Семейное положение: есть дядя

  Сегодня в расписании неожиданно появилась физкультура. А неожиданно по причине того, что где-то пару недель назад уволился преподаватель - Виктор Николаевич, а замену так и не нашли. Клара Васильевна всё утро была слишком занята. Она почти в прямом смысле срослась с телефоном, не выпуская его из рук ни на секунду. На вопросы колготных одиннадцатиклассников о предмете и новом преподавателе она лишь отмахнулась и сказала, что всё объяснит на уроке. Таким образом, самой обсуждаемой темой среди одноклассников стал загадочный мистер (или мисс) икс, который попытается сделать из нас фитоняшек. Второй вариант маловероятен, поэтому женская половина класса уже начала детально представлять внешность новенького учителя. Не знаю с чего, но в воображении почти всех представительниц слабого пола нашего класса сразу возник образ молодого красавчика с идеальным загорелым телом, а-ля спасатель на пляже.

- Да говорю вам, это точно практикант молоденький, - активно жестикулируя, Лизка старательно перекрикивает общий рой женских голосов.

- А ты всё мечтаешь о молоденьком преподавателе, - ухмыляется Ирка, которая просто обожает засаживать недалёкую блондинку. – Я уже говорила, что тебе с подобным видом ничего не светит.

- Это ещё почему? – вмиг ощетинивается Лиза, гордо задирая подбородок.

- Если скажу, ты же обязательно обидишься, - равнодушно отзывается Громова, бросая взгляд на приоткрывшуюся дверь в кабинет, со стороны которой донёсся тихий скрип.

На пороге стоит невысокая миловидная девушка. Русые волосы достают до плеч и заметно отливают медью, а карие глаза внимательно оглядывают вдруг затихший класс. Пухлые губы поджаты, что, скорее всего, выдаёт нервозность и некое волнение, а руки сжимают длинную ручку сумки, висящей на плече. Лицо хорошо отретушировано макияжем, в котором особо сильно выделяются и без того большие глаза, подведенные чёрным карандашом. Одета она в простые тёмно-синие джинсы, зауженные к низу, чёрный пуловер с глубоким V-образным вырезом и серые кеды «конверсы». Достаточно длинные волосы подвязаны в слегка растрёпанный хвост, а вокруг шеи обмотаны тонкие проводки наушников неоново-фиолетового цвета.

Она внимательно оглядывает присутствующих, которые в этот момент занимаются ровно тем же. После нескольких секунд подобных гляделок, новенькая фыркает и уверенной походкой следует к последней парте на среднем ряду. Весь класс молча поглядывает за траекторией её передвижения.

«Новенькая?» - словно лёгкое дуновение ветерка проносится в рядах одноклассников, и ребята обмениваются непонимающими взглядами.

- Эй! – выкрикивает Игорь, восседая на своей второй парте первого ряда вместе с Димой, аки петухи на жёрдочке, вокруг которых толпятся остальные парни. – Ты кто такая?

Этот хмурый взгляд, презрительно брошенный из-под полуопущенных ресниц вызывает лёгкий холодок и непременное желание не связываться с юной особой. Девушка же некоторое время молчит, а затем усаживается на стул, бросая сумку к ножке парты.

- Самый борзый, что ли? – выдаёт она, гневно сверля парня взглядом. – Не понял ещё? Новенькая я. Учиться с вами теперь буду.

Она сразу выделилась. Среди всех нас она выглядит какой-то иной. И причина, мне кажется, не яркий макияж или неформальный вид, а само поведение и манера подачи себя. А сначала показалась стеснительной и забитой. Ну, знаете, такие «серые мышки», которые не общаются ни с кем и живут отдельной от класса жизнью. Хотя назвать её серой мышкой можно с большой натяжкой, учитывая видок.

И вот для девушек-то она оказывается прямо магнитом. Компания слабого пола быстро кочует к новенькой за парту, привлекая к нашей беседе.

