Пока смерть не разлучит нас
Юная девушка шагает по краю обрыва. Сзади густой лес, листья шелестят из-за ночного ветра, внизу волнами разбивается морская пена. Круглый диск Луны словно серебряная монета висит в небе, отражаясь на поверхности бушующей воды.
Мурашки разбегаются по холодной коже, словно тысячи маленьких иголочек протыкают её одновременно. Девушка идёт в одиночестве. Бежевый комбинезон с коротким рукавом совсем не спасает от холода.
Дорожки пролитых слез засохли на щеках от ветра, русые волосы вылезли из слабой косы. Внутри ничего. Пустота поглощает всё больше и больше пространства, оставляя лишь серо-чёрный след за собой. Глаза пощипывает.
Подушечки пальцев покраснели и уже начинают неметь. Но она, кажется, совсем не чувствует этого. Ноги сами несут её вперёд, как зачарованные. Мысли витают где-то очень далеко.
Кровь всё медленнее и медленнее течёт по венам. Девушка чувствует, как она начинает густеть и останавливает ток. Сознание мутнеет, в глазах начинают расплываться окружающие предметы.
Она рефлекторно опускается на колени. Это больше подходит на обессиленное падение. Будто ей выстрелили в спину. Будто она превратилась в ласточку, которую подстрелили в полёте.
Еле-еле доползает до самого края обрыва. Остатки мыслей улетучиваются вслед за силами из тела.
Ноги съезжают с сухой земли и свисают вниз. Девушка смотрит на них, пытается сфокусироваться на море. Но взгляд размывается ещё больше.
Несколько минут сидит она неподвижно. Как статуя на площади, как мираж в пустыне. Всё тело начинает каменеть, словно мгновение назад ей в глаза заглянула сама Медуза Горгона.
Горгону убил Персей, а её убил возлюбленный. Человек, которому она доверяла больше, чем себе. Воспоминания вновь разливаются по опустошённому разуму, сердце вновь сжимается от колющей боли. Его обвивают побеги чёрной розы, сдавливают, шипы впиваются в почти мертвые ткани.
Она щурит глаза, пытается освободиться от оков боли, пытается сорвать колючие ветви с сердца. Не выходит. Кровь стекает с пораненных пальцев. Всё тщетно.
Душа готовится испустить последний вздох. Она изжила себя. Тысячи осколков разорвали её, литры проглоченной обиды и слёз разъели. Не осталось даже нетронутого клочка.
На плечо опускается невесомая рука. Девушка сначала не обращает внимание. Это иллюзия, здесь она совсем одна.
Но ощущение прикосновения не проходит, и та оборачивается. От неожиданности вздрагивает. На удивление позади действительно стоит человек.
Тоже девушка. Волосы цвета крепкого кофе спадают на острые плечи и глубокие ключицы, смоляные глаза выражают нежность, но в глубине можно разглядеть лишь пелену боли. В них нет живого блеска.
Белое платье незнакомки не разлетается от ветра. Совсем. Это так странно, ведь оно сделано из воздушной полупрозрачной ткани. Она похожа на средневековую леди.
Но мысли о происхождении девушки меркнут на фоне одной другой. Что же она делает здесь? Вблизи нет ни домов, ни других зданий. Только непроглядный лес и море.
Прежде, чем та успевает проронить и слово, незнакомка задаёт вопрос:
— Как тебя зовут? — спрашивает спокойно. Словно ничего необычного не происходит. Будто это обыденно, встречать кого-то посреди леса ночью.
— Астрид, — растерянно произносит та, внимательно разглядывая незнакомку, которая аккуратно присаживается рядом с ней, непрерывно смотрит вдаль. Её совсем не смущает недоуменный взгляд Астрид.
— Твоё сердце разбито. Твоя душа увядает. Что случилось? — только сейчас она полностью поворачивается на собеседницу. В глазах нет и тени усмешки, только желание помочь. И почему-то Астрид хочется ей довериться.
