глава 4.
Месяц спустя можно было бы сказать, что Серафима хоть и приняла новую реальность, адаптировалась к жизни в квартире Самсоновых, но всё изменилось в тот момент, когда Ярославу понадобилось уехать в Москву из-за учёбы. Она сидела на краю своей скромной кровати, обхватив колени руками, и безудержно рыдала, будто от её души уходила вся теплота. Каждая слеза была и напоминанием о том, как ей так тяжело предстоит провести полторы недели в этом холодном, чужом ей окружении, где Влад, как всегда, не упускал случая упрекнуть её за то, что она «занимает» его жилплощадь.
Ярослав, прежде чем покинуть квартиру, сидел рядом с ней, аккуратно поглаживая плечо и стараясь успокоить её. Его голос был тихим, но полным заботы:
— Не переживай, Сима, я всегда буду с тобой на связи. Я ведь не навсегда уезжаю, правда?
Эти слова звучали как обещание, которое должно было развеять её страхи, но ей всё равно казалось, что с его отъездом в её жизни наступит невыносимая пустота. Она чувствовала, будто часть её защиты исчезает вместе с ним, и оставляет её одну на произвол судьбы.
Когда Ярослав уехал, первые дни казались ей бесконечно тоскливыми. Каждое утро она просыпалась с горьким осознанием одиночества. В коридорах общей кухни и гостиной она слышала лишь холодные замечания Влада, который каждое утро вставал с видом, полным недовольства, и быстро переходил к своим делам. «Опять она там плачет», — думал он про себя, даже не удосуживаясь скрыть презрение.
Влад часто заставал Серафиму в моменты, когда она пыталась собраться с мыслями или просто сидела, погружённая в свои переживания. В такие моменты он бросал язвительные замечания:
— Ты опять мечтаешь, вместо того чтобы делать хоть что-то полезное. Как можно так слабо реагировать на жизнь?
Его слова ранили её глубже, чем любые физические удары. Она понимала, что Влад привык считать её бременем, человеком, которому постоянно нужна поддержка, и это отражалось в каждом его тоне.
***
Однажды, поздним вечером, когда за окном уже давно воцарилась темнота, а свет от уличных фонарей бросал длинные тени по коридору, Серафима, сидевшая на старом кресле, попыталась перевести свои мысли. Её пальцы неуверенно играли с краешком старого пледа, а в голове всё ещё звучали отголоски вчерашних слов Влада. «Почему я не могу быть сильной, как все?», — думала она, пытаясь найти ответ. Каждый раз, когда ей казалось, что она наконец-то начала привыкать к этому месту, Влад возвращал её в состояние сомнения и неуверенности.
В эти моменты она вспоминала слова Ярослава, его теплую улыбку и заботливый голос, который обещал быть рядом, несмотря на расстояние. Эти воспоминания становились для неё тихой гаванью в бурном океане домашних ссор и холодного равнодушия. Она набирала номер его телефона снова и снова, чтобы услышать хотя бы короткий голос, который говорил бы: «Я с тобой». Но, когда линия оставалась без ответа, сердце сжималось от боли. От размышлений и непонятной боли, её вернули смешки и звуки закрывающейся двери, в прихожей. Незборецкая сразу же поняла, что Влад не один. Выходить из комнаты было рискованно, но все же терять было нечего. Как только дубовая дверь приоткрылась, девушка завидела Алису Шумакову — студентка того же университета, в котором училась Незборецкая.
Алиса стояла в прихожей, сбрасывая с плеч светлую куртку. Длинные каштановые волосы были слегка растрёпаны от ветра, а в глазах читалось самодовольство. Она даже не сразу заметила Серафиму, которая нерешительно застыла у двери комнаты, лишь краем глаза наблюдая за происходящим.
— О, какая встреча, — усмехнулась Алиса, осматривая девушку с головы до ног. — Я и забыла, что ты тут живёшь.
— А я не забыла, — пробормотала Сима, недовольная этим внезапным визитом. Влад лениво зевнул, проходя мимо них в сторону кухни. Он явно не собирался вмешиваться в этот разговор. Однако напряжение в воздухе стало почти осязаемым.
— Знаешь, Сим, — продолжила Алиса, с улыбкой наклоняя голову набок, — мне кажется, тебе здесь не очень рады. Может, тебе стоит найти себе другое место для жизни?
