Hero_in [Kurt Cobain]

Простите, что долго не было проды :( Не буду оправдываться, я виновата) Надеюсь, вы не злитесь. Дабы задобрить и немного утолить вашу потребность в продолжении... Воть... Собственно, го читать и писать комменты! Я все-все читаю ❤

Маленький паучок бежал по белой стене. Быстро перебирая тонкими лапками, он карабкался вверх к потолку, останавливался, замирал в ожидании, а потом вновь продолжал путь. Забившись в уголок, паук неторопливо осматривал комнату свысока и принимался плести паутину, которую часто бросал незавершённой, распускал и переплетал заново, будто его не устраивал прошлый узор и плотность плетения. Тонкие, липкие нити накрепко впивались друг в друга, удлинялись, растягивались, но оставались неразрывными. И снова ему надоело заниматься привычным делом. Он прокусил одну из нитей и спустился на ней вниз, сохраняя осторожность, опасаясь быть прихлопнутым.

Элизабет вытянула сухие губы и выдохнула горячий воздух, обжигающий лёгкие и грудь изнутри. Тёплый поток подхватил паучка, и тот покорился воздушной массе, отдалился от Элизабет. На вдохе, когда снова настало спокойствие, он полетел в обратную сторону, оттолкнулся от воображаемой земли и, словно на качелях, подлетел к губам девушки совсем близко.

Очередной долгий выдох. Паук далеко. Каждый подъём груди причиняет нестерпимую боль. Вдох. Паук практически целует девушку в губы. Выдох. Десяток кирпичей прижимает юное тело. Далеко. Курт мёртв. Вдох. Тысяча лезвий разрезает тонкую кожу, лёгкие, сердце, оставляет кровоточащие рубцы. Курт мёртв. Близко. Больно. Далеко. Больно...

Открылась дверь. Паучок приподнялся чуть выше, пытаясь удержаться на весу. В палату вошёл высокий мужчина лет тридцати с густыми чёрными волосами и Амалия с Джоном. На плечах у мужчины висел белый халат, а в руках он держал небольшой блокнот. Доктора звали Филипп Бэтч.

--- Милая, ты проснулась? Мы заходили, но ты спала. Не хотелось будить тебя, --- прошептала Амалия и присела рядом с Элизабет на край кровати.

--- Как самочувствие? --- низкий, немного хриплый голос Филиппа раздался по палате, и мужчина подошёл к кардиомонитору, --- Показатели в норме.

--- Нормально чувствую себя.

--- Нормально, --- повторил он, --- Это хорошо.

Наступила тишина. Все молчали и глупо переглядывались, а Элизабет наблюдала за тем, как паучок отчаянно пытался отцепить прилипшую к нити лапку. Филипп заглянул в блокнот, а потом посмотрел на Амалию, пытаясь найти поддержку в её глазах.

--- Ну что?! Вы скажете или я? --- спросил Бэтч.

--- Скажете что? --- оживилась Лиззи.

--- Ну что ж, я вас тогда оставлю. Поговорите по-семейному, --- сказал доктор и улыбнулся.

--- Что вы должны мне сказать? --- обратилась Элизабет к матери. Джонатан стоял рядом с кроватью. Он молчал, --- Док!

Филипп вплотную приблизился к постели девушки и осторожно протянул руки вперёд. Находясь в такой глупой позе, он хлопнул в ладоши.

--- У вас тут пауки! --- воскликнул Бэтч и протянул Элизабет ладонь с мёртвым пауком.

Затем доктор вышел, оставив дочь и родителей наедине, однако, Элизабет совсем не хотелось испытывать это необходимое воссоединение с семьёй. Не сейчас, когда её сердце рвалось на куски от мысли о том, что она больше никогда не увидит пленительный, глубокий океан ангельских глаз и не услышит заразительный, глуповатый смех, будоражащий припрятанное тепло.

--- Я жду, --- нетерпеливо бросила Лиз.

--- Дорогая, не знаю даже хорошая эта новость или плохая.

--- Да говори уже! Что может быть хуже теперь?

--- Ах, милая! У вас был ребёнок.

--- У кого? Какой ребёнок?

--- Ваш с Куртом. Маленький такой, совсем малюсенький. Ты была беременна, детка.

Слёзы неожиданно навернулись на глаза, ослепили, размыли волнующуюся картинку. Кровь стала бешено пульсировать в висках. Дневной больничный свет притух, а затем и вовсе исчез. Элизабет почувствовала лёгкое покалывание в груди и услышала приглушённые голоса родителей, словно она была маленькой рыбкой в банке, ощутила невесомость, прохладную дрожь небытия.

***

--- Можно к ней?

--- Нет, Майк. Она плохо себя чувствует. Не стоит её тревожить, --- понимающе произнёс Бэтч и с сожалением сжал губы.

--- Но я не буду её тревожить! Просто посижу рядом, погляжу на неё, чтобы убедиться, что с ней всё будет хорошо.

--- Для себя идёте?

--- Что простите?

--- Идёте, чтобы успокоить себя, а не потому что ей так будет лучше?

--- О чём вы, док? Я люблю её! Конечно, я хочу, чтобы ей было лучше!

--- Тогда послушайте меня! Не стоит сейчас врываться туда и сидеть над головой. Ей надо подумать обо всём. Её жизнь разрушена, она потеряла любимого человека, ребёнка, смысл существования, а тут вы со своей любовью! --- Филипп сверкнул глазами.