— Мой парень бросил меня и ушёл к моей подруге. Мы встречались почти четыре года. Я люблю его. Я думала... — она запинается, — я думала, это навсегда, — тише продолжает та и предательская слеза катится по щеке.
— Не плачь. Я чувствую, ты ещё найдёшь того, кто полюбит тебя всем сердцем. Обещаю тебе, — вдумчиво проговаривает незнакомка, прикрыв веки.
— Откуда вы знаете? — блёклым голосом спрашивает Астрид. Она не верит в предсказание и прочую магию.
— Это не важно, — вздыхает та. — Я расскажу тебе одну историю и тебе станет легче, — Астрид хочет что-то сказать, но девушка бесцеремонно продолжает, — когда-то давно здесь стоял город. Это было много лет назад. Сейчас о нём никому не известно:
— Ален, где ты? — чернокудрая девушка ступила вперёд, тени от деревьев полностью покрыли её силуэт. Ей не по себе. Страшно, что кто-то может узнать. Особенно отец. — Ален, ты здесь? Это я, — продолжила звать та, в надежде, что юноша притаился где-то в кустах. Они часто встречались на этом месте, но для неё каждый раз — как первый.
Кто-то положил увесистую руку ей на плечо. От неожиданности она обернулась, испуганно посмотрела на человека. Сердце замерло, зрачки уменьшились, рот машинально открылся. Секунда. Сердце снова начало стучать, зрачки приняли прежнюю форму, девушка облегченно выдохнула.
Позади стоял её возлюбленный. Ален. Тот, кому она готова подарить всю себя. Для кого готова петь ночами и танцевать до упаду. Ради кого готова рисковать и бегать в лес. Ради кого готова убежать из родного города прочь.
— Ален, ты сильно напугал меня! — недовольным шёпотом шикнула девушка, хватаясь за подпрыгивающую от испуга грудь.
— Прости, любимая, — Ален не сдержался и убрал прядь волос с лица. Она разомлела от прикосновения, щекой прижалась к его ладони. Глаза закатились от наслаждения. — Катерина, ты так прекрасна! — воскликнул тот. Ей показалось, что слишком громко, поэтому она мгновенно отпряла, быстро огляделась вокруг.
— Не повышай голос и говори тихо. Я боюсь, что отец начинает догадываться о моих постоянных отлучках, — растеряно посмотрела на него, в глазах начали собираться слёзы.
Ален притянул её в свои объятия, нежно закутал руками, защищая от внешнего мира. Только рядом с ним у Катерины получалось расслабиться. Только ему она полностью доверяла.
Он поглаживал её спину, двумя пальцами прошёлся по позвоночнику. Ален сам прекрасно понимал, чем рискует возлюбленная и чем сулит возможность того, что отец прознаёт о её побегах. Ему всё равно на себя: пусть гонит, бьет, объявляет в розыски. У него просто не получалось думать о себе, когда речь шла о безопасности Катерины. Она — свет в ночи, мёд в дёгте, вода в пустыне. Она — его всё.
Их отношения запретны. Катерина — дочь высокопоставленного феодала, потомок аристократического рода. Строгий отец никогда бы не позволил даже общаться с таким как он.
Ален — сирота с турецкими корнями. Его мать — уроженка Османской Империи, беглая наложница султана. Отца он не знал, а не местная мать не смогла построить нормальной жизни здесь, организовать приличный быт. Да и умерла она рано. После жаркого южного климата более северный здесь просто погубил её измученный побегом организм. Так и остался малолетний Ален совсем один. Без постоянного крова, без еды, без денег. Работал, побирался на подачках. Подрос. Повстречал Катерину. Совсем случайно, когда она убежала за пределы поместья.
Это можно назвать любовью с первого взгляда. Она стала прекрасной нимфой в его глазах. Ален не мог оторвать взгляда, насытится ей. Какого было его удивление и радость, когда через неделю он снова повстречал Катерину, которая не покидала его мыслей. Сначала ему показалось, что это происки фантазии, но нет. Оказалось, она вновь сбежала. Только теперь, чтобы отыскать его.
