[1]
Танцпол плывет радужными вспышками в глазах, биты разгоняют кровь пополам с количеством градуса в ней, Чонгук оборачивается на свою компанию, пританцовывающую у стола, уже почти готовую вывалиться в море дергающихся тел, вот-вот, еще по бокалу и понеслась.
Но Гуку уже не стоится и не терпится сбежать в самую гущу людей и раствориться в оглушающем звуке. Он, не оборачиваясь, ставит на стол свой бокал и ныряет, обходя встречных и привычно аккуратно, как всегда, когда ты уже в зюзю, с любящей весь мир упоротой улыбкой трогает людей за бока, и они так же привычно уступают проход.
Вот и центр. Гук прикрывает глаза и ловит ритм, кивая музыке в такт, кончается проигрыш и басы взрывом рвут уши, заставляя моментально сойти с ума и уже не контролировать тело.
Только ловить ускорение крови по венам, разогретой спиртом в той куче всего, что вылакали они за сегодняшний вечер. Но сегодня можно.
Girl look at that body
Girl look at that body
Girl look at that body
Гук любит и умеет танцевать. Он — украшение танцпола, когда его туда выманивает пьяный угар и жажда приключений. И тогда он даже совсем не против незнакомых рук, что восторженно обвивают его горящее в танце тело, он им улыбается почти не открывая глаз, каждой клеточкой ловя флюиды секса, сгущающегося вокруг него. Одна пара рук, вторая, и вот он снова играет в солнце, вокруг которого вращается галактика из горящих взглядов.
Shake that…
Iʼm sexy and I know it!
Чьи-то руки сзади пробегают по ребрам и ложатся на бедра, и Гук подчиняется им, прижимается лопатками к чужой груди, двигается в бешеном ритме, работает задницей, с наслаждением ощущая, как наглые ладони скользят по рубашке выше и выше, пальцы ныряют в расстегнутый ворот, оттягивают ткань, и Чонгук чувствует мягкие губы на плече.
Сквозь туман в голове пробивается мысль, что он не чувствует спиной груди. То есть двух мягких холмиков. Она совершенно плоская и жесткая. И руки, гуляющие по нему, совсем не женские. Чонгук поворачивает голову и видит ядовитые темные глаза за косой челкой черных волос и красивое лицо, на котором хищная улыбка.
В ту же секунду его разворачивают, хватают под задницу, заставляя обвить ногами чужие бедра, и куда-то несут сквозь толпу. У Чонгука голова идет кругом от потери опоры под ногами, декорации клуба мелькают быстрой чередой и он оказывается где-то за сценой, где биты гремят еще оглушительнее, а его ставят на пол и прижимают к ограждению, которое ему до пояса, поэтому он выгибается назад, когда чужое тело напирает всем весом.
Где-то позади качаются волны людей, светомузыка переходит в мелькающий режим, и в неоновых вспышках Гук успевает еще раз увидеть лицо парня до того, как в его губы впивается наглый поцелуй.
Он кружит голову, смешанный с ритмом окружающего мира, отдающимся вибрацией в животе, Гук задыхается от дурманящего вкуса лайма в поцелуе и почему-то смеется, но все же отвечает.
Парень отрывается от него и вопросительно смотрит. А Чонгук забирается задницей на ограждение, хватает того за шею и притягивает к себе, снова сплетая ноги вокруг его бедер. Парню приходится расставить шире свои, потому что теперь равновесие держится только на нем, а Чонгук целиком поглощен пробой на вкус так бесцеремонно атаковавших его губ.
Незнакомец прерывает поцелуй, почти задохнувшись, наклоняется к уху и пытается перекричать музыку:
— Малыш, ты когда-нибудь спал с парнем?
