16
Хэлли
Запах бекона будит меня, и я переворачиваюсь на другой бок, шаря руками по кровати, но ничего не обнаруживаю. Простыни смяты, а подушка помята там, где Том спал рядом со мной прошлой ночью. Мое сердце замирает, когда я вспоминаю, как мы занимались любовью на диване. Отдавать ему мою девственность было нервным событием, но я рада, что это был он. Он был нежным, внимательным... добрым. Таким, каким до сих пор не был.
Мне кажется, я играю с огнем.
Но прямо сейчас мне наплевать.
Скатившись с кровати и натянув футболку большого размера, я прохожу на кухню. Передо мной спина, покрытая татуировками, рваные джинсы низко сидят, обнажая линии подтянутых мышц. Когда Том поворачивается с шипящей полной сковородой бекона в руке, его голой, татуированной груди достаточно, чтобы у меня потекли слюнки.
— Доброе утро, соня, — приветствует он.
Я поднимаю свою челюсть с земли и пытаюсь скрыть изумление, но я знаю, что он видел. Подмигнув мне, он начинает заваривать чай и ставит передо мной кружку, приказывая есть. Мы сидим за столом, как пожилая супружеская пара, и царит уютная тишина, пока мы оба медленно просыпаемся.
— Хорошо спалось?
Том пожимает плечами, разминая руку.
— Нормально.
— Я слышала, как ты кричал во сне, — тихо говорю я, стараясь не провоцировать его. Он избегает встречаться со мной взглядом, тупо уставившись в кружку с чаем. — Кошмары… они часто приходят?
Он хрипло прочищает горло.
— Достаточно часто.
Я собираюсь спросить е
ще кое-что, когда дверь Робин распахивается, и оттуда, спотыкаясь, выходит полуголая блондинка, застывая на месте, когда видит нас обоих.
— Э-э-э… Хэлли. Привет.
— Доброе утро, Фрэнсис, — приветствую я, пряча смех за чашкой.
Робин вскоре следует за мной, завязывая шелковый халат вокруг тела и свирепо глядя на меня. Она показывает Фрэнсис ванную и возвращается на кухню. Если бы взглядом можно было убивать, Том сейчас был бы кучкой пепла.
— Здесь уютно, — комментирует она.
— И тебе доброе утро. — Я складываю руки на груди и оценивающе смотрю на нее, пока она берет ломтик бекона с моей тарелки. — Что случилось со Стейси?
— Очевидно, у меня проблемы с обязательствами, — фыркает Робин.
Она принимается заваривать еще чая, оставляя меня смеяться. Да, звучит примерно так. Тем временем Том выглядит неловко, но не двигается, просто сидит и потягивает утренний напиток, как будто это место принадлежит ему. Никакого стыда за то, что он сейчас полуголый.
— Итак, чем вы, ребята, занимались прошлой ночью? — Робин поднимает брови.
— Послеобеденный чай и крокет. — Я свирепо смотрю на нее.
Она поправляет халат, демонстрируя мне изгиб груди. У этой девчонки нет никакого гребаного стыда, но, к счастью, Том смотрит в другую сторону, иначе мне пришлось бы убить ее.
— Не нужно сарказма, Хэл.
— Не нужно совать свой нос в мои дела.
Она смеется, высыпая горсть сахара в свою кружку.
— Этот ублюдок пропал после того, как позволил ограбить тебя и дал себя арестовать. Я имею право беспокоиться.
— Все было не так, — начинаю я, но Том быстро перебивает меня.
— Я осознаю, что вел себя как мудак.
Робин морщит губы от отвращения.
— «Мудак» — это вежливо сказано. Убери свое дерьмо после того, как закончишь, я уж точно не собираюсь делать это за тебя. — Она исчезает обратно в своей спальне.
Том закатывает на меня глаза и начинает собирать все наши пустые тарелки, заполняя посудомоечную машину, не говоря ни слова. Я изумленно наблюдаю, не зная, кто именно суетится на моей кухне. Он совсем не похож на того ненавистного человека, которого я узнала. У него каким-то образом произошла смена личности за одну ночь?
— Чем ты хочешь заняться сегодня?
— Э-э-э, сегодня? — Я тупо повторяю.
Том вытирает поверхности и вешает кухонное полотенце сушиться.
— Да. Сегодня.
Все, что я могу делать, это смотреть на его полуобнаженное тело, немного ошеломленная.
— У меня больше нет занятий, сейчас летние каникулы. Но сегодня вечером я работаю в бистро.
Том подходит к тому месту, где я сижу, и возвышается надо мной, все шесть футов с лишним мускулов и агрессии, но с чертовски милой улыбкой на лице.
— Тогда у нас есть день, который мы можем провести вместе. Выбирай ты.
В моем мозгу происходит короткое замыкание, когда он наклоняется и нежно целует меня в уголок рта. Прежде чем он успевает отстраниться, я обвиваю руками его шею и притягиваю к себе для еще одного поцелуя, на этот раз полного страсти и потребности. Он легко поднимает меня со стула и перекидывает через спину, как ребенка, похлопывая ладонью по моей заднице.
— Ты сегодня рассеянная, — бормочет он.
— Ты меня отвлекаешь.