Так они встречались уже три года. То он незаметно от прислуги пробирался к ней, то она сбегала из дома и ждала его в нужном месте. Оба понимали как рискуют и оба не могли ничего с собой поделать. Они стали зависимы друг от друга, жизнь теряла краски, а душа выла, когда им приходилось не видеться больше недели.
И вот совсем недавно Ален предложил ей сбежать. Сбежали бы в соседнюю страну, назвались по-новому. Катерина без раздумий согласилась. Слепо любило девичье сердце, верило, что есть у них шанс на счастливое будущее вместе. Даже имена успели подобрать: Уильям и Изольда.
Это было безумно рискованно, но зато дарило возможность им быть вместе. Отец рано или поздно узнает. Нужно опередить его и скрыться, начать жить с чистого листа. Ален готов рискнуть жизнью ради неё, ведь если их отыщут, вину он возьмёт на себя. Она об этом не знает, и не узнаёт, если всё пройдёт гладко. Если их поймают, чтобы не губить жизнь любимой, он соврёт и скажет, что похитил Катерину. Ей в таком случае ничего не будет, а ему грозит виселица. Неважно, главное не осквернить её прекрасное имя. Ален старался не думать об этом исходе событий и надеялся на лучшее.
Катерина тоже надеялась. Надеялась на новую жизнь рядом с возлюбленным. Ей тоже нелегко давалось это решение. Сердце гложело то, что она покидает родной дом. Оставляет бедную матушку. Оставляет отца. Хоть он и был слишком строг, но Катерина любила его. Любила искренне и чисто. По другому она просто не умела.
К побегу всё было практически готово. Катерина отдала немалую часть своих золотых и серебряных украшений Алену, который выезжал в соседний город и продавал. Так угроза того, что отцу Катерины доложат, что кто-то купил украшения его дочери, тем более у сироты, была меньше. Ален тоже не сидел сложа руки. Хватался за любую возможность заработать. Брался за всякую работу. Почти не ел — откладывал.
Настал момент, когда они вместе пересчитывали накопленные деньги, сидя в лесу ночью. Теперь побег уже не казался такой заоблачной мечтой. Он представлялся таким реальным, таким близким. Катерина плакала от счастья, а Ален её успокаивал, целовал мокрое лицо.
Эта встреча должна была стать предпоследней перед заветным событием. Катерина достала из под подола небольшой мешочек. Ален молча наблюдал за ней, не решался спрашивать, что она принесла насей раз.
Открыв мешочек, Катерина на руку высыпала пять драгоценных камней. У Алена ком встал посреди горла. Он машинально закрыл рукой ладонь с сокровищем, огляделся вокруг. Только когда убедился, что за ними не ведут слежку, приоткрыл руку. Камни снова заблестели на солнце.
На выручку от них они смогут прожить больше года. Страшно и подумать, как Катерина достала эти драгоценности.
— Любимая, где ты взяла их? Они слишком ценные, лучше их вернуть. Пропажу могут заметить до дня побега, — взволнованно произнёс Ален и посмотрел в её глаза. Хоть он сроду никогда не видел подобных драгоценностей, её прекрасные чёрные глаза привлекали его куда больше. И он не упускал возможности заглянуть в них, насладиться их глубиной и блеском.
— Не переживай. Они мои по праву. Эти камни должны были украсить диадему на венчании. Но пока венчать меня не собираются, поэтому отец точно не полезет их искать. А мы на следующей недели будет уже далеко-далеко. Вместе. Вдвоём, — спокойно объяснила та, погладила свободной рукой Алена по щеке. Он ответил на ласку и, зажав её кулачок с камнями, нежно прильнул к её губам.
* * *
Катерина тихо зашла на территорию поместья и подошла к нужному дереву в саду. Там лежала небольшая прялка и кусок полотна с недошитым узором. Она специально оставила его здесь заранее, чтобы сделать вид, что она сидела тут с самого раннего утра и вышивала цветы на ткани. Катерина занималась этим ночью, пока все спали, в темноте. Теперь она заметила все неровности и изъяны, которые не разглядела тогда.