Хитрая улыбка растягивается на лице Чонгука, и парень откровенно удивляется. На секунду. В следующую они несутся по проходам и коридорам, Гук успевает подумать, что его друзья ищут его в зале, но эта мысль быстро испаряется, когда его вталкивают в какую-то темную конуру, в которой только стеллажи с рулонами бумажных полотенец, ведра и еще какой-то хлам, одна тусклая лампочка и стол, заваленный кипами бумаг и журналов. Все это летит к черту одним движением руки по столешнице, и через мгновение там оказывается задница Чонгука.
Сильные длинные пальцы обхватывают его щеки, и поцелуй продолжается, чужие ноги, обтянутые холодной черной кожей, втискиваются между Гуковыми, он тут же хватается за ремень, подтягивается как можно ближе и щелкает застежкой. Выдергивает вверх такую же черную скользкую рубашку и резко разводит руки в стороны. Пуговицы звонко сыпятся на пол, а незнакомец одобряюще смеется, помогая выпутать себя из рукавов.
Чонгук притягивает за талию к себе прохладное на ощупь тело и смакует кожу на груди, запуская руки в боксеры, на которых уже еле держатся спущенные им штаны. Пальцы зарываются ему в волосы и тянут голову назад, требовательно подставляя его губы под очередную атаку лаймовым жаром чужих.
Руки хватают рубашку на спине возле ремня и с силой тянут ее вверх, Гук поднимает руки, позволяя ее стянуть через голову, небольшая заминка с манжетами, после чего рубашка летит прочь под звук снова звенящих пуговиц. Руки одним махом стягивают вниз штаны вместе с бельем, и Чонгук через секунду чувствует холод стола голой задницей.
Они спешат как на пожар, часто дыша и с треском избавляясь от последней одежды, Чонгук прижимает голого уже парня к стене, расцеловывает его шею, принюхивается к волосам за ухом, отчего тот покрывается мурашками, тихо рычит и кусает его за плечо.
— Учти, красавчик, я за равноправие. — Произносит Гук, потираясь щекой о чужую.
— Демократ, что ли?
— Хуекрат.
— Поиметь меня хочешь?
— Так же, как и ты меня.
Хитрые глаза похитителя смеются, пальцы пробегают по губам, два ныряют в рот, скользя туда-сюда, Гук играет с ними языком, засасывает на всю длину, вызывая у их хозяина сладкий стон и искажая его лицо желанием. Чонгука разворачивают и впечатывают лицом в стол, пара секунд заминки на извлечение из валяющихся рядом штанов резинки, и влажные пальцы врываются внутрь.
Повсюду по стенам идет вибрация музыки, пальцы почти ей в такт двигаются туда-сюда, потом исчезают, и резкая обжигающая боль простреливает по телу снизу вверх. Чонгук резко выдыхает, сдерживая стон, кривит губы и матерится, упираясь ладонями в стол.
Как же охренительно красиво перекатываются мускулы на его полусогнутых руках, пока он стоит, оттопырив зад и позволяя себя трахать, буквально отжимаясь от поверхности при каждом движении, потому что незнакомец нещадно вдалбливается в него, рыча и оставляя отметины на коже сильными пальцами.
Они безбожно гремят окружающими вещами и воют, но им плевать, этот момент лишь для того такой горячий, чтобы выжать из него максимум, и поэтому Гук побывал на столе, у стеллажа, его прижимали к стене, и в конце концов повалили на пол, на разбросанную одежду. Он тянется руками к черным волосам, больно тянет за них, за что получает пару укусов и злобное рычание, но все же притягивает к себе упрямую голову, впиваясь жестким поцелуем в уже прокушенные губы, заставляя любовника стонать ему в рот от нехватки воздуха, потому что он не останавливается, не сбавляет ритма, уже покрытый испариной от напряжения и сбивший в кровь колени о грубый бетонный пол, а Гук требует еще, подмахивает задницей, накаляя возбуждение до предела, безбожно ругается и причиняет боль везде, где успевает дотянутся своими цепкими руками.
