Подготовка

День свадьбы стремительно приближался, а хлопот не становилось меньше. Казалось, что их число растёт или просто остаётся неизменным, что не делало положение лучше. Флористы снова и снова дающее знать о себе в форме самых разных вопросов касающихся растительности, которая будет нужна для торжества. Повара, будто бы вовсе неспособные найти то хорошего мясника, то поставщика овощей и фруктов, то просто спорящие друг с другом. С толку сбитые музыканты, часть из которых выглядела так, словно никогда не играла на том, что находится у них в руках, во всяком случае так это выглядело в нужных мелодиях. И наконец, официанты, наперебой спрашивающие о последовательности, сервировке и прочих мелочах связанных с торжеством... Голова шла кругом. Все из этого больше походило на разлаженный музыкальный строй, которым в начале руководил безумный дирижёр, а потом и вовсе никто.

Когда время сократилось всего лишь до пары дней, все хоть и стало несколько лучше, все ещё недотягивало до желаемого результата. В конце концов, он уже не выдержал. Его глаза наполнились неиссякаемым неистовством, весь он воспылал и стал самой мощью, какой предстаёт перед нами открытый, неконтролируемый огонь, лесной пожар. Раскритиковав от и до, в каждой, казалось бы незначительной детали, работу всех из присутствующих, он рванул к машине так, что его пиджак распахнулся. Сзади это выглядело так, что создавалось чувство будто он расправил крылья и полетел. Не заставляя себя долго ждать, он примчался обратно со своим проигрывателем пластинок, бережно и одновременно твёрдо поставил его на стол, аккуратно водрузил пластинку и выкрутил звук на максимум. По началу были слышны лишь тихие скрипы и ещё какие-то непонятные звуки, но уже через пол минуты музыка заструилась в пространстве. Меня и всех остальных это даже заставило дёрнуться. Ни звука, лишь доносящаяся из проигрывателя музыка. Классика, сыгранная где-то безупречно, где-то не очень, но при том, не менее душевно.

Быстрым движением он снял и откинул пиджак, аккуратно закатал рукава, на расстоянии казалось, будто он закрыл глаза и настраивается на что-то особое, так может быть оно и было, ведь после небольшой разминки, его как подменили. Холодный, уверенный взгляд его пробирал до мурашек, невозможно было даже подумать что несколько минут назад он полыхал гневом. Итак, шоу началось. Первым за что он взялся была готовка. Окинув взглядом все, что лежало на столе, он самостоятельно разделал тушу ягнёнка, оставаясь совершенно чистым, затем, подготовил все ингредиенты, нарезал и разложил все для собственного удобства, после чего начал ваять своё блюдо. Все это выглядело как театральное выступление. Затем, он взял огромный кусок глины, аккуратно намотал леску на пальцы и отсек нужный кусок. Действие спектакля перетекло уже в лепку из глины. Он облепил глиной мясо и несколькими точными движениями создал цветок с отходящими от него в разные стороны листьями и виноградными лозами. Результат был похож на небольшую скульптуру. Отправив все это запекать, он перешёл к сервировке столов.

Ухватив все, что было возможно, он мигом разложил это в нескольких вариантах, чуть отошёл чтобы проверить насколько точно было разложено убранство стола. Убедившись что все в порядке, его руки превратили салфетки и какие-то бумажки в разнообразные фигуры, начиная от оригами в виде сердца и заканчивая «Сиднейской оперой». Он метался за всем необходимым снова и снова, пока не накрыл все сам. Никто не подходил. Было видно, что он уже заставил устыдиться, что все хотят помочь, но не могут, боясь помешать тому, что он делает. Мешать и в самом деле не хотелось, да и перестать наблюдать за всем этим действом было бы просто кощунственно.

К тому моменту как я закончил свои размышления, он уже принялся за работу связанную с флористикой, указывая на то, где, что и как должно располагаться, какое растение, какой именно цветок, какого цвета и далее. Наконец, пришёл черёд музыкантов, которым он лишь что-то отрывисто сказал. В это же время запеклось блюдо, с которого все и начиналось. Он бережно достал его, как отец берет впервые своё дитя. Положил на стол, и теперь уже без малейшего сострадания разбил глиняный панцирь несколькими движениями. Убрал осколки глины в аккуратные стопки. После чего попробовал и с довольной ухмылкой указал поварам на свои от них ожидания.

Пластинка кончилась, все были уже почти расслаблены, как раздался его крик:

- Все! Должно! Быть! Идеально!

Он отчетливо, отдельно произнёс каждое слово. Укоризненно поглядел, раскатал рукава, надел пиджак, сложил пластинку, проигрыватель и просто молча ушёл.

Я, как и все остальные, были в смятении. Мы ещё несколько минут стояли молча, затем начали смотреть друг на друга и наконец зашевелись. Пожалуй, я не забуду ни этот день, ни этого человека. То, как он все это сделал, просто поразило меня, оставило глубокий след в моей памяти.

Порой, самые неожиданные вещи могут открываться с самой новой стороны. Но дело не конкретно в этих вещах. Дело в людях, которые показывают их по-новому. Которые открывают для нас вещи такими, какими мы их никогда может быть не увидели бы сами.
И это в самом деле прекрасно, когда на жизненном пути случается нечто вроде таких, новых открытий, новых сторон чего-либо привязного.