Она присела на землю, устроилась в расслабленной позе, принялась дальше вышивать один из голубых цветов. Пока руки работали, мысли прокручивали совместные моменты с Аленом. Моменты их ласк и нежностей, поцелуев и объятий. Моменты их откровенных разговоров, признаний, мечтаний. Самые дорогие сердцу воспоминания.
Сейчас она уверена, что скоро сможет пополнить эту копилку. Ведь через какую-то неделю будет просыпаться рядом с Аленом, засыпать рядом с ним, жить вместе, не скрываясь. Больше для счастья не нужно ничего. Пускай в бегах, пускай без права на наследство и в возможной нищите. Главное рядом с ним. Остальное не важно.
Из мыслей её вытянуло шуршание позади. К ней по зелёной траве шагала мать. Что-то в ней было не так. Словно на ней не было лица.
Полноватая женщина с тёмно-русыми волосами, в которых уже проскакивали седые прядки, подошла, пустым взглядом осмотрела дочь и велела ей встать:
— Катерина, иди со мной. Нам нужно поговорить, — голос предательски дрогнул, выдавая всё волнение. Хотя, его и так можно было прочесть на её лице.
— Конечно, Матушка, — ничего не подозревая, ответила Катерина и встала с земли. Казалось, от любви она ослепла, перестала замечать очевидное. Вот и сейчас не понимала, что у матери что-то случилось. Но окрылённая Катерина не желала спускаться на землю и поднималась всё выше в небо. Жаль, что падать потом будет ещё больнее.
Двери поместья закрылись за её спиной и посреди залы она увидела отца. Его глаза сверкали гневом. Кулаки сжимались до побелевших пальцев. Оскал появился на губах. Казалось, что в тишине можно услышать его тихий рык.
По телу волнами разошёлся холод. Мурашки выступили на побледневшей коже. Страх сковал горло.
Отец пронизывал её взглядом, словно пытался мысленно задушить. И у него это получалось: воздух растворился в лёгких, всё изнутри начало скукоживаться, жизненно важные органы начали иссыхать. Всё в голове Катерины стало путаться, помутнело. На лбу мгновенно выступила испарина.
Ни разу в жизни она не видела отца настолько разъярённым. И причиной могло послужить только одно. Он узнал.
— Катерина, подойди ко мне, — подозвал её мужчина и она одёрнулась. Ноги свело в судороге. Голос был пропитан гневом и презрением.
Катерина, неживая, на ватных ногах подошла к отцу. Она не знала, что сейчас будет, но понимала, что невредимой отсюда не выйдет.
Но голову заполняла лишь одна мысль. Что с Аленом? Если отец нашёл его? Нужно срочно передать ему, чтобы бежал один. На себя без разницы. Важнее чтобы он остался цел, а главное — жив.
Катерина пыталась унять дрожь по всему телу. Бесполезно. Ужас и паника управляли её конечностями вместо неё.
— Неужели ты думала, что я не узнаю о твоих гулянках с городскими, а? — заорал тот, а она лишь вжалась в себя, стараясь абстрагироваться отсюда. Катерина чувствовала себя птицей в клетке. Словно она в закрытой комнате чувствует запах гари. Она чувствовала безисходность. — Малолетняя дрянь! Готова отдаться первому встречному! Мне стыдно, что я воспитал тебя такой! — сыпались укоры в сторону Катерины, на её глазах заблестели слёзы. — Молчишь? Правильно, молчи. Раньше я позволял тебе слишком много. Теперь такого не будет. Ты будешь исполнять все мои поручения и над тобой будет вестись постоянный надзор. А любовника твоего, я... — не успел договорить тот, как Катерина упала к его ногам. Пусть орёт на неё, наказывает, пусть хоть убьёт. Лишь бы не трогал Алена.
— Отец, прошу! Он ни в чём не виноват. Это я! Я пришла к нему первая! Это всё я! — рыдала та, уткнувшись в его бархатный фрак.
