Hero_in [Kurt Cobain]

От лица Курта Кобейна

- Он пришёл ко мне вчера утром с подбитым глазом и огромной повязкой на носу. Сказал, что докопались какие-то отморозки и забрали все деньги, напоследок пнули пару раз в живот и сломали нос, но я ему не поверил, и сейчас не верю, - Эр-Джей укоризненно посмотрел на меня, будто знал, что случилось на самом деле. Я сделал вид, что понятия не имею, кто мог сотворить с ним такое и пожал плечами, хотя в ту же секунду почувствовал резкий и глубокий укол в сердце, словно совесть, терзавшая мою душу вот уже на протяжении 36 часов, держала в невидимой руке огромный шприц с широченной иглой и воткнула её мне в красный, сморщенный комок, называемый сердцем.

- И что было дальше? - спросил я, чтобы избавиться от невыносимой, захватывающей дух боли.

- Он попросил меня об услуге.

- Какой? - я задал вопрос, хотя уже заранее знал ответ, и знал, что он вновь разочарует меня.

- Ты знаешь Варфоломея?

- Кого?!

- Понятно. Джо попросил меня , чтобы я познакомил их лично.

- С кем? Кто такой Варфоломей?

- Тише, ты! Тут вообще-то люди, - шикнул на меня Эр-Джей и оглянулся.

Мы стояли недалеко от родителей Джо и остальных его знакомых. Люди, одетые в чёрное, собрались в тот холодный, пасмурный день на кладбище, чтобы проститься с курчавым, рыжим мальчуганом, навсегда попрощаться с его ясными зелёными глазами, с его бледной, веснушчатой кожей и звонким, заразительным смехом, что приторной мелодией растворялся в моих ушах, каждый раз, когда он говорил что-то пошлое и тривиальное. Но мы не могли этого сделать, не могли увидеть его в последний раз, потому как гроб был закрыт. Наверное, так было лучше для всех, потому что лично я бы не хотел запомнить его с дырой во лбу. Мне было достаточно того, что каждый раз, когда я закрывал глаза, я видел изуродованное лицо Джо, его разбитый нос и кровавые ссадины.

Мать усопшего безутешно рыдала, обняв гроб руками, и неустанно повторяла, что не сможет дальше жить без него, что он плохо с ней поступил, покинув её. Отец стоял рядом и сухо, по-мужски шмыгал носом. За всё время панихиды он проронил всего пару скупых слёз, но этого было достаточно. Удивительно, с какой сдержанностью он справлялся со своими чувствами, со своей трагедией, потому что одна лишь мысль о том, что я потерял лучшего друга, который был всегда рядом со мной, который временами был глупым и неловким, но который был слишком дорог мне, дорог своими тупыми шуточками и насмешками, дорог необоснованными претензиями и уникальной артистичностью, повергала меня в глубокий шок, замораживала весь существующий мир, вызывала одинокий холод, пробуждающий миллион безучастных мурашек, и слёзы, которые я быстро и часто смахивал.

- О'кей, ну так что?

- Ты правда не знаешь Варфоломея?

- Если бы знал, не спрашивал бы тебя, - я начинал злиться.

- Ладно, это главный поставщик в городе. У него самый качественный и серьёзный товар. У него есть всё, кроме мелочёвки, конечно, но он очень серьёзный человек. Говорят, что он никогда не улыбается. Ещё никто и никогда не видел, как он смеётся. Ещё говорят, что у него нет семьи, потому что он сам перерезал глотки родителям и младшей сестрёнке, но я в это не верю, - Эр-Джей проговорил всё устрашающе медленно, выделяя интонацией каждое он, очень, серьёзный и никогда. Мне сделалось жутко.

Конец октября источал противный, сырой, пробирающий до костей холод. Небо хмурилось и сердилось. Изморозь покрывала нашу верхнюю одежду и идеальные дамские причёски, превращая их в объёмные гнёзда, из которых только что по одному выпали птенцы. Противные вороны летали вокруг и без устали работали клювами. Их карканье стремительным потоком заполняло наши уши и приводило в ступор. Одна ворона, самая наглая, опустилась на крышку гроба и успела звонко каркнуть, прежде чем мать Джо спугнула её рукой.

- И почему же его зовут Варфоломей? - спросил я, передёрнувшись то ли от навязчивого холода, то ли от страха.

- Он святой, - совсем зловещим шёпотом произнёс толстяк.

- Святой? Для кого же он святой? - удивился я.

- Для юзеров.