- А тебя как зовут? – Ритка в числе первых начинает проявлять своё «дружелюбие».

- Аня, - на её лице совсем не отражается радость или хотя бы капелька заинтересованности.

Она оглядывает нас с холодным высокомерием, отчего у меня совсем теряется желание общаться с ней. Я просто стою рядом, всем видом изображая ответное безразличие, мол, «я тут просто за компанию». Девочки же, наоборот, выспрашивают обо всём. В любой теме обязательно интересуются её мнением. Меня начинает грызть червячок ревности, когда я вижу, с каким интересом Ира общается с этой Аней, и уже жду не дождусь звонка.

Химия проходит с присущей ей тухлостью и монотонным рассказом Ирины Владимировны, вещающей нам что-то про сложные эфиры. Ничего из её лекции я, конечно, не запоминаю, хоть и записываю все определения и формулы. А ведь когда-то собиралась в медицинский поступать. Сумасшедшая. После химии, следует любимая литература, на которой я с упоением слушаю голос Зинаиды Захаровны, которая тихим, почти убаюкивающим, голосом рассказывает нам о жизни Михаила Шолохова. Именно из-за любви к сему предмету урок пролетает для меня совсем незаметно.

И вот, настаёт час «Икс». Мы спускаемся на первый этаж, разбредаясь по раздевалкам, согласно гендерному признаку, хотя некоторые индивиды и пытают счастье незаметно проскочить к девочкам. Попытка с треском проваливается, и парни под звуки женских криков спешат ретироваться к себе.

И вот, через пятнадцать минут мы, переодетые в спортивную форму, уже строимся в спортивном зале по росту. Природа, как я уже упоминала раньше, не наделила меня большим количеством сантиметров, но, к счастью, я стою хотя бы четвёртой с конца. Учителя на горизонте не наблюдается, поэтому в помещении всё ещё стоит гул голосов – все что-то бурно обсуждают. Но в миг затихают, как только слышится пронзительный визг свистка. Мы синхронно оборачиваемся на двери, где и находится источник шума, зажатый между губами симпатичного молодого человека. Надо отдать Лизке должное – в этот раз она не ошиблась. Парню на вид лет двадцать пять, может, чуть больше. Высокий, широкоплечий с узким тазом и крепко сложенной фигурой, о чём свидетельствуют мышцы, перекатывающиеся под смугловатой кожей. Короткие тёмные волосы слегка взъерошены, лежат в творческом беспорядке. На нём белоснежная майка, красиво обтягивающая кубики и свободные спортивные штаны чёрного цвета, заканчивающиеся красными найками «эйр-макс» с белоснежными подошвой и эмблемой фирмы. На синем шнурке болтается небольшой свисток, мерно покачивающийся на крепкой груди, в такт его шагам, когда он проходит в центр зала.

За его передвижением неотрывно следят все присутствующие старшеклассники, с разницей в том, что девушки почти слюной истекают, обнимая взглядом каждый миллиметр этого прекрасного тела. Кажется, я даже слышала несколько томных вздохов.

- Ну что ж, одиннадцатый «А», верно? – с нашей стороны следуют несколько несвязных кивков. – Меня зовут Илья Алексеевич, и с этого момента вести физкультуру буду я. Собственно, требовать от вас выполнения каких-то непосильных задач не собираюсь. Но и поблажек с пятёрками за красивые глазки и всё что ниже их... - он изгибает бровь и многозначительно окидывает женскую половину класса слегка прищуренным взглядом, - ...не собираюсь. Ходите на занятия, сдаёте нормативы и получаете хорошие оценки. Надеюсь, вы меня поняли. – он делает короткую паузу, вновь пробегаясь взглядом по шеренге. – Класс, равняйсь! Смирно! На-пра-во! Бежим по периметру зала. Мальчики пять минут, девочки три.