--- Значит всю прошлую неделю я мог приходить, а сейчас не могу?

--- Так точно, сэр. Я сообщу вам, когда вы сможете её навестить в следующий раз, --- доктор отвернулся и пошёл вперёд по коридору.

--- Сообщите? Каким образом? --- Майк поспешил за широкоплечим мужчиной в белом халате.

--- Позвоним.

--- Но у вас даже нет моего номера!

Внезапно Филипп Бэтч остановился и резко обернулся так, что Майк невольно налетел на него.

--- Уверен, мы найдём способ связаться с вами, --- сквозь зубы выдавил он.

Майк широко раздул ноздри. Он резко отвернулся и пошёл прочь. Мятая рубашка как-то мешковато висела на нём, а растрёпанные волосы больше не были идеально уложены гелем. Парень поочерёдно сжимал кулаки и шёл вперёд, не останавливаясь, по коридору. Внезапно он свернул вправо, где совсем не было никакого прохода или двери и с силой ударил стену ногой.

--- Отлично, блять! --- воскликнул он.

Молоденькая медсестра любопытно взглянула на очаровательного блондина.

--- Сэр, вам помочь? Вы плохо себя чувствуете? --- спросила она, изящно похлопывая густыми ресницами.

--- Да, хреново, --- промямлил Майк и прислонил затылок к холодной стене.

--- Что именно у вас болит? --- девушка поправила, выбившуюся из хвоста, чёрную прядку.

Майкл наконец обратил на неё внимание. Безучастный взгляд изучил молодое, упругое тело с прекрасными формами, а затем остановился на смазливой мордашке. Она была слишком симпатичной, слишком идеальной. Она не была Элизабет. У неё не было слегка припухших от недосыпания и слёз глаз, не было небольшой горбинки на переносице, не было потрескавшихся губ и тонкой, почти прозрачной кожи на шее, сквозь которую можно было легко увидеть одну маленькую, пульсирующую венку, дрожащую каждый раз, когда Элизабет кричала.

--- Эй, поможешь мне? Я умираю. Ты должна спасти меня, --- Майк театрально прислонил кисть к глазам, а затем хищно улыбнулся и отошёл от стены.

--- Конечно, ведь это моя работа, --- кокетливо ответила медсестра и сделала пару шагов навстречу Олсену. Тот схватил её за запястье и повёл за собой в конец коридора, где позже они скрылись за дверью туалета.

Спустя две недели Элизабет выписали из больницы, и она отправилась домой. Все были ужасно рады её видеть, но и дома девушка почти совсем не вставала с постели. Том и Дженнифер регулярно навещали её, рассказывали о жизни за дверью её комнаты. Том не поступил в университет, потому что в последний момент решил, что дом, друзья, родные и близкие слишком дороги ему, и он пока не готов был с ними распрощаться, пусть и на некоторое время.

Дженни и Крист расстались. Парень испытывал серьёзную человеческую нехватку. Ему не хватало Курта. В один миг музыка перестала значить для него то, что значила ранее, а прежние мелкие радости жизни стали бессмысленным и глупым ребячеством. Группа распалась. Крист всё чаще уходил в запои, а позитивный, счастливый, временами истеричный настрой Дженни стал раздражать его.

Джонатан снял квартиру в центре города, где он жил вместе с Кимберли. Вскоре она узнала, что беременна, поэтому настаивала на разводе Джона и Амалии. Семья совсем раскрошилась, как сухое, несвежее пирожное, а крошки покатились в разные стороны.

Майкл всё чаще проводил время рядом с Элизабет. Надоедливые ухаживания превратили его в доброго, заботливого парня, напрочь стёрли похоть и сладострастие. Никогда не спящее либидо наконец уснуло. Уснула и решительность, требовательный настрой и туманное остроумие.

Наконец, ему удалось уговорить Элизабет, и молодая пара сыграла громкую, роскошную свадьбу, о которой только и могла мечтать любая другая девушка. Но не Элизабет. По ночам, когда Майк целовал её, любил её, ей казалось, что она по-прежнему беременна, что маленькая копия Курта всё ещё дышит у неё в животе, живёт и болит.

Иногда ей казалось, что ребёнок разговаривает с ней, плачет, кричит или смеётся. Умерший плод безумной любви напоминал ей о том, насколько колюча была его щетина, о том, как жадно его тёплые губы ласкали каждый сантиметр девичьей кожи, о том, как светились его глаза цвета ясного неба, когда он был в чудесном настроении и о том, какими ядовитыми они были, когда подвергались воздействию героина.

Он мёртв. Ушёл навсегда. Ушёл не потому, что совсем не умел водить машину, а из-за её глупых разборок, вопросов и ревности. Он любил её, но не мог бороться с кое-чем посильнее любви --- зависимостью.

Теперь, когда Элизабет снова осталась одна, когда исчез человек, которому она хотела посвятить всю свою жизнь, девушка почувствовала эту зависимость. Зависимость не от травы, кислоты, крэка или героина. Зависимость от Него. Но эта ломка никогда не прекратится. Её больше нечем успокоить или облегчить. Её невозможно пережить.

Всем тем, кто так страстно желал, чтобы Майк и Элизабет были вместе посвящается)

P.s. Это ещё не конец. Ждите эпилога.