Глава 9
Томас сидел в своем кабинете, окруженный величавыми стеллажами книг, как будто их обложки могли скрыть все секреты мира. Но сегодня эти книги казались ему особенно безжизненными, их древние знания меркли перед хаосом, разразившимся в его сознании. Он нервно опорожнял четвертую за утро кружку кофе и с раздражением смотрел на экран компьютера, где пульсировали курсором недописанные тезисы лекции.
Раздался легкий стук в дверь, выведший его из размышлений. Томас вздрогнул, затем медленно подошел к двери и приоткрыл ее. Перед ним стояла Роксель, та самая студентка, из-за которой его мир перевернулся с ног на голову. Ее глаза были полны энергии, и от этого его сердце начинало биться быстрее.
"Профессор Хиддлстон, можно войти?" - спросила она, едва скрывая нервозность в голосе.
Томас кивнул и шагнул в сторону. Когда дверь захлопнулась, кабинет стал казаться еще меньше, пространство между ними наполнилось напряжением, которое невозможно было игнорировать.
«Роксель, мы должны поговорить», — начал он, но его голос дрожал. Он долго искал слова, но все они казались неуместными.
Она подошла ближе, игнорируя его практически неслышный вздох. «Я знаю, что мы сделали вчера было неправильно», — начала она, ее голос был тихим, но уверенным.
Томас почувствовал, как его кишки скрутились от противоречивых эмоций. Вчера вечером все казалось таким естественным. Сначала они просто разбирали «Гордость и предубеждение» Джейн Остин, но постепенно разговор перешел на более личные темы. Ее страсть к литературе, ее взгляд на жизнь — все это стало для него притягательным магнитом.
Он вспомнил, как тогда они оба оказались на старом кожаном диване. Ее руки, внимательные и нежные, обнимали его шею, и внезапно кажется, что весь мир исчез. Они были только вдвоем.
«Роксель, мы не можем позволить прошлому вечером разрушить наше будущее», — сказал Томас, ожидая услышать в своих словах больше убежденности. «Ты моя студентка, и я твой преподаватель. Это сложно.....
"Да,вы правы!" - сказала она, и даже ее усталость не смогла поколебать решимость в ее голосе, "Я пойду на занятия, профессор."
Она произнесла "профессор" с осознанием новой границы между нами. Это слово теперь стало тяжелым, почти металлическим, удерживающим нас от того, что могло бы быть.
Я знал, что нам нужно это сделать. Вчерашняя ночь была ошибкой, от которой ни одному из нас нельзя отказываться, но и продолжать ее – еще большая ошибка. Ее будущее ценою в нашу взаимную слабость не могло их себе позволить.
Она ушла, тихо прикрыв дверь за собой, и я остался один, подавленный тишиной и мыслями. Память о коже на коже, о мгновениях, наполненных шепотом и нашептыванием, которые мы делили на одном из старых диванов в кабинете, преследовала меня.
Я пытался сконцентрироваться на бумагах перед собой, заставить себя работать, но все было тщетно. Мои мысли возвращались к вечеру, когда мы оба дали волю чувствам, позволив им выйти за рамки дозволенного. Слова были излишни, когда тела говорили громче и яснее.
Теперь же мы обязаны были вернуть все назад. Она - талантливая студентка, которой предстояло светлое будущее. Я – профессор, который должен был быть образцом и хранителем морали. Но между этими ролями и реальной жизнью простиралось непреодолимое расстояние.