Меня несут в ванную, где он запирает дверь и сажает меня на закрытое сиденье унитаза. С глазами, полными жгучего желания, Том снимает джинсы и стоит там, его член гордо возвышается. Я сглатываю, во рту внезапно пересыхает. Как раз в тот момент, когда я думаю, что он собирается трахнуть меня прямо здесь, на унитазе, он включает душ и заходит внутрь.
— Ты идешь? — спрашивает он.
Он начинает двигать своим членом, и я вскакиваю, отбрасывая футболку в сторону. Я совершенно голая под ней и бегу в душ, забираясь в тесное пространство рядом с ним. Вокруг нас клубится пар, и Том проводит руками по моим рукам, наслаждаясь ощущением моей влажной кожи.
— Я упоминал, что ты красивая?
— Раз или два, — отвечаю я.
Его губы касаются моих, прежде чем поцеловать шею и ключицу, ненадолго задерживаясь на любовных укусах, которые отчетливо выделяются на моей бледной коже.
— Хорошо. Потому что, так и есть.
Включаю обогреватель, горячая вода льется между нами, пока мы исследуем тела друг друга, прикасаясь и анализируя каждый дюйм. Я провожу пальцем по шраму у него под подбородком, где он упал в детстве, он дергает меня за пирсинг в пупке и целует родинку у меня на бедре. Близость между нами удушает, но не в плохом смысле. Как будто тебя укрывают теплым одеялом.
Держась за его твердые, мускулистые бедра, я падаю перед ним на колени. Глаза Тома вылезают из орбит, когда он понимает мое намерение и бормочет протесты.
— Ты не обязана этого делать.
— Я хочу, — настаиваю я. — Все когда-нибудь бывает в первый раз.
Целуя кожу вокруг его большого члена, я, наконец, беру кончик в рот, сразу ощущая солоноватый привкус. Его член бархатисто-мягкий и пульсирует у меня во рту, он такой длинный, что я могу проглотить только половину, прежде чем меня начинает тошнить. Мне требуется некоторое время, чтобы освоиться с этим, я всасываю достаточно глубоко, чтобы он попал в заднюю стенку моего горла, прежде чем отступить, одновременно поворачивая голову. Он рычит и сжимает в кулаке мои волосы, его бедра двигаются так, словно он трахает мой рот.
Сгорая от любопытства, я беру в горсть его яйца и нежно сжимаю, играя с мягким участком. Том хмыкает и произносит мое имя как молитву, предупреждая меня двигаться быстрее, но я остаюсь на месте, покачивая головой на его члене, дразня его от удовольствия. Его тело содрогается, когда что-то горячее проникает мне в горло, соленая жидкость наполняет рот. Я смотрю на него сквозь ресницы и сглатываю, убедившись, что он наблюдает, как я облизываю губы.
— Чертов ад, — выругался он.
— Это было интересно.
Меня поднимают на ноги, и я готова раздвинуть их для него, когда кто-то стучит в дверь, Робин орет во все горло. Мы игнорируем ее, целуясь, как животные, в душе, моя спина прижата к кафелю, а пальцы Тома глубоко погружены в мою мокрую киску.
— Прекратите меня игнорировать! — Кричит Робин.
— Господи Иисусе! — рявкаю я, выходя из душа и набрасывая на себя полотенце. Я приоткрываю дверь и вижу, что она стоит там полностью одетая, разочарованно постукивая ногой.
— Какого черта тебе нужно?
— Извините, что нарушаю ваше маленькое утреннее наслаждение, — говорит она, поднимая телефон. — Но мне только что позвонили с факультета. Они не смогли до тебя дозвониться. Ты выиграла приз!
Затягивая полотенце вокруг себя, чтобы не ослепить ее, я не понимаю, что она имеет в виду.
— Я не понимаю, какой приз? Я нигде не участвовала.
— За работу в конце года. Выставка, тупица. Ты выиграла!
Кто-то обнимает меня сзади, и голос Тома тихо звучит у моего уха.
— Поздравляю, детка. Ты выиграла.
Робин едва удостаивает его взглядом, слишком взволнованная, когда притягивает меня в объятия.
— Ты сделала это! Две штуки! Я так горжусь тобой.
Зажатая между ними двумя, я тихонько смеюсь, все еще в шоке.
— С той дерьмовой картиной, которую я нарисовала? — Я не понимаю, должно быть, произошла ошибка.
— В этом не было ничего дерьмового, — грохочет Том.
Робин с энтузиазмом кивае
т.
— Согласна. Давай, мы должны отпраздновать! Сегодня вечером мы идем в клуб, без споров. Ты даже можешь взять этого придурка с собой, я не буду жаловаться.
Она срывается с места, чтобы начать звонить, приглашать людей и болтать о своем наряде. Том кружит меня в своих объятиях, притягивая ближе для объятий.
— Ты невероятна, — бормочет он.
— Я так не думаю. Я уверена, что они что-то напутали...
Затаскивая меня обратно в ванную, он запирает дверь и срывает с моего тела полотенце, подталкивая меня обратно к все еще работающему душу.
— Нет, ошибки нет. Хэлли Бернс, ты чертова Богиня. Теперь тащи свою задницу сюда, чтобы я мог трахать тебя, пока ты снова не выкрикнешь мое имя.