[19]
Тяжелый удар по лицу снова откидывает голову назад, усиливая головокружение. Дышать очень больно. Потому что несколько пар ног невыносимо долго стучали в грудь тяжелыми ботинками. Каждый вдох врывается с хрипом, каждый выдох с брызгами крови. Юнги еще стоит, упрямо, из последних сил, но стоит, радуясь тому, что его бьют уже не толпой, а всего один. Одной рукой держится за грудь там, где сердце, но не потому что болит, а потому что там хруснувшая, но еще не обнаруженная никем коробочка.
Пусть бьют, лишь бы не отняли. И он кашляет, маскируя свой жест, будто его рука просто защищает грудь. Волосы прилипли от крови к лицу, окрасив белое в алый и мешая смотреть.
— Долго ты от нас бегал, Мин, — произносит спокойный глухой голос, — Я уже и не надеялся тебя найти, думал, ты свалил из города. Даже злость почти прошла, и не знаю теперь, что делать с тобой.
— Бросил бы этих тупиц и в универ пошел, Джисук! — прохрипел Мин, — Тухнешь тут с ними, а мог бы человеком стать. Не дурак же.
Легкий смешок и новый удар, точный и резкий, туда, где больнее. Юнги хэкает, налетает на стену и запрокидывает голову. Ноги умоляют упасть, но нельзя, упадешь — сдался. Он сглатывает кровь, залившую весь рот из дыр от выбитых сбоку зубов, кривится от тошнотного металлического привкуса и снова наводит резкость взгляда, глядя прямо в лицо обидчику. За его спиной маячат те, кто пинал его до этого, курят и переговариваются.
— Бабушку бы свою пожалел. Она так берегла тебя, сиротку, все в тебя вложила, а ты в ее доме притон устроил. Сколько раз в неделю к ней копы ходят, а?
— Я смотрю, ты вообще жить не хочешь, Мин?
— Почему же, очень хочу. Не пойму только, чего ты хочешь от меня сейчас.
— Больше всего меня злит то, что у тебя ничего нет, кроме пары дружков, нищих, как и ты. А то я бы с удовольствием тебя лишил чего-нибудь ценного, чтобы ты понял, как это — потерять двенадцать миллионов из-за одного шустрого говнюка.
— Ну, ты переборщил, не забывай о закупе!
— Хорошо, примерно шесть ты чисто наварил.
— Восемь, — гаденько хмыкнул Мин.
— Вот как! — в глазах Джисука сверкнула злость, — Неплохо!
А Мин подумал, что неплохо то, что этот бригадир деревенщин не знает, ЧТО теперь есть в его жизни, и где это находится. Да, он был счастлив и тогда, когда у него были только Джин и Тэхен, но теперь появились еще четверо, и дом, в котором Мин чувствует себя в семье, какой не было у него с детства. Его кровная семья, увы, если опустить подробности, вовсе и не семья. Банда ненавидящих друг друга людей, от которых Мин сбежал еще в старшей школе, живя в тухлых дешевых комнатушках и обманывая друзей, что с ним все хорошо. Ночами после подработок он стирал и наглаживал вещи, зная, что зоркий Джин заметит его неухоженность и попалит. А как он боялся, приползая домой избитым, не встать наутро, ведь тогда они пойдут его искать, узнают, что не живет дома, и все раскроется. Будут предлагать помощь, а Мина выносило от одной этой мысли. Поэтому он и научился отбиваться и убегать. Чтобы на следующий день невозмутимо улыбаться парням и играть роль самого обычного старшеклассника, будто и не катится его жизнь в задницу.
— Ну ты решил, чего тебе надо, или нет? — Спросил он с наглой улыбкой.
— Как же ты бесишь меня, придурок! Мне хочется убить тебя даже больше, чем денег, что ты увел!
— А че тогда ждешь? Мокрухи ссыкуешь?
Джисук выхватил биту у одного из стоявших сзади и обрушил на Мина град ударов, не разбирая куда. Уже через минуту тот, наконец, упал, когда попало по затылку и сверкнуло в глазах. Мин свернулся в клубок, защищая живот и вжался в стену, прикрывая почки. Бита опускалась и опускалась, Джисук рычал от злости, проклиная его на чем свет стоит, и не слушая, что ему кричат остановиться пока не поздно.
И тут с улицы раздался крик:
— Копы!
