Часть 8.
Поздний вечер. Комната тонула в табачном дыму и тени от лампы на потолке. Вахит ушел первым, молча. Андрей и Марат, понурившись, пошаркали следом, даже не хлопнув дверь. Редкость. Все остальные - так же, ушли. Остались двое: Турбо и Вова. Тишина висела тяжелая, как после драки, когда воздух ещё звенит.
Турбо сидел на диване, глядя в пол. Кудри мокрые от пота. Сигарету дымилась в пальцах, но он её не курил.
Вова - у окна. Смотрел наружу, где метель месила улицу. Потом повернулся, медленно.
Вова: Ты чё, совсем охуел? — спокойно, но с тяжестью сказал он.
Турбо не ответил. Только зубы сжал.
Вова: Ты чё, Турбо.. — уже громче, шагнув вперед. — Я ж тебе доверил её, понял? Не Марату, не Андрею, не даже себе. А тебе, сукин ты сын.
Он поднял глаза.
Турбо: Я ж не знал, что эти два дебила...
Вова: Да ты все знал! — перебил его он. — Ты же видел, как они. Они за пельмени в столовке могут драку начать, а тут Альбина. Девка, которая на пол района в глаза торчит.
Турбо: Они просто хотели...
Вова: Они хотели показухи! — он наконец взорвался. — Герои, блядь, на Разъезде! Да ты знаешь, какие гниды там обитают, а?! Это не шпана из подвала! Там крыша другая. Там если в рожу дали - то потом или ложишься, или исчезаешь.
Турбо отвел взгляд.
Вова: Мы их с тобой с пацанами вытаскивали из всякого дерьма. Мы держим район. А они, блядь, ведут себя как дети! А ты? Ты что? Стоишь, глазами хлопаешь, пока она по району как цель ходит?
Тишина. Турбо выдохнул.
Турбо: Не думал я, что все так выйдет.
Вова подошел ближе. Поставил руку на спинку дивана, склонившись к нему.
Вова: Запомни, — начал он. — если с ней что-то случится.. хоть синяк, хоть взгляд косой...я спрошу с тебя. Не с них. С тебя.
Турбо: Я понял. — кивнул он, его голос впервые вздрогнул.
Вова выпрямился. Зажег новую сигарету от старой.
Вова: Ты теперь её тень, понял? Где она-там ты. Кто в ее сторону-тому в морду. А если что, даже себе в лоб. Я ясно говорю?
Кудрявый кивнул. Вова вышел хлопнув дверью, а в комнате остался только табачный дым и странное ощущение.
***
Вечер. Скользко. Снег. Переулок за старой школой. Альбина идет, ворча что-то под нос. Её магазин давно закрыл племянник тети Люды, она хотела всего навсего купить себе и Зое чай.
— Ну и где я, спрашивается, чая себе куплю теперь? Все закрыто, как будто война началась.
Она была в старом пальто и вязаной шапке, наполовину сползшей на глаза. Видит, кто-то впереди идет быстрым шагом, лысый. Тащит в руках тяжелый пакет с чем-то гремучим.
— Э, брат, ты хоть смотри перед собой! — крикнула она, чтоб тот не врезался.
Но слишком поздно. Ба-бах!
Он споткнулся на льду, полетел вперед, пакет вылетел, в аккурат к ногам Альбине. Та, что бы не навернуться, сделала эффектное пируэтное движение, но все равно рухнула на зад. Шапка слетела. Пальто задралось.
— Ай, твою...мать! — заорала она, растирая бедро.
Вахит: Ну ты, конечно, неуловимая! — раздался над ней голос. — Я, значит, тебе навстречу с добром, с огурцами, а ты как Снежная Королева, падение в четыре акта!
Альбина подняла глаза. Увидев перед собой Вахита, она даже как-то успокоилась.
— Ты кто вообще такой, чтоб тут мне «Лёд и Пламя» устраивать? — огрызнулась та.
Вахит: Можешь звать меня «тот хрен, что меня уронил», сеструха! — подмигнул он весело.
Альбина закатила глаза, в голове думая:
«Они сговорились меня сеструхой называть?!»
— Ну ты хрен, конечно. — буркнула она, поднимаясь. — Ты что в пакете нёс? Булыжники?
Вахит: Почти. Огурцы, хлеб, банка шпрот и мужское достоинство. Всё теперь в снегу. Особенно, достоинство.
Она прыснула, еле сдержав смех.
- Ну так его и не видно. Может, там и не было?
Вахит: Э! — он сделал вид, будто обиделся. — Вот сейчас было больно, между прочим. Прям по эго!
— А ты че, в переулке теперь с девчонками знакомишься, да?
Вахит: Не-не. Я вообще мимо шел. Но теперь чувствую, мы с тобой...судьбоносно пересеклись.
— Поскользнулись, ты хотел сказать.
Вахит: Ну у кого как любовь начинается. У нас, вот, с падений и взаимных оскорблений.
Она уже вытирала снег с штанов и вздохнула.
- Ну что, Зима, будешь теперь в долгу.
Вахит: Обязательно, сеструха. Запишу в тетрадь.
— Только не пытайся отыграться. Я падать умею красиво, но сдачи даю быстро!
Вахит моргнул, смотря на девушку. Он еле сдерживал смех.
Вахит: Опа, я кажется, нашел себе боевую подружку. Чую, это начало великой, братской дружбы! С ушибами...