Парень достаёт из кармана секундомер и нажимает на кнопку, запуская аппарат. Изумлённо переглянувшись, мы, не проронив ни слова, гуськом начинаем двигаться вперёд. Скажу честно, бег - не моя лучшая сторона. Мы не перевариваем друг друга с самой первой встречи. Я не люблю, не умею, не могу бегать. Все предыдущие учителя были отлично осведомлены в моей непереносимости этого упражнения, а посему, повинуясь старой привычке, я плавно выхожу из ряда на внутреннюю дорожку и просто перестраиваюсь на быструю ходьбу. Однако такое «самовольство» не понравилось новенькому учителю, и он сразу обратил на это внимание.

- А тебе особое приглашение нужно? – кричит он, шагая ко мне через весь зал.

Я останавливаюсь, непонимающе взирая на физрука. Карие глаза внимательно оглядывают меня с ног до головы.

- Мне нельзя бегать, - уверенно отвечаю я.

- Что так? – его бровь вновь взмывает вверх в изумлении. – Справка медицинская имеется?

- Нет, я просто не могу бегать. С прошлыми учителями всегда просто ходила на этом упражнении, - меня начинает раздражать этот высокомерный придурок.

- Это с прошлыми учителями. А сейчас вернись в строй и начинай бег. Дополнительно три минуты, - он бросает взгляд на секундомер. - Девочки, шагом, без задания. Отдыхаем.

Я не двигаюсь с места, сверля учителя пытливым взглядом, всем видом показывая, что подчиняться не собираюсь.

- Чего стоишь? – он вновь обращает на меня внимание. – Разминочный бег – это одно из основных упражнений. Оно никак не вредит здоровью, если у тебя нет каких-то специальных указаний, заверенных врачом. Таковых не имеется, так что быстренько, три круга спокойного бега.

- Да не буду я бегать! – не выдерживаю я. – Что вы так к этому прикопались-то? Я тут не одна. Подумаешь, не побегала. Остальные упражнения я отлично выполняю.

- Фамилия, - спокойно интересуется парень, складывая руки на груди.

- Романова, - бурчу я, осознавая, что зря затеяла эту перепалку с учителем и, что ничем хорошим это не кончится.

Особенно чётко это понимаю, когда Илья Алексеевич шествует к журналу и берёт ручку. Быстро пролистывает странички, находя свой предмет, и что-то чиркает там. Ясное дело - напротив моей фамилии.

- Неуд тебе за сегодняшний урок, Романова, - приторно-сладким голосом щебечет он, складывая губы в едкую ухмылочку. – Можешь быть свободна.

- Да за что?! – недовольно вскрикиваю я, преодолевая расстояние между нами за несколько больших шагов.

Весь класс с азартом наблюдает за нами, словно за зверушками на цирковом представлении. Внутри закипает злость, смешиваясь с густой, чёрной ненавистью к молодому учителю. В голове уже прокручивается ряд красочных эпитетов не совсем цензурного содержания, которые идеально подходят для точного описания физрука.

- За отказ от выполнения задания учителя, Настенька, - как же хочется стереть эту ухмылочку самодовольства с его лица точным движением кулака. – Дверь вон там, - он кивает головой в сторону, оставляя меня в проигравших, без права на реабилитацию.

Мне не остаётся ничего другого. Я понимаю, что спорить с ним бесполезно, поэтому разворачиваюсь и гордо удаляюсь из спортзала, громко хлопая дверью. Вот тварь! Какой-то физрук, а права качает, будто он тут директор! Переодеваясь, всё ещё шепчу ругательства в сторону парня. С остервенение запихиваю спортивный костюм в пакет, утрамбовывая крепко сжатым кулаком, представляя на его месте голову нового учителя. Злость хоть немного, но убавляется.

Физкультура - последняя, поэтому я сразу следую в гардероб за верхней одеждой, а затем покидаю ненавистное учебное заведение. В мыслях всё ещё вертится неприятный инцидент. Теперь придётся этот неуд отрабатывать, да ещё и бегать на уроках, если хочу, чтобы итоговая оценка никак не выделялась из ровного ряда «пятёрок».