- Ясно. Ну, так что было дальше?

- А дальше, мы пошли к Варфоломею.

- И ты не отговорил его?!

- Я пытался, но он и слушать ничего не хотел, говорил, что ему уже хватило нравоучений, - я инстинктивно сжал пальцы в кулак, а потом вернул их в исходное положение и потрогал подушечками пальцев другой руки небольшие, ещё свежие ранки на фалангах, - И вот, мы пошли. По дороге я его настраивал, отговаривал, готовил к встрече, предупреждал о том, что он человек непредсказуемый... Ах, если бы я только знал тогда, насколько он непредсказуем.

- Что дальше?

- Я сказал ему, что он должен молчать до тех пор, пока я не дам ему знак, - мне показалось это знакомым, и я хмыкнул.

- Что произошло потом?

- Когда мы пришли к Ло, он был занят, но Джо отказался уходить ни с чем, поэтому мы стали ждать, пока Варфоломей освободиться. Мы прождали в гостевой примерно три четверти часа. Джо сильно устал. Я знал, что он слаб, и что ему становиться хуже, я пытался уговорить его уйти, пока не поздно, но он только наорал на меня, сказал, что уже большой мальчик, - Эр-Джей всхлипнул, - когда вышел Ло, я увидел, что он был сильно недоволен. Не могу сказать, что его расстроило, но он был не в духе...

- Ну, продолжай! - я прикрикнул, потому что Эр-Джей прочистил горло и замолчал.

- Я помню, как стоял рядом. Совсем рядом. Наши руки едва не касались друг друга, - мне становилось всё тяжелее слушать, - Варфоломей стал расспрашивать его о всяких мелочах. Формальность, сам понимаешь...

- Продолжай, Господи, продолжай! - стоящие рядом люди, строго посмотрели на меня, но мне было плевать. Я ждал продолжения и одновременно боялся его.

- Он просто достал пистолет и внезапно, не целясь, выстрелил в упор. Я даже не успел среагировать, и Джо - тоже. Он просто выстрелил внезапно и без предупреждений, внезапно и без крика, без ругательств... просто внезапно. Его... его кровь. Его кровь брызнула мне в лицо. Джо упал. Джо упал на пол, и кровь огромной лужицей растеклась по кафелю. Я даже ничего не сказал, но зато Ло заорал, что есть мочи:

- Я занят, мать вашу!

Какой-то мужчина сделал нам замечание, и Эр-Джей тут же заткнулся. Долгое время мы совсем не говорили, каждый думал о своём, но вместе об одном и том же. Все похоронные обряды мы выстояли с каменными лицами, но мне так хотелось разреветься. Я почувствовал себя таким одиноким. Теперь никто не мог помочь мне или просто побыть рядом, как всегда делал тот мёртвый, солнечный мальчик, что лежал сейчас в холодной земле. И хотя на кладбище собралось достаточно большое количество людей, я был один, и Джо был один.

Когда Джо засыпали землёй, Эр-Джей ушёл. Он ушёл почти сразу же, ссылаясь на плохое самочувствие, но я остался. Это был мой долг - остаться. Я хотел побыть с Джо наедине, поговорить с ним, сделать то, что я так и не сделал, хоть и должен был, - извиниться. Меня не покидала мысль о том, что он умер, ненавидя меня, тая в душе и в сердце злобу, она тревожила и коробила мою туманную голову, замедляла процесс восприятия информации и просто убивала меня. Тихо и медленно.

К сожалению, родители Джо не уходили. Они остались на том же месте и так же горько рыдали. Внезапно мне захотелось утешить их, поговорить с ними, объясниться, признаться, рассказать, что случилось с их сыном, и желание это крепло и росло с каждой секундой. Я сделал неловкий шаг и, запустил механизм, который уже не мог быть остановлен, а я не мог отступить.

- Кхе-Кхе, - я прочистил горло, тем самым, обратив внимание одинокой супружеской пары на себя, - Здравствуйте, мистер и миссис Дёрден. Меня зовут Курт Кобейн, примите мои соболезнования. У нас с Джозефом были очень тёплые, приятельские отношения. Смерть Джо - величайшая утрата для нас всех, но в том, что произошло, виноват только я...

Помню, как удивлённо, но очень внимательно смотрели на меня родители Дёрдена, помню презрение и недоверие в их глазах, помню, как кто-то позвал меня и мягко опустил руку мне на плечо. Я прервал объяснения и обернулся. Менее всего я ожидал увидеть здесь этого человека, но всё же...