Вступление
Кто создателем вселенной был всесильно-всемогущим И с небес дыханье жизни даровал всем тварям сущим, Одарил земным нас миром многообразно цветущим, - От него ж цари с их ликом, одному ему присущим.
2
Образ тел во всей вселенной создал ты, единый бог, Будь защитой мне, чтоб мощью сатану попрать я мог! Дай мне пыл миджнура, чтобы он меня до смерти жег, Облегчи грехи, что к небу мы уносим в твой чертог!
3
Льва, который с честью носит и копье и меч Тамары - Лалом щек и светом взоров солнцу блещущему пары, Я ль дерзну прославить песней, хоть не жду за это кары? Сладость высшую вкушает, кто узрел героя чары.
4
Воспоем Тамар-царицу, кровь слезя потоком красным, Я и раньше пел ей гимны, стих ведя путям по разным. Глаз-озер писал я чернью и пером, как стан, прекрасным. Песнь моя вонзится в сердце копнем сердцеобразным.
5
Должен я, для песнопенья выбрав самый нежный лад, Восхвалить ресницы, брови, губы, косы как агат, И зубов хрусталь граненый, дивно выстроенных в ряд. Твердый камень раздробляет и свинцовый мягкий млат!
6
Мастерство, язык и чувство мне нужны в моем твореньи. Дай мне силы, дай поддержку, ты, мой разум, ты, мой гений! Тариэля мы поддержим красотою песнопений. Помощь трем героям звездным в их взаимном будет рвеньи.
7
Чтоб оплакать Тариэля, слез поток безбрежный нужен, Ибо кто из порожденных был ему подобным мужем? Я, Руствели, спел стихами, сердцем раненым с ним дружен, То, что было лишь сказаньем, а отныне - цепь жемчужин.
8
Я, Руствели, от того и спел искусно песнь свою, Что я той, что правит ратью, жизнь, безумец, отдаю. Изнемог я, но миджнуру исцеленья нет. Молю Исцелить меня любовью иль могилу рыть мою.
9
Этот дивный сказ, что ныне переделан в песнопенъя, Что как жемчуг самородный возлелеют поколенья, Я нашел и, спев стихами, создал повод для сомненья. Дум моих царицы чары пусть восполнят украшенья.
10
Ослепленные лучами очи снова жаждут их. Вот миджнуром стало сердце, - не спастись в полях глухих. Кто ж заступник? Плоть сгорела. Так вели ж, чтоб дух утих! Порывается наружу трех ладов хвалебный стих.
11
Будь судьбой доволен каждый, чем бы кто ни удостоен! Долг трудящихся - трудиться. Храбрецом да будет воин. А миджнур, призванью верный, пусть в любви пребудет зноен, Не судя других миджнуров, пред чужим судом спокоен.
12
Стихотворство изначально - отрасль мудрости одна, - В ней божественных напевов сладость внемлющим дана, Но и здесь способный слушать насладится им сполна; Длинный сказ поведать кратко - этим песня нам ценна.
13
Кто лишь раз иль два случайно рифму сплел, тот не поэт. Пусть не мнит себя поэтом! С мастерством тут сходства нет. Строки раз-другой он свяжет, а стиха в них нет примет. Все ж кричит с упорством мула: «Вот поэзии расцвет!»
14
Скакуна проверить может путь широкий без преград, В мяч играющих - арена, где ясны и взмах и взгляд, А поэта - стих протяжный, где б он мог пойти назад, Если сила слов иссякнет и в стихах ослабнет лад.
15
Полюбуйтесь стихотворцем и его шаири строем В миг, как, речь родную спутав, стих слагая с перебоем, Не сомнет он хода мысли, а отступит только с боем И, взмахнув чоганом ловко, вновь сумеет стать героем!
16
Есть другие стихотворцы: куцый стих - вот их отличье. Грудь пронзить нам совершенством не позволит их обычай. Я сравнил бы их с юнцами, что погнались за добычей, И, не сбив большого зверя, все ж гордятся мелкой дичью.
17
Третий вид стихов пригоден для веселых песнопений, Для пиров, забав любовных и шутливых поношений. Нас развлечь и это может, только в ясном изложекьи. Но поэт лишь тот, кто пишет в неизбывном вдохновеньи.
18
О любви, об изначальной, в высь к идеям восходящей, Не сказать словами. Слово здесь приводит к скорби вящей. Хоть любовь и одаряет страстью, выспренне парящей, Не снести ее страданий и душе страстотерпящей,
19
Той любви постигнуть тайну мудрецов бессилен гений, Истощается здесь слово, нехватает песнопений. Я воспел лишь плоть земную, красоту ее влечений, Не распутных, а томящих жаждой высших вожделений-.
20
Кто миджнур - так он - безумец, - смысл таков арабов слова, Ведь безумствует влюбленный, разлучась с любимой снова. Но одни в порывах тщетных ищут божьего покрова, А иным - красоток ласки всей земной любви основа.
21
Но лишь тот миджнур, кто с виду блещет солнечной красой, Чей удел довольства жизни, мудрость, щедрость и покой, Одарен умом и словом, мощных мощно кличет в бой. Кто лишен всех этих качеств, ни к чему миджнур такой.
22
В чем краса миджнуров чувства, нам с трудом познать дано: Ведь оно необычайно и распутству не равно. Это чувство от распутства рубежом отделено. Пусть не путают их, помня, что здесь мной изречено.
23
Кто миджнур, тот постоянен, презирает он порок, С тяжким вздохом покидает он возлюбленной порог. Лишь одной он предан сердцем, как бы ни был грозен рок. Я брезглив к любви без чувства, где слышны лишь чмок да чмок.
24
Заблуждается, кто скажет, будто с тем миджнуры схожи, Для кого сегодня, завтра, та иль эта - все пригожи. Развлекаться так - похоже на проказы молодежи. Тот миджнур хорош, который муки мира превозможет.
25
Первый долг миджнура - тайна и в страстях души покой. Образ милой вспомнив, должен он исполниться тоской, В исступленья от разлуки пламенеть, гореть душой, Вынося и гнев любимой, претерпеть сердечный зной.
26
Долг его - не открываться и в страданьях никогда, Не вздыхать при всех, чтоб милой не коснулась тень стыда, Не давать никак заметить чувств безумных и следа И гореть для той, с которой стала б радостью беда.
27
Как же верить тем, кто может оглашать любви обет, Кто, вредя своей любимой, и себе приносит вред? Если тайна разгласится, - от стыда спасенья нет. Долг миджнура в том, чтоб девя от любви не знала бед.
28
Я дивлюсь, когда влюбленный о любви кричит своей И позорит ту, в ком чувство смертоносных ран сильней. А не любишь, для чего же говорить тогда о ней? Злое слово больше жизни почитает лишь злодей.
29
Пусть влюбленный о любимой плачет - ведь он, плача, прав! В одиночестве прекрасном, как отшельник средь дубрав. Лик возлюбленной он помнит, путы малых дел порвав. А в среде людской он должен обуздать миджнура
30
Перлы творчества поэту рассыпать не надо зря. Возлюбить одну он должен, лишь ее боготворя, Петь о ней со всем искусством, для нее одной горя, Никакой не ждать награды, словом музыку творя.
31
Знайте все, одной и той же гимн пою я неизменно. Этим я горжусь, но тайны не расславил откровенно. Хоть нещадна как тигрица, всеже чувство к ней нетленна, Ниже вновь ее я песней славословлю сокровенно.