Морозный осенний воздух освежает взбешённый разум, помогая привести мысли в порядок. Я звоню Володе, с просьбой не забирать меня после занятий. Мужчина сначала отнекивается, но я убедительно вру о том, что меня обещал забрать Влад. Теперь я точно свободна. Домой добираюсь сравнительно быстро, минуя знакомые дворы и улицы. Останавливаюсь перед подъездом, глубоко вдыхая свежий воздух, наслаждаясь тоненькими нитями леденящего холода, что пробираются под пальто.

В просторном фойе по обыкновению пусто. Я даже не сразу замечаю охранника, который прячется за широкой стойкой.

- Настюх, привет! – он машет мне пятернёй, отвлекаясь от какого-то спортивного журнала всего на несколько мгновений и, дождавшись моего сдержанного кивка, возвращается к нему вновь.

Коридор. Лифт. Вновь коридор. Двери квартиры надёжно укрывают меня от внешнего мира, прячут за собой от всех проблем, учёбы и от физрука-дебила. Скидываю сумку, верхнюю одежду и прохожу в ванную, но останавливаюсь в коридоре, подобно каменному изваянию, услышав посторонние звуки. Кажется, посуда гремит. Мышкой проскакиваю по длинному коридору и замираю в проходе, изумлённо наблюдая за женщиной, старательно хлопочущей на кухне. Как же я сразу не заметила приятный запах жареного мяса. Незнакомка даже не удостаивает меня взглядом.

- Владик, вернулся уже? – у неё приятный голос. – Опять ресторанскую еду заказывал. Вот в чём проблема позвонить-то, а? Я бы пришла... ой, здравствуй, - она всё же прерывает своё занятие и удивлённо хлопает большими карими глазами, вытирая руки о полотенце, висящее на плече.

- Здравствуйте, - настороженно произношу я, чуть склоняя голову на бок. – Простите, а вы кто?

- Ой, точно. Галина Ивановна, - она подскакивает ко мне, протягивая руку, которую я на автомате пожимаю. – Можно просто тётя Галя. Ты ведь Настя? Племянница Владика? Он упоминал, что ты пока здесь живёшь. Голодная? Давай, шагай руки мыть, а я пока супчик подогрею.

Просто ураган, а не женщина, хотя на вид ей около пятидесяти, может чуть младше. Среднего роста, плотного телосложения, характерного для многих представительниц её возраста. Волосы коротко стрижены, золотисто-пепельные. Кое-где пробивается седина. Лицо круглое, свежее, просто пышущее здоровьем. На груди синий фартук, а сама одета в юбку до колена тёмно-синего цвета и ситцевую блузку со свободными рукавами в мелкий цветочек. Она вновь быстро перемещается по кухне, а я возвращаюсь к начатому делу и следую в ванную комнату.

Через несколько минут, я уже за обе щёки уплетаю великолепный куриный суп, а Галина Ивановна заканчивает готовку, потихоньку складывая посуду в посудомоечную машину. Мы разговариваем о том, о сём. Она интересуется учёбой, рассказывает про свои школьные годы, и на манер доброй бабушки, выспрашивает про мальчиков и подружек. За окном потихоньку темнеет, а часовые стрелки медленно ползут к пяти часам. Встаю из-за стола с чувством полного насыщения и интересуюсь у женщины, надо ли помочь с чем-нибудь.

- Да вроде бы... Ой, совсем забыла! Настюш, сбегай в магазин, тут недалеко. А то яйца и молоко закончились, - женщина снимает фартук, вешая его на крючок.

- Без проблем, - выскакиваю в коридор, натягивая пальто и сапоги.

Тётя Галя останавливает меня уже на пороге, протягивая две смятые сотенные купюры. Прячу деньги в карман и покидаю квартиру. На улице заметно похолодало и я жалею, что не взяла шапку и перчатки. Долетаю до ближайшего продуктового магазина чуть ли не за несколько секунд, а затем долго и бесцельно брожу между рядов, отогревая замёрзшие конечности. Купив всё необходимое, аккуратно складываю продукты в пакеты и вновь выхожу на морозную улицу. Температура явно ниже нуля упала.

