Глава VIII
Ну вот, мы вернулись домой. Точнее едем, но уже в республике. Прошел месяц, прежде чем мы приняли это решение. Целый месяц Рахьман не отходил от меня. Всячески заботился и ухаживал за мной. Для меня это было странным, учитывая что ему не свойственны такие качества. Возможно на него повлияла, случившаяся ситуация. Иначе я не могу аргументировать его изменение. Я вошла за порог ворот и к моему удивлению почувствовала легкость. Меня встречали отец, Хадижа и Ясмина. Мне было стыдно поднимать взгляд. Я ведь ушла, ничего не сказав им.
— Добро пожаловать домой. – сказал мне отец.
— Я прошу прощение за всё. – тихо ответила я.
Больше он ничего сказать не успел. Хадижа и Ясмина заключили меня в объятия.
— Мы скучали. – сказали они одновременно.
— Я тоже скучала по вам.
Так мы простояли минут пять точно, обнимаясь и плача. Отец и Рахьман отлучились, чтобы поговорить, а мы с девочками пошли в мою комнату.
— Как ты? – спросила меня Хадижа.
— Альхьамдуллилах1 хорошо. – улыбнулась я. – Вы как? Чем занимались всё это время?
— Мы то в порядке. Всё как всегда. – ответила за двоих Ясмина.
Ещё немного поговорив они ушли, оставляя меня якобы отдыхать. На самом деле они увидели заходящего Рахьмана.
— Я принес тебе покушать. – он поставил поднос на тумбочку рядом с кроватью.
— Я не хочу. – отказалась я.
— Ты с утра ничего не ела. Поешь. – он сел рядом со мной и внимательно посмотрел в мои глаза.
— Что ты не понимаешь в словах "Я не хочу"? – это была необоснованная грубость с моей стороны.
— Ничего. Я не понимаю абсолютно ничего, кроме того, что тебе нужно поесть. – он всегда был спокоен к моим колкостям и грубости. Это бесило ещё сильнее.
— Ты меня бесишь. – сказала я прямо.
— Я знаю. Хочешь поехать к родителям? – спросил он меня.
Я положила голову ему на плечо, чтобы не заплакать. Я не осмелюсь поехать к ним. Но конечно же я не скажу об этом Рахьману.
— Здорово я тебя бешу конечно же. – подразнил он меня.
— Ты можешь помолчать? – спросила я.
И он замолчал. Просто сидел рядом, не говоря ни слова. И в первые за долгое время я почувствовала себя нужной. Как будто ничего плохого и не было. Но сердце помнит до сих пор.
— Расскажи мне правду. – попросила я.
— Моя мама была очень светлым и чудесным человеком. От неё всегда веяло такой добротой и любовью. Она вышла замуж за моего отца по любви, но и твой дядя был в неё влюблен. Долгие годы он любил её издалека. Но в тот день с ним что то случилось. Я помню, как он ворвался в наш дом с оружием. Помнишь, те старенькие, которые обычно используют рыбаки? Если говорить коротко, он направил оружие на моего отца, мол это он виноват во всём. Но никто бы и подумать не смог, что момент выстрела мама встанет на защиту отца. В итоге пуля попала в неё. Никто не захотел начинать кровной мести и случившееся замяли, как случайность. Твой отец замял это дело настолько качественно, что об этом не знают даже наши соседи. Но Айша, я не могу забыть её взгляд, когда она умирала. Её тело обмякло на моих руках. В день когда она умерла я дал клятву, что когда вырасту отомщу за её смерть. Все мои клятвы, все мои обещания превратились в пыль с тех пор, как в моей жизни появилась ты. Знаешь сколько лет я горел желанием мести? Практически каждую ночь мне снится смерть мамы. Знаешь, как сложно было Хадиже и Ясмине? Они скажут, что всё хорошо, дабы меня не потревожить. Но это не так. Я пытался дарить им всё что они захотят. Пытался сделать так, чтобы они не чувствовали отсутствие матери. Как бы я ни старался, я слышал их слёзы втихаря ночью. – он перевел дух прежде чем продолжить. – Однажды, я пошел разбудить их на утренний азан, но уже сидели на молитвенном коврике и делали дуа. Я до сих пор помню их просьбу к Всевышнему. "О Аллах1, забери наши души к матери, ибо сил больше нет терпеть эту разлуку" – это были их точные слова Айша. В тот момент мой мир рухнул. Самые дорогие мне люди, мои сестры просили забрать их души. – у него ломается голос, а у меня сжимается сердце. – Я пытаюсь Айша. Пытаюсь измениться. Забыть о том, что было и жить. Но получается у меня это плохо. Я правда искренен с тобой.
