Hero_in [Kurt Cobain]

Говорят, в Сиэтле самый лучший кофе в Америке, но это утром, а сейчас 01:26, и да вернёмся же к нашей героине.

Центр Сиэтла, как и в любом другом большом городе шумный и импульсивный. Здесь жизнь бурлящим потоком бросается на каждого прохожего, не оставляя его равнодушным, и собирая нескончаемую армию не убиваемых спешащих по своим делам людей, не успевает применить её по назначению и растворяется в первых каплях утренней прохлады. Беспощадный свет жестоких витрин слепит глаза, вышедших из тьмы, людей. Город ночью такой искусственный, ненастоящий в то время, как люди, наоборот выставляют на всеобщее обозрение свою истинную сущность, своё беззащитное сердце, свою больную душу.

Элизабет шла по тротуару мимо дорогих, но абсолютно никому не нужных магазинчиков и слушала как сердце отбивает неприятную ей мелодию подобно тем, которые она слышала на концерте. Дурацкая была идея пойти сегодня с Дженнифер. С момента их первой встречи мысли Элизабет были полностью заняты им, а кишки регулярно доставляли ей немало беспокойства, и девушка всерьёз подумывала, что с ними что-то не так, а теперь её тошнит, тошнит от него. Или от себя. Она представляла себе его другим, но надежды не оправдались, и, обманутая самой собой, ей ничего не оставалось, кроме как собирать в себе бурю эмоций, будто резиновая душа способна выдержать всё это дерьмо. Но ведь он сказал, что она ему понравилась, или это не имеет никакого значения точно также, как своя собственная жизнь не имеет для него никакого значения, иначе он бы не позволил себе такого безумного вождения?

Район, в котором жила Элизабет, располагался в нескольких кварталах от самого центра, и дойдя до той самой грани, которая разделяет шумный город со своими проблемами от беззаботно спящих кварталов, наполненных пугающей темнотой, Элизабет вдохнула побольше воздуха и бросила вызов бесконечным мрачным улочкам, едва освещённым редкими фонарями.

Страх окутал девушку ледяным одеялом, и беспокойная дрожь пробежала по её телу. Тонкая футболка была совсем бесполезна и, короткие шорты также нисколько не могли защитить малышку Лиззи от пробирающего до костей холода. Неуверенные её шаги неспешно вели девушку к цели. Однако, сквозь доносившийся шум проезжавших вдалеке машин, она разобрала присутствие поблизости ещё одной пары ног позади себя. Или ей показалось.

Нет, ей не показалось, и чужие ноги стали ступать на асфальт всё громче, а их хозяин приближался. Большая, противная жаба подступила к горлу девушки, запирая внутри панический крик. Элизабет ускорила шаг, но ноги не шли быстро. Казалось, она стоит на месте, а её мучительный незнакомец приближается с невероятной скоростью. В далеке показался свет фонаря, и у Элизабет появилась новая цель: дойти до фонаря и узнать, кто её преследует. Тяжёлые шаги сотрясали все органы девушки и вызывали неприятное землетрясение внутри. Это мужчина. Казалось, что время остановилось и вместе с ним весь мир, включая малышку Лиззи, а незнакомый прохожий, может быть совсем безобидный, приближался. Она чувствовала его дыхание у себя за спиной, предугадывала его движения и... наконец дошла до фонаря. Элизабет обернулась, но никого не было. Девушка стояла посреди дороги, освещаемой старым фонарём, и никого кроме неё самой поблизости не было. Небольшое пятнышко света на маленькой улочке с посреди стоящей маленькой точкой по имени Элизабет обречённо скрашивало нескончаемое одиночество темноты.

Элизабет поняла, что сходит с ума. Она не могла сдвинуться с места и думала о том, что творится у неё в голове, ведь шаги были такими настоящими. Нет, ей не могло показаться. Девушка снова повернулась в сторону дома, тёплого, уютного, родного дома, но он был ещё далеко, и она двинулась с места.

Темнота вновь поглотила малютку. Вокруг было лишь "ничто". Ничто нельзя было разглядеть, ничто не происходило больше в этих беспокойных кишках, ничто не отравляло мысли Элизабет. Ничто. Чьё-то тёплое дыхание коснулось шеи девушки и, она вновь остановилась. Это не может быть очередной галлюцинацией. Кто-то определённо точно стоял за её спиной. Она обернулась и не смогла сдержать крик. Он вырвался из глубокой темницы её организма, долго томившийся и непрерывно желающий вырваться на свободу, крик оказался вне тела Элизабет и эхом разнёсся по самым тёмным уголкам улицы. Разглядеть человека, стоящего напротив неё невозможно. Незнакомец подошёл почти вплотную, и девушка не знала, что делать. Кричать не имеет смысла, ведь вокруг никого нет, кроме неё и её мучителя. Убежать она не сможет, ноги перестали слушаться хозяйку и в самый неподходящий момент перестали выполнять команды, которые проходили свой короткий путь по нейронам. Мозг отчаянно кричал о необходимости действий, любых действий, но тело девушки словно вышло из строя и отключилось от головы. Напряжение, повисшее между ними, оказалось слишком опасным.

