Братик, ты спасёшь меня?
Миражанна всю ночь не могла уснуть. Воспоминания о родителях, плохие и хорошие, совсем не давали ей покоя. Она не знала, как теперь жить дальше, что делать. Если её старший брат так и не объявится, ей придётся жить с бабушкой и дедушкой. Те явно недолюбливали своих внуков. Миражанна о своих родственниках была не очень хорошего мнения, она знала, что для них главное- это семейная репутация. Жить в герцогских поместьях совсем неплохо, но явно не для неё.
Мира решила отвлечься от своих мыслей. Войдя на кухню, она заметила на полке бутылку коньяка. Для того, чтобы облегчить думы, Мира выпила немного, но это не помогло. Плюс ко всему у неё разболелась голова. Было пять часов утра, Сэм и Рита ещё спали. Вдруг у Миры зазвонил телефон.
-Алло... -ответила девушка тихим, уставшим голосом.
-Здравствуй, Миражанна.
Очень знакомый тон и манера общения, в котором девушка смогла распознать своего брата.
-Ричард! Неужто решил позвонить мне? А я думала, что ты так и не объявишься.
-Дорогая, разве я мог оставить тебя совсем одну? Не хочу тебя расстраивать, но это было убийство, а не несчастный случай.
-Я в курсе.
-Не волнуйся, я всё решу. Обещаю, что все узнают, что произошло на самом деле.
-Я уже всё решила. Газеты почитай. -угрожающим тоном ответила девушка.
-Да? Честно говоря, я малость удивлён. Горжусь тобой, сестрёнка. -насмешливо ответил голос в трубке.
-Ты приедешь на похороны? -с надеждой, почти шепотом спросила она.
-Мир, ты прекрасно знаешь, что в Нью-Дайкресте будут формальные похороны... Дедуля с бабулей сами все сделают, меня там не будет. Опекунство над тобой возьмут они, и после мы похороним родителей на фамильном кладбище.
-Я не буду жить у них.
-Почему?
-Потому. Хочу, чтобы ты взял опеку.
-Сколько тебе уже исполнилось?
-Семнадцать.
-Хорошо, я поговорю с дедушкой. Позвоню тебе позже.
-Не пропадай, пожалуйста.
Он повесил трубку. На глаза девушки накатились слёзы. За окном лил дождь, небо было затянуто темными тучами. Мира чувствовала себя совсем одинокой. По телу прошла дрожь. Она завернулась одеялом и так тихо, будто бы пытаясь зажать всю злость и обиду в душе, заплакала.