В конце концов его ноги закидывают на плечи и так придавливают мощными толчками, что он запрокидывает голову, раскинув руки в стороны и невероятным образом поднимается и опускается на них, упершись ладонями в пол и выгибаясь в исступлении, сжимается внутри, заставляя партнера взвыть от тесноты и кайфа, который она удвоила, и через несколько судорожных толчков кончить с хриплым протяжным криком и упасть, задыхаясь, лицом Чонгуку на живот.
А тому стоило больших усилий сдерживать себя, не кончить, пока им громили комнату, и вот уже Чонгук выбирается из-под обессиленного тела, переворачивает его на спину и тянется за резинкой. Затуманенные еще не пришедшего в себя глаза парня с тревогой наблюдают из-под полуопущенных век за его действиями.
Гук стягивает с него полную жидкости резинку и отбрасывает в сторону, хищно поглядывая на замершую в ожидании жертву смеющимися глазами.
— Я… — голос срывается хрипом, он прочищает горло, — Я не был снизу никогда.
— Все бывает в первый раз, — лыбится Чонгук, раскатывая резинку на своем члене.
Их дыхание еще не восстановилось, но это пофиг, Гук проходится руками по жестким мышцам красивых рельефных бедер, собирает пальцами остатки семени с только что отымевшего его члена и аккуратно забирается ими в горячую тесноту, медленно проталкивая сантиметр за сантиметром и с наслаждением наблюдая за волнением в темных глазах.
— Не паникуй, я не такой изверг, как ты.
Парень в ответ оскаливает зубы, давая понять, куда Чонгук может валить со своими утешениями, но терпит. А Гук ловко пробирается глубже, находит маленькую точку и надавливает, перекатывая ее пальцами. Парень стонет и подается навстречу, искрящаяся капля удовольствия притупляет неприятные ощущения, и он поддается, а Гуку только того и надо было, он вынимает пальцы и медленно входит, легко скользя внутрь в смазанной резинке, чем глубже, тем шире напротив глаза, а Гук целует содранную коленку, зализывает царапины ловким языком, придвигается ближе и нежно целует вспухшие израненные губы.
Парень под ним судорожно выдыхает и расслабляется окончательно, в его глазах удивление, потому что Чонгук очень нежен. Ласково и плавно он двигается в нем, покрывает поцелуями широкие плечи, гладит теплыми ладонями бедра и не перестает улыбаться. Такой резкий контраст с тем, что он выдержал и тем, что делает сам, так тягуче и сладко, и парень принимает его уже как можно глубже, с благодарностью двигаясь навстречу и от души отвечая настойчивым губам. Он уже понял, что Чонгук безумно любит целовать.
Снова возбуждаясь, он прикрывает глаза и отдается на милость украденного с танцпола малыша, а тот накрывает рукой набухающий член и двигает ею в такт себе, выходит почти до конца и снова забирается поглубже, задевая самое приятное с разных сторон, и парень внизу ошалело понимает, что он сейчас кончит снова, а Чонгук все еще держится. Но он видит, как того начинает потряхивать, тихо смеется и ускоряется внутри, догоняя.
Возбуждение, зажатое в руке, все равно выстреливает первым, опережая на пару секунд, а потом ощущение пульсирующих толчков внутри, как финальные штрихи по удовольствию, протяжный стон с придыханием, Чонгук запрокидывает голову и жмурится, а парень под ним ловит звезды, закусывая язык.
Немного позже они, уже одевшись, осматривают друг друга и вдруг смеются. Они перепутали штаны.
— Ладно, оставлю на память, — смеется незнакомец.
— Памятливый какой, — отвечает Гук, откидываясь на стену.
— Как тебя зовут, денс-машина?
— Чон Чонгук.
— Ким Тэхен.
— А воровать людей с танцпола нехорошо, Тэхен.
— Ты вроде был не особо против.
— Я пьян.
— Мм… Приходи еще. Я снова тебя украду.
— Понравилось? — Смеется Чонгук.
Вместо ответа Тэхен подползает вплотную и дарит долгий поцелуй.
Ночка удалась.