Серафима сжала руки в кулаки, пытаясь сдержать дрожь. Она знала, что Алиса никогда не была её подругой, скорее, наоборот — всегда пыталась задеть, показать своё превосходство. Но сейчас её слова ударили особенно больно, ведь, по сути, она лишь озвучила то, что Сима чувствовала каждый день.
— Может, мне стоит, но пока что у меня нет выбора, — ответила она тихо, но с вызовом.
— Как скажешь, — с притворной улыбкой произнесла Алиса и, повернувшись, отправилась за Владом. Серафима осталась стоять в дверном проёме, слушая, как они весело болтают на кухне. Влад не возражал против её присутствия. Он был расслаблен, в его голосе не было той холодной отстранённости, которую он всегда проявлял к ней. И это больно кольнуло её сердце, поэтому, снова запираясь в комнате, девушка надевает наушники, чтобы отвлечься, но мысли о Яркие возвращаются из раза в раз. Ей хочется высказаться ему, объяснить, что тревожит, но к сожалению, нет возможности..
Снова открывая телефон, Сима мигом находит переписку с Яриком и без какого-либо зазрения совести, печатает длинное сообщение, которое, могла отправить лишь ему, зная, что не получит никакого осуждения:
«...Сахар сегодня в порядке, поэтому, хватило одной, долго действующей инъекции. Знаешь, прошло несколько дней без тебя и я поняла, что мне без тебя очень тяжело. Может ли это быть вызвано тоской? Безусловно. Но, сердцем чувствую, что это большее, нежели тоска. Это влюбленность, которую я не смогу скрыть, по твоему приезду. Прости, что все это по переписке, но мне так легче. Отдыхай, буду тебя ждать», — удаляя и заменяя словосочетания на более сдержанные, Незборецкая с горем пополам отправляет сообщение, даже не надеясь на ответ, поэтому откидываясь на стенку кровати, закрывает глаза и проговаривает строчки из песни, которая сейчас громко играет в её наушниках. Но даже музыка не смогла заглушить звуки раздававшихся с кухни разговоров. Её телефон непрерывно вибрировал, напоминая о неотвеченных сообщениях Ярослава, но каждое новое сообщение только усиливало чувство пустоты. Сидя на краю кровати, она вновь чувствовала себя покинутой.
В ту ночь она долго лежала в темноте, обнимая подушку, пытаясь найти хоть какую-то отдушину в этом замкнутом пространстве. Мысли метались между болью одиночества и обидами на Влада, который, казалось, наслаждался её страданиями. В голове прокручивались моменты, когда его слова звучали как холодные стрелы: «Ты опять мечтаешь…», «Как можно так слабо реагировать на жизнь?» Каждая такая фраза отравляла её, оставляя после себя горький привкус унижения.
На следующий день напряжение нарастало. Влад, уже явно раздражённый постоянной слёзливостью Серафимы, начинал находить поводы для мелких ссор. В коридоре, когда Серафима возвращалась из университета, он вдруг остановил её и, не скрывая то ли огорчения, то ли злобы, произнес:
— Ты снова выглядишь, будто бы стая собак набросилась, когда всё станет на свои места? У нас не дом милосердия, понимаешь? — Серафима пыталась ответить, но слова застревали в горле. Она чувствовала, как внутри всё сжимается от боли. Её взгляд блуждал по коридору, и в этот момент ей казалось, что даже стены смеются над ней. Единственное, что успокаивало, так это то, что она уйдет на работу и не будет слышать всякое дерьмо в свою сторону, до завтрашнего вечера. Смена начиналась в десять часов вечера, а это значило, что у девушки ещё было время, дабы отдохнуть и собраться с мыслями, что делать дальше. Как только та прилегла на кровать, телефон снова завибрировал уведомляя, что пришло входящее сообщение. Не надеясь на то, что там будет уведомление от Ярослава, девушка нехотя открыла экран разблокировки, а в шторке уведомлений, ярко светилось имя «Ярик».
Сердце сжалось в предвкушении. Она не ожидала, что он ответит так быстро. Или вообще ответит. Ведь её признание могло испугать его, поставить в неловкое положение.
«Сим, прости, я не видел сообщение сразу. Только что прочитал...»
Серафима резко села, её пальцы дрожали над экраном. Хотелось сразу открыть чат, но страх перед ответом парализовал её. Вдруг он попросит её забыть сказанное? Вдруг это был ответ из вежливости, а не из желания поговорить? Она глубоко вдохнула, заставила себя нажать на сообщение.