Снаружи началась беготня, все из банды, кто был на улице, ныкались по углам двора частного дома или вообще сваливали, те, кто был внутри, в панике гремели ящиками столов и шкафов, доставая и унося дурь из дома, выпрыгивали из окон. Джисук злобно ощерился, схватил почти потерявшего сознание Юнги за ворот и потащил к выходу. В дверях он выглянул наружу, увидел, что мигалки остановились у соседнего дома и крикнул:
— Уберите его! В сарае спрячьте! — и швырнул Мина на порог. Вытер руки о штаны, и, уже собравшись вернуться внутрь, увидел, как от машины к дому бегут три фигуры. Они перемахнули через забор и двинулись прямо к нему. Первым добежал Тэхен, и одного взгляда ему хватило, чтобы понять, что мешок цвета крови, лежащий на пороге в желтом свете лампы из коридора — Юнги. Глаза его налились кровью.
— Ах вы твари конченые!!
В один прыжок он долетел до Джисука, вцепился ему в горло, и вдвоем они кубарем вкатились в дом, а Гук и Намджун, наскоро прикинув, сколько во дворе человек, встали с боков от Мина. Чон бросил на него быстрый взгляд, и сердце сжалось. Лишь бы был живой...
На них напирали четверо, кто-то на заднем дворе крикнул «наших бьют, и там не копы», и со всех сторон стали вылезать тени. Отмахнувшись от второго, Гук на вскидку насчитал десяток, покосился на хена, и вместе они поднялись задом на одну ступеньку выше.
— Где же Хоби, черт его дери... — Тихо сказал Намджун, вытирая кровь с губы и косясь вниз, чтобы не наступить на Мина, — Мать твою... эй, дружище, ты живой?
Юнги лежал неподвижно, и это пугало до чертей, потому что времени наклониться и проверить не было, вот уже ближние подлетели, вооруженные палками и битами, парни еле отбились от первой волны ударов, понимая, что позади, в доме, Тэхена лупит не только Джисук, судя по крикам.
Гук пропустил удар в висок, мотнул головой и почувствовал, как горячо стало на щеке. И тут же присел, уходя от второй летящей в другой висок биты, выбросил ногу и сбил парня с порога, чуть не свалившись сам. Ухватился за ногу Мина, поднялся наполовину и напором влетел в следующего, скатываясь вместе с ним со ступеней. Намджун остался на пороге один и его обрабатывали трое, на Гука тут же налетели со всех сторон удары, он закрылся руками, крутанулся и с трудом выскочил из кольца ног, кубарем прокатился еще пару метров, вскочил, хватаясь за забор, и тут увидел бегущую к дому толпу людей, вылезающих из подъезжающих машин. Чон уже было подумал, что вот и смертушка пришла, как увидел впереди всех Хосока.
— Держись, народ, мамочка идет! — прокричал он, сигая через колья и на лету сбивая с ноги парня, замахнувшегося на Гука сзади. Следом за ним во двор нахлынула такая толпа, что стало тесно. Чонгук рванул между дерущимися к дому, стащил с Намджуна поваливших его на землю парней, распинал обоих под бока и помог хену встать. Они оба бросились к Мину как раз в тот момент, когда его рука безвольно упала с груди, потому что его зацепили за ноги дерущиеся вокруг. Смена положения, видимо, помешала дыханию, потому что он глухо закашлялся, чем несказанно обрадовал друзей.
— Живой! Живой, чертяка! — Улыбнулся Намджун, осекся и ломанулся в дом на помощь Тэхену. Тот, сверкая кровавыми зубами, как смерч носился по дому, уворачиваясь от бит и истошно матеря нападающих, пытаясь добраться до Джисука, но трое против одного все же непросто, и Намджун крикнул ему, что Хоби здесь, и налетел на ближнего от себя, въехав тому локтем в кадык и добавив коленом длинной ноги под дых. Парень упал, хватая воздух ртом, Намджун закончил работу пинком по черепу и бросился на следующего, оставляя Тэхену возможность достать хозяина дома.
Снаружи стоял жуткий грохот, он краем глаза увидел, как Гук бережно поднимает Мина с пола и щемится с ним сбоку от месиловки к выходу. Интересно, чем там копы занимаются все это время?
Минут через пять в дом влетел немного потрепанный Хосок.
— Опа, кто это у нас тут? — Он ехидно ухмыльнулся, осмотрев валяющиеся на полу тела и двух друзей, скрутивших Джисука в углу, — Какая встреча!
И он с разбегу так съездил с ноги по лицу парню, что голова его запрокинулась назад аж до хруста в шее. После чего схватил его за волосы и заставил посмотреть на себя.
