гости валялись на полу или безжизненно сидели за столиками, как музыканты за своими инструментами. Возле входа образовалось небольшое скопление. Проверив пульс у троих, я поняла, что они живы – просто в отключке.
– Видимо, кого-то сморило раньше и массово, началась паника, – указывая на валяющуюся кучу роскошно одетых людей, заключил Себастьян.
– В каком смысле «сморило»? – совершенно ничего не понимая, спросила я.
– Их усыпили, очевидно, – он сказал это как данное, без единой эмоции, пока я ничего не понимала, находясь в состоянии шока.
– Как?
– Ну же, лисичка, думай головой, – язвительно обратился ко мне парень, – как можно усыпить толпу, оставшись совершенно незамеченным и так, чтобы она сама ничего не заподозрила?
Ход мыслей маскарадника закрутил и мои шестерёнки. Дрожь начала проходить, а сердцебиение налаживаться в то время, как моя голова складывала все данные парнем доводы в единую картину произошедшего.
– Еда или выпивка, – победно улыбаясь, словно от моего ответа бомба не взорвётся, я пришла к разгадке, на что Себастьян утвердительно кивнул. – Я не попробовала ничего из меню, обычно на задании кусок в горло не лезет от бешенного уровня адреналина. А Томми... – парень взглянул на меня, изучая, – он только при мне опустошил два бокала шампанского. А ты?
– Был не голоден.
Решив взять в себя в руки, пока не всё кончено, я прошла по огромному залу, натыкаясь на неприятные рожи, которые помышляют не самыми законными делами в городе и оттого которых мне было ни капли не жаль. Я не увидела среди них Томми, его нигде не было. Моё внимание привлекла маленькая коробочка небесного цвета, стоявшая на одном из столов на отдельном подносе, которую я не видела ранее.
– Эм... Себастьян? – парень приказал мне ничего не трогать и поспешил через весь зал.
На коробке с подарочным бантом было его имя как адресанта, а адресатом был непонятный символ в виде круга с шипами. Не рискнув сразу открыть коробочку, Себ сначала послушал её, я просветила на всякий случай, только потом парень медленно поднял крышку, предварительно отослав меня на пару метров для подстраховки. В тот момент, когда его рука тянулась вверх, я успела попрощаться со всеми окружавшими меня когда-то – мой маленький список не совсем законопослушных людей, даже Себастьян, который мог разделить со мной сейчас и смерть. К счастью, ничего не взорвалось, и я тут же поспешила узнать, что было внутри. Муляж бомбы и записка, которую парень сразу прочитал.
Мне было не известно её содержимое, было понятно только то, что оно не самое приятное, ибо Себастьян будто сорвался с цепи. Тот злой взгляд в кабинете Кёртиса был ничем по сравнению с тем, что выражало сейчас его лицо – от серых стальных глаз не осталось ничего кроме тьмы. От таких эмоций хотелось бежать и не останавливаться, ведь любому станет понятно – грядёт нечто ужасное. Не скрою, я испугалась этого человека, который сейчас держался за голову, сведя брови и глядя в потолок, играл желваками. Было бы куда проще, если бы Себастьян произнёс что-то, но он упорно молчал, ведя борьбу внутри себя. Тут работало ещё одно моё правило – не лезть на рожон, дать человеку совладать с собой, а после выяснять произошедшее.
Я не успела использовать данное правило, Себастьян вновь дёрнулся и куда-то побежал, оставив меня наедине с залом, полным обездвиженных людей. Где сейчас идиот Томми? Его тоже вырубило? Вспомнив о записке, я потянулась к ней. Перед небольшим текстом вновь была метка круга с шипами.
«Приветствую, дорогой Себастьян. Что-то мне подсказывает, что эту коробку откроешь именно ты, мой старый друг, ведь тебе удавалось совершать и не такое, однако сегодня удача явно не на твоей стороне.
Ты так долго находился в тени...
Всё это время я вынашивал идею, как расправлюсь с тобой,
сразу как ты подашь знак о своём жалком существовании.
Ты же помнишь о нашей метке?
Теперь смерть и этих людей будет на твоей совести.
uccidere per il tuo vicino* »
Я сунула письмо, в котором не поняла ровным счётом ничего, кроме обиды кого-то на маскарадника, в сумочку и последовала к выходу, чтобы разыскать Себа. Дальше порога идти не пришлось – парень уже возвращался.
– Это ловушка, – со сбитым дыханием сказал парень, поравнявшись со мной. – На выходах взрывчатка с таймером. Окна тоже заминировали, одно движение – снаряд сработает. У нас двадцать минут.
«У нас двадцать минут», – эхом отдавалось в голове.
Я перестала держаться за жизнь как только поняла, что она ничего не стоит. Мне некого любить, мне не о ком заботиться, меня никогда не окружали любящие и поддерживающие друзья. Кроме Уолтера. Только он представлял хоть какую-то ценность в жизни, цена которой – грош и ни центом больше. Мне было плевать, доживу ли я до завтра или до пятидесяти лет. Каждая моя вылазка для прокормления себя, для выживания была риском, на который я шла осознанно, практически каждая из них могла закончиться каменным надгробием с именем Кассандра Маршалл. Все двадцать лет и один год я жила чужую жизнь, поэтому и надгробие было бы ненастоящим, с ненастоящей фамилией. Истинная Кассандра сгинула бы в небытие, проявляясь иногда отголосками в памяти Уолтера. И всё же я просчиталась лишь в одном – нельзя быть готовым к смерти полностью, когда тебя ставят перед фактом. Ты сразу начинаешь копаться в себе и думать, что же сделала не так, что успела, а что не закончила. Вся твоя несчастная жизнь с тонной дерьма становится у тебя на ладони словно модель на подиуме, которую можно разглядеть и оценить со всех сторон.
И вот, стоя перед горячим красавчиком из клуба, знавшим о существовании Кассандры Брукс и даже то, что творится у меня в голове, я жалела лишь о том, что не выбралась из этой долбанной дыры, из грёбаного Детройта, как и мечтала. Это была моя оплошность.
Оставалось всего двадцать минут.
* – убей за ближнего своего (итал.).
Следующая часть не заставит себя долго ждать,
опубликую в ближайшие дни, она ожидает
редактуры. Что насчёт этой, как впечатления? ;)
allayiaaa