На грубом, злом лице не мелькнуло ни тени сострадания. Он небрежно отстранил её от себя, схватил за подбородок, сжал. Катерина пискнула от боли.
— Не смей меня перебивать, грязная девчонка! Ты опозорила весь наш род! Дешёвка! — ещё громче закричал тот, сжимая её челюсть всё сильнее и сильнее. Казалось, что она сейчас треснет под этим напором.
Замолчав на секунду, он выкинул то, что не ожидал никто в комнате. Развернулся и со всей силы хлестанул Катерину по лицу.
Её хрупкое тельце отлетело в сторону. Ещё один писк послышался из её уст. Даже прислуге, наблюдавшей за всей этой картиной со стороны, стало жаль беднягу. На их лицах сумбурно сменялись разные эмоции.
Больше всех сердце заболело у матери. Она зажала рот рукой, сдерживая всхлипы. Смотреть, как бьют твоего ребёнка и не иметь возможности его уберечь — ужасно. Если она вмешается, муж будет зол ещё больше.
Катерина медленно подняла голову. Слёзы, глаза, полные боли, тихие стоны. На правой щеке огромная красная отметина. В ней можно различит ладонь и пять пальцев. Кожа налилась кровью, а где-то уже начала синеть.
— Приведите его, — распорядился тот, отходя от дочери.
Несколько слуг вышло из поместья. Катерина зарыдала ещё сильнее. Они убьют его. Убьют из-за неё. Из-за связи с ней.
Секунды растянулись в минуты. Она отсчитывала мгновения. Сердце замирало с каждым шорохом, каждым движением вокруг.
Кровь бурлила во всём организме. Щека ещё помнила недавний удар, пунцовела всё сильнее, пылала алым оттенком. Но Катерина этого не чувствовала. Она не чувствовала ничего, кроме страха за Алена. Ни боли, ни обиды, ни унижения. Только страх за возлюбленного.
Через две минуты в залу ввели его. Точнее, втащили. Разбитая губа, кровь на рубахе, измученный вид. Всё внутри Катерины сжалось, горло пронзили тысячи игл. Весь мир сузился до одного человека. До одной фигуры. До него. До Алена.
Его затуманенный взгляд обратился к ней. Губ коснулась слабая улыбка — всё, что он смог выдавить из обессиленного, истерзанного организма. Даже в таком положении Ален был рад её видеть. Встревоженный взгляд таких родных глаз понемногу унимал боль во всем теле, развеивал кучные тучи, которые куполом накрыли его разум.
Он осознавал, что, возможно, это его последние часы, и благодарил судьбу за то, что она позволила взглянуть на возлюбленную в последний раз. Что предоставила именно ей провести его в последний путь. Если Алену суждено кончить так, то он примет смерть с честью, как плату за то, что повстречал свою Катерину, полюбил и стал любим ею. И даже если это будет стоить жизни, то он никогда не пожалеет о их запретной любви и никогда не захочет переиграть всё по-другому.
Она его ангел, его муза, его душа. Катерина смогла подарить ему не только себя. Она подарила ему его самого.
Все моменты их тайных встреч, объятий, поцелуев, разговоров — всё проносилось в сознании красочной вереницей бесконечной карусели. Он медленно умирал, а перед его глазами всё ещё непрерывно стоял взгляд карих глаз Катерины. И даже смерть не сможет затмить их для него.
* * *
Служанка шнуровала корсет белого свадебного платья. Радостное событие, праздник должен начаться через несколько часов. Но в комнате царило гробовое молчание.
Воздух пропитан трауром, с каждым вздохом внутри всё наполнялось горечью. Служанка не смела произносить и слова, лишь молча затягивала ленты, иногда бросая взгляд в сторону окна.
Катерина почти не дышала. Стеклянный взгляд не выражал никаких эмоций. Только пустота. Пустота, которая разрушала всё больше и больше душевного пространства. Оно выгорало чёрным пламенем. От души оставалась лишь размазанная полоса из пепла. Боль разъедала сердце также, как табачный дым разъедает лёгкие. Медленно, постепенно, от клеточки к клеточке. Растягивает эту муку на долго, заставляет кашлять, задыхаться, отплёвываться остатками табака.