«Сим, прости, я не видел сообщение сразу. Только что прочитал. Ты не представляешь, как мне тяжело здесь без тебя. Тоже скучаю. Сахар — это главное, хорошо, что всё под контролем. Ты ведь следишь за этим? Ты же не забываешь?»
Она улыбнулась. Он всегда беспокоился. Даже в сотнях километров от неё, даже не видя её, он первым делом спрашивал о её здоровье.
«И… насчёт того, что ты написала. Я… даже не знаю, что сказать. Ты правда так чувствуешь?»
Серафима крепче сжала телефон в руках. Ответить «нет» означало бы предать себя. Ответить «да»… значило открыть всё.
«Да, Ярик. Это правда. Прости, если это неправильно. Я просто… хотела, чтобы ты знал», — её палец замер над кнопкой отправки, но затем всё-таки нажал.
Пока она ждала ответа, из кухни снова донеслись голоса Влада и Алисы. Они смеялись. Казалось, весь мир продолжал жить своей жизнью, а она застряла где-то в пустоте, ожидая, когда же её сердце перестанет биться так бешено. Телефон завибрировал снова, а у блондинки вся жизнь пронеслась перед глазами.
«Нам нужно это обсудить вживую, без посредников, в виде телефона, хорошо, Симушка?» — только одно его ласковое «Симушка» и у девушки пропадает вся тревожность, которая накопилась за несколько дней жизни, в квартире, с ненавистными людьми, что вряд-ли когда-нибудь смогут принять её, в свою повседневную жизнь.
Серафима вздохнула и отложила телефон в сторону. Сердце всё ещё колотилось, но теперь уже не от страха, а от какого-то теплого чувства, которое Ярослав всегда умел в ней вызывать. Хотя его ответ не был ни признанием, ни отказом, но он был искренним. Влад бы просто отмахнулся, сказал бы что-то вроде «Да забей, не заморачивайся», а Ярик… Он хотел обсудить это с ней. Он не избегал темы, не делал вид, что ничего не произошло.
Но это спокойствие длилось недолго. В комнате снова раздались звуки – приглушённый смех, затем звон стаканов и голос Алисы:
— Влад, ну ты же понимаешь, что она к тебе не просто так подселилась? Ну, серьёзно, — Сима замерла, чувствуя, как внутри всё сжимается.
— Да мне вообще всё равно, — отозвался Влад, но его голос был каким-то ленивым, как будто он даже не хотел спорить.
— Серьёзно? — Алиса засмеялась. — Да ладно, ну не может же быть, чтобы ты совсем не замечал, как она на тебя смотрит.
— Она не смотрит.
— Да брось, Влад. Ставлю тысячу, что она просто не знает, как к тебе подкатить, — что-то внутри Серафимы щёлкнуло. Она резко встала, забыв, что собиралась немного отдохнуть перед сменой. Какого чёрта? Почему они обсуждают её так, будто её здесь нет? Будто она какой-то предмет мебели, который можно обсудить за бокалом дешёвого вина?
— У них мутки с Яриком, я в это не лезу и ты не лезь, — внезапно, что было даже для Незборецкой, Самсонов отчеканил, будто бы действительно не лез и не собирался в их личные отношения с Ярославом. Она шагнула назад, облокотилась на дверной косяк и прикрыла глаза, пытаясь справиться с эмоциями. В глубине души она всегда знала, что Влад не испытывает к ней никаких чувств, но теперь услышала это вслух. Хотя разве она когда-то ожидала от него чего-то другого?
Смех Алисы раздался вновь, лёгкий, насмешливый:
— Ах вот оно что! С Ярославом, значит? Ну-ну, посмотрим, надолго ли.
В груди у Незборецкой всё закипело. С какой стати она должна выслушивать это? Почему эти двое обсуждают её, как будто она — просто объект для сплетен? Не думая больше, она толкнула дверь и вышла в коридор. Влад и Алиса замерли, когда увидели её. Девушка одёрнула рукава кофты, скрывая дрожащие пальцы.
— Я, может, и живу здесь временно, но это не даёт вам права говорить обо мне за моей спиной, — её голос звучал твёрже, чем она ожидала.
Алиса усмехнулась, но не успела ничего сказать — Влад вдруг встал с дивана, бросил взгляд на гостью и коротко сказал:
— Тебе лучше уйти домой, правда.
Алиса опешила, не скрывая того, что её не устраивает, как Самсонов обошёлся с ней сейчас, ведь он всё время старался понравится ей и стать куда ближе, нежели просто друзья.
