Первый урок
- Сэр, пожалуйста... - взмолился Эдди, - я не знал. Поверьте мне... Господи, помоги мне! Я не знал.
Синий Человек кивнул:
- Ты и не мог этого знать. Ты был слишком маленький.
Эдди сделал шаг назад. Он весь напрягся, словно готовясь к драке.
- И теперь я должен расплачиваться, - сказал он.
- Расплачиваться?
- За свой грех. Поэтому я сюда и попал, правда? Это возмездие?
Синий Человек улыбнулся:
- Нет, Эдвард, ты попал сюда, чтобы я мог тебя чему-то научить. Все, кого ты здесь встретишь, чему-то тебя научат.
Эдди, все еще не разжимая кулаков, с недоверием посмотрел на Синего Человека:
- Чему научат?
- Тому, что в жизни ничто не случайно. И тому, что мы все друг с другом связаны. И тому, что одну жизнь невозможно отделить от другой, как бриз от ветра.
Эдди замотал головой.
- Мы просто бросали мяч. Это была полная глупость, моя глупость - бежать за ним на дорогу. Почему из-за меня должны были умереть вы? Это несправедливо.
- Справедливость, - произнес Синий Человек и простер вверх руку, - не правит жизнью и смертью. Если б она правила, то ни один хороший человек не умер бы молодым.
Он повернул руку ладонью вверх, и они вдруг оказались на кладбище, позади маленькой группы людей, пришедших на похороны. Рядом с могилой стоял священник и читал что-то из Библии. Эдди не видны были лица - только спины: платья, костюмы, шляпы.
- Это мои похороны, - сказал Синий Человек. - Посмотри на пришедших проводить меня в последний путь. С некоторыми я был едва знаком, и все же они пришли. Почему? Ты когда-нибудь задавал себе этот вопрос? Почему люди собираются вместе, когда кто-то умирает? Почему люди считают, что они должны это сделать?
Потому, что в глубине души они чувствуют: все жизни взаимосвязаны. Смерть, забирая одного из нас, оставляет в живых кого-то другого, и за короткий промежуток времени между той минутой, когда она оставила тебя в живых, и той минутой, когда она тебя забрала, жизнь твоя меняется.
Ты считаешь, что должен был умереть вместо меня. Но пока я жил на земле, немало людей умерло вместо меня. И это происходит каждый день. То молния ударит в то место, где только что стоял ты, то разобьется самолет, в котором должен был лететь ты. Кто-то из знакомых тяжело заболел, а ты нет. Мы думаем, что это все случайность. Но на самом деле все в жизни уравновешено. Один увядает, другой расцветает. Рождение и смерть - части одного целого. Поэтому нас так тянет к младенцам... - Синий Человек повернулся лицом к стоящим возле могилы, - и на похороны.
Эдди посмотрел на собравшихся вокруг могилы людей и подумал: а были ли у него похороны? И если были, пришел ли хоть кто-нибудь? Священник все еще читал отрывок из Библии, а стоявшие рядом с ним, склонив головы, слушали. День похорон Синего Человека - столько воды утекло с тех пор. И Эдди был там - мальчишка, всю церемонию крутившийся, переминавшийся с ноги на ногу и понятия не имевший, какую роль он сыграл во всей этой истории.
- Я так и не понимаю, - прошептал Эдди, - что хорошего принесла твоя смерть.
- Хотя бы то, что ты остался жив, - ответил Синий Человек.
- Но мы едва знали друг друга. А могли и вовсе быть незнакомцами.
Синий Человек обнял Эдди за плечи, и он вдруг почувствовал, что внутри у него как-то потеплело.
- С незнакомцами тебе еще предстоит породниться, - заметил Синий Человек.
С этими словами Синий Человек притянул к себе Эдди. И он мгновенно почувствовал, как все, что когда-либо испытал Синий Человек, перелилось в него: одиночество, стыд, нервозность, сердечный приступ. Перелилось и так там и осталось, будто в захлопнувшемся ящике.