От одной затяжки не умрешь, она безобидна. Но если ты затягиваешься круглые сутки, то холодок проходится по коже, ты чувствуешь как над тобой начинают кружить стаи огромных грифов. Смерть запускает свои побеги в твоё тело, они прорастают, обвивают органы и подбираются к клочкам разбитого сердца. Когда они намертво врастают в кости уже понимаешь — путь назад засыпан. Остаётся только ждать своего часа в предсмертном одре. Хотя, нужен ли вообще путь назад, когда жизнь потеряла смысл?
Сегодня у Катерины свадьба. Но она ненавидела этот день, ненавидела этот месяц, ненавидела всё время после того дня, когда их с Аленом разлучили. Так безжалостно оторвали друг от друга, без сожалений растоптали весь мирок, который они так старательно выстраивали столько времени. Уничтожили все мечты, которые они придумывали летними вечерами, лёжа на полянах и держась за руки.
Ален почти умер тогда. Если бы не мольба Катерины, её истерика и отчаянные вопли, которые немного растопили ледяное сердце её отца, то он бы погиб прямо на полу в её доме. И когда Ален очнулся, Катерина надеялась, что отец отпустит его. Ален сможет покинуть город и никогда не вернётся обратно. Главное, останется живым.
Но все надежды испарились в одно мгновенье, когда отец решил отправить ослабленного Алена на войну. Как оказалось позже, его помиловали не из-за просьб дочери, а из-за боязни позора. Её отец просто боялся, что если Алена казнят, то по городу поползут слухи о их связи с графской дочерью, поэтому принял другое решение. Решение, ставшее в глазах Катерины приговором.
Алена отправили на войну с Византией. Солдат не хватало, люди их государства гибли, как муравьи. Шанс того, что полумёртвый Ален вернётся оттуда живым приравнивался к нулю. Король просто играл с жизнями своей армии, не желая отступать. Византийцы были сильнее, лучше снаряжены, да и сама армия насчитывала гораздо больше солдат. Идти туда означало подписать себе верную смерть. И отец Катерины подписал её для Алена.
Сколько слёз она пролила в тот день. Сколько любви она передавала в своём последнем взгляде для Алена, который всё так же нежно глядел на неё и слабо улыбался.
Отец подобрал ей в женихи какого-то знатного аристократа, чтобы поскорее перевернуть лист с историей про роман дочери с сиротским юношей. Только вот, Катерина не могла перелистнуть его, хваталась за его края, желая оставить именно этот разворот книги своей жизни.
Единственное, что хоть как-то держало её на плаву, это одна тайна. Перед тем, как отряд Алена уехал в сторону сражений, она через служанку подкупила одного из военных с того же отряда. В случае каких-то происшествий с Аленом нанятый Джек должен писать письма на имя служанки. Меллия — так её звали, очень сочувствовала и переживала за состояние своей госпожи, поэтому без раздумий согласилась помочь провернуть эту хитрость. Сама нашла Джека, сама всё ему объяснила. Катерина ежедневно благодарила Меллию, потому что только эта мысль вдыхала жизнь в её увядающее сердце.
И вот сейчас, Катерина стояла и ждала, когда ей зашнуруют платье, в котором она навсегда перелистнёт самую важную и дорогую страницу своей жизни. Холодная слеза стекла по щеке, ладони задрожали. В воспоминаниях всплыл отрывок одного из вечеров, когда Ален обещал ей, что после побега обязательно поведёт её под венец. Как они планировали будущее, придумывали имена для ещё неродившихся детей. Теперь она с болью вспоминала это, понимая, что этим детям теперь уж не суждено родиться, а счастливому будущему, всем любовным клятвам — сбыться. От этого узкие дорожки слёз продолжали стекать по лицу даже когда казалось, что они закончились.