— Ты сейчас шутишь так? — спросила она, поджав губы, ведь Незборецкая никаким образом не волновала его, да и её всклоки тоже, они жили здесь так, будто бы для друг друга их не существовало.
— Нет, — Влад потер виски, явно устав от этого разговора. — Мы закончили, Алиса.
Шумакова вскинула брови, но промолчала. В её глазах промелькнуло что-то похожее на злость, но она не стала устраивать сцену. Просто накинула куртку и, громко хлопнув дверью, ушла. Как только она исчезла, в комнате повисла тяжёлая тишина. Влад устало сел обратно, но Серафима осталась стоять.
— Что это сейчас было? — тихо спросила она.
— Ничего особенного, — он пожал плечами.
— То есть, ты решил проявить благородство? Или просто не хотел, чтобы Алиса тебя донимала?
Влад вскинул на неё взгляд — тёмный, уставший, раздражённый.
— Да какая разница? — бросил он. — Хочешь думать, что я сделал это ради тебя — думай. Хочешь считать, что мне просто надоело её слушать — тоже твой выбор. Только можешь уже перестать пытаться искать во мне какого-то монстра? Я такой же человек, как и ты, и меня тоже могут бесить люди.
Серафима прикусила язык, дабы не высказать что-то токсичное и колкое, ведь это вряд-ли поспособствует их адекватным взаимоотношениям, а жить здесь все таки придется. Она перевела взгляд на закрытую дверь, за которой только что скрылась Алиса, а затем снова посмотрела на Влада. Он сидел, облокотившись на спинку дивана, с выражением равнодушия на лице, но что-то в его позе всё же выдавало напряжение.
— Хорошо, — произнесла она, медленно подбирая слова. — Тогда объясни мне, почему ты позволяешь ей нести обо мне всякую чушь, пока тебе не становится это неудобно? — Влад скептически поднял бровь, но ничего не сказал.
— Я просто не понимаю, — продолжила Серафима, — если тебе на меня плевать, зачем тогда выставлять Алису за дверь? Всё шло по привычному сценарию: ты сидишь, слушаешь, молчишь, делаешь вид, что меня тут нет. А тут вдруг — «Мы закончили».
Он устало провёл рукой по лицу.
— Сим, ты реально ищешь в этом какой-то скрытый смысл? Я просто не хотел её слушать. Всё.
— Ага, конечно. Просто не хотел её слушать, — она хмыкнула, сложив руки на груди. — Так странно выходит, что тебе пофиг, но только до тех пор, пока кто-то не начинает трогать тебя за живое.
— За какое живое? — Влад прищурился.
— Ну, например, когда кто-то говорит о том, что я якобы пытаюсь к тебе подкатить, — с притворной задумчивостью протянула она. — Может, тебе неприятно, что такие вещи вообще звучат? Или, может, неприятно то, что тебе приходится защищать меня?
— Ещё как слышу, — парировала она. — И, знаешь, меня так забавляет, что ты при каждом удобном случае напоминаешь мне, что мне тут не рады, но как только кто-то третий поднимает эту тему — сразу такой: «Алиса, уйди».
Влад какое-то время просто молча смотрел на неё. Затем он вдруг фыркнул.
— Ты себя, правда, накручиваешь, — произнёс он, покачав головой. — У тебя траблы с головой, алло.
Серафима хмыкнула, отбрасывая слова Влада, и, словно собираясь с силами, посмотрела ему прямо в глаза:
— Ты говоришь, что у меня «траблы с головой», — произнесла она тихо, но с нарастающей остротой в голосе. — Может, пора перестать списывать всё на какую-то слабость, а начать действовать. Ведь если тебе так не нравится, что я здесь, почему бы тебе не сказать это открыто, а не выплевывать банальности, чтобы потом оправдаться молчанием?
Влад вздохнул, его лицо стало напряжённым, а в глазах промелькнуло нечто, похожее на разочарование. Он скрестил руки на груди, словно пытаясь защититься от слов, которые, казалось, проникали прямо в душу.
— Слушай, — начал он, его голос был ровным, но в нём слышалась нотка раздражения, — я не собирался придумывать тебе диагнозы. Мне просто надоело слушать твои бесконечные жалобы и ожидания, будто ты ждёшь, что кто-то спасёт тебя от самой себя.
Серафима нахмурилась, и в её голосе зазвучала горечь:
— Спасёт меня? Ты думаешь, что я так не пытаюсь? Я делаю всё, что в моих силах, чтобы выжить в этом доме, чтобы хоть немного почувствовать себя нужной. А ты... ты просто предпочитаешь оставаться в тени, притворяясь равнодушным.