— Ты сейчас испытаешь на себе все, что сделал моему другу, засранец! Он тебя, может, и нагрел на бабло, но то, что ты с ним сделал, тварь, это уже слишком! Молись, чтобы ты ему ничего не отбил, иначе я достану тебя даже из тюряги, разрежу живым на кусочки и закопаю тут же, на огороде твоей бабули!
С этими словами Хосок с такой яростью стал пинать ногами в грудь стоящему на коленях Джисуку, что тот не падал, только потому, что его держали. Спустя какое-то время Тэхен жестом остановил его.
— Можно, я? Дай душу отвести.
Хосок перевел дыхание и кивнул, поманил за собой Намджуна, и они двинулись на улицу. Подмога, приведенная им, сделала свое дело, и во дворе уже только человека три из местных стояли на ногах.
— Парни, заканчивайте с ними и валите минут через пять! — Крикнул он, — Я сейчас дойду до копов, там их держат у машины, и отправлю их сюда.
— Ясно! — откликнулись его ребята.
За толпой машин и людей в свете фар скорой Юнги укладывали на носилки санитары, вызванные Чонгуком. А чуть поодаль опять же хосоковы парни, только в масках на лицах, держали у забора соседнего дома двух брыкающихся офицеров.
— Отпускайте их!
— Отпускайте? — возмутился один из полицейских, — Ты кем себя возомнил, парень? Да я вас всех засажу!
Хосок подошел к ним и стянул с рук кожаные перчатки.
— Господин полицейский, вон в том дворе для вас разложены уже готовенькие толкачи наркоты, человек двадцать, вместе с главным и полным домом товара. Все сделали за вас, просто берите и несите в участок. Нам просто нужно было забрать друга, мы уходим, и не доставим никаких проблем, я обещаю!
Офицер еще минуту негодующе повозмущался, потом логично оценил ситуацию, сплюнул, и, крикнув напарнику вызывать подмогу, побежал к дому Джисука. Хоби довольно хмыкнул и пошел играть в разводящего, подгоняя своих людей побыстрее отсюда валить. Через пару минут пришел угрюмый Тэхен, растолкал всех и, не слушая протестов, залез в машину скорой к сидящему там Чонгуку. Медики резали на Юнги одежду, сбрасывая кровавые куски ткани в угол салона и открывая взгляду месиво из человека. У Тэхена желваки играли на скулах, он сжимал сбитые в кровь кулаки и чуть не плакал. Гук кривился от жуткого зрелища, но держался. А Мин, когда медсестра взялась за его куртку, стал истошно мычать, не позволяя ее трогать.
— Мы должны снять ее!
— Подождите! — Резко сказал Техен, и наклонился над другом. Запустил руку ему за пазуху и достал из внутреннего кармана разломанную, залитую кровью белую коробочку, — Я сохраню ее, братишка, не волнуйся! — Сказал он Мину на ухо, тот кивнул, не в силах ничего сказать распухшими губами, и теперь уже позволил себя дальше раздевать.
Чонгук посмотрел на разломанный надвое футляр в руке Тэхена, в одной половине которого блестели два перемазанных кровью кольца, и взглянул Вишне в глаза. Тот посмотрел на него и зло смахнул влагу с лица другой рукой.
— Он купил их сегодня. Хотел вечером подарить Чиму. Знаешь, у него вечно так — стоит ему к чему или кому привязаться, жизнь тут же все ломает. И Мину в этих заварушках вечно так достается, что сука обидно за него, аж пиздец!
Гук молча выслушал его, наблюдая, как двери закрываются, Намджун снаружи показывает, что позвонит им, и они трогаются. Медики, оставив на Юнги одни трусы, смывали с него кровь и тараторили о рентгене, томографии и еще чем-то непонятном. На часах с разбитым циферблатом на руке Гука — три часа ночи, и дома Чимин ждет их, еще не зная, что случилось.
***
— Кто ему скажет? — спросил он, когда через два часа они все четверо сидели под дверями палаты интенсивной терапии.
— Чур не я... — грустно сказал Намджун, заклееный пластырями вдоль и поперек.
— Может, Джин? — С надеждой в голосе спросил Тэхен, — Его он точно не прибьет.
— Вариант, — кивнул Гук, — Только Джин-то сам еще не в курсе.
— Засада...
— А Чим, между прочим, уже десятый раз звонит, — помахал телефоном Намджун. На экране светился вызов в беззвучном режиме.