Когда служанка, присланная отцом, почти закончила с корсетом раздался тихий стук в дверь. Бледным голосом Катерина прошептала «Войдите» и даже не соизволила обернуться на вошедшего. Ей просто не хватало сил что-то сделать. Она бы так и осталась безразлично сидеть, если бы не знакомый голос:
— Леди Катерина, — сказала Меллия, привлекая внимание на себя. В её взгляде Катерина прочла, что та хочет что-то сообщить, поэтому спокойно отослала отцовскую служанку под предлогом того, что дальше со сборами ей поможет Меллия.
Когда та покинула комнату, Меллия аккуратно захлопнула дверь и достала из под подола хлопковой юбки небольшой свёрток. Катерина сразу поняла, откуда он, поэтому соскочила со стула и выхватила его из рук служанки. Распечатала рулончик и принялась быстро бегать глазами по корявым строчкам.
Через пару секунд Катерина с грохотом упала на колени, прижала письмо к серебристому стомаку и разрыдалась. Белоснежная ткань платья помялась и испачкалась, но ей было совершенно безразлично. Слёзы непрерывными дорожками лились по щекам, одной рукой она закрывала лицо, а второй прижимала письмо к груди. В её отчаянных всхлипах слышалась вся боль и всё отчаяние, которые до этого хранились в душе. Вместе со слезами вытекали все остатки надежды, которые согревали её сердце. В рыданиях слышался хруст костей, треск всех органов, звон разбивающегося сердца.
Меллия принялась поднимать Катерину с колен, но та лишь сжимала несчастный клочок бумаги, который смог окончательно сломать её, добить, совершить последний удар ножом. Именно в этот момент побеги смерти пронзили её сердце, последняя его клеточка сгорела чёрным пламенем, превращаясь в пепел, последний гриф вскружился над её головой. Катерина чувствовала, как жизненные соки испарялись из тела, как последние отголоски человечности покидали разум. Она сделала последнюю затяжку.
Катерина резко подскочила на ноги, отталкивая руки бедной Меллии, которая уже догадалась, о чём сообщило письмо Джека. Ален погиб, а следом погибла и Катерина. Она выбежала из комнаты, затем также стремительно покинула поместье. Пелена слёз заволокла глаза, боль сковала всё тело. Но она бежала вперёд, не оглядываясь, практически не дыша.
Катерина добежала до обрыва. Белое платье путалось под ногами, маралось, где-то рвалось.
Внизу бушевало море. Сегодня оно неспокойное: высокие волны бились о скалы, морская пена бурлила внизу. Сильный ветер раздувал волосы.
Последняя слеза спадала с подбородка, полетела прямо в чёрную воду моря. Последний взгляд брошен в сторону горизонта. Сердце пропустило удар.
Катерина шагнула в бездну.
В ушах лишь эхом раздавалась их клятва:
«Клянусь любить тебя в горе и в радости,
В богатстве и в бедности,
В болезни и в здравии,
Пока смерть не разлучит нас»
Не разлучит. Никогда не разлучит.
Астрид во всю ревёт, вытирая блестящие капли с лица. Трагичная история Алена и Катерины настолько тронула её сердце, что она не может сдержать эмоций.
Незнакомка молча глядит в даль, слабо улыбаясь краешком губ. Эта улыбка пронизана горечью.
— Видишь, Астрид, я говорила, что помогу тебе, — спокойно произносит незнакомка, отводя взгляд на морскую гладь. Пока она рассказывала эту историю, волны совсем прекратились. Словно это какая-то магия.
Только сейчас Астрид чувствует, что ей наконец стало легче. С сердца пропали колючие лозы чёрных роз. Удаётся вдохнуть полной грудью.
Удивлённая неожиданным изменениям, Астрид не сразу замечает, что незнакомка встала и направилась в сторону леса. Желая хоть немного узнать о своей спасительнице, Астрид подскакивает с места и растеряно кричит ей вслед:
— Как вас зовут?
Незнакомка немного поворачивает голову вбок, горько усмехается:
— Катерина...
Последнее, что говорит та, исчезая в тени деревьев.