— Ну вот, из-за тебя теперь задница мокрая. — буркнула она, запихивая руки в карманы. — настроение убитое, и ещё этот твой пакет воняет солеными огурцами.
Вахит: За то, романтика какая! — фыркнул лысый. — Прогулка под снегом, разговоры по душам и запах шпрот. Это же почти как французское кино! Только без багета и с ушибом копчика.
— Да ты просто поэт. — усмехнулась она. — Тебе с таким талантом в театр надо. Ну, или в психушку..
Вахит: Я и там, и там бывал. — не моргнув, выплюнул он. — Правда, в театре в качестве грузчика. А в психушке, ну, того не помню..
Они шли по улице, освещенным редкими фонарями. Было тихо, даже слишком.
— Слушай... — начала она, перебив короткую тишину. — А ты, давно с ними? Ну, с Вовой, Турбо и остальными?
Вахит: С детства. — отозвался он. Его голос стал ниже и спокойнее. — Мы с Валерой вообще с одного двора. Еще когда сосульки ели, думая, что это мороженое. Он тогда молчаливый был, но всегда рядом. Помню, однажды меня пацаны с подвала выгнали, я весь в пыли, в рваной майке домой приполз, а он мне бутер принес. Без слов. Просто сел рядом и сидел. С тех пор и пошло.
— Валера.. — хмыкнула она, сдерживая ухмылку. — Не верится, что у Турбо такое имя.
Вахит: Ага, Валера. Он сам его не любит. Говорит «мне бы имя как у бойца, а не как у сантехника, которого вызывают когда унитаз рвёт».
— Ну... у него лицо такое, будто он действительно сантехник. Только с АК под рубашкой.
Вахит: О, не рассказывай, — усмехнулся он. — Мы его в шутку как-то «Валера Турбо» называли. Типа контраст, имя милое, а взгляд как у собаки, которая нюхнула порох.
— А лет то сколько вам вообще?
Вахит: Нам с Валерой двадцать четыре. Мы ровесники. Только Вован старше. Двадцать шесть. Он у нас типа как «старший брат», хотя больше орёт на нас, чем наставляет. Знаешь, как в фильмах, где главный герой псих, а наставник ещё больший псих. Вот, у нас Вова наставник.
— Очаровательно. — снова хмыкнула девушка. — А что, у вас там целый курс по безумию?
Вахит: Почти. Но факультет у нас называется «Выживание в районе с минимальной моралью». — лысый ухмыльнулся, слегка шмыгнув носом. — А ещё, у нас есть Кощей.
— Кто?
Вахит: Кощей. Ну, Коля на самом деле. Просто, когда-то худым был как смерть. Бледный, вечно с сигаретой во рту, голос будто наждачкой по горлу. Говорят, он самый первый в этой всей в нашей банде был, ещё когда мы с Валерой палками за гаражами дрались. Самый старший у нас, лет тридцать уже, если не больше. Но как насчет лить в себя эту «Боярку», так хоть стой, хоть падай.
— У вас, я смотрю, полный набор. И вожак, и шут, и ведьма, и прости Господи, Кощей. — выдохнула она.
Вахит: Вот-вот. Сказка только, кровавая. — кивнул он. — Ты, кстати, если увидишь когда нибудь этого Колю-держись от него подальше. Он хоть и наш, но башка у него иногда гуляет. Может подойти, начать разговор и...а через минуту, забыть кто ты.
Альбину фыркнула, чуть улыбнувшись. Она все ещё куталась в свой старый пуховик, но в голосе уже не было той колкости, что ранее.
— А ты сам какой? — вдруг спросила она. — Не прикидывайся шутником. Я вижу, ты не такой уж и клоун, как строишь из себя.
Вахит замедлил шаг. Выдохнул.
Вахит: Я? — переспросил он. — Я...не знаю. Я просто пытаюсь не дать себе сдохнуть от этой жизни. Шучу, ржу, бегаю, помогаю. Потому что если остановлюсь, снесет к черту. Видел, как люди уходят в себя? Я не хочу, вот и держусь. За пацанов, за улицу, за...иногда даже за таких бешеных, как ты.
— Приятно. Быть в одном ряду с шпротами, пацанами и улицами. — закатила она глаза, улыбаясь.
Вахит: Ну, шпроты, выше конечно. — сказал он с ухмылкой. — Они хотя бы не орут на меня.
Альбина усмехнулась и мотнула головой. Они уже подходили к её дому. Она даже не заметила, что Зима только что проводил её до дома. Возле подъезда мигала лампа, а в соседнем окне кто-то сжег гирлянду.
Вахит: Вот и твой замок, принцесса в мокрых штанах. — сказал он, остановившись. — С тебя теперь как минимум, пирог. Я заслужил.
— Пирог будет, если ты когда-нибудь, не будешь нести чуть хотя бы три минуты подряд.
Вахит: Значит, не судьба. — пожал он плечами. — Но я все равно зайду. На пирог. Когда шпроты выветрятся.
— Ой,ой,ой. Валера если узнает, что ты его мне сдал, в такую ярость придет...
Вахит: Он? — ухмыльнулся он. — Да не думай ты о нем. Он сам на то пошло, знает, что ты о нем думаешь. И поверь, ваши чувства взаимны.
— Хоть на этом хорошо. — засмеялась она. — Ладно, Зима. Спасибо, что проводил. Пока!
Вахит: Давай, пока!
***