Влад немного нахмурился, его лицо стало ещё суровее:
— Равнодушным? Может, я и равнодушен, потому что устал от постоянных драм, от того, что каждый мой день превращается в твоё страдание. Я не хочу быть твоим доктором по утешению, не хочу каждый раз слушать, как ты плачешь, как будто весь мир рухнул.
Слова Влада ударили Серафиму, и она почувствовала, как внутри всё сжимается от боли и гнева. Она сделала несколько шагов вперёд, и её голос стал выше, колким:
— Знаешь что, Влад? Может, тебе стоит хотя бы раз посмотреть мне в глаза, а не сворачивать всё это в холодный сарказм? Может, тебе стоит признаться, что тебе вообще всё равно, или, что ещё хуже, что ты не видишь во мне ничего достойного внимания? Ведь если бы я действительно была для тебя обузой, ты бы давно выбросил меня отсюда, — на миг тишина повисла между ними, словно сама комната сжалась от напряжения. Влад резко поднял глаза, и в его взгляде промелькнула искра негодования.
— Ты говоришь, что я не вижу в тебе ничего достойного, — произнёс он тихо, почти шёпотом, — но, может, ты сама не видишь в себе ничего стоящего?
Эти слова, сказанные с таким холодным оттенком, пробили её, как нож в спину. Серафима нахмурилась, и её голос стал едким:
— Может, я и не совершенна, но я стараюсь. А ты? Ты просто сидишь и ждёшь, когда кто-то другой решит за тебя все проблемы. Может, тебе стоит уже взять себя в руки, вместо того чтобы бросать обвинения?
Влад вздохнул, его плечи поднялись от раздражения. Он попытался отвести взгляд, но Серафима уже сделала ещё один шаг навстречу. Голос её стал ещё более решительным:
— Вот знаешь, мне надоело, что я каждый день вынуждена терпеть твои унижения, твои поверхностные оправдания. Я не прошу, чтобы ты меня любил или даже понимал, но дай мне хоть каплю уважения. Если тебе так не нравится, как я здесь живу, то, может, лучше скажи это прямо!
— Сима, иди к черту! — поднимаясь из-за стола и, словно указывая дорогу, парень направился в соседнюю комнату, чтобы спрятаться от всего происходящего. Ему наскучил диалог, который не закончится ничем адекватным, никаким взаимопониманием здесь и не пахло. Они обвиняли друг друга, даже не стараясь понять, как тяжело им обоим.
Серафима сжала кулаки, но не последовала за ним. Она осталась стоять посреди комнаты, глядя на закрывшуюся перед ней дверь.
— Отлично, — пробормотала она себе под нос. — Беги дальше, как ты всегда это делаешь.
Она знала, что этот разговор ни к чему не приведёт. Влад не умел разбираться в своих чувствах, а тем более признавать ошибки. Каждый раз, когда ситуация выходила из-под контроля, он просто уходил. Закрывался. Будто мог спрятаться от всего, что его раздражало. Сима устало потерла лицо. Всё внутри кипело от злости, обиды и какого-то разочарования.
Она бросила взгляд на стол, где ещё недавно сидел Влад, и взяла со стола свою кружку. Горячий чай давно остыл, но она всё же сделала несколько глотков, пытаясь успокоиться. Комнату наполняла тишина. Тишина, от которой хотелось сойти с ума. Серафима вздохнула и, наконец, пошла к себе. Она устала. От этой вечной борьбы, от того, что Влад словно специально испытывает её терпение.
Она закрыла за собой дверь, но, едва переступив порог, поняла, что не может просто лечь спать. Сердце колотилось слишком сильно, мысли путались. Как он мог так с ней разговаривать? Она понимала, что и сама была не самой сдержанной, но...
— Траблы с головой... — прошептала она, вспоминая его слова. Сима взяла подушку и швырнула её в стену. Глупо, конечно, но хоть немного помогло. Она не могла понять, зачем он вообще тогда выгнал Алису. Раздражался? Был зол? Или всё же... нет. Глупо даже думать, что Влад как-то за неё заступился.
[напоминаю о своем телеграмм канале! ссылочка: https://t.me/vgeyfb
юз: vgeyfb (яся пишет)]
всем огромное спасибо, ставьте звёздочки, можете комментарии писать, мне будет очень приятно и интересно узнать ваше мнение 🩷👐🏻