— Может, не показывать ему Мина, пока не подлечится?
— Это неделя, как минимум! Рыжий нас с дерьмом сожрет.
— Пять ребер... — Грустно выдохнул Хоби, — Сотрясение и ушиб селезенки... Три зуба.
— И это не считая того, что на нем живого места нет. — Добавил Тэхен.
— Зато все остальное цело! И это главное, — возразил Гук, — Не разводите сопли.
— А крепкий наш Юнги! — Кивнул Намджун, — Вроде дрищ, а поди ж ты — только ребра поломали.
— Особенно, зная, на что способен Джисук, — подтвердил Хосок, — Либо он был сегодня не в форме, либо мы просто успели вовремя.
— Не в форме он сегодня остался! — Буркнул злобно Тэхен. Хосок злорадно ухмыльнулся. Телефон Намджуна загорелся очередным вызовом. Он вздохнул и встал.
— Пошли, мамуля, возьмем удар на себя, — Сказал он Хосоку, — Парни пусть тут ждут, а мы привезем его. Все равно не скроешь, переживет, никуда не денется.
Хоби задумчиво покивал, поднялся и протянул руку Чонгуку, в которую тот вложил ключи от машины.
— Не скучайте, малыши! Скоро будем.
***
Тяжелый топот по коридору больницы не обещал ничего хорошего. Парни дружно повскакивали с мест, где уже успели задремать в ожидании, чтобы увидеть несущегося на всех парах рыжего с выражением паники на невыспавшемся лице.
— Где он? — Глаза метали молнии, руки дергали ручки дверей, — Где?
— Чим, успокойся!
— Успокойся? Вы всю ночь меня лошили, пока его убивали, и я успокойся? — Чим вцепился Тэхену в воротник, выпучив глаза, и орал на весь коридор.
— Живой он! Врача ждем, пока нельзя к нему!
Чим отпустил одежду Тэ и принялся в панике нарезать круги. Лицо его было бледным, испуганным и осунувшимся. Он переводил тяжелый взгляд от одного к другому, ища поддержки, но парни только отводили глаза. В конце коридора показался Джин с батареей стаканов кофе в руках. Он мрачно осмотрел всех, раздал стаканы, сел отдельно и уставился исподлобья.
— Джин, не смотри так, нехрен тебе там было делать! — Первым не выдержал Тэхен.
— И поэтому меня, как дурачка, уложили спать?
— Да потому что ты тут же примчался бы! А там всем досталось!
— Думаешь, я не ценю, что вы сделали ради моей операции? — сощурился старший, — Я имею хотя бы право знать, что вы не тихо бухаете в кафе, а полгорода на уши подняли, спасая нашего общего друга?
— Ну и что бы от этого изменилось?
— Я бы не чувствовал себя домохозяйкой на содержании.
С минуту висела тяжелая тишина. Все понимали чувства Джина, и ни за что бы не хотели быть на его месте, но ничего не попишешь, уж как есть. Чимину вон, еще обиднее, сидит на полу под дверью палаты, надулся и зыркает на всех злобно.
— Обидно, Джинни, — Наконец сказал Тэхен, — И Юнги сейчас меня бы поддержал. Если бы я позволил тебе просрать свое лечение сегодня, он бы, как только на ноги встал, отмуздохал бы меня в первую очередь.
— А тебе сто раз уже было сказано, чтобы ты не вешал на себя мой перелом!
— А на кого мне, блять, его вешать? На тебя? За то, что ради меня, идиота, ты полез на толпу? А сегодня мы толпой полезли за одного, и уберегли второго, что я считаю правильным и нужным!! И что хренового в том, что у нас всех дома есть нормальная жрачка и чистые вещи благодаря тебе? Да без тебя там свинарник был бы давно, весь дом только на тебе и держится, и мы за это благодарны, ты не представляешь, как!
Тэхен швырнул стакан в стену, залив коричневой жижей коридор, обиженно скривился и ушел, грозно топая. Гнев Джина явно поутих, он оглядел парней, в глазах у которых читалось подтверждение тэхеновым словам, вздохнул и пошел следом за истеричкой.
— Будет у нас когда-нибудь спокойная жизнь, а? — хмыкнул Намджун.
— А кто недавно вопил, что ему скучно живется? — возразил Хоби, — Как тебе веселье?
— Да в жопу такое веселье, завтра же прибью над дверью табличку «дом престарелых» и запрещу бухать!