Я обняла себя за колени и тихо всхлипнула. Сколько же всего потерпели эти люди? И какого же мягкое и доброе отношение ко мне? Я и подумать не могла о том, что всё произошло вот как. Ни моя мама, ни мой отец никогда не давали намека. Мой дядя, человек которым я восхищалась. Как он смог просто выстрелить в живого человека? Как он смог жить после убийства? У Рахьмана были все основания нас ненавидеть. А девочки? Чем они заслужили такую жизнь? Ничем.
— Айша?
— Прости. – сказала я.
— Тебе не нужно просить прощения. Ты ни в чём не виновата.
— Мне очень жаль. – я не могла остановить слёзы.
Моя боль померкла по сравнению с его болью.
— Прошу не плачь. Всё хорошо. Всё в прошлом. – пытался он меня успокоить.
— Ничего не хорошо. Я не хотела...
— Не кори себя. Ты. Ни. В. Чем. Не. Виновата. – сказал он по слогам и стряхнул меня. – Успокойся. Всё хорошо. Что было то, прошло.
Я знаю, что он говорит так, только чтобы успокоить меня. Насколько же больно ему самому произносить эти слова?
***
На второй день я еле встала. Глаза, опухшие от слёз. Сделав намаз, я приготовила завтрак. Отец встал как раз, когда я закончила. Остальные все спали и мы сели за стол.
— Айша, дочка послушай, я не виню тебя в твоём выборе и за прошлое не цепляюсь. Я знаю своего сына. Он бы никогда не причинил тебе вреда. Рахьман рассказал мне о том, что произошло. Я прошу тебя дочка, прости моего сына. Он не идеальный, я понимаю. Ему очень рано пришлось повзрослеть, а я не смог дать нужную заботу и любовь своим детям. Если ты сможешь прости его.
— Вам не о чем переживать отец. На всё воля Всевышнего и я простила вашего сына ради Аллах1а. – слегка улыбнулась я, не зная как реагировать на такую открытость со стороны свёкра.
— Поезжай сегодня к родителям. Они беспокоятся о тебе. – сказал отец.
— Хорошо. – я не стала ему перечить или говорить что я боюсь ходить в свой отчий дом.
Спустя пару часов проснулись и остальные. Я накрыла стол и села вместе с ними. За столом была приятная атмосфера. Все улыбались и были довольно счастливы. Даже Рахьман улыбался и вел себя спокойно.
— Поехали. – велел Рахьман, вставая из за стола. – Посуду уберёт Ясмина.
— А что сразу я? – возмутилась я.
— Дам косарь, когда вернусь. – предложил Рахьман.
— Я так сделки не веду. У меня 100% предоплата. – спокойно сказала Ясмина.
Рахьман достал свой бумажник и отдал ей тысячу.
Я извинилась перед девочками и взяв свой телефон вышла вслед за Рахьманом. Ничего не говоря, он завел машину и мы выехали.
— Давай купим что нибудь в дом твоих родителей. – сказал Рахьман, останавливаясь около магазина.
Я хотела сказать, что не стоит, но он уже вышел из машины. В магазине продавщица смотрела на меня так, будто я враг народа. От её взгляда мне стало некомфортно.
— Что случилось? – спросил меня Рахьман, когда я в очередной раз ударилась об него. – Ты куда смотришь вообще?
— Прости. – мне стало стыдно. – Просто это девушка за кассой пялится на меня. И мне некомфортно. – призналась я.
— Не обращай внимание на всяких неучей.
Мы, точнее Рахьман купил много чего, аж на два больших пакета. И когда мы подошли к кассе, девушка позволила себе задать неуместный вопрос.
— Это ваша сестра? – улыбнулась она, фальшивой улыбкой.
— Нет, а с чего вы взяли? – спросил Рахьман, оплачивая продукты.
— Просто вы очень похожи. – ответила я.
— Спасибо. – всего лишь сказал Рахьман и вышел, взяв пакеты.
— Я его жена. – улыбнулась я и вышла вслед за Рахьманом.
Внутри бушевали эмоции. Я чувствовала себя победительницей, вспоминая её выражение лица когда я сказала, что я его жена.
— Ты видел, как она фальшиво улыбалась? – спросила я, садясь в машину.
— Да. Было видно, что она тебе не рада, но рада мне.
— Ага. – я закатила глаза.
— Ревнуешь? – усмехнулся он.
— Никогда нет. – дала я слишком быстрый ответ.
— Ага. – сказал он, подражая мне.
Дальше мы ехали молча, ибо моё волнение было слишком сильным. Когда мы доехали, Рахьман взял и протянул мне пакеты.