- Ты снова меня боишься, - тихий голос оказался таким знакомым. КУРТ.

- О Боже, Курт, что ты тут делаешь? Я чуть со страха не померла! - Элизабет почти кричала, и горячие, обжигающие слёзы скатились по щекам, оставляя за собой блестящие дорожки. Это слёзы облегчения. Курт засмеялся.

- Прости, - почти шёпотом его слова раздались в темноте, - не знал, что ты такая трусиха.

Курт подошёл ещё ближе, насколько это было возможно, и взял Элизабет за руку, а свободной рукой коснулся её щеки и большим пальцем стёр мокрый след.

- Прости, - повторил он, - я не хотел тебя напугать, его шёпот донёсся вместе с дыханием до лица девушки. Окружив всю голову, он трепетно ворвался в её ноздри и пустился бежать по неизведанным территориям. Элизабет сглотнула и открыла рот, чтобы что-то сказать, но не произнесла ни звука. Кровь подступила к её вискам и, пульсируя с бешеной скоростью, сковала её мысли и благоразумную волю.

- Ничего, - едва слышно произнесла она. Где же то недовольство, где тошнота, отвращение и презрение к этому человеку? Элизабет буквально растворилась, а ведь он её даже не обнял.

- Пойдём, я провожу тебя до дома, а то мало ли, испугаешься ещё кого, - Курт внезапно отстранился, но не выпустил маленькую ручку, а лишь сжал её сильней. Его невинная насмешка обернулась разочаровывающим уколом для сердца Элизабет, и нетерпеливые ожидания чего-то большего растворились.

Их шествие оказалось непродолжительным, и белые стены дома Монтгомери, рассекая темноту, постепенно приближались.

- Ну вот, дальше идти не стоит, а то нас могут увидеть, - Элизабет сделала паузу, но не желая слышать очередную колкую реплику Курта, она продолжила. - Зачем ты здесь? Почему ушёл из бара?

- Я же сказал, что ты мне понравилась. Заметил твоё отсутствие и подумал, что ещё успею тебя догнать. Как видишь, успел. - Элизабет не увидела, но почувствовала его улыбку.

- Да. Теперь ты знаешь, где я живу.

- Да. - Неловкое молчание повисло в воздухе и закружило малышку Лиззи, лишая её возможности трезво мыслить. Эмоции вновь нахлынули разом и, пытаясь отделаться от толпы и выбрать ту подходящую, она уже не чувствовала почвы под ногами и не ощущала себя на своём месте, будто душа отделилась от тела. Живот снова скрутило, в глазах играли белые и чёрные точки как в старом, чёрно-белом кино. Она приподнялась на носочки и подойдя ближе к Курту обвила руками его шею. Горячие его губы не ждали приглашения и впились в первое, что попалось им на пути, плавно переходя ко рту. Обжигающие прикосновения привели Элизабет в умилительное исступление. Её руки робко исследовали шею парня, а затем перешли к голове, и длинные пальцы девушки редким гребнем проходили по белокурым волосам. Курт в свою очередь плотно притянул Элизабет к себе, и теперь между ними почти не оставалось ни миллиметра свободного пространства. Тёплая рука сжала тонкую талию, прижимая всё ближе, желая минимизировать возможность воздуха разделять их тела.

- Мне пора! - Элизабет нехотя отстранилась, и хоть этого было не видно, но она чувствовала, что щёки её пылали адским пламенем. - Они могут обнаружить, что меня нет дома и продлят мой арест.

- Арест? - Курт засмеялся. - Сколько тебе лет?

- Восемнадцать.

- Восемнадцать? И тебя заключают под арест?

- Домашний.

- Неважно... Ладно, - его рука скользнула по волосам и исчезла в них. - Ладно, я пойду, а то тебя накажут.

Элизабет разрывало бешенство, сменившее сладкую истому от поцелуя. Как он может издеваться над ней? Приятная расслабленность надолго покинула девушку, и она неподвижно стояла на месте и лишь слышала отходящие шаги своего мучителя-маньяка.