Стараюсь шагать как можно скорее, но пластиковый лоток яиц всё время ударяется об ноги, отчего приходится шагать чуть медленнее, иначе домой я принесу готовый омлет. Теперь стало совсем темно, а людей на улице катастрофически мало. Крепко сжимаю ручки пакета, судорожно вспоминая уроки самообороны с отцом и Володей. Уровень опасности и подмешанный в кровь адреналин достигают критической точки, поэтому когда со стороны я слышу чей-то оклик с моим именем, замираю как вкопанная.

- Давно не виделись, - ко мне приближается Кирька, и я сразу оттаиваю. В его присутствии бояться нечего.

- Привет, - выдыхаю облачко пара и перекладываю сумку с продуктами в другую руку, пряча предыдущую в карман. Окоченевшие пальцы еле двигаются.

- Ты замёрзла совсем, - его рука мягко обнимает мою сжатую кисть и забирает ношу из рук. – Грейся, - я поспешно прячу вторую в тёплый кармашек, блаженно закрывая глаза.

- А ты как... в этом районе-то?

- Да, у друга днюха. Горячительные напитки закончились... вот, бегу запасы пополнять, - на губах появляется чуть смущённая улыбка. – А ты чего здесь, да и без охраны? Ты же дальше живёшь.

- Предки в командировке. Я пока у дяди живу.

- Ясно... - он замолкает, и несколько секунд мы оба просто молчим, то ли от какой-то неловкости, то ли просто сказать нечего. – Насть... я тут подумал... то, что было на твоей вечеринке... это...

- Пожалуйста, давай не будем, - я обрываю его на полуслове. – Мне очень стыдно. Я пьяная была и понимаю, что творила что-то невероятное. Прости, ладно? Не хочу этим портить нашу дружбу. – из уст вырывается какой-то несвязный поток слов, я просто выговариваю всё, что накопилось у меня с того вечера.

Надо признать, я действительно корю себя за содеянное. Кирилл же выглядит несколько поникшим, после моего монолога. А я просто не понимаю причины. Или... просто не хочу понимать.

- Дружба, - эхом повторяет парень, а затем пересиливает себя, выдавая натянутую улыбку. – Отлично. Рад, что мы поняли друг друга.

- Я тоже.

Мы разворачиваемся и потихоньку следуем к дому дяди, по пути затрагивая несколько незначительных тем. Я сразу забываю о холоде, каких-то проблемах. Просто слушаю приятный баритон парня, рассказывающего про весёлые случаи в университете. Я даже забываю о времени и совсем не подозреваю, что дома меня уже ожидает настоящий разнос.

- Ладно, побегу я уже, а то эти алконавты с меня шкуру сдерут, - смеётся он, когда мы стоим у элитной высотки.

- Давай. Удачи, - ответно улыбаюсь я, маша рукой удаляющемуся парню.

Ещё несколько секунд смотрю на пустой двор, освещаемый фонарями и светом из окон здания, а затем прохожу внутрь. Не успеваю даже сообразить, как на меня налетает Павел.

- Ну, наконец-то! Тут все уже на ушах.

- Да, ладно? - я лишь удивлённо хлопаю глазками. – Меня всего часок не было.

- Ага, ты ему это объясни, - угрюмо отвечает мужчина, кивая головой в сторону лифта.

Я мигом следую указанному маршруту, преодолевая расстояние до квартиры. Там меня тоже не с хлебом-солью встречают. Влад взбешён. Давненько я его таким не видела. Точнее сказать, никогда.

- Где твоя голова вообще?! – вскрикивает он, возвышаясь надо мной в коридоре, аки каменная скала.

