°1°
Когда я проснулся, было около двух часов дня. Суббота. Отлично. Идти никуда не надо. Тело немного ломило после вчерашнего, оттого с кровати вставать совсем не хотелось. Так светло, с улицы доносились приглушенные голоса и детские взвизги. Лаял пес, и птицы о своем пели. Не очень любил весь этот шум, но сейчас отчего-то приятно.
Сладостно застонав, я потянулся и уставился в потолок. Воспоминания о вчерашнем вечере грели душу. Руки, скользящие по коже, рванное дыхание, кровь на губах… Красиво…
Но за моей красоткой тоже надо следить. Если цветок не поливать, он ведь увянет? А её тело я всегда хотел видеть совершенным: подтянутым, но мягким. Поэтому, пересилив себя, я встал с кровати и, немного пошатываясь, поплелся на кухню. Сделав себе свежевыжатый апельсиновый сок, я достал молоко. Не подогревая его, я заполнил им черную пиалу и насыпал хлопья.
Сойдет.
Идя аккуратно, чтобы не разлить, я спустился в подвал. Взяв с тумбочки ключи, я открыл замок железной двери и включил свет. Моя малышка Лиа всё еще спала на деревянном полу, укрытая пледом, а под головой подушка. Вообще-то, засыпала она без ничего, о её тепле я позаботился уже потом, включив даже подогрев у пола.
От лодыжки девчонки шла цепь, прикрепленная к стене. Слишком милое зрелище для меня. Улыбнувшись этому, я подошел к ней и, сев на корточки, поставил её завтрак рядом с собой.
Еще немного посмотрев на мирное личико, я дотронулся до её щеки, ведя пальцами к шее. Когда рука оказалась на её плече, я потряс его, отчего девчонка проснулась.
— Доброе утро, крошка.
Открыв глаза, она с трудом сфокусировала взгляд, и как только увидела меня, сразу же встрепенулась, вскочила и села, закрывая своё и так одетое тело пледом.
— Я покушать принес, — протянув к ней руку, я попытался коснуться мягких волос, но она отскочила. Здесь, в заточении, она стала такой дикой. Такой пугливой, как добрый дворовый пес.
Такая прекрасная.
Я помню, как встретил её. Увидев её, сидящей одной в кафе, я сразу понял, что она «та самая». Невинное лицо, распущенные пушистые волосы, минимум косметики. Такая юная и непорочная. Я подсел к ней тогда, заговорил. Она согласилась со мной встретиться. И мы встречались как обычные люди около месяца, даже больше. Она была идеальная: скромная, веселая, дружелюбная и, главное, непорочная. Я ей нравился. И она мне тоже. Даже очень.
Но тогда-то она и проболталась. «Мне почему-то кажется, что Стокгольмский синдром, — начала тогда она, — Вещь, вообще, неплохая. Привязываешься к человеку, как пес. Любишь его так сильно. И вечно. Всё это вечно…». Сказала, что хотела бы испытать влияние этого синдрома на собственной шкуре.
И я решился исполнить её желание.
— Ты будешь есть?
Лиа испуганно потрясла головой, уставившись на меня стеклянными бледно-голубыми глазами. Я обожаю этот цвет.
— Голодаешь?
Не двигается.
— Хм…
Привстав, я сел поближе. Забивший в угол, бежать ей было уже некуда. Закатав рукава, я заботливо убрал пряди темных волос ей за уши и взял ложку. Проведя левой рукой по её щеке, я, улыбаясь, вскинул брови. Девчонка сразу же открыла рот, а я на мгновения пустил в голову не те мысли.
Но мне-таки удастся её накормить.