— Э-э, полегче, папуля! — возмутился Чон, — Чет ты перегнул!
Парни переглянулись и вымученно засмеялись. Только Чимин пока еще не готов был расслабиться. Все, чего он хотел сейчас — увидеть Мина, но друзья как раз этого и боялись. У Чонгука даже промелькнула предательская мысль плеснуть успокоительного ему в кофе втихаря.
Минут через десять вернулись Тэхен с Джином, ароматизируя куревом и уже спокойно разговаривая. И тут же пришел врач. Глядя смущенно в огромные, как блюдца, глаза Чимина, он выдал дежурную информацию о том, что пациент уже в стабильном состоянии, находится в сознании, и зайти к нему сегодня можно только на десять минут, а потом останется только родственник или опекун.
— Нет родственников, — возразил Джин, — Мы не знаем, где его семья. Позвольте одному из нас остаться, пожалуйста.
Врач немного поколебался, но согласился, и Джин кивнул замершему в ожидании Чимину. После чего все они двинулись в палату. Мин был накрыт одеялом по самую грудь, но даже того, что было видно, достаточно было, чтобы Джин и Чим ахнули от шока. Не лицо, а вспухшая маска из мяса, только синюшного цвета, в кровоподтеках, повсюду трубки, один глаз заплыл, второй почти. Мин не смог бы ничего выразить лицом, даже если бы постарался, просто не получилось бы, настолько оно было избито. Он даже говорить не мог, только зыркал одним глазом на парней.
— Малы-ыш... — Чимин протянул к нему руки, потом отдернул, потом осторожно взялся за руку, из которой торчали капельницы, и тяжело дыша, заглядывал Мину в лицо. Джин в ужасе стоял в стороне, закрыв рот ладонью и явно собираясь плакать. Юнги правда выглядел ужасно. Только руки, по сути, были целы, потому что ему не довелось их использовать почти.
— Больно? — не своим голосом спросил Чим.
Мин скосил на него глаз и еле заметно кивнул, застонав.
— Не, не, не шевелись! — тут же опомнился Чим, — Лежи тихо!
Остальные, как уже видевшие все, молча стояли полукругом, просто чтобы Мин их видел. Тот медленно переводил взгляд от одного к другому, остановился на Тэхене и замычал. Тот сначала не понял, потом ойкнул, залез в карман и выудил окровавленную коробочку. Положил ее на кровать перед носом удивленного Чима и отошел.
— Что это? — с ужасом уставился на нее Чимин. Юнги снова замычал.
— Он купил их вчера днем. Перед тем как его поймали. Хотел подарить тебе вечером. — Глухо сказал Вишня.
Чим дрожащими руками раскрыл недоломанную, в красных пятнах, коробку, и замер. То, каким взглядом он посмотрел на Мина, когда до него дошло, довело бы до слез даже сатану. Юнги снова мыкнул и пошевелил рукой. Рыжий достал то кольцо, что поменьше, и осторожно надел на тонкий холодный палец. Потом вынул второе, поднял руку, чтобы Мин видел, и надел его на свой. Взял ледяную ладонь в свою, поднес к губам и закрыл глаза. Юнги еще раз тихо промычал и по его виску скатилась слеза.
— Бля, а можно я уже зареву, а? — Не выдержал Хоби, — Это пиздец, как трогательно!
— Заткнись! — Тэхен ткнул его локтем в бок, шмыгнув носом.
— А папуля у нас нытик! — Усмехнулся непоколебимый жизнью и пиздецом Чонгук, указывая пальцем на ревущего в объятьях Джина Намджуна.
Вот скажи кому, что этот парень сегодня ночью махался в неравной драке с толпой бандюг, как бык на корриде — не поверят же.
Через пять минут их выгнали из палаты, Джин пообещал Чиму вернуться позже с нужными вещами, и они с облегчением поехали домой.
— С нас можно дораму снимать, ей-бо! — Хосок еще шмыгал носом, но улыбался, пока они шли на стоянку.
— Ага, под названием «Дурдом на выезде» — хохотнул Чонгук.
— Мы побъем все рейтинги!
— Да нам оскара дадут!
— Пока нам только пиздюлей выдают с завидной регулярностью.
— Ну, это профессиональные издержки!
— Садись уже, профессионал, тоже мне!
И рабочий форд, который должен был с шести вечера вчерашнего дня стоять на служебной стоянке, повез набившихся в него друзей отсыпаться, чтобы набраться сил для новых возможных вспышек пиздеца в их жизни.