- Да в чём проблема-то? Подумаешь, немного задержалась, - пытаюсь высказаться в собственную защиту, но мои жалкие попытки останавливаются грозным взглядом дяди.

- Немного? Ты на часы хоть смотрела? – он замолкает на несколько секунд, недовольно фыркает и запускает руку в волосы, сжимая тёмные пряди в попытке успокоить гнев. - И с каких пор ты стала врать? Что за самодеятельность? Думаешь, родителей рядом нет, значит, всё можно?

Пристыжено опускаю взгляд, позволяя Галине Ивановне забрать из моих рук пакет. Она необычайно молчалива, и совесть начинает грызть меня с утроенной силой. Он, наверняка, успел и её отчитать.

- Я просто захотела капельку свободы. От школы до дома не больше получаса ходьбы. В чём проблема, что я решила пройтись? – нотки возмущения в моём голосе вызывают новую волну гнева и тираду в прекрасном исполнении Влада.

- В чём сложность звонка? Хочешь прогуляться – пожалуйста! Но, будь так любезна, ставь меня в известность! Потому что пока здесь нет твоих родителей, я за тебя отвечаю, ясно тебе?

- Да, - глухо отзываюсь я, отворачиваясь в сторону, еле сдерживаясь от того, чтобы не заплакать от обиды.

Мужчина немного успокаивается. Не знаю, причина тому мой жалкий вид, как у побитой собаки, или всё же осознание того, что ничего криминального в моём поступке нет. Я всё ещё боязливо жмусь у порога, не смея поднять взора. Просто перебарываю дикое желание посмотреть на него.

- Знаешь, - вдруг произносит он. – Если уходишь куда-то, то бери, хотя бы, свой телефон.

Я даже не успеваю что-либо ответить, как он спешно скрывается у себя в кабинете, минуя коридор. Хлопает дверь, и моё сердце ухает вниз, словно я только что чудом избежала жуткой казни. Возможно, именно так всё и есть на самом деле. Стягиваю пальто, сапоги, и прохожу в кухню, где за столом сидит тётя Галя, увлечённо разглядывающая какой-то листок бумаги, сверля его взглядом сквозь очки. Рядом, на столе, лежит упаковка каких-то таблеток, название которых мне абсолютно незнакомо. Становится дурно. Неужели, всё было настолько плохо, что бедной женщине приходится теперь таблетки глотать? Тиран!

- Простите, - мой голос никак не поднимается выше шёпота.

Она отвечает мягкой улыбкой, смотря на меня поверх своих очков в тонкой золотой оправе.

- Ничего. С ним такое иногда бывает. Я уже и внимания не обращаю. А вот тебе поаккуратнее надо быть. Уж очень он тебя опекает. На уши всю охрану поднял, пока ты гуляла.

- Я просто друга встретила. Заболтались, - присаживаюсь на стул напротив, подпирая руками подбородок. – А лекарство...

- А, это противовирусное. Заболеваю, кажется...

***

Уже ближе к десяти вечера, я изъявляю желание выползти из своей комнаты, потому как желудок начинает настойчиво просить пищи, сопровождая всё это арией умирающего кита. Галина Ивановна ушла домой почти сразу же, а напыщенный индюк даже не соизволил выйти и проводить её. Однако она даже не обиделась, всё время повторяя, что с ним такое случается. На какой-то момент я даже начинаю думать, что было бы здорово, если бы он просидел в своём кабинете до завтрашнего утра, и в ближайшие несколько часов мы бы с ним не пересекались. Я всё ещё обижена, а этот день по праву занимает первую строчку в списке моих самых худших дней.

Устроившись за барной стойкой с кружечкой ароматного горячего чая и вазочкой печенья, начинаю с удовольствием поглощать поздний ужин. Через некоторое время моё уединение нагло прерывает Влад, собственно ничего почти для этого не делая. Просто появляется на одной со мной территорией, чем мы оба оказываемся недовольными, кажется, на каком-то животном, инстинктивном уровне. Не обращая на меня никакого внимания, он намешивает кофе, даже не удостаивая хотя бы косым взглядом.