- Мне пора, - шепнул ему на ухо Синий Человек. - Мое дело на этой ступени небес закончено. Но ты еще встретишь других.
- Подожди! - крикнул Эдди, бросаясь за ним вдогонку. - Ответь мне только на один вопрос. Я спас ту маленькую девочку? На пирсе. Я спас ее?
Синий Человек ничего не ответил. Эдди съежился.
- Значит, моя смерть была такой же бесполезной, как и моя жизнь.
- Ни одна жизнь не бесполезна, - проговорил Синий Человек. - Бесполезно лишь тратить время на раздумья о том, как все мы одиноки.
Он отступил к могиле и улыбнулся. И тут же кожа его вдруг приобрела нежно-золотистый цвет и стала гладкой и совершенно чистой. Такой идеальной кожи, подумал Эдди, он в своей жизни не видел.
- Подождите! - закричал Эдди, но его уже уносило прочь от кладбища, высоко в небо, и он воспарил над огромным серым океаном. Под ним пронесся старый «Пирс Руби»: замелькали башенки, пирамидальные крыши, реющие на ветру флаги.
И вдруг все исчезло.ВОСКРЕСЕНЬЕ, 15.00
На пирсе толпа молча окружила «Свободный полет Фреда». Пожилые женщины в ужасе взирали на аттракцион. Матери торопливо уводили детей подальше. Несколько крепкого вида мужчин в майках протискивались вперед с таким видом, будто точно знали, что теперь надо делать. Но лишь только они добрались до места происшествия, как и у них беспомощно опустились руки. Солнце припекало, тени принимали все более четкие очертания, люди - точно приветствуя друг друга - ладонями прикрывали глаза от солнца.
- Дело плохо? - шепотом спрашивали они.
В форменной рубашке, насквозь пропитанной потом, с пылающим лицом, через всю толпу пробирался Домингес. Подойдя, он увидел кровавое месиво.
- Нет! Нет! Эдди, нет! - застонал он, хватаясь за голову.
Прибыли охранники. Они оттеснили толпу. Но и они - в полной беспомощности - понуро отступили в ожидании машины «скорой помощи». Казалось, все вокруг: мужчины, женщины и дети, державшие в руках бумажные стаканы с газированной водой, - все они застыли в ужасе, не в силах вынести это зрелище, но и не в силах уйти. Смерть подступила совсем близко, а из громкоговорителей неслась развеселая музыка.Неужели все так плохо? Завопили сирены. Появились люди в белых халатах. Место, где произошел несчастный случай, ограничили липкой желтой лентой. В галерее игральных автоматов опускались решетка за решеткой. Аттракционы закрывались на неопределенное время. Весь пляж облетела весть о несчастье, и к заходу солнца на «Пирсе Руби» не было ни души.
Сегодня у Эдди день рождения
Сидя в своей комнате - даже притом, что дверь закрыта, - Эдди чувствует запах бифштекса - мать жарит его вместе с зеленым перцем и сладким красным луком, - смешанный с запахом дымка от горящих щепок, который он так любит.
- Эддд-диии! - кричит мать. - Где ты? Все уже собрались!
Эдди соскальзывает с кровати и откладывает в сторону комиксы. Ему сегодня исполняется семнадцать - слишком взрослый для комиксов, - но он все еще читает их с удовольствием: ему нравятся их яркие герои вроде Фантома, которые сражаются со злодеями и спасают мир. Он подарил свою коллекцию двоюродным братьям, мальчикам помладше, переехавшим в Америку несколько месяцев назад из Румынии. Семья Эдди встретила их в порту, и они поселились в одной комнате с Эдди и Джо. Двоюродные братья не умеют еще говорить по-английски, но им нравятся комиксы. Так что у
Эдди теперь есть предлог по-прежнему держать их у себя в комнате.