— Я приеду за тобой вечером или хочешь остаться с ночевкой? – спросил он.
— Нет. Не уходи. Подожди, пока я не выйду. – попросила я.
— Ты уверена? Ты можешь остаться у родителей столько, сколько захочешь.
— Да уверена я. Подожди. – не знаю почему, но его настойчивость разозлила меня.
Делая про себя дуа, я переступила порог и вошла в дом своих родителей. Мама была на кухне. Моего прихода она не заметила.
— Мама?
Она обернулась и радостная улыбка засияла на её лице. Я поставила пакеты и бросилась к ней для объятий.
— Айша, откуда ты здесь? Я так соскучилась. – мама крепко обняла меня.
— Я тоже очень скучала мам. Как ты?
— Альхьамдуллилах1, увидела тебя и стало лучше. Ты сама как? Как была всё это время красавица моя.
— Со мной всё хорошо мам. Приехали с Рахьманом вчера домой. Теперь у нас всё хорошо. – широко улыбнулась я и не стала говорить маме о произошедшем в Волгограде. Ей это знать необязательно.
— Как хорошо, что ты вернулась. Я очень переживала за тебя. – на глаза навернулись слёзы.
— Сестрёнка? – послышался сзади голос Ислама. – Ты где вообще ходишь? Ни привета, ни пока.
Я пожала плечами. Я не знала, что ему сказать. Ислам подошёл ко мне и просто обнял.
— Я скучал.
— Я тоже брат мой.
— Конечно меня в подробности не ставят и мне интересно, что было. Где ты была, как ты жила. Но знаю, что получу от мамы тапочку, поэтому считай ничего не говорил. Я рад, что ты в порядке. – сказал он мне шёпотом, чтобы услышала только я.
Я засмеялась, представив как мама бьет его тапкой. Это на неё похоже.
Ещё полчаса мы сидели на кухне и просто болтали. Малика как всегда не было дома, вместе с ним и отца. Но приехали они домой вместе. Когда отец зашел и увидел меня первое, что он сказал:
— Уходи, пока я не выгнал тебя с позором. И щенка своего из улицы убери.
— Выслушай меня отец. – попросила я.
— Я всё сказал. – и он ушел.
Я знаю, что мне лучше было бы остаться и поговорить с ним. Но он меня не выслушает.
— Ты разве не сказал ему, что это была твоя идея? – разозлилась я на Малика.
— Сказал, но его это не волнует. – ответил Малик.
— Ты в курсе, что это несправедливо? И какое он имеет право так оскорблять Рахьмана? – кровь кипела внутри.
— Успокойся Айша. Отец пока злится, остынет ещё. Будь терпеливее. – встал на защиту отца Малик.
— Ясно с тобой. Я была рада видеть вас мама и Ислам. – сделала я акцент на них. – Но мне уже пора, ещё увидимся.
— Забери то, что купила дочка. – попросила меня мама.
— Это купила не я, а Рахьман. Хорошего дня.
Я вышла не оглядываясь. Меня никто не проводил, да и не осмелились бы отца.
— Уже всё? – спросил Рахьман, когда я вышла за ворота и села в машину.
— Прости, что заставила так долго ждать. И прости если отец что то сказал тебе. – извинилась я.
— Нет. Всё хорошо. Ничего такого не было. Ты в порядке? – забеспокоился он.
— Он просто выгнал меня. Он меня никогда не простит и не примет.
— Он злится сейчас, будь немного терпеливее. Сердце отца никогда не будет по-настоящему ненавидеть дочь и против неё. Он тебя любит, просто ему нужно время.
— Ты говоришь как Малик, а значит злишь меня.
Он рассмеялся, будто я сказала что то веселое.
— Тукбурни. – сказал мне Рахьман, глядя прямо в глаза через внутреннее зеркало заднего вида.
— Что это значит? – поинтересовалась я.
— Это значит - успокойся.
Я ничего не ответила, ибо не хотела ссорится.
***
От лица Рахьмана.
— Тукбурни. – сказал я ей, глядя прямо в глаза через внутреннее зеркало заднего вида.
Я должен был видеть блеск этих глаз.
— Что это значит? – поинтересовалась она.
— Это значит - успокойся. – соврал я.
Она ничего не ответила и продолжала злиться, не зная смысл сказанного мной ей слова.
Чтобы признаться в любви, арабы используют слово «тукбурни», которое дословно переводится как «ты меня хоронишь». Однако речь идет вовсе не о похоронах — так они сообщают, что любят человека настолько, что не могут без него представить свою жизнь.