- Не хотите извиниться, сударь? – вдруг бросаю я, осмелевшая, так как дядя выглядит вполне спокойно.

Мужчина медленно поворачивается ко мне, а полная ложка напитка замирает над кружкой, так и не достигнув цели. В эпическом движении бровь надламывается пополам, взмывая вверх. Он пару раз моргает, и я улавливаю то, как старательно он пытается скрыть улыбку.

- Что, прости? Я должен извиняться?

- По-моему, всё честно. Ты ни за что ни про что наорал на меня. Я считаю, это отличный повод для извинений.

- Считалка видимо сломалась, - бурчит он, вновь возвращаясь к своему занятию.

- Нет, а в чём проблема, если я и задержалась ненадолго? Меня даже мама уже не отчитывает за это.

- Насть, вот с мамой делай что хочешь, а пока со мной, то будь добра следовать некоторым правилам, которые, я уверен, не будут сильно ущемлять твою свободу. Я же ничего не имею против. Просто, если бы ты подумала головой и взяла телефон, то ничего бы этого не случилось. Все были бы спокойны и счастливы, а нервные клетки целы.

- Всё равно. Ладно ещё, если бы это была середина ночи, а от меня ни звонка, ни письма. Но я вышла в магазин, встретила друга, мы разговорились, и я пришла чуть позже. Ничего криминального, ведь.

Он сокрушенно качает головой, на этот раз не сдерживая снисходительной улыбки. Присаживается напротив меня.

- С тобой ведь бесполезно спорить, - он заинтересованно блуждает взглядом по моему лицу, а я тут же заливаюсь краской, прячась за кружкой и делая глоток.

- Вот и нечего тогда, - мой голос сливается с бульканьем чая.

- Просто не забывай брать телефон. Хоть это тебе под силу?

Я киваю, опускаю кружку на столешницу, и отвожу взгляд. Нас разделяют какие-то жалкие несколько сантиметров, и для меня эта близость сродни тяжелейшему испытанию. Труднее всего себя сдерживать, когда запретный плод находится так близко. А ещё хуже то, что этот самый «плод» как-то подозрительно хитро улыбается, атакуя меня насмешливым взглядом, не прерываясь, даже когда отпивает из кружки.

- Что? – не выдерживаю я, ведь даже боковым зрением прекрасно вижу, как он таращится.

- С другом, говоришь? – растягивая слова, словно жевательную резинку, он подпирает одной рукой щёку. – Ну, давай, поведай любимому дядюшке, что там за мальчик у тебя появился, - подобно любопытной бабушке, расспрашивает он, а мне непременно становится обидно, ведь тот факт, что я пришла позднее из-за парня его абсолютно никак не трогает.

- Просто друг, - честно отвечаю я, даже не стараясь вызвать в нём ревность рассказами о поклоннике. – Кирилл. Мы его с клуба в тот раз забирали.

Знаю, не самое лучшее воспоминание, которое определённо Громова в глазах Влада никак не красит. Зато крайне запоминающееся.

- А, брат подруги, неровно дышащий к алкоголю, - он вовсю насмехается надо мной, а заодно и над Кирькой.

- Не стоит судить человека по одному поступку, - серьёзно замечаю я, делая несколько глотков чая, осушая кружку до дна. – Спокойной ночи.

- У меня завтра в школе кое-какие дела наметились. Я тебя подвезу.

Останавливаюсь уже на выходе, не поворачиваясь и старательно сдерживая расцветающую улыбку.

- Хорошо, - прокашлявшись, отвечаю наигранно-суровым тоном и покидаю помещение.

Поднимаясь по лестнице, тщательно перевариваю информацию о прошедшем дне, прокручивая события, и поражаюсь, как всего лишь одна фраза может так сильно улучшить, казалось бы, ужасный день. А ещё, я чётко осознаю, что на моего дядю просто невозможно обижаться.