- А вот и именинник! - радуется мать, когда Эдди медленно вплывает в комнату. На нем белая рубашка и синий галстук, который впивается в его мускулистую шею. Родные, друзья и рабочие с пирса встречают его веселыми возгласами и поднятыми в знак приветствия кружками пива. В углу, в клубах сигарного дыма, играет в карты отец.
- Эй, ма! Слышишь? - выкрикивает Джо. - Эдди вчера познакомился с девушкой.
- A-а! Правда?
Эдди чувствует, как к его лицу приливает кровь.
- Ага. Он говорит, что женится на ней.
- Заткнись, - говорит Эдди.
Но Джо не обращает на него внимания:
- Точно. Вчера заходит в комнату, глаза навыкате, и говорит мне: «Джо, я встретил девушку, на которой женюсь!»
Эдди весь кипит от злости.
- Я тебе сказал: заткнись!
- А как ее зовут Эдди? - спрашивает кто-то.
- Она ходит в церковь?
Эдди приближается к брату и бьет его по руке.
- У-у-у!
- Эдди!
- Я велел тебе заткнуться!
Но Джо выпаливает:
- И он с ней танцевал на эстра...
Хрясь!
- У-у-у!
- ЗАТКНИСЬ!
- Эдди! Прекрати!
Даже румынские мальчики - что такое драка, они понимают, - смотрят с интересом, как братья скатываются с дивана на пол и колошматят друг друга, пока их отец не откладывает в сторону сигару и не начинает орать:
- А ну, прекратите немедля, пока я вас обоих не вздул!
Братья прекращают потасовку и, тяжело дыша, с яростью смотрят друг на друга. Кое-кто из пожилых родственников улыбается. Одна из тетушек шепчет:
- Видно, ему эта девушка и впрямь нравится.
Позже, после того как праздничный бифштекс съеден, свечи на торте задуты и гости разошлись, мать Эдди включает радио. Передают новости о войне в Европе, и отец говорит о том, что если дела пойдут на спад, то со строевым лесом и медными проводами станет совсем туго. И тогда содержать парк в порядке будет почти невозможно.
- Такие ужасные новости, - замечает мать, - в самый день рождения.
Она крутит ручку радиоприемника, и вот из него уже льется музыка: оркестр играет свинг. Мать улыбается и тихонько подпевает, потом подходит к Эдди, сидящему развалясь на стуле и отщипывающему крошки от последнего куска торта. Мать снимает фартук, вешает на спинку стула и протягивает руки Эдди.
- Покажи мне, как ты танцевал со своей новой подругой, - просит она.
- Ой, ма...
- Давай-давай.
Эдди поднимается со стула с таким видом, точно его ведут на казнь. Джо ухмыляется. Но их хорошенькая круглолицая мать напевает мелодию свинга и скользит взад и вперед по комнате, пока и Эдди не начинает танцевать вместе с ней.
- Та-а-а... та-а... ти-и-и-и, - подпевает мать радиоприемнику. - Когда ты со мно-о-й... та-та... звезды и луна... та-та-та... в июне...
Они кружатся и кружатся по гостиной, и Эдди вдруг разбирает смех. Он уже выше матери по крайней мере дюймов на шесть, и тем не менее она кружит его по комнате с необычайной легкостью.
- Так тебе нравится эта девушка? - шепотом спрашивает мать.
Эдди сбивается с ритма.
- Это хорошо, - говорит она. - Я за тебя очень рада.
Они приближаются к столу, мать хватает за руку Джо и поднимает его со стула.
- А теперь вы танцуйте, - говорит она.
- Я с ним?
- Ма!
Но мать настаивает, и они сдаются. Смеясь и натыкаясь друг на друга, они, взявшись за руки, гигантскими кругами носятся по комнате. Летают и летают вокруг стола, к полному восторгу матери. По радио кларнет выводит соло, двоюродные братья из Румынии хлопают в ладоши в ритме свинга, и запах поджаренного бифштекса медленно тает в праздничном воздухе.